Научный реферат «Дискурс современного коммуникационного и медийного пространства»

 

Данную тематику в рамках бакалаврского исследования мы рассматриваем в контексте понятия «политический дискурс».

Среди исследователей нет общепринятого определения политического дискурса. В лингвистической литературе наряду с понятием “политический дискурс” (Е.И.Шейгал, А.Н.Баранов) употребляются дефиниции “общественно-политическая речь” (Т.В.Юдина) “агитационно-политическая речь” (А.П.Чудинов), “язык общественной мысли” (П.Н.Денисов), “политический язык” (О.И.Воробьева).

 В лингвистике термин «дискурс» начинает использоваться в начале 70-х годов, первоначально в значении близком к термину «функциональный стиль» или трактовался как формула «текст плюс ситуация».

П.Серио выделяет 8 значений термина «дискурс»:

 1) эквивалент понятия «речь» (по Ф.Соссюру), т.е. любое конкретное высказывание,

2)единица, по размерам превосходящая фразу,

3) воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания,

4) беседа как основной тип высказывания,

 5) речь с позиций говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такую позицию (по Э.Бенвенисту),

6) употребление единиц языка, их речевую актуализацию,

7) социально или идеологически ограниченный тип высказываний,

 8) теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста.

В.Г.Костомаров и Н.Д.Бурвикова противопоставляют дискурсию (процесс развертывания текста в сознании получателя информации) и дискурс (результат восприятия текста, когда воспринимаемый смысл совпадает с замыслом отправителя текста) (Костомаров, Бурвикова 1999, 10). Такое понимание соответствует логико-философской традиции, согласно которой противопоставляются дискурсивное и интуитивное знания, т.е. знания, полученные в результате рассуждения и в результате озарения.

В качестве основательного определения термина «дискурс» Дебора Шифрин выделяет три основных подхода к трактовке обозначенного понятия: первый подход осуществляется с позиций формально или структурно ориентированной лингвистики и определяет дискурс как «язык выше уровня предложения или словосочетания»; второй подход связан с функциональным определением дискурса как всякого «употребления языка» в широком социокультурном контексте; третий вариант определения основан на синтезе вышеназванных определений – подчеркивает взаимодействие формы и функции – «дискурс как высказывания», т. е. дискурс это не примитивный набор изолированных единиц языковой структуры «больше предложения», а целостная совокупность функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка.

В лингвистической литературе существует широкое и узкое понимание политического дискурса. Приведем высказывания ученых, придерживающихся широкого определения политического дискурса, под которым понимается “дискурс в политической сфере”, “любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики”; “сумма речевых произведений в определенном паралингвистическом контексте – контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений, включая негативные ее проявления (уклонение от политической деятельности, отсутствие политических убеждений)”; “совокупность дискурсивных практик, идентифицирующих участников политического дискурса как таковых или формирующих конкретную тематику политической коммуникации”. В качестве языкового материала могут быть использованы выступления политиков, политических обозревателей и комментаторов, публикации в СМИ, материалы специализированных изданий на различные темы, касающиеся аспектов политики. При таком подходе исследование политического дискурса включает в себя рассмотрение всех семиотических систем искусства.

О.А.Толпыгина наряду с другими (более широким и более узким) выделяет интегративный подход, в условиях которого понятие «дискурс» включает в себя описание широкого круга социальных явлений, и в этом случае выделяет различные аспекты дискурса, в число которых включен и политический. Выделение политического аспекта дискурса, акцентирующего внимание на формировании, проявлении и воспроизводстве властных отношений в обществе, вытекает из понимания политики как особой сферы социальной жизни, связанной с феноменом власти, который пронизывает все сферы и уровни социального взаимодействия.   

