О пользе второгодничества

Сближение концептуализма и необарокко - во многом тревожный знак. Исчезает необходимая для культурной динамики "разность потенциалов" - каждое из течений, завершив полный круг, приходит к исходной позиции оппонента. Внутри данной парадигмы дальше идти, по-видимому, некуда. Конечно, кризис для постмодернизма - естественное состояние, однако в данном случае перед нами нечто похожее на исчерпанность. И о конце постмодернизма, о необходимости "сборки" отходов деконструкции сегодня говорят те же самые менестрели, что превратили постмодернизм в безразмерную модную тряпку.

Впрочем, кризис в культуре - состояние продуктивное, это точка бифуркации, в которой одновременно существуют несколько потенциально равноценных возможностей, это развилка, многое определяющая далеко вперед.

Какие возможности намечаются в российском культурном пространстве сегодня? Одна из них лучше всех артикулирована новым президентом с его требованиями "вертикали власти" и "диктатуры порядка". Поразительно, как быстро эти не очень (пока что) понятные лозунги были подхвачены продвинутыми по стезе постмодернизма и постструктурализма литераторами, немедленно попытавшимися транскрибировать эту идеологию в культурную практику. Показательны в этом контексте рассуждения Александра Иванова о "неомодернизме" ("Чебуrussia" - "Ех Libris НГ", # 29 от 27 июля 2000 г.):

"В темпоральном смысле Россия вступает сейчас в полосу, которую можно назвать "неомодернистским проектом". То есть период постмодернистского проекта заканчивается, и путинская политическая реформа с иерархической и одновременно прозрачной структурой политического пространства, а также движение, связанное с литературным опытом визуального искусства, опытом кино и т.д., перемещают нас в совершенно новое эстетическое поле, которое можно назвать полем неомодернизма. Что определяет суть неомодернистского проекта? Снова оказывается востребованным образ будущего. (…). Сегодня у России впервые появилась история".

Иванов, конечно, не одинок в своих чаяниях и ожиданиях. Однако если даже такие интеллектуальные либералы, как директор Ad Marginem, заговорили о востребованном образе будущего в связи с построением "вертикали власти" (и подразумеваемой, но не упоминаемой войной в Чечне), значит, современная русская культура действительно истосковалась по прочным и "внятным" (еще одно знаковое словцо) иерархиям. Одним они нужны для закрепления достигнутого статуса, другим - для душевного покоя, третьим - для новых деконструкций - ведь когда нет иерархий, то и деконструкции превращаются в будничный шум.

В этих рассуждениях смущает меня только одно - специфика русской культуры. Думается, Иванов не учитывает бинарную природу русской культурной динамики - иначе говоря, неизбежное движение от крайности к крайности, отсутствие средней, компромиссной, нейтральной фазы между безграничной свободой и авторитарной властью, между тотальным отрицанием и слепым оптимизмом, между прошлым и будущим… Вожделея образа будущего, Александр Иванов тем не менее оговаривается: "Понятное дело, что для России это общее место - здесь всегда будущего было больше, чем настоящего и прошлого". Однако он забывает упомянуть о том, что именно постмодернизм вернул русскому культурному сознанию значение настоящего, во-первых, нейтрализовал посредством веселой эстетической игры сакральные культурные языки прошлого, а во-вторых, освободил от парализующего гипноза светлым будущим. И то и другое соединилось в настоящем постмодернистского текста и постмодернистской ситуации в целом, став субъектами равных эстетических отношений с автором, персонажами, читателем.

Не хочется становиться в позу Кассандры, но, по-моему, сегодня, сознательный отказ и откат от постмодернизма приведет не к неомодернизму и даже не к неоклассицизму, а к неоархаике в виде слегка модифицированного соцреализма - без соответствующей идеологии, но зато с соответствующей эстетикой, на простом и доступном языке, в квазиреалистической манере оформляющей новую социальную мифологию, в равной мере удобную для властей и лестную "широким народным массам". Нужны примеры? Посмотрите "Брат" и особенно "Брат-2". А ведь их снял не Говорухин или Рязанов, а продвинутый и изысканный Алексей Балабанов, режиссер таких (пост)модернистских фильмов, как "Про уродов и людей" и "Замок". А это только проба почвы - лиха беда начало!

