2018-03-08
92
Владимирская
От холма - к холму, по склону,
Натянули тетиву.
То, спеша, несут икону
Из Владимира в Москву.
Словно кровь, закат струится.
Покорив десятки стран,
Налетел, как коршун-птица,
Беспощадный Тамерлан.
А у наших войск немного.
Знать, Москва обречена.
Но, как тетива дорога,
И натянута она.
Люди молятся, стеная,
Так, что слышно по Руси
Только: «Матушка, родная!
Богородица, спаси!»
С колоколен неустанно
Вторят им колокола.
И летит на Тамерлана
Сна разящая стрела.
Всюду - сверху, справа, слева
На него несется рать,
И сияющая Дева
Не дает ему бежать!
С ложа хан вскочил в испуге:
Весь всклокочен, а в глазах,
К изумлению прислуги,
Пустота и… дикий страх.
Толковали, как обычно,
Сон, покуда, наконец,
Не поведал хану лично
Истину один мудрец.
«Знай, сияющая Дева –
Матерь Бога христиан.
От Её святого гнева
Нет тебе спасенья, хан!»
Тамерлан, услышав это,
Дал приказ. И в ту же ночь
Вражье войско, до рассвета,
Спешно отступило прочь.
А негаданно нежданно
Вдруг спасенная страна,
Видя бегство Тамерлана,
Радостно изумлена.
Плачут люди, замирая,
Видя в трепете святом.
Чудо, то еще не зная,
Сколько будет их потом!
Казанская
В тот век, когда сидел на троне
Всея Руси царь Иоанн,
В Казани девочке Матроне
Был вещий сон три раза дан.
В нем Божья Матерь явным чудом
Явилась трижды, говоря:
«Под вашим домом, как под спудом,
Икона спрятана Моя!»
Когда бы ведали заране,
Что за икона то была,
Так в древнем городе Казани
Ударили б в колокола!
Но город спал. И мать Матроны,
На третий раз, сказала ей:
«Ну, сколько можно про иконы!
Не буду я будить людей!»
«А если мы их звать не будем,
То знай, что прямо в эту ночь,
Уйдет икона к лучшим людям,
А я умру!» - сказала дочь.
«Да что ты! Что ты!..» - и в испуге,
Всё начиная понимать,
Хоть знала каждый храм в округе,
Пошла к архиерею мать.
Владыко выслушал про чудо.
И в тот же день из-под земли
(Действительно, как из-под спуда!)
Икону люди обрели.
Когда бы ведали заране,
Что за икона то была,
По всей Руси, а не в Казани,
Ударили б в колокола!
Всего теперь и не упомнишь.
Но, по молитве перед ней,
Стране давалась Божья помощь
В годину самых трудных дней.
За веком век – России слава
Росла, не ведая преград:
Победа в Смуте и Полтава,
Бородино и Сталинград…
Мы нынче снова на изломе.
И, дай Господь, чтобы опять
Иконе этой в каждом доме,
Как было раньше, возсиять!
Неопалимая купина
Всему на свете есть всегда причины.
От свечки ли, которой пол прожгло,
А, может, непогашенной лучины,
Вдруг полыхнуло где-то. И пошло…
Зело был зол тот памятный пожар,
Грозя богатый город сделать нищим.
Горело всё. Но беспощадный жар
Не позволял приблизиться к жилищам.
Пылали расписные терема,
Сгорали вмиг убогие лачуги.
Стояла ночь. И огненная тьма
Надвинулась на главный храм округи.
А в храме том, который век подряд
Висела чудотворная икона.
И чей-то голос – детский! – говорят
О ней напомнил средь людского стона.
- Икона Богородицы горит!
- Да как же про родную, позабыли?!
- Вот нам теперь беда и говорит,
Что мы без Бога жили, да грешили!
Пожар рванулся, соглашаясь, ввысь –
Всему на свете есть всегда причины!
И в храм без промедленья понеслись
Мальчишки и степенные мужчины.
Успели. Сняли. Вышли. Донесли,
Когда уже ограда загоралась.
И той иконой город обнесли –
Точнее то, что от него осталось.
Сначала – храм, потом уже дома.
И – чудо! – как стихия ни ярилась,
Перед иконой огненная тьма
Вдруг отступила и остановилась!
Затих пожар перед такой стеной,
Погас, как будто бы и не был, вроде.
Не зря Неопалимой купиной
Икона та давно звалась в народе!
Наутро, до обеденной поры
Не умолкал молебен у иконы.
