Священная симфония

(1.48)

Литература эпохи Барокко проставляла свои акценты в разработке концепции спиритуализма. С точки зрения происходивших мировоззренческих процессов очень показательно то, что возникает целое, притом большое и разветвлённое русло, именуемое религиозной поэзией. Поэты каются в своей греховности, фиксируя острый внутренний разлад.

Любя себя, я Бога не люблю,

А потому себя смертельно ненавижу…

(С.Гулар [1548–1628], «Я бегу…»)

На пределе душевной мки человек впадал в экстаз самобичевания.

Твоя ничтожнейшая тварь,

Я сознаю, Небесный Царь,

Сколь прежде был мой путь греховен,

Сколь был я нагл, себялюбив,

Сколь мерзок, Богу изменив,

И как я пред Тобой виновен!

(И.К.Гюнтер[1695–1723], «Твоя ничтожнейшая тварь…»)

В доказательствах тленности всего земного и бессмертия небесных начал разворачивалась яростная битва плоти и духа. Немецкий поэт Христиан Гофмансв льдау (1617–1679) в стихотворении «Земная жизнь» подает это так:

Жизнь – это вспышка молнии во мраке,

Жизнь – это луг, поросший лебедой,

Жизнь – скопище больных в чумном бараке,

Тюрьма, куда мы зперты бедой.

Всё это лживой роскошью прикрыто,

Величьем разукрашено пустым.

На скорбных трупах созревает жито,

Вот почва, на которой мы стоим…

Но ты, душа, беги от мишуры обманной,

Расстанься с непотребной суетой,

Сумей достигнуть пристани желанной

Там, где сияют вечность с красотой.

Эта тема варьировалась в искусстве Барокко бесконечно. К ней подталкивали разуверенность в жизни и беспросветный скепсис. Вот псалом крупнейшего датского поэта XVII века Томаса К нго (1634–1703) с симптоматичным заголовком «Уставший от мира, взыскующий неба» и с повторяющейся репликой «И всё суета, // И всё суета» из книги «Екклесиаст» Ветхого Завета, приписываемой царю Соломону (примечательно, что автор обращается к чисто религиозному жанру и опирается на изречение, заимствованное из Библии).

Прощай, о земля!

Служив тебе долго, измучился я.

И бремя, что мне этот мир навязал,

Теперь я отброшу, теперь я устал.

Я рву свои узы, здесь всё маета,

И всё суета,

И всё суета.

В конечном счете религиозные поэты более всего задавались вопросом об истинных и мнимых ценностях бытия, решая его безусловно в пользу духовно высокого, стремясь возвыситься над треволнениями и эфемерными благами жизни. Гордость Мексики, поэтесса Хуана Ин с де ла Крус ([Инэс дэ] 1651–1695) говорит на этот счёт:

Мне чжды о сокровищах мечты,

ищу лишь для ума обогащенья:

опасны о богатстве размышленья –

они доводят ум до нищеты.

Гляжу с отчаянной тоскою

на ставшую добычей красоту,

на алчность, что кладет конец покою…

Что до меня, я лучше предпочту

навек проститься с радостью мирскою,

чем жизнью мнить мирскую суету.

* * *

Рассматривая спиритуализм, легко убедиться в том, что многое в искусстве того времени было основано на противопоставлениях, которые мы именуем антитезами. Именно в этом ключ к пониманию эпохи Барокко.

Начнем с того, что противостояло спиритуализму. А противостояло ему как раз то, что он отвергал, то есть «плотское», земное, чувственное начало. И насколько интенсивным было тяготение к духовному, настолько сильным было и влечение к прямо противоположному. Причем то и другое могло быть в равной степени представлено в творчестве одного и того же поэта, художника или композитора.

Допустим, великий немецкий композитор Иогнн Себастьн Бах (1685–1750) давал образцы спиритуалистического вдохновения (скажем, в хоральных прелюдиях для органа) и у него же можно услышать не просто чувствительные, но и явственно чувственные акценты, к тому же поданные подчас в таком характере, который в будущем станет свойственным городскому романсу и даже его особой разновидности – так называемому жестокому романсу.

Иоганн Себастьян Бах