2018-02-14
247
З Н А К О М С Т В О
На город спустилась холодная, слякотная осень. Дожди залили улицы, промочили город до нитки, на асфальте скользкая пленка жидкой грязи, промозгло и неуютно. Шуга не терял надежды. Он снова и снова выходил на поиски своей мечты. Ежевечерние прогулки стали для него неким ритуалом. Он ехал в центр и искал в толпе ее глаза, хотя прекрасно понимал, надежда встретить их васильковый цвет с каждым прожитым днем становилась все призрачней и слабее. Ему уже стали улыбаться встречные девушки. Многих из них он видел не один раз. Еще бы немного, и он, наверняка стал бы одной из достопримечательностей центральных улиц города.
Время вносит в жизнь свои коррективы. Вот и наш герой стал иначе смотреть на мир. У компашки появилась возможность подзаработать. Купили небольшую партию товара по оптовой цене, а продавали по рыночно-спекулятивной. Самым ходовым и выгодным было торговать польскими джинсовыми костюмами. Они были страшно модными, их вырывали прямо из рук. В то далекое время всякая продажа товара помимо магазина называлась страшным словом “спекуляция” и каралась по закону. Но если нельзя, но хочется, а кому-то очень хочется быть модным и привлекательным, то, наверно, можно.
|
|
|
У Шуги получалось неплохо зарабатывать, лишние деньги никому еще не помешали, тем более, что у молодого человека гораздо больше возможностей и желания их потратить. Шуга, с его способностью быть своим в любой компании, легко сходился с будущими клиентами. Ему безо всякой суеты удавалось зарабатывать на “фарце” в неделю столько, сколько он зарабатывал на своей основной работе за месяц, вкалывая на ветру и не просыхая от пота. Но все равно, ему нравилось в бригаде с работягами больше, чем бегать по институтским общежитиям и толкать товар богатеньким студентам. Лохам и выпендрюжникам, часто получающим переводы из дома. Сыночкам и дочуркам директоров совхозов, начальников, партийных бонз средней руки. Дети обыкновенных работяг не имели таких возможностей носить то, что стоило две месячные зарплаты их родителей.
Наступило пятое октября, суббота. Этот день стал для нашего героя днём тяжёлого и счастливого испытания, днём, перевернувшим весь этот смешной и радужный мир с ног на голову. Пятое октября, суббота! Незабываемый вечер! Разве можно это забыть? В этот вечер он ехал в центр по своему обычному делу на поиски синеглазой. А по пути решил заглянуть к одному клиенту, тот почти не торговался и хотел взять сразу несколько штук товара. Оставалось уточнить размеры и все тип-топ.
Переполненный троллейбус, натружено гудя, вез его обычным маршрутом. Остановка, двери с урчанием открылись, выпуская одних пассажиров и впуская других, толкотня, запахи дождя, мокрые лица вошедших. Вдруг, о Боже, это же она! Сердце оборвалось и сладко затрепетало. То, о чем Шуга мечтал больше месяца, свершилось. Всего в нескольких шагах от него стояло неземное существо с васильковым взглядом, русой косой и милыми кудряшками у висков. Он потерял контроль над своим телом и оно, помимо его воли, потянулось к ней, обворожительной, чарующей, сказочной, загадочной и необыкновенной, поближе. Тихо извиняясь, он протиснулся к ней, он стоит с ней рядом. Ах, какой восхитительный аромат идет от ее волос, пахнет ветром, свежестью, какой-то таинственной смесью нежных запахов, тёплых и чарующих, божественной амброй - сводящей с ума. Так пахнут любимые! В голове мучительно бился пульс, время шло, а он стоял рядом с ней, как дурак, и ничего не мог придумать. Нужно было привлечь к себе внимание. Так!! Что же ей сказать? А-а-а! Вот что:
|
|
|
- Девушка, извините, передайте, пожалуйста, на билетик, - она взглянула на него, взмах ресниц, прохладный пятак лег в подставленную ладошку, перекочевал к другому пассажиру, последовал по рукам до автомата, тот проглотил медный кругляшок и выдал билет. Маленькие теплые пальчики прикоснулись к ладони Шуги и оставили на ней синий бумажный квадратик.
- Спасибо!
- Не за что.
- Она даже не взглянула!? Кошмар!!! – с лёгким неудовольствием подумал он про себя.
- Девушка, извините еще раз, - Шуга заговорщически наклонился к золотистым завиткам возле уха незнакомки. - Можно задать вам вопрос?
- Да. - Вы не замужем?
- Нет, - удивленно прошептала она и внимательно посмотрела ему в лицо.
