О сочинении с детскими ошибками и кинокомедиях

"Война кончалась... Вызывает замполит: - Вера Иосифовна, придется вам работать с немецкими ранеными. А у меня к этому времени уже были убиты два брата. - Не буду. - Но, понимаете, надо. - Я не способна: у меня погибли два брата, я видеть их не могу, яготова их резать, а не лечить. Поймите же меня... - Это приказ. - Раз приказ, тогда я подчиняюсь. Я " военный человек. Я лечила этих раненых, делала все, что надо, но мне было трудно.Притрагиваться к ним, облегчать боль. Тогда я нашла у себя первые седыеволосы. Именно тогда. Я им делала все: оперировала, кормила, обезболивала, -все как положено. Одно только я не могла делать - это вечерний обход. Утромты перевязываешь раненого, слушаешь пульс, одним словом, действуешь, какмедик, а во время вечернего обхода надо поговорить с больными, спросить, какони себя чувствуют. Есть ли поправка. Вот этого я не могла. Перевязать,прооперировать - могла, а говорить с ними - нет. Я так и замполита сразупредупредила: - Вечернего обхода я делать им не буду..." Вера Иосифовна Хорева, военный хирург "В Германии... В наших госпиталях уже появилось много немецкихраненых... Помню своего первого немецкого раненого. У него началась гангрена, емуампутировали ногу... И он лежал в моей палате... Вечером мне говорят: - Катя, иди посмотри своего немца. Я пошла. Может, кровотечение или что. Он проснулся, лежит. Температурынет, ничего. Он так смотрит-смотрит, потом вытаскивает маленький такой пистолетик: - На... Он говорит по-немецки, я уже не помню, но я поняла, насколько хватилозапаса школьных уроков. - На... - говорит, - я хотел вас убивать, но теперь ты убей меня. Вроде того, что его спасли. Он нас убивал, а мы его спасли. А я не могусказать ему правду, что он умирает... Ухожу из палаты и неожиданно замечаю у себя слезы..." Екатерина Петровна Шалыгина, медсестра "У меня могла быть встреча... Я боялась этой встречи... Когда я училась в школе, а я училась в школе с немецким уклоном, к намв гости приезжали немецкие школьники. В Москву. Мы ходили с ними в театр,вместе пели. Я в одного немецкого мальчика... Он так хорошо пел. Мы с нимподружились, я даже в него влюбилась... И вот всю войну думала: а что, есливстречу его и узнаю? Неужели он тоже среди этих? Я такая эмоциональная, сдетства ужасно впечатлительная. Ужасно! Однажды иду по полю, только бой прошел... Своих убитых мы подобрали,остались немцы... Мне показалось, что он лежал... Ну, такой похожий молодойпарень... На нашей земле... Я долго над ним стояла..." Мария Анатольевна Флеровская, политработник "Хотите узнать правду? Я ее сама пугаюсь... Один наш солдат... Как вам объяснить? У него все дома погибли. Он...Нервы... Может, пьяный? Чем ближе была победа, тем больше пили. В домах иподвалах всегда можно было найти вино. Шнапс. Пили и пили. Он взял автомат ибросился в немецкий дом... Разрядил обойму... Никто за ним не успел.Побежали... А в доме уже одни трупы... Дети лежат... Забрали у него автомат,связали. Он матом кроет: "Дайте я сам застрелюсь". Его арестовали и судили - расстрел. Я его жалела, все его жалели. Онвсю войну провоевал. До Берлина дошел... А можно ли об этом писать? Раньше нельзя было..." А. С-ва, зенитчица "Война меня ждала... Как исполнилось мне восемнадцать лет... Принесли повестку: явиться врайисполком, взять с собой на трое суток продуктов, пару белья, кружку,ложку. Это называлось: мобилизация на трудфронт. Привезли нас в город Новотроицк Оренбургской области. Стали мы работатьна заводе. А морозы стояли такие, что пальто в комнате замерзало, возьмешь,оно тяжелое, как полено. Четыре года без отпусков, без выходных работали. Ждали и ждали, когда войне наступит конец. Последняя точка. В три часаночи шум в общежитии, пришли директор завода и остальное начальство:"Победа!" А я встать с койки не в силах, меня посадят, а я назад падаю.Целый день поднять не могли. От радости, от сильного чувства меняпарализовало. Только на следующее утро я встала... Вышла на улицу, мнехотелось каждого обнять и поцеловать..." Ксения Климентьевна Белко, боец трудфронта "Какое красивое слово - победа... Я расписалась на Рейхстаге... Написала углем, тем, что в руки попало:"Победила вас русская девушка из Саратова". Все что-то оставляли на стене,какие-то слова. Признания и проклятия... Победа! У меня подруги спрашивают: "Кем ты будешь?" А мы в войну такнаголодались... Невмоготу... Мы говорили, что наесться хоть бы один раздосыта. У меня мечта была - получу первую послевоенную зарплату и куплю ящикпеченья. Кем я буду после войны? Конечно, поваром. И до сих пор работаю вобщепите. Второй вопрос: "Когда замуж?" Как можно скорее... Я мечтала, как будуцеловаться. Ужасно хотелось целоваться... Еще хотелось " петь. Петь! Ну,вот..." Елена Павловна Шалова, комсорг стрелкового батальона "Я научилась стрелять, бросать гранаты... Ставить мины. Оказыватьпервую медицинскую помощь... Но за четыре года... За войну я забыла все правила грамматики. Всюшкольную программу. Могла разобрать автомат с закрытыми глазами, носочинение при поступлении в институт написала с детскими ошибками и почтибез запятых. Спасли меня мои боевые награды - в институт приняли. Сталаучиться. Читаю книги - и не понимаю, читаю стихи - и не понимаю. Я забылаэти слова... По ночам преследовали кошмары: эсэсовцы, лай собак, последние крики...Умирая, человек часто что-то шепчет, это страшнее крика. Все ко мневозвращалось... Человека ведут на расстрел... В глазах у него страх... Ивидно, что он не верит, до последней минуты не верит. И любопытство тоже, илюбопытство есть. Он стоит перед автоматом и в последнюю минуту закрываетсяруками. Лицо закрывает... По утрам моя голова распухала от крика.... Во время войны я не задумывалась, а тут стала думать. Прокручивать...Все это повторялось и повторялось... Я не спала... Врачи запретили мнеучиться. Но девчонки - соседки по комнате в общежитии - сказали, чтобызабыла про врачей, и установили надо мной шефство. Каждый вечер они поочереди тащили меня в кино, на комедию. "Ты должна научиться смеяться. Многосмеяться". Хотела или нет - тащили. Комедий было мало, и каждую я смотрелапо сто раз, раз сто - минимум. Первое время смеялась, как плакала... Но кошмары отступили. Смогла учиться..." Тамара Устиновна Воробейкова, подпольщица