Отношения внутренние и внешние

Свойства, связи и отношения. Классификация.

В основе классификации - дихотомическое деление всех объектов на вещи и признаки, признаков на свойства и отношения, а отношений на связи и несвязи (собственно отношения).

Критерием деления на вещи и признаки является способность к самостоятельному существованию. Вещи способны к такому существованию (в этом они подобны субстанциям; в отличие от нее часть субстанции – nonsense, часть вещи - вещь). Признак, как и часть, существует в составе вещи, но не способен существовать самостоятельно. Наделение признака самостоятельным существованием - гипостазирование (считается ошибкой в большинстве систем, кроме крайних платоников). Дихотомия вещи - признаки играет ключевую роль в «конструировании реальности.

В свою очередь, сами признаки делят на свойства и отношения. Это деление осуществляется (как правило) по формальному критерию – числу носителей отдельного признака. Если отдельный признак, нераздельно принадлежит одному объекту (вещи), его называют свойством; если он принадлежит одновременно нескольким (хотя бы двум) объектам, его называют отношением.

Специфика отношений состоит в том, что они не принадлежит ни к разряду вещей, ни к разряду их свойств. Он представляет собой особую группу. На эту «обособленность» отношений обращает внимание Лейбниц: «отношение, находится вне субъектов и оно в действительности должно быть чисто идеальным, поскольку не является ни субстанцией, ни акциденцией». Отношение не может быть ни тем, ни другим, потому что оно, не только не существует самостоятельно, но и не принадлежит безраздельно своему носителю (вещи) находясь между ними. Признать реальность отношений, говорит Лейбниц – значит, признать "одну акциденцию в двух субъектах, которая бы одной ногой стояла в одном субъекте, а другой – в другом". Это различие отношения, как признака, принадлежащего одновременно, по крайней мере, двум вещам, а свойства – как признака, нераздельно принадлежащего только одной вещи, наиболее широко распространено в философии (и в теории множеств).

Что же такое отношение? Категорией парной к отношению является относящееся, поскольку бессмысленно рассматривать отношение вне того, что относится. Это относящееся обычно называют «стороной» или «субстратом» отношения. Слово «субстрат» употребляется здесь в несколько ином смысле, чем в субстанциальном дискурсе [«субстрат», противоположностью которого является «отношение», имеет некоторое сходство с «элементом», противоположностью которого является «структура»].

В логике различие свойств и отношений выражается в «местности» предикатов. Свойство называют одноместным, а отношение двуместным (и более) предикатом. Поскольку "верхняя" граница числа мест не определена, логически возможна простая классификация отношений по «местности» предикатов или, что то же самое, по числу носителей: (Рассел: А купил В у С за D - тетрарное отношение). Однако в реальной истории такая классификация встречала ряд возражений.

Частное возражение, идущее еще от Аристотеля, согласно которому все отношения, по существу, бинарны, а отношения более высоких уровней можно представить как их комбинации [C между А и В = А к В и С к АВ]. С этой трактовкой вполне согласны Фома Аквинский, Лейбниц и Локк, утверждавшие, что "отношения существуют только между двумя предметами".

Общее возражение. Если разделять признаки на свойства и отношения исключительно по числу мест (носителей), то становится невозможным отношение объекта к самому себе (по определению). Ведь признак, принадлежащий одному объекту - это свойство, а не отношение. Но практически весь субстанциальный дискурс имеет дело именно с внутренним отношением объекта к самому себе. Здесь сплошь и рядом речь идет о «саморазвитии», «самоотрицании», «рефлексии», «causa sui» и др. т.е. об унарных отношениях.

Затруднение. Признание реальности унарных отношений противоречит аристотелевскому классическому делению признаков на свойства и отношения по числу носителей (мест). Отказ же от унарных отношений ведет к исключению из философского дискурса таких важнейших понятий как «рефлексия», «саморазвитие», «самоорганизация» и др. Поиски решения этого парадокса дают нам, с одной стороны, теорию типов Рассела, исключающую самоприменимость высказываний, а с другой – неклассическую теорию Уемова, различающего свойства и отношения не по числу носителей.

