2013-12-31
875
Лекция 2
(часть 1)
Ганнибал осуществлял план отца своего, Гамилькара Барки.
Гамилькар считал, что, во-первых, с римлянами можно бороться только на территории Италии. Во-вторых, война должна быть молниеносной, то есть нужно как можно скорее разбить врага в генеральном сражении и поставить его на колени. И третье. Кормить и содержать войско должна Иберия. Поэтому в стране он оставил своих двух братьев, которые полностью ее контролировали.
Как только война была объявлена, римляне послали одного из консулов Испанию против Ганнибала, другого – Тибéрия Семпрóния Лонга, – в Африку, чтобы он блокировал самый Карфаген. Но ничему из этого не суждено было сбыться.
Ганнибал двинулся прямо на Италию. Но не морем, как можно было ожидать. У него не было флота, а побережье было занято союзными с Римом греческими городами. Вместо того он отправился к Альпам. Эти ледяные кручи казались современникам неприступными. Взойти на них было деянием бога, не человека. Поэтому все истории Ганнибала, написанные его современниками, полны были рассказов об этом сказочном походе, о ледяных пустынях, о головокружительной крутизне, об отвесных скалах. Люди и животные гибли сотнями, скользили и летели в бездну. И только железная воля одного человека вела вперед войско. И вот наконец обессиленные, потерявшие две трети войска пунийцы сошли в долину реки Пад (совр. По).
А консул, достигнув границ Иберии, узнал, что Ганнибала уже здесь нет. Он не поверил своим ушам. Ясно было, что Ганнибал задумал вторгнуться в Италию. Консулу ничего не оставалось, как спешно отправится на родину. В долине Пада он столкнулся с Ганнибалом. Римляне были уверены, что Ганнибал не вернется живым, и теперь смотрели на пунийцев как на выходцев из царства мертвых.
Оба военачальника торопились дать битву: Ганнибал жаждал генерального сражения, которое положило бы Италию к его ногам; консул же был уверен, что ослабевшие, измученные переходом воины без труда будут разбиты отборными римскими силами. Перед битвой оба вождя старались, как умели, воодушевить свои войска. И каждый делал это в традициях своего народа. Римлянин говорил спокойно и рассудительно; напоминал о былых победах Рима над Карфагеном, указывал, что перед ними горстка обессиленных мучительной дороги людей. Ганнибал прибег к гораздо более картинному способу.
Во время стычек с галльскими племенами он захватил много пленных. Отобрав из них наиболее юных и сильных, он принялся их старательно мучить: морил их голодом, надевал непомерно тяжелые оковы, жестоко избивал и вообще подвергал таким мучениям, чтобы жизнь стала им в тягость. И вот теперь он велел вывести их на середину перед войсками, сложить перед ними великолепное вооружение и поставив рядом прекрасных коней. И спросил, не найдется ли среди них двух смельчаков, которые сейчас на глазах всего войска вступят между собой в единоборство. Победитель получит в награду все это – он указал на коней и оружие, – и свободу, побежденный – смерть, как избавление от ежедневных мук. И все, как один, выступили вперед. Бросили жребий. И вот, когда один из бойцов пал, все остальные одинаково завидовали и победителю, и побежденному. И тогда Ганнибал обратился к своим воинам. Нам, сказал он, предстоит такое же состязание, мы должны победить или умереть, и наградой нам будут не лошади и плащи, а все богатства мира. С этими словами он повел их вперед.
Битва произошла у реки Тицúн ( 218 г. до н.э.). Ганнибал на голову разбил римлян. Сам консул был тяжело ранен и спасся только благодаря мужеству своего юного сына. Римляне поспешно отступили за Пад. Кельты, населявшие эти места, были исконными врагами римлян. Воспользовавшись случаем, они перешли к Ганнибалу.
Между тем второй консул Тиберий Семпроний Лонг должен был высадиться в Африке и осадить самый Карфаген. Но события развертывались так быстро, что римляне просто не успевали опомниться. Только что затихли разговоры о последней новости взятия Сагунта карфагенянами, как пришло известие, что Ганнибал уже в Италии. Лонг еще не успел отплыть в Африку. Его отозвали назад. Когда же он вернулся, и римляне увидели грозные легионы, они и вовсе успокоились, уверенные, что один вид их наведет ужас на Ганнибала. Так считал и сам консул.
Своего коллегу он застал все еще больным и настроенным совершенно иначе. Второй консул был опытный военачальник, и он уже понял, что Ганнибал – полководец не их масштаба. Понял он и другое – время работает на римлян, а не на карфагенян. Поэтому он предлагал не давать битвы, а освободившееся время использовать на тренировку войск, т.к. римские воины, часто новобранцы, не могли сравниться с наемниками Ганнибала. Но Семпроний Лонг его не послушался и вступил в битву у Трéбии. Римлян ждало новое тяжкое поражение.
