Сошествие Святого Духа

Св.Онуфрий

Отрочество Богоматери

Экстаз св.Терезы

Эта скульптурная группа установлена в римском соборе св.Петра, для создания которого Бернини много сделал и в качестве архитектора. Сюжет состоит в том, что ангел вонзает в сердце святой золотую стрелу. Этот знак приобщения к божественному началу вызывает у Терезы одновременно мучительный и сладостный экстаз: бессильно повисла рука, запрокинулась голова, с уст срывается крик желанной муки, а складки её монашеского одеяния извиваются в судорожном трепете.

Свою высшую цель спиритуализм видел в том, чтобы вырваться из тенёт земной оболочки, прикоснуться к небесному чуду. Непосредственным его выражением стал поворот к глубокой религиозности. Особенно ощутимо это было в Испании, которая являлась едва ли не главным оплотом католицизма. Вот почему именно в испанской живописи находим особенно много соответствующих изображений. Одно из них, очень характерное – «Отрочество Богоматери» (около 1660), принадлежащее кисти Франсско Сурбарна (1598–1664).

Франсиско Сурбаран

В трогательном образе ребенка высвечена особая, целомудренная чистота и через неё – искренность и истинность религиозного чувства: поза и жест подчёркивают кротость, набожность, ангельский лик девочки. Всем этим своеобразно и впечатляюще раскрывается сакральное – очищенное от бытового, суетного, обращённое в «горние выси» (старинное слово горний используется для обозначения сугубо духовного понятия: находящийся в вышине, нисходящий с небес).

* * *

Подобно тому, что было во времена Средневековья, в искусстве вновь выдвигается фигура божьего человека, отшельника, аскета, ведущего затворнический образ жизни, отрешившегося от мирских соблазнов. Испанский художник Хуспе де Риб ра ([Хусэпэ дэ Рибэра] 1591–1652) очерчивает типичный контур такой фигуры в картине «Св.Онуфрий» (1637).

Хусепе де Рибера

Дух смирения, истовость молитвы, тело, изнурённое постами, атрибуты религиозного подвижника (череп, чётки), достигшего высот духовного величия (жезл, корона) – всё говорит о полной отданности служению Богу.

Экспрессивнее и острее, чем кто-либо из живописцев, выразил идею спиритуализма Эль Грко ([Грэко] 1541–1614, настоящая фамилия Теотокопули). Данное ему прозвание указывает на происхождение (из Греции), но свою подлинную родину он обрел в Испании, где были так сильны религиозно-мистические настроения. И именно через мистическую настроенность, то есть через стремление передать находящееся за пределами разума и не поддающееся объяснению, он чаще всего и воплощал спиритуалистические мотивы. Одна из его работ такого рода – «Сошествие Святого Духа» (около 1608) – раскрывает ситуацию массового экстаза.

Эль Греко

Исполняемому большой группой людей обряду радения отвечают гипертрофированно вытянутые, изогнутые тела, экзальтированные жесты и лица, искажённые сильнейшим духовным напряжением. Воссозданная здесь атмосфера загадочного таинства свидетельствует о полном иррационализме происходящего.

В своём высшем и общечеловеческом выражении спиритуализм был нацелен на воплощение сгущённой, концентрированной духовности. Это подразумевало, что нравственная сущность ценилась в человеке прежде всего и превыше всего. Ещё раз обратимся к Эль Греко. Персонажами его картины «Апостолы Пётр и Павел» (около 1587–1592) являются святые, но, по сути, показаны две неординарные человеческие личности, в облике которых всемерно подчёркнута одухотворённость, нравственная красота и чистота.

Эль Греко

Апостолы Пётр и Павел

Благородство облика, особая выразительность глаз, которые светятся незаурядным умом – это люди, помыслы которых сосредоточены на высоком.

По-своему и очень широко воплощало идею спиритуализма эпохи Барокко музыкальное искусство. Воплощало также прежде всего через религиозное начало. С одной стороны, обслуживая церковный ритуал и создавая у прихожан соответствующую настроенность. С другой стороны, используя возможности чисто художественного воздействия, музыка стремилась погрузить слушателя в его внутренний мир, в сокровенное, в молитвенный разговор наедине с собой либо вознести его в надличные выси, где витала душа, жаждущая Бога, что олицетворяло категории вечного и бесконечного. В любом случае это было таинство, священнодействие, и музыкальное искусство, начиная с Позднего Возрождения, резко повернуло в этом направлении, что находим и в творчестве двух самых крупных композиторов XVI века, какими были глава римской полифонической школы Палестрна (Джовнни Пьерлуджи да Палестрина, около 1525–1594) и один из завершителей эволюции нидерландской композиторской школы Орландо Лссо (около 1532–1594).

Но у культовой музыки существовал ещё один путь выражения религиозного чувства (он был характерен для протестантской церкви): не в отстранении от реального человека и реально человеческого, а в сопричастности к нему, пребывая на земле и обращаясь к молящимся с проповедью, беседой или раздумьем, однако сохраняя при этом высокую духовную настроенность.

Самая примечательная фигура в этом плане – Генрих Шютц, основоположник немецкой музыкальной классики, родившийся ровно за столетие до Баха (1585–1672). У него мы находим и соответствующий жанр: «Священные симфонии», написанные для многоголосного хора. В них слышится проповедь христианского мирочувствия, за которой стоит нечто большее – утверждение идеала жизни чистой, целомудренной, отрешённой от мелочно-обыденного.

Генрих Шютц