А утром застучали топоры,
И тоже, словно били ей поклоны.
Прошли года. Но люди говорят
Что хоть горели свечи и лучины,
Пожаров больше не знавал тот град.
Видать, и правда, есть всему причины!
Знамение
Трагедия 12-го века:
Междоусобиц княжьих тяжкий крест.
По всей Руси тогда для человека
Не находилось беспечальных мест.
Свет солнечный порой казался мглою.
И, ожидая бед со всех сторон,
Над нашей древнерусскою землею
Стоял годами непрерывный стон.
Лишь Новгород – великий и торговый,
Своим богатством знаменитый град,
Жил в это время за стеной суровой
Сам по себе. Чему был горд и рад.
И вот однажды, в редкий час затиший,
Собравшись, словно старые друзья,
На одинокий город стаей вышли
Военным шагом многие князья.
Они смеялись: «Горе побежденным!»,
Деля уже добычу меж собой.
А новгородцы с видом обреченным
Готовились принять последний бой.
На площади, оглохнувшей от крика,
С оружием стояли стар и млад,
И поклялись от мала до велика
Сражаться насмерть за родимый град!
Затем смирил извечную гордыню,
Покаялся и, как на крестный ход,
Пошел на стены, взяв свою святыню -
Икону Богородицы – народ.
А там князья наверх спешили сами,
Закрыли солнце тучи вражьих стрел…
И хоть бы кто, не сердцем, так глазами
При виде Богородицы прозрел!
И тут средь свиста, воплей, лязга, стука
По всей стене пронесся общий крик, -
Одна стрела из суздальского лука
Вонзилась, трепеща, в священный лик.
Что было дальше – тоном убежденным
Гласит преданье, не скрывая страх:
Икона повернулась к осажденным,
И слезы показались на глазах…
Объял великий ужас княжьи рати,
На них, как будто опустилась ночь,
И все они – в леса, болота, гати
Давя друг друга, устремились прочь!
А новгородцы снова крестным ходом
С иконою спускались со стены,
Не ведая, что вопреки невзгодам,
Она святыней станет всей страны!
Иверская
Ворвался мужчина в храм –
Икона в руках:
«Простите!
У Богородицы – шрам,
Вот, поглядите…
Может быть, это я,
Храня икону
В чулане,
Сам того не хотя,
Щёку её поранил?»
Священник икону взял,
Встал там,
Где больше света,
Поцеловал и сказал
«Нет, но икона эта
Доподлинный список с той,
Которая,
Как бывало,
В годины веры святой,
Действительно, пострадала.
Висела дома она
В чести
У честной вдовицы,
Пока гонений волна
Не пришла из столицы.
Пустил византийский царь,
Как стрелы,
Свои законы:
«Ни дом, ни храм, ни алтарь
Не должен иметь иконы!»
Под вечер – воины в дом.
И хоть бы ночь помолиться
Перед иконой,
С трудом,
Их упросила вдовица.
«Ладно, но лишь до утра!» -
За дань
Непомерной платы
Из золота и серебра,
Разрешили солдаты.
И тут один, хохоча,
Присел
В шутовском поклоне,
И острием меча,
Вдруг рубанул по иконе…
Хлынула кровь
Из щеки.
В ужас пришла вдовица:
Как это из доски -
Кровь могла заструиться?
В полночь она при луне
В море
Пустила икону,
И та поплыла на волне
К спасительному Афону…
Это было давно.
Но с той поры и доныне
Пишется все равно
Шрам
На такой святыне.
Мужчина покинул храм –
Образ в руках,
А во взоре,
Чего он не знал и сам,
Икону несущее море!
Споручница грешных
Икону с полки магазинной:
Большую, - позапрошлый век,
И список с более старинной, –
Купил однажды человек.
Завистливый, глядевший волком
На всех других людей вокруг,
Не мог и сам понять он толком,
Зачем он это сделал вдруг?
Ворча, взвалил её на плечи,
Поставил дома у стены,
Зажёг, как подобает свечи –
Да… даже лики не видны!
Зато такие только в храме
Увидишь, а она ему
В окладе, как картина в раме,
Принадлежит лишь одному!
Название, добавив света,
Он прочитал со всех сторон,
Не зная, что икона эта –
Споручница таких, как он.
Затем - как в каждом человеке,
Хорошее таилось в нём, -
Он отыскал в библиотеке
Всё об иконе тем же днём.