Уемов исходит из того, что носитель отношения является "многосторонним" и в каждом конкретном отношении участвует преимущественно какой-то одной своей стороной. Тогда отношение к самому себе может рассматриваться как отношение разных сторон того же самого объекта, т.е. оно становится бинарным и внутренним одновременно. Таким образом, логически обосновывается широко распространенное в науке понимание связи как отношения между двумя объектами, даже если они принадлежат к одному и тому же предмету (скажем, отношение между температурой и давлением газа и др.) Таким образом, связь подпадает под определение отношения и выступает как его разновидность. При этом класс действительно унарных отношений сужается до тех, которые ведут к парадоксам типа Эвбулидовского "Лжеца" или расселовского "Парикмахера".

Генетическая классификация связей

Самим фактом своей принадлежности одновременно нескольким объектам отношение объединяет их в новый объект, образует одно из многого. Эта объединяющая функция, присущая всем отношениям (А. Хорват, Т. Липпс, А. Уемов: "отношение - то, что образует вещь из данных элементов"). Правда здесь возникает серьезный вопрос: объективна (Уемов) или субъективна (Липпс) природа этого объединения.

Всякая связь есть отношение, но не всякое отношение – связь. Это различие выражено уже в античной трактовке «любви» и «вражды», как двух универсальных отношений, определяющих все изменения, происходящие в мире. Понятно, что «любовь» и «вражда» есть отношения, но только первое из них является связью. Степень объединения, которое обеспечивает связь, может варьироваться от самых слабых (сходство) до очень сильного (органическая целостность, сингулярность).

Связь-целостность, по-видимому, есть наиболее раннее и широко распространенное представление о связи (см., например, плотиновское Единое или Число, средневекового Бога, гегелевский Абсолютный Дух или даже марксово «материальное единство мира»).

К началу ХХ века постепенно выясняется, что «жесткие» связи-целостности представляют довольно узкий класс отношений. Класс «мягких» связей и отношений – «несвязей» гораздо более широк. Отсюда уменьшение интереса к исследованию отношений внутри «цельностей» и обращение внимания у «границам», «пустотам» и «разрывам» бытия.

Даже если речь идет о вещи как о неком единстве (сингулярности), вовсе не обязательно, что единство это целиком и полностью обусловлено ее внутренней природой. Единство вещи может рассматриваться как привнесенное извне, т.е. как вырастающее не из внутренних, а из внешних отношений.

Различение «внутренних» и «внешних» отношений вводится в ходе осмысления следующей философской проблемы: «Почему все вещи в мире обладают определенными свойствами?». Возможны два ответа на этот вопрос. 1) Благодаря своей собственной, присущей им самим природе 2) Благодаря их отношениям к каким-то внешним для них силам: Богу, духу, разуму, формам и др. Эту проблему можно сформулировать и иначе: «Где искать конечные основания или наиболее глубокие причины изменений в объектах?». И опять получим те же два ответа. 1) В их собственной, независимой от внешних сил природе. 2) В их отношениях к внешним силам (или друг к другу).

Существует сильный аргумент в пользу внутренних отношений. Признание их приоритета позволяет избежать "регресса в бесконечность". Именно идея «внутренних отношений» была самой надежной опорой в поисках конечных или предельных оснований бытия и познания вещей (от Аристотеля до Гегеля).

Итак, условием мыслимости мира является тождественность каждой вещи с миром в целом и пребывание вселенскости в каждой мельчайшей вещи, принадлежащей к Вселенной. Это значит, что мир абсолютно единичен, что он пребывает в себе и держится собой.