Теперь римляне ясно увидели, что им угрожает смертельная опасность. Вся Галлия была уже в руках врага. Народ охватил ужас, и, как всегда бывает во время паники, ухватились за самое неудачное средство спасения. Демагог Гай Фламúний стал говорить, что все поражения Рима происходят оттого, что консулы – люди знатные. Надо выбрать человека из низов, знающего нужды народа. Народ был убежден его доводами и выбрал его консулом. Выбор был крайне неудачен. Фламиний был человек болезненно самолюбивый, неуравновешенный и, главное, неопытный в военном деле.
Сенаторы были испуганы. Они боялись, что Фламиний погубит войско. Но они не могли ничего сделать, раз он выбран народом. Было решено любым путем задержать консула в Риме. Отцы объявили, что он может считаться консулом только после того, как совершит ряд религиозных церемоний. Фламиний прикинул, сколько времени это займет, и понял, что его хотят задержать в Риме на все время его консулата. Он тоже пошел на хитрость: со всем соглашался, а ночью исчез из города. Оказалось, что он бежал к войскам.
Тем временем Ганнибал делал все, чтобы поднять против римлян италийцев. Он официально провозгласил, что пришел принести им свободу. Он надеялся, что произойдет то же, что происходило в Африке всякий раз во время высадки неприятеля. Подданные Карфагена переходили на сторону врага. Но союзники были верны Риму.
Начиная какое-либо предприятие, Ганнибал стремился как можно лучше представить противника, с которым он будет иметь дело. Не только численность войск, но даже характер полководца. Его шпионы были повсюду. Даже в Риме до самого конца войны были лазутчики Ганнибала. Он узнал, что Фламиний горяч и тщеславен. На этом он и построил свой план.
Путь Ганнибала лежал через Этрурию. Фламиний расположился лагерем у Арреция и занял единственный горный проход в Этрурию. Но Ганнибал узнал, что есть в Этрурию еще один путь – это путь через Тразимéнские болота. Они страшны были не только трясиной, но и ядовитыми испарениями. Даже местные жители боялись этих мест. Этот переход по мучительности мог поспорить с Альпами. Люди шли непрерывно, не останавливаясь, в течении четырех дней и трех ночей. Множество народа погибло. Погибли все галлы. Все слоны пали. Остался только один, на котором ехал Ганнибал. Это спасло его. Но ядовитый воздух болот настиг и полководца – у него началась тяжелая болезнь глаз. К концу перехода Ганнибал ослеп на один глаз.
Выйдя из болот, Ганнибал двинулся прямо на Рим, словно не обращая на консула ни малейшего внимания. Фламиний тотчас же пришел в ярость и стремглав кинулся за ним. В таких обстоятельствах Ганнибал сам мог избрать для себя место для сражения. Самым удобным для себя он счел горную равнину возле Тразименского озера, расположенного в горах над болотами. Битва кончилась для римлян трагически. Все войско было уничтожено (217 г. до н. э.).
Римляне с нетерпением ждали известий о битве. Наконец, они пришли. На трибуну вышел претор и сказал: «Римляне, мы разбиты в большом сражении». Больше он ничего не добавил. Но народ все понял, и все разом решили выбрать диктатора. Выбор пал на Квинта Фáбия Мáксима. Ему было уже за 70 лет. Это был человек очень опытный, разумный, а, главное, волевой. Ни недовольство народа, ни критика политических противников не могли свернуть его с выбранного курса. Тактика, которую он решил применить к Ганнибалу, весьма напоминала ту, которую применил к Наполеону Кутузов – не давать решительной битвы и отступать, изматывая врага мелкими стычками. За это он получил почетное прозвище Кунктáтор, т.е. Медлитель.
Римляне ждали, что Ганнибал осадит Рим. Они сломали мосты через Тибр и говорили: «Мы будем сражаться за свой город, раз не отстояли Италии». Но к их удивлению карфагеняне прошли мимо Рима и обосновались на юге полуострова. Туда и отправился вслед за ними Фабий. На благодатных полях юга люди и животные смогли, наконец, отдохнуть. Но вскоре Ганнибал почувствовал тревогу. Он рассчитывал на молниеносную войну и стремился к генеральному сражению. Между тем он выиграл уже третью битву, а римляне все еще не признавали себя побежденными. Поэтому он делал все, чтобы вызвать Фабия на битву. Он сжигал все на своем пути, разорял деревни, но диктатор не отступал от принятого плана.