Она, темнея, как под спудом,
Пылилась средь других икон,
Покуда перед нею чудом,
Младенец не был исцелен.
Затем икона засияла,
И, Божьей силою полна,
Звала, спасала, исцеляла,
И щедро миро источала
Всем тем, кто приходил, она…
…Придя домой, застыл несмело,
Тот человек в своём дому:
Его икона просветлела,
Иль это… чудилось ему?
С надеждой принялся молиться
Он день за днем. Была мечта -
Быть может, тоже обновится
Его икона, как и та?
Но годы шли. Не обновлялась
Уже икона досветла.
Зато куда-то делась зависть,
И злоба на людей ушла…
А он, всё обновленья чая,
Перед иконой той большой,
Стоял, того не замечая,
Что обновился сам – душой!
Всецарица
Это было.
Свидетель – я сам.
Взметнув изумленно брови,
Врач не поверил своим глазам,
Увидев анализ крови.
«Быть не может!
Вчера лишь всего
Была иная картина.
А ныне нет и следа того,
Что губит вашего сына!»
Бледный парень
И тихая мать
Стояли в углу, а он им:
«Я отказываюсь понимать!»
Заметил тоном ученым.
Врач подозвал обоих к столу:
«Как так могло случиться?»
И сказала, косясь на иглу,
Мать:
«Это – Всецарица!»
«Я, как понял, -
Сказал сын врачу, -
Что дальше – могильная яма,
То закричал: «Мама, жить хочу,
Жить, понимаешь, мама?!»
«И тогда я его повела, -
(Это уж мать добавляет),
В монастырь,
Где икона была,
Которая исцеляет…»
«И наркоман за день исцелен?!
Это же не простуда,
Тут, налицо, -
Врач понизил тон, -
Конечно, явное чудо!
Много я видел в жизни чудес.
Но то, что случилось с вами!..» -
Он подержал
Листочек на вес,
И молча развел руками.
Мать с парнем шли, не чувствуя ног,
От счастья, как говорится.
А врач – про себя шепнуть только смог,
Чтоб не забыть:
«Всецарица!»
Отрада или Утешение
Немало тайн хранит святой Афон.
Одна из них сегодня – перед нами,
Омытая веками, как волнами
Седой реки промчавшихся времен.
Как летопись гласит про случай тот,
Разбойники безжалостною шайкой
Причалили к ночной горе утайкой
И ждали лишь открытия ворот.
Вот-вот должна была взойти заря.
Игумен в храме бил, молясь, поклоны.
И вдруг раздался голос от иконы:
«Не отверзайте врат монастыря!»
Игумен огляделся: ни души…
Зашел в придел – и здесь безлюдно тоже.
«Тогда, о, Боже, - он подумал, - кто же
Меня позвал в предутренней тиши?»
А там, за храмом брел к воротам брат,
Даль вызревала, словно спелый колос.
И вновь раздался тот же чудный голос:
«Не отверзайте монастырских врат!»
Зажег игумен свечи досветла,
Всмотрелся и воскликнул изумленный:
То Богородица с доски иконной
Взывала, а икона – ожила!
Богомладенец, гнева не тая,
Смотрел вперед суровыми глазами
И говорил: «Они повинны сами
Не открывай им это, мать Моя!»
Затем Он обратил направо взор,
Уста святые заслонил десницей,
Но Божья Мать, по милости велицей,
Продолжила небесный разговор.
Отведши руку Сына Своего,
Она взойти на стены приказала,
Сразиться и с любовью досказала:
«Идите и не бойтесь ничего!»
Игумен спешно братию собрал,
Поведал им невиданное чудо
И с ними отражал набег, покуда
Разбойников с позором не прогнал!
А лики на иконе с той поры
Навек застыли в новом положеньи,
Храня, как тайну предостереженье –
Не только для одной святой горы…
Нечаянная радость
Жил человек. Как говорили – грешный.
(А, впрочем, кто на свете без греха,
Который нас ведет ко тьме кромешной,
Когда душа становится глуха?).
Был человек. С утра перед иконой
Недолго по привычке помолясь,
Он воздыхал коленопреклоненный
И шел грешить, как чистый снег на грязь.
Шел человек. Дни жизни, как страницы
Бездумно и беспечно он листал.
Но вот однажды, чтобы помолиться
Молитвой краткой у иконы встал.
Встал человек, спеша, перед иконой,
Рассеянно на лики поглядел,
Невольно подошел к ней, поражённый,
Всмотрелся ближе и… похолодел.