С понятием "внутренних отношений" в истории философии связана разработка категорий самобытия, самодвижения, сущности, количества, качества, части, целого, внутреннего, внешнего, существенного, несущественного, единичного, особенного, всеобщего и др. (по существу - всех категорий расчленяющих исходное единство бытия и представляющих отношения как различия внутри исходного единства). В них же укоренены проблемы причинности, необходимости, закона и соотношения между логической и физической необходимостями. Вся традиционная метафизика, по существу исходит из доктрины "внутренних отношений", а диалектика - есть прямое "раскручивание" их системы.

Фундаментальной аксиомой доктрины «внутренних отношений» можно считать следующее положение: «Поскольку мир един, все отношения, существующие в нем, следует рассматривать как внутренние отношения». Это означает, что природа всякой вещи полностью определяется всей совокупностью ее отношений ко всем другим вещам. А значит, всякое изменение вещи может быть понято только как изменение того или иного отношения. [Лейбниц: если умерла жена в Индии, то ее муж, живущий в Европе, должен внутренне измениться в самый момент ее смерти] Из этой фундаментальной аксиомы следуют весьма важные выводы:

1) Природа каждой части (целого) выявляется только через отношения ее к каждой другой части и ко всему целому. Отсюда, если полностью известна, природа любой части то известна также и природа целого, и наоборот, - если известна природа целого, то известно и его отношение к частям, и отношения частей друг к другу, и природа каждой из частей.

2) Если нет различий между вещью и совокупностью ее отношений, то ничего нельзя рассматривать вне его отношения к целому, ибо если " А относится к В ", то А и В, в свою очередь, относятся и ко всему остальному миру. Когда мы рассматриваем ту часть природы А, благодаря которой А относится к В, то мы рассматриваем А через его отношение к В. Но это абстрактный (в гегелевском смысле) и лишь частичный способ рассмотрения А, ибо природа А, которая тождественна с самим А, содержит в себе основания для отношений ко всему другому, а не только к В. Поэтому ничего истинного об А сказать нельзя, если не учитывать всю Вселенную. Но тогда то, что говориться об А, тождественно тому, что говориться обо всем остальном.

Наиболее концентрированно доктрина «внутренних отношений» выражена в философии Гегеля, порождающей вполне определенный образ реальности. Вот его основные черты.

Реальность едина. Она должна быть единственной, потому что множественность предполагает отношения, и через отношения она, сама того не желая, всегда утверждает высшее единство. Но тогда отношений нет, и существует не множество вещей, а лишь одна единственная вещь. Следовательно, каждое суждение имеет только один субъект и один предикат, ибо все, что мы говорим, мы говорим об одном и том же едином в одном единственном смысле. Суждение, утверждающее некоторое отношение, всегда должно редуцироваться к субъектно-предикатному суждению о целом, состоящем из членов этого отношения. Так, продвигаясь ко все более широким целым, мы постепенно исправляем наши первые и грубые абстрактные суждения и приближаемся к единой истине обо всем.

Аргументы "против": На место реального человека ставится некий "абсолютный субъект" (отношение которого с миром есть "внутреннее отношение"). Это «абсолютный субъект» ведет себя в соответствии с заранее принятыми (рациональными) идеями. Он сам определяет себе объект, с которым будет иметь дело, выбирает критерии существенного и несущественного, задает характер внутренних отношений и многое другое (чем и занималась традиционная метафизика вплоть до ХХ века). Отказ от этой доктрины ставит под вопрос правомерность таких метафизических категорий как субстанция, самодвижение, целостность, сущность, объект, субъект и др.

И в конце Х1Х – начале ХХ веков такой отказ происходит. Этот отказ связан со стремлением смягчить логически вытекающие из доктрины внутренних отношений идеи крайнего детерминизма и строгой необходимости всех происходящих в мире событий. "Новая философия" (философия жизни, феноменология, экзистенциализм, "лингвистическая" философия, культурантропологические течения и др.) как раз основывается на признании приоритета не внутренних, а внешних отношений. Это ведет к отказу или к существенному смягчению идей необходимости и жесткого детерминизма.