Интерес к изучению политического дискурса привел к появлению нового направления в языкознании – политической лингвистики. По мнению А.Н.Баранова, интерес к изучению политических текстов можно объяснить несколькими факторами. Во-первых, внутренними потребностями лингвистической теории, которая в разные периоды истории обращалась к реальным сферам функционирования языковой системы, к речи. Во-вторых, политологическими проблемами изучения политического мышления, его связи с политическим поведением; необходимостью построения предсказывающих моделей в политологии, а также необходимостью разработки методов анализа политических текстов и текстов СМИ для мониторинга различных тенденций в сфере общественного сознания. В-третьих, социальным заказом – попытками освободить политическую коммуникацию от манипуляций общественным сознанием.

Некоторые исследователи рассматривают политический дискурс как язык публичной сферы. В коллективном исследовании “Politically speaking: a worldwide examination of language used in the public sphere” ученые выдвигают положение о том, что политическая функция характерна практически для всех публичных высказываний. Таким образом, политический дискурс – это актуальное использование языка в социально-политической сфере общения и, шире, в публичной сфере общения. Принадлежность текста к числу политических определяется как его тематикой, так и его местом в системе политической коммуникации. Широкое понимание “политического языка” как языка, используемого в публичной сфере, учитывает растущую власть масс медиа, развитие новых коммуникационных технологий, расширение процессов глобализации и процесс коммерциализации политической коммуникации.

Т. Ван Дейк считает, что политический дискурс – это класс жанров, ограниченный социальной сферой, а именно политикой. Правительственные обсуждения, парламентские дебаты, партийные программы, речи политиков – это те жанры, которые принадлежат сфере политики. Политический дискурс – это дискурс политиков. Ограничивая политический дискурс профессиональными рамками, деятельностью политиков, ученый отмечает, что политический дискурс в то же время является формой институционального дискурса. Это означает, что дискурсами политиков считаются те дискурсы, которые производятся в такой институциональной окружающей обстановке, как заседание правительства, сессия парламента, съезд политической партии. Высказывание должно быть произнесено говорящим в его профессиональной роли политика и в институциональной окружающей обстановке. Таким образом, дискурс является политическим, когда он сопровождает политический акт в политической обстановке.

Австрийский лингвист Р.Водак утверждает, что “политический язык находится как бы между двумя полюсами – функционально-обусловленным специальным языком и жаргоном определенной группы со свойственной ей идеологией. Поэтому политический язык должен выполнять противоречивые функции, в частности быть доступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) и ориентированным на определенную группу (по историческим и социально-психологическим причинам)”.

Политический дискурс рассматривается лингвистами как объект лингвокультурологического изучения, как “вторичная языковая подсистема, обладающая определенными функциями, своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием”, как видовая разновидность идеологического дискурса.

Используя полевой подход к анализу структуры политического дискурса, Е.И.Шейгал выявляет его пересечения с другими видами дискурсов: юридическим, научным, дискурсом СМИ, педагогическим, рекламным, религиозным, бытовым, художественным, спортивно-игровым, военным. Исследователь определяет структурообразующие признаки политического дискурса: институциальность, информативность, смысловую неопределенность, фантомность, фидеистичность, эзотеричность, дистанцированность, авторитарность.

Многие лингвисты признают, что убеждающая функция является основной функцией политического дискурса. Как справедливо отмечает П.Б.Паршин, “всякий текст оказывает воздействие на сознание адресата с семиотической точки зрения. Но для политического текста речевое воздействие является основной целью коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор лингвистических средств”.

В основе лингвистических исследований политического дискурса лежат два тезиса: о системе и о тексте. В соответствии с первым из них, язык политических текстов не тождественен обыденному языку, причем специфика его заключается не столько в использовании каких-либо особенных формальных средств, сколько в таком изменении соотношения между означаемым и означающим, при котором единицы хорошо знакомого языка получают несколько необычную интерпретацию, а хорошо знакомые ситуации подводятся под несколько неожиданные категории: вещи “перестают называться своими именами”. Второй тезис связан с первым: а именно утверждает, что из политического текста может быть вычитан некоторый неэксплицитный смысл, отличный от буквального и, быть может, прямо противоположный ему. Часто считается, что этот самый неэксплицитный смысл и есть “истинный” смысл политического текста.