Из крестных ран Богомладенца ало
Текла, он въявь потоки видел те,
Святая кровь, и Божья Мать страдала
Как это было раньше, при кресте…
«О Господи, да кто же сделал это?» -
Пав ниц, тот человек проговорил
И повторил, не услыхав ответа:
«О, Госпожа, кто это сотворил?!»
Мгновенья были будто бы веками.
И вдруг с непостижимой высоты
Послышалось: «То сотворил грехами
Ты! А еще – такие же, как ты…»
«Я? Но – когда?!» «Как будто ты не знаешь,
Или не хочешь просто знать того,
Что каждый раз греша, ты распинаешь
Немилосердно Сына Моего!»
Стал человек белее снегопада
И застенал: «Прости меня, молю
И упроси Христа спасти от ада
За это душу бедную мою!»
Опять мгновенья потекли веками.
И Божья Мать молилась за того,
Кто ежедневно распинал грехами,
Не рассуждая, Бога своего!
Молитва эта источала сладость.
Заплакал горько, каясь, человек
И получил нечаянную радость
Спасения от гибели навек!
Прошли века. Но помнит мир мятежный,
Хотя душа его порой глуха:
Жил человек. Как говорили, грешный…
А впрочем, кто на свете без греха?
Всех скорбящих Радость
Нашел икону на помойке
Тот, кого все зовут бомжом.
Принес в сарай на чьей-то стройке,
Поковырял оклад ножом.
Вконец он разочаровался,
Что на открытке образ был.
Но все же как-то расстарался
И на базаре ее сбыл.
Купил вина и все, что нужно
(Все мало, как ни выбирай!),
И - нищий, жалкий и недужный
Побрел в заброшенный сарай.
Здесь, горькую глотая сладость,
Он выл, что жизнь не удалась,
Не знав, что «Всех Скорбящих Радость»
Икона старая звалась.
Сладкое Лобзание
игумену Виссариону
Я стою перед большой,
Древнею иконой,
Удивляясь, что с душой,
Вечно полусонной?!
Почему это она
Вспомнила о многом,
И, раскаянья полна,
Плачет перед Богом?
Плачет так, что по щекам
Слезы катят градом.
Будто Бог не где-то там,
А со мною рядом!
Вдруг на сердце отлегло,
В сердце – зло пропало!
И легко, светло, тепло
На душе мне стало...
От иконы чудный свет!
«Как ее названье?!»
И послышалось в ответ:
«Сладкое Лобзанье!»
В Скорбех и Печалех Утешение
Будь в душе сомнения,
Будь в душе гроза, —
Встану на колени я,
Подниму глаза.
Перед этим образом
Скорби и печаль
Непонятным образом
Отлетают вдаль.
Сразу прочь отводится
Вся тревога дня.
Вот как Богородица
Милует меня!
Русские иконы
О, наши русские иконы –
В окладах, рамочках простых!
Впитавшие мольбы и стоны,
Висели вы в углах святых.
Пред вами теплили лампадки
И, на колени становясь,
Молились вдовы и солдатки,
Купец и нищий, смерд и князь.
Как за спасительной стеною
За вами был весь русский люд.
Но вот ударил над страною
Злой час Пилата и Иуд.
Все изменилось в одночасье.
Вас на костры поволокли,
Топтали, резали на части,
Глумясь, расстреливали, жгли.
Кто вас жалел –
не пожалели...
И вы сгорали без помех.
А те, что чудом уцелели,
Пылились, правнукам на смех.
О, наши русские святыни!
Дай Бог, чтоб из безбожной мглы
Вернулись вы, хотя бы ныне,
В святые отчие углы!
***
Икону Богородицы целуя,
Я вдруг сухим листом затрепетал,
И, равнодушный и к добру, и злу я,
Дышать, как мне казалось, перестал.
Я видел лишь, как держат Ее руки
Богомладенца Господа Христа.
В глазах Обоих - боль грядущей муки
И - слава победившего Креста!..
***
Как часто, глядя в лавочках иконных
На Спаса, Богородицу,святых, -
Написанных на образках картонных,
Иль на иконах в ризах золотых,
Зашепчем вдруг, тихи и непритворны,
Мы: «Отче наш, Иже еси на небесех...»
Все православные иконы - чудотворны.
Лишь чудеса заметны не от всех!
Пленение
Магазинчик антикварный:
Бусы, жемчуг, бирюза,
Бой часов, блеск самоварный
И... святые образа!
Пальцы тянутся невольно
Троеперстием ко лбу.