ВНЕШНИЕ ОТНОШЕНИЯ

В реальной истории люди имеют дело с конкретными вещами, которые отличаются от абстрактных объектов, выражаемых при помощи философских понятий субстанции, сущности, "природы" и т.п. Э. Нагель пишет, что на вещах нет никаких знаков или этикеток, которыми следует руководствоваться при классификации существенных и несущественных характеристик, различать сущности и явления и т.д. В решении всех этих проблем людям приходится делать выбор.

На любой такой выбор влияют их цели, интересы, привычки и т.д. С логической точки зрения такой выбор является произвольным. Концепция «внутренних отношений» и вытекающий их нее жесткий детерминизм - это тоже результат нашего выбора. Обращение к тому или иному языку для описания вещи, а вместе с тем интерпретация тех или иных ее отношений как внутренних или как внешних также основывается на выборе.

В новой перспективе характеристика отношений и связей определяется как проекция человеческих целей и интересов на природные вещи, как способ описания и видения вещей (к самим вещам). В доктрине «внутренних отношений» концептуальные конструкции принимаются до опыта, до «общения» с вещами. В ней выражено стремление, найти метафизический фундамент, который существовал бы прежде всяких построений и был бы совершенно твердым.

Доктрина «внешних отношений» предлагает нам обратиться к реальным событиям, которые случаются во времени, - именно они и есть то, о чем высказываются суждения. Поэтому-то мы должны заняться непосредственно актами «мышления» как физическими актами «говорения» или «письма».

ВОТ ПРОБЛЕМА

Но что первично? Что задает меру – строение вещи или строение суждения? Этот вопрос до сих пор еще не решен (Грамматическая структура бытия Аристотеля).

Гуссерль и Хайдеггер. Гуссерль – последний из могикан: его все еще интересуют универсально-всеобщие формы; но не формы вещей, а формы мышления вещей (всеобщие структуры сознания сами по себе). Хайдеггер делает следующий шаг: предметом его интереса является уже тесная связь сознания с миром, через которую говорит сам мир.

Хайдеггер ставит задачу невозможную (немыслимую), а потому запретную для трансцендентализма: дать явится самой вещи. Эту вещь в себе, которая со времен Канта была лишь своего рода «мистером Х в маске», и которая, в лучшем случае могла рассматриваться как таинственный источник «данностей», Хайдеггер делает одним из главных персонажей «новой философии».

Истолкования вещности в западном мышлении сводятся к трем основным: 1) вещь как носитель признаков; 2) вещь как единство многообразия ощущений; 3) вещь как оформленное вещество. Все три господствующие представления закрывают нам путь к вещности самой вещи.

Служебность – вот та глубинная черта, изнутри которой вот это сущее взглядывает на нас. Изделие всегда изготовляется как нечто дельное, пригодное к чему-нибудь. И, соответственно, вещество и форма как определения сущего укоренены в самой сущности дельного. Вещество и форма – отнюдь не изначальные определения вещности вещи.

Вещи вообще выступают как некоторые «изготовления», т.е. творения Бога или некоторые «дельности», утратившие свою дельность, ставшие «просто» вещами. Но если мы рассматриваем их так, как «просто» вещи, лишая их «дельности», мы лишаемся возможности постичь их смысл. «Крестьянские башмаки» Ван Гога – вот «дельность», - т.е. не какое-нибудь сущее, которое можно использовать для каких-нибудь целей, но нечто такое, само бытие чего исчерпывается тем, чтобы служить тому, кому они принадлежат.

Метафизика Нового времени покоится на сочетании формы и вещества (и ничего больше). Это от рассмотрения вещей как просто вещей, рассматриваемых вне их служебности. Просто вещь, значит, что вещь «опросталась» - избавилась от служебности и изготовленности.

Дельность изделия в его служебности. Крестьянка носит башмаки, работая в поле. Вот только здесь они и оказываются там, что они суть.