- А вашей маме зять не требуется?
- Я в транспорте не знакомлюсь.
- А если серьезно?
- Вы моей маме не понравитесь.
- Почему это?
- Нагловат! - Девушка посмотрела ему прямо в глаза, брезгливо поморщилась и отвернулась.
- Я больше не буду, я исправлюсь!
- Верится с трудом.
- А это сейчас мода такая, наглые, говорят, больше нравятся.
- Вот и нравьтесь кому-нибудь, а ко мне не приставайте.
- Я без Вас - умру! - Шуга изобразил на своём лице муки и великие страдания. Его глаза устремились в потолок, брови надломились, он закусил нижнюю губу и закачал головой из стороны в сторону, прямо как заправский трагик. Незнакомка оценила его драматический талант легкой усмешкой.
- Ой-ой-ой! Перестаньте кривляться, - сказала она и снова улыбнулась. Улыбка была значительно мягче, это уже кое-что.
- Я страстью полон, пробил мой час, сейчас умру у ваших ног!
- Ладно, уж, страстью он полон, Донжуан. - Ее глаза были полны неподдельным интересом, она искоса разглядывала Шугу и улыбалась ослепительно белозубой улыбкой.
- А как Вы догадались?
- О чем?
- О том, что меня так в детстве все называли.
- А, Квазимодой вас в детстве не называли?
- Меня нет. А вот друг у меня один был, его - да.
- Интересно, почему же его-то так?
- Жизнь его сильно покалечила, стал горбатым и хромым.
- Наверно тоже в транспорте к девушкам приставал?
- Нет, что Вы? Он такой славный был, но несчастный.
- Он что, погиб? - Синеглазая приняла игру, ей было интересно, чем закончится её словесная дуэль с этим весёлым и болтливым парнем.
- Его девушка разлюбила, а он, из-за неё, бросился с высоты и разбился вдребезги.
- Мне кажется, я об этом где-то читала?
- А об этом книжку написали с ругательским названием. - Почему это с ругательским? Что-то не припоминаю, где там ругательство.
- Собор Парижской богоматери.
- Так, интересно, а где же там ругательство?
- В бога-матери...
Возникла неловкая пауза, девушка пристально смотрела на своего попутчика с легким разочарованием. Весь его утонченный юмор смахивал на пошловатую домашнюю заготовку. Она разочарованно вздохнула и отвернулась. Шуга рассматривал её профиль, у него сладко замирало в груди от прилива нежности к этому синеглазому чуду. Он не знал, о чем говорить дальше. Его радовало, что он обязательно сегодня узнает, где она живет. Он будет идти за ней до самого её дома. Снова и снова он будет приходить, ждать её у подъезда, будет видеть её, слышать её голос. Лишь бы только не упустить её в уличной толпе. Конечно, она наверняка будет против навязчивого приставания. Нужно сменить тактику. Так, что бы ещё у неё спросить?
|
|
|
- А почему Вы не на машине? Что, папа не доверяет?
- Мне ещё по возрасту не положено сидеть за рулем. А почему Вы вдруг спросили про машину?
- Мне стало интересно увидеть Вас в общественном транспорте, даже как-то... неожиданно. Вы, и вдруг в троллейбусе.
- А почему бы и нет? Такси - слишком накладно, а здесь пообщаться можно, хотя, если честно, то я против такого способа общения.
- Вас, наверно, раздражает толкотня, давка и отсутствие сидячих мест?
- Больше всего меня раздражают наглые пассажиры!
- В такой тесной обстановке приходится терпеть, а куда деваться? Самое опасное, что при таком скоплении народа немудрено подхватить что-нибудь заразное: грипп, ветрянка, инфлюэнция и др.
- Что-что? - Она снова улыбнулась, и в ее вдруг заблестевших глазах загорелся внимательный интерес.
- Инфлюэнцию.
- Нет, не инфлюэнцию. Вы еще назвали одно заболевание в конце.
- В конце-е? Фу-у! Никогда я таких пошлостей не говорил.
- Да нет же! - она вдруг сделала такое движение, от которого Шуга чуть не вскрикнул от радости. Синеглазая как-то по-детски шлепнула его по рукаву куртки, так бывает только тогда, когда девушка тебе доверяет и принимает тебя всерьез.
- Я говорю, вы сказали одно слово, ну... - тут она никак не могла найти подходящее слово. - Ну,... когда закончили перечислять заболевания.
- А-а! Так это не заболевание, это сокращение. Др-р!
Незнакомка улыбнулась, посмотрела ему в лицо и вдруг смущенно опустила глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами, её щёки слегка покраснели.