Ах, как стыдно и как больно
За такую их судьбу!
Хоть бы Николай Угодник
Разомкнул свои уста,
Или храбрый Лонгин-сотник
Защитил копьем Христа.
Но увы, свои законы
В магазинчике царят,
И построены иконы
В арестантский скорбный ряд.
Складень с Господом распятым
Расплывается от слез...
...Если был бы я богатым —
Все б скупил, и — в храм отнес!
Господь Вседержитель
Есть икона в доме нашем –
Нет ее родней!
Золотом оклад украшен,
Сам Господь на ней!
Я проснусь, и Он заглянет
Мне в глаза с утра,
И теплей на сердце станет
От Его добра!
Целый день под этим взглядом
Я хожу потом,
Пусть икона и не рядом
И далек мой дом.
Наступает вечер длинный,
Вновь я перед ней –
Пред иконою старинной...
Нет ее родней!
Мне не надо даже клада –
Песнь моя проста, –
Даже клада вместо взгляда
Господа Христа!
1995-2007 гг.
ГОСТЬ У ПОРОГА
Поэма
Динь-динь-динь! -
Звонок в прихожей.
И что же?
В длинной рясе, бородат,
К нам приехал мамин брат!
Сколько ж было удивлений!..
- Женька? Ты?!
- Отец Евгений!
- Ой, так ты теперь - монах?!
- Нет - священник.
- Ах! Ах! Ах!
Как же кафедра?
- Оставил.
- Диссертация?..
- Оставил!
- Ох ты, кандидат наук -
И священник вдруг?!
- Не вдруг!
- Ты надолго?
- Нет, проездом.
Я показываю жестом:
«Папа, папа, погляди -
Крест у дяди на груди!»
После бесконечных вздохов,
Поцелуев, ахов, охов,
Гостя в комнату ведём,
На него глядим и - ждём.
Только прежде, чем садиться,
Хочет он перекреститься.
Пальцы сложены давно
Троеперстьем дядей, но...
Он обводит беглым взглядом
Всё, что далеко и рядом -
От дивана и до ваз:
- А иконы где у вас?
- Ой, сейчас! -
И в стенке мама
Роется среди белья и хлама.
Шкаф разворошила весь:
- Нет, наверное, не здесь...
Лишь в коробке от сифона
Наконец нашлась икона!
Тряпкой вытерев киот,
Мама выдохнула:
- Вот!
- Слава Богу!
Шепчет дядя,
Крестится, на образ глядя,
И - движеньем головы -
Приглашает:
Ну, а вы?
Я кошусь на маму с папой
И быстрее, тихой сапой,
Так крещусь: раз-раз, раз-раз, -
Словно пыль сметаю с ваз!
Дядя охнул:
- Слушай, Толик!
Ты случайно не католик?
Православный наш народ
Крестится наоборот!
Вот, смотри: справа налево,
Не зарядкой для согрева,
А чтоб грелась вся душа, -
Чинно, с верой, не спеша!
Мы вдвоём перекрестились.
И, заспорив, удалились
Папа с дядей в кабинет.
- Можно с вами?
- Можно!
- Нет.
Папин голос в доме главный.
(Мамин только с виду равный.)
Это - твёрже, чем кремень.
Чуть замешкал: «Где ремень?».
Вновь я никому не нужен!..
Мама нам готовит ужин,
Папа с дядей до сих пор
Продолжают жаркий спор.
Слышно, как за дверью ходят.
Наконец - ура! Выходят!!
Папа фразу лишь одну
Повторяет:
«Ну и ну!..»
- Есть у твоего братишки, -
Говорит он маме, - книжки.
В них о Боге, милый друг,
С точки зрения наук!
- Торт горит! - торопит мама, -
Вы скажите лучше прямо,
После можете прочесть, -
Есть ли Бог?
- Конечно!
- Есть...
Шепчет дядя маме: «Света!
От кого я слышу это?!
Мы ж ходили в детстве в храм!
Помнишь, как нам было там?..»
Так и сел я у порога:
Мама с детства верит в Бога!
Папа же за три часа
Вдруг поверил - чудеса!
- Все к столу!
Бегу вприпрыжку.
Колбасу кладу на пышку
И горячий бутерброд
Отправляю прямо в рот!
- Толя! - слышу. - А молиться?
«Как! Опять?!»
Мне б разозлиться,
Да с такой любовью гость
Смотрит, что уходит злость!
Только он всё понял, видно.