КОНЕЦ

Кольцо (вновь к внутренним отношениям и от обыденного языка: а он то может быть и прав?)

Все языки приводят к одной и той же ошибке. мы привыкли говорить о камнях, планетах или животных так, как если бы каждая отдельная вещь хотя бы краткое мгновение могла существовать отдельно от своего окружения, которое на самом деля является необходимым фактором ее собственной природы. Отсюда следует, что при отсутствии определенного понимания конечной природы вещей и, следовательно, некоторых оснований, неявно подразумеваемых в таких абстрактных утверждениях, всякая наука склонна верить в то, что можно соединять различные суждения, неявно опирающиеся на несовместимые основания. Индивидуальная вещь неизбежно представляет собой некоторую модификацию своего окружения, и ее нельзя понять в отрыве от этого окружения. Всякое рассуждение, игнорирующее свое метафизическое основание, несостоятельно.

Таким образом, несомненность научных данных является иллюзией, ибо эти данные связаны с неисследованными ограничениями. Наши научные концепции находятся под контролем общепринятых метафизических понятий эпохи.

Детерминация является формой отношения, но одновременно она нечто большее, чем отношение. (переход к закону).

[событие = эпоха (Уемов)]

Ньютоновская физика опиралась на идею независимого существования каждой частицы материи. Считалось, что любой камешек может быть полностью описан без всяких ссылок на какие-либо другие части материи. Он один может существовать в универсуме как единственный объект, помещенный в однородное пространство, и все-таки оставаться самим собой.

И точно также этот камень можно адекватно описать без каких бы то ни было ссылок на прошлое или будущее. Он целиком и полностью может быть познан, не выходя за рамки настоящего момента, (поскольку все его прошлое присутствует в настоящем в "снятом", а будущее - в "свернутом" виде).

Гартман критикует старое учение о реальности, согласно которому способ бытия (и с ним модусы) изменяются соответственно ступеням бытия соответственно высоте структуры бытия: вместе с увеличением богатства определенности (предикации) увеличивается и " степень " реальности. Сущность, которой свойственна "тотальность" возможных предикатов, считалась ens realissimum. С точки зрения Гартмана реальность не зависит от вида и полноты структуры, она не увеличивается и не уменьшается в зависимости от структуры.

Субстрат и отношение - противоположные категории. Нет ничего, что не было бы определено внешними и внутренними отношениями. Связи всегда первичны, а изолирование вещей - вторично (Гартман). Без отношения нет ни единства, ни многообразия: от них (отношений) зависят форма, вид, качество системы. Отношение не является чем-то внешним для вещи: само внутреннее строение вещей "реляционально".

Отсюда вытекает связь категории отношения и категории структуры. Отношения определяют внутреннюю структуру предмета. Всякая структура, рассмотренная изнутри, находится в существенном отношении.

Гартман обращает внимание на то, что в истории философии анализ категории отношение занимает весьма скромное место. В аристотелевской таблице категорий отношение не имело противочлена и понималось как чисто внешнее отношение, которое не затрагивает природы вещи (предмета). Долгое время считалось, что отношение одних вещей к другим ничего не меняет во внутреннем строении самих вещей.

Лишь с развитием нового естествознания после краха учения о "субстанциальных формах" положение категории отношения изменилось; стали признавать, что отношения могут быть "конституитивными" факторами для вещей. Обнаружилось, что внутреннее строение вещей само является реляционным: отношения определяют внутреннюю структуру вещи.

В конце средних веков установилось следующее различие между атрибутами и модусами субстанции: первые - постоянные и необходимые свойства субстанции, вторые - случайные и изменчивые состояния субстанции. В Новое время такое понимание термина "модус" сохранилось в тех философских системах, которые субстанцию считали основой. В ХУ111 в. было выработано более узкое, чисто логическое значение слова "модус". Модальные суждения выражают действительность, возможность или необходимость бытия. Такое же значение термина "модус" широко распространено и в новейшее время.