- Вам нравится ставить людей в неловкое положение?
|
|
|
- Если честно, то да, нравится! Иногда замечал за собой такое. А разве это, кому-то запрещено? В этом случае можно увидеть и узнать про собеседника довольно много полезного и любопытного.
- Например?
- Например, вы не терпите двусмысленностей, даже слегка покраснели от стыда.
- В таком случае, Вы либо законченный пошляк, либо медучилище.
- Почему медучилище? - Шуга гордо вскинул голову. - Лучше просто пошляк. А с чего вы взяли, что я учусь в медучилище?
- У вас довольно обширные познания в этой области, потом вы довольно наблюдательны, наверняка знакомы с психологией. Но особенно мне понравилось, как вы произнесли др-р!
- Это такое сокращение, и др-р! А может я студент-медик?
- Не похоже!
- Это почему?
- Студенты-медики в транспорте с незнакомыми девушками не станут разговаривать.
- Как сказа-ать...! Я, например, запросто!
- У них своих девчонок в институте, хоть соли.
- Логично, но можно с этим утверждением поспорить...- Шуга только было собрался начать длинную тираду, как троллейбус затормозил, двери открылись, и пассажиры начали выходить.
- Всего хорошего, студент-медик! - Васильковые глаза подарили прощальный всплеск и попытались скрыться в толпе спешащих куда-то пешеходов. Сыпал мелкий дождик, промокший, скользкий асфальт, мельтешащие зонты, лужи под ногами. Хорошо ещё, что золотистая коса из-под кокетливого берета была отличным ориентиром. Но почему она так быстро идёт? Хрупкая фигурка то и дело пропадала из поля зрения, прячась за спины прохожих. Лишь бы не потерять её из виду. Надо прибавить шагу и идти прямо за ней! Обернулась!
- Идёшь? - она увидела идущего прямо за её спиной парня, остановилась, нахмурилась, перекинула золотистую косу со спины на грудь. Шуга от неожиданности чуть не врезался в неё, тоже остановился, виновато развёл руками, заглянул ей в васильковые озёра.
- Иду! А разве нельзя?
- Нельзя! - она приблизилась к нему вплотную, не отводя взгляда от его серо-голубых глаз, упрямо сжала губы, сделала шаг назад, презрительно осмотрела его с ног до головы, резко повернулась и, гордо вскинув голову, быстрым шагом зацокала каблучками сапожков по мокрому тротуару. Шуга, как привязанный, пошёл за ней на небольшом отдалении. А что ему ещё оставалось делать?
Двое подошли к трамвайной остановке, встали рядом. Не поворачиваясь в его сторону, она громко спросила:
- Ещё не надоело?
- Нет. - тихо ответил Шуга.
- Идите, куда шли. - Я же не виноват, что нам по пути.
- Ах, какое интересное совпадение.
- Куда ж деваться?
- Я сейчас милицию позову!
- Кричать будете?
- Буду, конечно!
- Насилуют! Грабят! Да?
- Хотя бы, а что? Думаете, не закричу?
- Да за ради Бога, сколько угодно. Только вот что вы им скажете, я же ничего не делаю, только рядом стою.
- А я им навру, что вы меня преследуете.
- У меня рядом стоит куча свидетелей, что ничего подобного.
- Ну и пусть!
- Тогда вас заберут за нарушение общественного порядка.
- Как заберут, так и выпустят.
- Штраф присудят!
- А ни фига!
- А вот фига! - Шуга явно сморозил глупость. Синеглазая прыснула в ладошки и засмеялась. Потом взглянула ему в лицо и спросила.
- Зачем вы идёте за мной?
- Хочу проводить.
- А если я этого не хочу?
- Мне нужно узнать, где вы живёте.
- Что-о? - её брови от удивления поползли наверх.
- Возьму однажды букет цветов, коробку конфет и завалюсь в гости.
- Ага, только вас и ждали. Кто это ходит по гостям без приглашения?
- Так пригласите.
- Я незнакомых парней в гости не приглашаю.
- А что нам мешает? Давайте познакомимся!
- Вы не в моём вкусе.
- Я хороший, меня только понять нужно.
- Не на-до! - незнакомка помахала перед носом Шуги пальчиком. - Не надо ля-ля, молодой человек. Все вы хорошие... - тут она опомнилась и, нахмурив брови, грозно и громко сказала, топнув при этом каблучком: - Да что вы мне зубы заговариваете? Отстаньте от меня, в конце концов! - васильковые глаза метали искры, девушка, для пущей важности, упёрла руки в бока и стала наступать на Шугу. Тот впервые видел такой дикий темперамент, он окончательно обалдел от этой искрящейся энергией волшебницы, как она сейчас была хороша...