В идеологической и политической литературе выбор слов и выражений является необычайно важным инструментом власти для структурирования той “действительности”, о которой идет речь. Создание новых слов и выражений объясняется, с одной стороны, появлением новых реалий в общественно-политической жизни страны, с другой стороны, появлением причин для изменения имени уже существующего явления. По мнению Р.М.Блакара, “языковой ярлык может многое сказать о том, как мы воспринимаем и понимаем эту роль, или точнее, какой интерпретации этой роли ждут от нас те, кто обладает властью управлять присвоением наименований (и тем самым нашим пониманием)”.

Основным системообразующим критерием для выделения из ряда институциональных политического дискурса может служить тематический определитель цели ‘борьба за власть', так как при наблюдающемся жанровом и стилевом разнообразии все остальные критерии лишь уточняют основной и варьируются в зависимости от контекста. В связи с этим можно сделать вывод о том, что все коммуникативные стратегии убеждения в рамках политического дискурса должны рассматриваться как служащие единой цели – борьбе за власть.

Интенция борьбы за власть - это специфическая характеристика политического дискурса. Она присутствует во всех жанрах:

1. агитационная речь;

2. дебаты в парламенте;

3. дискуссии;

4. политическое интервью и т.д.

Интенция борьбы за власть находит отражение в таком свойстве политического дискурса, которое мы вслед за А.К.Михальской и Михалевой называем агональность (от греч. Агон «состязание», «борьба двух идей, которые защищают соперничающие стороны, причём борьба азартная, страстная»). Таким образом, речь может быть понята и осуществлена как борьба, причём борьба и победа составляют главную цель общения.

А.К.Михальская выделяет два типа отношений:

1. гармонизирующий (основу которого составляют истина и согласие);

2. агональный (в основе – борьба и победа).

В политической коммуникации, в связи с этим, речь может быть понята и осуществлена как борьба. Политика, если её понимать как борьбу за завоевание и удержание власти, - это, безусловно, преимущественно сфера агонального мышления, сфера бытования агональных речевых идеалов. Следовательно, политический дискурс представляет собой демонстрацию борьбы, агона: «ожесточенная борьба за власть разыгрывается как состязание, как большие национальные игры, для которых важны зрелищность, определенные имиджи, формы проявления речевой агрессии и т.д.».

На языковом уровне обнаруживается, что избираемый коммуникантами способ общения предопределён как агональностью политического дискурса, так и

- наличием противоборствующих сторон (агональность, как и всякая борьба, не может быть реализована без соперника),

- наличием адресата-наблюдателя (агон – это, помимо борьбы, и театральное представление, немыслимое без зрителей).

Под влиянием фактора «наличие противоборствующих сторон» говорящий вынужден избрать такой план оптимальной реализации речевых намерений, в результате применения которого можно максимально уменьшить значимость статуса собеседника, т.е. развенчать позиции своего политического противника и максимально увеличить значимость своего статуса, т.е. возвысить себя.

Наличие же адресата-наблюдателя предопределяет возможность «игры на зрителя», коим является потенциальный избиратель. Говорящий стремится сделать процесс общения более зрелищным, вызвать эмоциональный отклик и тем самым вовлечь адресата-наблюдателя, воспринимающего «политические события как некое разыгрываемое для него действо», в процесс «игры», сделать его «соучастником».

Под коммуникативной стратегией понимается план оптимальной реализации коммуникативных намерений, учитывающий объективные и субъективные факторы и условия, в которых протекает акт коммуникации и которые в свою очередь обусловливают не только внешнюю и внутреннюю структуру текста, но и использование определённых языковых средств.

Каждая стратегия политического дискурса реализуется благодаря использованию определённого набора тактик. Под тактиками в данном исследовании понимается совокупность приёмов, обусловливающих применение языковых средств. Одним из важнейших приемов является словотворчество. В следующем разделе рассмотрим основные речевые приёмы воздействия в публицистическом стиле.