Вымогательство. Часто встречались жалобы на то, что средства, собранные с крестьян в виде налогов или подписки на государственные займы

Часто встречались жалобы на то, что средства, собранные с крестьян в виде налогов или подписки на государственные займы,

оседают в карманах чиновников. Председатели колхозов порой считали себя обязанными делать подношения районному начальст­ву, «чтобы иметь защиту в районе». Главной темой жалоб крес­тьян на председателей сельсоветов служила произвольная конфис­кация скота и другого имущества под предлогом неуплаты нало­гов: до апреля 1937 г. это практически не являлось незаконным, отражая свободу нравов сельской администрации непосредственно после коллективизации и раскулачивания. Выдача паспортов стала еще одним прибыльным видом деятельности для работников сельсоветов, поскольку, как правило, сопровождалась взяткой, по крайней мере в виде бутылки водки. Один председатель сельсове­та в Саратовской области конфисковал гармонь, которой премиро­вали бригаду трактористов-стахановцев (с тех пор, писала газета, он «целыми днями сидит дома и играет на этой гармони»)¹⁷.

Даже в рамках закона новые хозяева обладали некоторой властью, позволявшей им распоряжаться крестьянским трудом. Согласно законам о трудовых повинностях, изданным в начале 30-х гг., колхозы и единоличные хозяйства обязаны были бес­платно отрабатывать на государство определенное число дней в году, используя собственных лошадей. На практике эти трудовые повинности толковались гораздо шире, нежели предусматривал закон. Местные власти рассматривали колхозы как своих васса­лов, нисколько не уважая их автономии и прав собственности. «Дергают крестьян, кому не лень и когда вздумается»¹⁸.

Местное руководство часто пользовалось колхозами как удоб­ным резервом рабочей силы для самых различных нужд и кампа­ний. Если району или сельсовету нужны были рабочие для како­го-либо строительного или восстановительного проекта, в ближай­ший колхоз поступало распоряжение выделить их — зачастую бесплатно. Столь же сомнительных воззрений сельская админи­страция придерживалась относительно колхозной собственности, считая ее собственностью государственной, находящейся в распо­ряжении руководства, когда бы это ни потребовалось. Чаще всего это касалось лошадей, но распространялось и на любое другое колхозное имущество — от телег до свободных изб в деревне. «Приказывают колхозу, не спрашивая у него, отправить туда-то и туда-то столько-то лошадей и машин. Отбирают у колхоза лошадь для разъездов районного начальства, дом, бричку. Заставляют колхозы брать на свою оплату людей, не работающих в колхозе, не имеющих прямого отношения к колхозному производству»¹⁹.

Подобное поведение не только противоречило закону и вызы-валдо возмущение колхозников, но и создавало колхозу немалые трудности:

«Наш колхоз небольшой, состоит всего из 20 хозяйств, тягло­вой силы имеет 14 голов, причем организован недавно — осенью 1934 г. Через день (это в лучшем случае), а чаще ежедневно предсельсовета т. Крупкин отрывает из колхоза как тягловую

силу, так и лошадей на постройку школы, на свои личные разъ­езды и даже на разъезды кооператоров...»²⁰

Банковский счет колхоза представлял еще один удобный ре­зерв для районных ведомств, истощивших свои фонды, а порой и с колхозной землей обращались так же вольно. Бежицкий горсо­вет однажды решил полностью ликвидировать соседний колхоз и передать его земли заводу «Красный Профинтерн». В результате колхозники лишились всего колхозного имущества, включая 400 пудов пшеницы, лошадей и инвентарь стоимостью 37000 руб., а новые владельцы устроили в городе банкет, обошедшийся в 2300 руб.21.

Помимо эксплуатации колхозов сельская администрация прак­тиковала также вымогательство у отдельных хозяйств или лиц. Без всякого сомнения взяточничество, традиционно характерное для низшего чиновничества в России, никуда не делось и в 30-е гг. Не­которые его формы были освящены традицией, например, подно­шение водки и продуктов сельского хозяйства при посещении должностного лица («только заколешь теленка или свинью, [пред­седатель сельсовета] тут же явится и заберет бесплатно 4 —5 кг мяса»). Другие, такие как конфискация имущества крестьянина, восходят непосредственно к практике раскулачивания в начале 30-х гг., обращаемого в прямую выгоду себе лицом, проводящим конфискацию (как в случае с председателем сельсовета, отобрав­шим у крестьян, не выполнивших обязательства по госпоставкам, 22 лошади, которого видели потом разъезжающим по району на одной из них)²².

Паспорта и разрешения на отходничество продавались (т.е. выдавались за взятку) почти на регулярной основе, то же можно сказать и о справках о социальном положении («А. происходит из семьи бедняков, темных пятен в биографии не имеет», «Б. [на самом деле дочь священника] происходит из трудящейся семьи се­редняков»). В одном донесении органов внутренних дел из Запад­ной области говорится, что кулак Петр Щербаков подкупил пред­седателя местного сельсовета Игнатова швейной машинкой, чтобы получить документы и уехать работать на Украину, и Игнатов любезно аттестовал его как середняка²³.