- Я вам пока по-хорошему говорю, лучше отстаньте.
- Не могу я! - Шуга скорчил жалостную гримасу.
- Почему?
- Я вижу, что понравился вам, только строгое воспитание и природная гордость не позволяют ответить мне взаимностью. - Что-о? Да вы мне противны! Вам ясно? - Синеглазка даже поморщилась в подтверждение своих слов. - Наглый и противный!
К остановке подошёл трамвай, затормозил, подождал, пока народ потолкается и помнёт друг друга, только после этого двери с шипеньем, нехотя открылись. Мокрые пассажиры, толкаясь локтями, с руганью и прочими атрибутами данного момента, стали запихиваться в вагон трамвая, чудесного изобретения человечества. Бабульки старались оттеснить всех остальных и с несвойственной их возрасту прытью занять сидячие места. Те, кто были помоложе, терпеливо пропускали вертлявых пенсионерок вперёд. Потом оказалось, что всем хватит места, даже тем, кто заходил последним. Из-за чего весь сыр-бор? Не понятно!
Синеглазая незнакомка села на место с левой стороны вагона, у окна. Шуга встал рядом с ней и, держась за поручень, стал смотреть на проплывающий за окном городской пейзаж. Девушка подняла на него васильковые глаза и стала внимательно рассматривать. Он заметил этот взгляд, но не подал вида и продолжал смотреть в окно. Молчаливое путешествие продолжалось целых пять остановок. Наконец Саша не выдержал, наклонился к ней и тихо сказал.
- Дырку протрёшь!
- Мне скоро выходить. - сказала она, продолжая смотреть ему в лицо.
- Мне тоже, какое интересное совпадение.
- Я бы не советовала продолжать. Меня на остановке будут встречать друзья. Им может не понравиться Ваше присутствие рядом.
- Не мешало бы познакомиться с вашими друзьями.
- Смотри, парень, не пожалей потом, их там четверо.
- Ну, и что?
- А то!
- Я весь трясусь от страха!
- Посмотрим! - тут она встала и оказалась с Шугой лицом к лицу. - Дай пройти!
Саша посторонился, но пассажиры тоже собрались выходить и их стиснули друг к другу. Трамвай стал тормозить, её упругое тело прижалось к нему, дыхание Шуги замерло от прокатившейся по телу горячей волны, в груди сладко заныло. Её волосы пахли тёплой свежестью и дождём...
- Ты поможешь мне сойти? - спросила она.
- Мы уже на ты?
- Почему бы и нет?
- Меня это ужасно радует.
- Выходим! - Двери открылись, толкотня, Саша вышел первым и подал девушке руку, она прикоснулась к его ладони кончиками пальцев и спорхнула с подножки. - Спасибо! - удивлённо и немного кокетливо произнесла она.
- Не за что.
Зашипели закрывающиеся двери, загудели электромоторы, и трамвай стал удаляться в темноту мокрой осенней ночи.
- Ну пошли, джентльмен! Вон они стоят. - Неожиданно девушка взяла его под руку. Локоть Шуги нечаянно ткнулся в упругий бугорок девичьей груди. Бабах! Внутри словно что-то взорвалось, вспыхнуло пламя, всё его тело сладко заныло, сердце затрепыхалось, перехватило дыхание от горячей волны страстного зова мужской плоти.
- О, Господи! - тихо прошептал изнывающий от любовного пожара Шуга. - Дай мне силы! - парень чуть не свихнулся от этого неожиданного, простого прикосновения к божественному телу любимой.
- Ты чего там шепчешь? Побежали скорее!
Лавируя между слепящими фарами автомашин, парочка перебежала дорогу и остановилась рядом с четырьмя парнями. Один был высокий, трое помельче. Девчонка высвободила руку, спряталась за спину высокого парня и начала говорить своим друзьям такие вещи, от которых Шуга буквально обалдел.
- Представляете, этот нахал пристал ко мне ещё на остановке. Провожать меня собрался. Я ему говорю, не надо меня провожать, меня друзья встречают, а он всё заладил, провожу, да провожу. Наглый такой! Чихал, говорит, я на твоих друзей...
Её весёлые глаза смотрели на реакцию Шуги. Тому было нечего сказать, он переминался с ноги на ногу и ждал продолжения. Парни внимательно оглядывали его коренастую фигуру в тёмно-синей куртке. Молчание длилось уже больше минуты. Наконец, длинный парень спросил:
- Ты, парниша, откель такой будешь?
- Отсель! Не видно, что ли?
- А поконкретней?