Ганнибал уже был в отчаянии. Тут из Рима пришли к нему очень благоприятные вести. Буря недовольства поднималась против политики Фабия. Она была позорна для римского оружия, она разоряла страну, она лишала тысячи крестьян крова и пищи. Вот почему народный трибун Марк Теренций Варрóн, известный демагог, клеймил его как труса. Ганнибал тут же пошел на хитрость. Он уничтожал все на своем пути и убивал всех римлян без различия возраста и пола, но обошел имение Фабия, словно щадя его. Тут Варрон стал обвинять его в предательстве. Но Фабий не обращал внимания.
Однажды диктатора вызвали в Рим на несколько дней. Он передал командование своему помощнику, начальнику конницы Марку Минуцию с приказом ничего без него не предпринимать. Минуций был сторонник решительных действий. Но он был воспитан в строгом понятии о дисциплине и не мог ослушаться диктатора. Однако, как только Фабий уехал, Ганнибал ловкими маневрами втянул Минуция в бой. И о чудо! Ганнибал был разбит. Конечно, на самом деле, Ганнибал втянул Минуция в битву, а потом отступил, чтобы внушить мысль о победе. В Рим полетело поразительное известие. Варрон лично сообщил его Фабию. Диктатор в ответ спокойно заметил, что Минуций заслужил наказания за то, что ослушался диктатора. Варрон с негодованием обвинял Фабия в зависти и так возбудил народное собрание, что совершилась неслыханная вещь. Ни до, ни после такого не было. Народ уравнял в правах Фабия и Минуция, т. е. созданы были два диктатора. Сам смысл диктатуры пропал.
Фабий, вернувшись к войску, сам сообщил Минуцию о повышении. Обрадованный Минуций предложил командовать по очереди. Но Фабий отказался. Они разделили войско пополам и разошлись в разные стороны. Вскоре Минуций опрометчиво вступил в бой. Он попал в отчаянное положение, но Фабий, наблюдавший за ним, неожиданно бросился ему на помощь и спас войско. Минуций сказал тогда: «Две победы одержал ты сегодня, диктатор, над Ганнибалом и над неразумным начальником конницы. Я отказываюсь от полномочий, столь неправильно мне данных». Оба войска соединились под началом Фабия. Но срок его диктатуры подошел к концу, а народ снова говорил о необходимости решительных действий.
К ужасу сената консулом выбрали Варрона. Он был бывший мясник, в военном деле не опытный, но кричал повсюду, что разобьет Ганнибала, как только его увидит. Чтобы спасти положение, вторым консулом решили выдвинуть Люция Эмúлия Павла. То был, по общему мнению, достойный и благородный человек, очень знатного рода. Но несколько лет тому назад с ним случилась беда. Он одержал блестящую победу, но его ложно обвинили в утайке части добычи. Эмилий считал себя навеки опозоренным и полностью отказался от общественной жизни. Поэтому он очень изумился, когда к нему однажды чуть ли не в полном составе явился сенат просить его возглавить армию. Он не хотел быть консулом, и только чувство долга перед родиной согласиться.
Оба консула отправились в Апулию навстречу Ганнибалу (216 г. до н.э.). Варрон добился от народного собрания постановления, что они должны были командовать поочередно, сменяясь каждый день. Ганнибал делал все, чтобы вызвать их на бой. Сначала это ему не удавалось из-за твердости Эмилия. Варрон возмущался. Но долго так продолжаться не могло. Командование перешло к Варрону, и он решил дать битву. Противники расположились у местечка Канны возле реки Ауфúд. У римлян было около 80 тыс. воинов, у Ганнибала почти вдвое меньше. Зато у Ганнибала была более многочисленная и гораздо лучшая по качеству конница. Но неумелые действия Варрона свели на нет все преимущества римлян.
Исход битвы был ужасен для римлян. Римляне были окружены и почти целиком истреблены. Пало немногим менее 70 тысяч, около 10 тысяч попало в плен, спаслось же из всего огромного войска меньше 3 тысяч. Когда битва превратилась в избиение и римляне обратились в бегство, по полю боя скакал молодой всадник Лентул. Вдруг он заметил окровавленного человека, сидящего на камне. Вглядевшись, он узнал консула Эмилия. Он соскочил с коня и воскликнул:
– Консул, ты менее всех виноват в сегодняшнем несчастье! Возьми моего коня и беги!
Но консул отвечал, что ни живым, ни мертвым не покинет своих воинов. Он просил передать римлянам, чтобы они укрепляли город, а Фабию, что он сделал все, чтобы избежать битвы. Но тут налетели враги и похоронили консула под тучей дротиков, а Лентула унес конь. А Варрон бежал и вернулся в Рим.