Однако такой вариант еще не фатален. В сущности, необарокко и концептуализм - это основные стратегии построения настоящего, которые выработаны русским постмодернизмом. Одна строит настоящее через процесс разрушения симулякров, обесценивших настоящее зависимостью от прошлого (героического) и будущего (утопического). Другая наполняет симулятивные образы, фикции и стереотипы индивидуальным экзистенциальным смыслом, претворяя их тем самым в несомненную для субъекта реальность - которая существует только здесь и теперь, нередко только в момент написания/прочтения данного текста. При этом обе стратегии зиждутся на принципиальных компромиссах между традиционно несовместимыми элементами (дискурсов, культурных традиций, языков, идиолектов, социальных и эстетических ролей, и т.п.). Такова вообще постмодернистская "паралогия" (Лиотар) - но в русской культурной традиции с ее максималистской нетерпимостью к каким бы то ни было компромиссам, а тем более возведенным в принцип поэтики и эстетической идеологии, постмодернистское настоящее стало радикальной попыткой нарушить вековую инерцию культурного маятника, движущегося от прошлого к будущему и все время проскакивающего точку настоящего.

Вариант, который мне кажется наиболее здоровым для русской литературы, - это вариант своеобразного торможения. На мой взгляд, необходимо закрепить уроки русского постмодернизма, пройти еще раз путями русского необарокко и русского концептуализма (ведь не исчезла же симулятивность вместе с советской властью). Зачем? Чтобы привыкнуть к культурной работе с настоящим, чтобы ввести эти эстетические практики в повседневный язык культуры и в национальный канон. С другой стороны, необходимо освободить русский постмодернизм от внутренней бинарности, выработать иные, чем концептуализм и необарокко, оси координат, другие измерения и множественные оппозиции. Показательно, например, что только сегодня русский постмодернизм выходит на ту задачу, которую западные постмодернисты воспринимали в качестве важнейшей, - перепрыгнуть через пропасть, разделяющую элитарную и массовую литературы, построить мосты между этими сферами культуры. (это уже сделано см. ниже, и произошло естественно без «задач» Знаменитая статья Лесли Фидлера, в которой был брошен лозунг "Cross the Border - Close that Gap!", была напечатана в "Плейбое" в том же, 1969 году, когда Венедикт Ерофеев на "кабельных работах в Шереметьево-Лобня" дописывал будущий пратекст русского постмодернизма. Ерофеев по-своему решал эту задачу. Роль языков масскульта для него и его последователей с успехом была исполнена соцреализмом, с одной стороны, и языками социального "дна" - с другой (особенно пригодился мат). Но только сегодня возникла реальная возможность внедрения постмодернистских кодов в массовую культуру - коммерческий успех романов Пелевина и Сорокина, с одной стороны, Б.Акунина, - с другой, свидетельствует о плодотворности этого пути и о незаполненности культурной ниши. Но это лишь одна из возможностей. А их должно быть больше. Намного больше.

Только не надо спешить. Не надо торопиться "преодолевать постмодернизм" и "вступать в новый эон". Иногда лучше остаться на второй год. Особенно если еще есть чему поучиться.

1Настоящая статья представляет собой текст доклада, прочитанного автором на VI Мировом конгрессе славистов, состоявшемся в августе этого года в Тампере (Финляндия). Развернутый вариант этой статьи принят к публикации британским журналом "Slavonic and East European Review".

2Мне, конечно же, напомнят: а как же Михаил Эпштейн и его многочисленные манифесты? Этот пример весьма показателен именно тем, что названия течений, щедро продуцируемые им в 1980-е годы, нередко либо заменяли литературные явления, либо переживали вполне эфемерные образования. Таким образом, сразу же возникала ситуация перепроизводства, порождающая инфляцию терминов. Кто, например, сегодня вспомнит, что имелось в виду под "презентизмом" или "континуализмом"?

3Все цитаты приводятся по изданию: Calabrese, Omar. Neo-Baroque: А Sign of the Times. Transl. by Charles Lambert. With a Foreword by Umberto Eco. Princeton: Princeton Univ. Press, 1992.