Говорит:
- Вот что обидно:
Кто даёт нам всё, всегда?
Бог, конечно!
Но беда -
Истину забывши эту,
Всяк за торт, пирог, конфету
Всех благодарить мастак,
Кроме Бога...
Как же так?1
- Ох-ох-ох!.. - вздыхает мама. -
Мы без Бога и без храма,
Сами по себе живём -
Лишь в беде Его зовём!
- Да, - кивает дядя, - верно!
Жить без веры пусто, скверно...
Для чего нам жизнь дана:
Для еды, питья и сна?
Для учёбы и работы?
На житейские заботы?
Сделать полной чашей дом,
Жить спокойно...
А потом?!
Ахнул папа:
- Не философ!
А задал вопрос вопросов!
На него один ответ:
Тьма навеки или свет!
«Что ж потом?..»
Все замолчали,
Приуныли, как в печали...
И подумалось мне тут:
А ведь правда,
Все умрут!
Всех положат в гроб и в яму -
Дядю, папу, даже маму!..
«Как! - дыханье затая,
Понял я: - Умру и я?!»
Не хочу! Нет-нет... Не надо!..
Эта новость, как громада,
Словно ночь в разгаре дня,
Навалилась на меня...
Мне в глаза с улыбкой глядя,
Всё-всё-всё вдруг понял дядя.
Он сказал:
- Не нужно слёз.
К счастью, есть у нас - Христос!
Сердце замерло в истоме...
Тихо-тихо стало в доме.
Лишь часы: тик-так, тик-так!
Дядя встал и начал так:
- Это свято я приемлю:
Сам Господь сошел на землю
И пожертвовал Собой,
Чтобы нас спасти с тобой.
Бог от Бога, Свет от Света.
Ты, конечно, знаешь это
И ответишь на вопрос:
Кто Он?
- Иисус Христос!
- Он пришел с Заветом Новым,
И примером, делом, словом
У сердец, как у порога,
Призывал любить нас - Бога!
Заповедал жить, любя
Всех, как самого себя!
...Над Голгофой -
Лобным местом -
Тьма, съедая свет, ползла.
Но, взойдя на страшный Крест,
Он
Победил все силы зла!
Мукой той бесчеловечной,
Кровью, что текла из ран,
Спас Он нас от смерти вечной -
Православных христиан!
Мама шепчет:
- Слава Богу!
- Ну, а мне пора в дорогу! -
Объявляет дядя всем.
- Как! Уже?..
- И насовсем?!
- Почему? Даст Бог, приеду
И продолжим мы беседу
Чинно, дружно, не спеша...
- Чтоб согрелась вся душа?
- Точно! - мне кивает дядя,
Крестится, на образ глядя,
И, как папы шалунам,
Говорит особо нам:
- Знайте, Толя, Саша, Света,
Возвращенье к Богу - это
Не прогулка как-нибудь,
А тяжелый долгий путь.
Он прошел к двери, обулся,
Сумку взял и улыбнулся:
- А теперь вас ждет, друзья,
Гость куда важней, чем я!
Он стоит у каждой двери,
Ждет, пока в Него поверят,
День за днём стучит подряд:
Вдруг услышат, отворят?..
И у вашего порога
Ждал, пока здесь вспомнят Бога!
Тут я понял, что порог -
Это сердце.
Гость же - Бог!
Дверь открыта.
- Ну, бывайте!
С нами Бог! Не унывайте!
И ходите чаще в храм -
По утрам и вечерам!
Дядя вышел из прихожей.
Мы остались в ней.
И что же?
Дверь привычно: щелк замком!
Пусто... В горле -
Грусть комком!
Я смотрю на стол, на вазу:
Что здесь изменилось сразу?
Над картиной - тот же гвоздь...
Что?
Так у порога -
Гость!!
Мама с папой ходят-бродят,
Тоже места не находят.
Мама плачет иногда.
Папа повторяет:
- Д-да...
Задал нам твой брат задачу:
Завтра в храм или на дачу?
Для чего живём? Зачем?
Есть задуматься над чем!
Я скажу им:
- Папа, мама!
Отдохнём и после храма!
Самый главный вот вопрос:
У порога ждёт Христос!
Ждёт, в сердца наши стучится,
Нимб над головой лучится!..
Поскорее на порог,
Настежь дверь, и -
«ЗДРАВСТВУЙ, БОГ!»
1996-1997 гг.
РОЖДЕСТВО
ХРИСТОВО,
ИЛИ
Лучший подарок