Канны были страшным ударом. Италийцы, до этого верные Риму, отчаялись в возможности победы, и большинство перешло к карфагенянам. Магон, брат Ганнибала, поспешил в Карфаген с радостной вестью. Он доложил в Совете о полной и решительной победе, и при этом сделал картинный жест. Он велел внести огромную амфору и высыпал ее содержимое на пол. К изумлению карфагенян из сосуда посыпались золотые кольца. Золотому потоку не было конца, он покрыл весь пол огромного храма. Такие кольца, сказал тогда Магон, носят в Риме только сенаторы и офицеры. Можете себе представить, сколько же пало рядовых воинов.
Ганнибал торжествовал. Наконец-то генеральное сражение, о котором он мечтал! Несколько дней он спокойно ждал послов из Рима известием о полной капитуляции. Но послов не было. Тогда он сам отправил вестника в Рим. Мы не знаем, что он собирался предложить, так как у ворот его встретил ликтор, объявивший, что Рим отвергает переговоры и по-прежнему считает себя в состоянии войны с Ганнибалом. «Не взирая на понесенные в битвах тяжкие поражения, на потерю чуть не всех союзников, на то, что с минуты на минуту опасность угрожала самому существованию города, не взирая на это, сенаторы не забыли веления долга. И Ганнибал не столько радовался победе, сколько изумлялся и унывал при виде несокрушимого мужества, какое эти люди проявили в принятом решении», – говорит Полибий.
* * *.
После Канн множество италийских городов передалось к карфагенянам. И венец всего – в 216 г. до н.э. на сторону Ганнибала перешла могучая и богатая Кáпуя, центр Кампании, давний соперник Рима. Ганнибал объявил ее столицей Италии. Сицилия, помогавшая Риму продовольствием, также заключила союз с победителем. Поля римлян были выжжены, огромное число боеспособных мужчин уничтожено. Словом, можно было думать, что жить Риму осталось считанные часы. Но на самом деле это было не так.
Канны были чуть ли таким же жестоким ударом Ганнибалу как Риму. Выяснилось, что все действия его были бесполезны, и надо было в корне менять весь план. От молниеносной войны пришлось отказаться. С этого момента Ганнибал отказался от мысли сломить римлян, победив их в генеральном сражении; римляне же оставили надежду разбить Ганнибала на поле боя. Они навязали пунийцу свою тактику. Сражаться приходилось за каждый город, за каждую деревушку, буквально за каждую пядь земли. Ганнибалу предстояла долгая, изнурительная борьба. Он вынужден был осаждать мелкие италийские городки. Очень характерна судьба Ацерр, Казилина и Петилии. Предложение о мире горожане даже не стали слушать. Взять города Ганнибал оказался не в силах, он устроил их блокаду. Жители умирали от голода. Особенно знаменита в Античности осада Петелии. «Съеден был весь хлеб, все животные... под конец питались травой, кореньями, корой, листьями, ели кожу», – пишет историк Ливий. Держалась она 11 месяцев. Рассказывали, что последнюю крысу продали за мешочек золота. Купивший ее выжил, продавший умер. В конце концов Ганнибал взял почти вымерший город.
Осада Ацерр, Петелии, и Казилина показывает, что Ганнибал не умел брать города. Каждый задерживал его на много месяцев, и Ганнибал постепенно завязал. Именно тогда он совершил много жестокостей по отношению к италийским городам. Поклявшись отпустить невредимыми жителей одного города, если они откроют ворота, он велел сжечь сенаторов живыми, а уходящий народ закололи копьями. В другом городке пунийцы бросили сенаторов в колодец, а колодец засыпали. Тогда-то Ганнибал и получил от римлян имя жестокого. Сам Ганнибал впоследствии говорил, что смел с лица земли 400 городов Италии.
Но ни разу за все это время Ганнибал не потерпел поражения на поле боя. Римляне по-прежнему считали его непобедимым. Однако шаг за шагом римляне теснили его на юг. В 212 г. до н.э. они отвоевали Сицилию, в 211 г. до н.э. взяли Капую. Это было самым тяжелым ударом для Ганнибала. Пуниец делал все, чтобы заставить римлян снять осаду с Капуи, но тщетно. Тогда он предпринял ложный маневр и от Капуи двинулся прямо на Рим. Он был убежден, что войска, которые стоят под Капуей, разом потеряют голову, бросят осаду и устремятся за ним. Но римляне разгадали его план. Они послали отряд следить за Ганнибалом, но осаду не сняли. Узнав об этом, Ганнибал бросил Капую на произвол судьбы и круто повернул на юг. Падение Капуи было вдвойне страшно для карфагенян: во-первых, пал их оплот, центр антиримской коалиции; во-вторых, для всей Италии наглядно было продемонстрировано, что Ганнибал не будет защищать своих союзников. Многие города стали опять переходить к римлянам. Однако Ганнибал был еще очень силен.