- Осеневский я. А, что?
- Савинка?
- Савинка!
- Кого из авторитетов знаешь?
- Мои личные знакомства вас совершенно не колышат.
- Как он заговорил, а? - Длинный оглядел своих друзей, те хмуро продолжали наблюдать за разговором. - Да ты хоть знаешь, что Куба с Савинкой на вилах? Ты, дурик, тебе же сейчас кранты!
- Да-а? Это ещё надо поглядеть, пощупать. - Шуга улыбнулся во весь рот. Драка его нисколько не страшила. Он был к ней давно готов. Руки вынуты из карманов, ноги на ширине плеч, поза готового к бою напряжённого бойца. Чтобы разозлить противников, Шуга слегка пригнул голову и пружинисто покачался из стороны в сторону. В голове вертелась одна и та же мысль: - ”Если начнётся драка, она убежит, и шансов узнать где её дом у него не будет. Он не мог снова её потерять. На дороге к сердцу любимой девушки стояли четверо, они были на своей территории, силы были не равны. А она выглядывала из-за спины Длинного и улыбалась. О, женщины, коварство - ваше имя!”
- А чё ты лыбишься? - удивлённо спросил Длинный.
- Так, весело мне, погода хорошая. Или может у вас тут нельзя улыбаться?
- Как хоть тебя звать, величать, парниша, может ты просто так, панты кидаешь насчёт Савинки? Может у тебя и погоняла никакого нет, ходишь голым фраером. Ась? Не разобрал?
- Погоняло моё многие знают, а про тебя, соплю зелёную, я и спрашивать не буду. Мне твоё погоняло - по барабану.
- Чё ты гонишь? А? Нарываешься? - Длинный двинулся на Шугу, трое его друзей стали обходить со всех сторон, отрезая путь к отступлению.
- Э-э! Браты! - Шуга обратился к окружавшим его парням. - Только сзади не стойте, не люблю! Уроню нечаянно, асфальт грязный, испачкаетесь ещё. А тебе, Длинный, я всё-таки скажу, как меня друзья зовут. Шуга меня все зовут, если не понял, могу повторить. И не пыжься, не строй из себя крутого. Ты ещё, фантик сопливый, со мной тягаться.
- Я? - лицо Длинного исказила гримаса злобы, он кивнул своим дружкам, каждую секунду можно было ожидать нападения. Но Шуга ждать не стал. Он сделал шаг назад, резко выкрикнул:
- Да! Ты! - и, выпрямившись как пружина, ударил резко и хлестко, прямо в лицо Длинному. Это был наиболее выигрышный вариант. Начинай схватку неожиданно и первым ударом убирай с дороги самого опасного и сильного противника. Это правило Шуга помнил всегда. Оно было проверено в многочисленных схватках с “Грязью” и “Жилплощадкой”. Длинный охнул, схватился за разбитый нос, замахал левой рукой и, потеряв равновесие, как-то неуклюже сел, прямо на грязный асфальт. Его дружки, видя, что главарь вышел из боя, налетели сразу со всех сторон. Их задача была сбить Шугу с ног. В то время не махали ногами. Молодежь еще не знала всякие там кунг-фу, айкидо и тхэквондо, всё было по-простому. Немного приемов из самбо, немного из бокса, крепкие кулаки, ловкость и воля. В драке были определенные правила, не бить лежачего, пока он не встанет и не будет готов биться дальше, не калечить противника, а стараться победить его в честном бою. Беспредельщиков, то есть тех, кто нарушал правила, не жаловали ни свои, ни чужие. Если ты обладал ловкостью и силой, то обязан был быть честным и великодушным. Если все это было в наличии, то ты - уважаемый всеми пацан. Среди пацанов были еще и такие, у кого “котелок” варит. Такие ребята были в еще большем авторитете. Их обычно величали: “пантовый”, “езженый”, “грузило”.
Драка была нечестной, четверо на одного, но ведь Шуга сам первый начал, а раз так, то уж нечего пенять, его предупреждали. Сильные и точные удары кулаков, сшибали противников на асфальт, но парень пытался совершить невозможное. Драка разгоралась, яростная и беспощадная. Шуга вертелся, как юла, бил, толкался, уворачивался, ронял хрипевших парней в скользкую грязь. Что-то внутри него было из железа, он как пружина вдруг взрывался, раскидывал по сторонам своих врагов, вырывался из их цепких объятий, падал, вставал и снова продолжал бой. Лицо и куртка его были в крови, рукава и спина порваны, жидкая, темная грязь пропитала одежду и длинные, до плеч волосы. Для Шуги было совершенно невозможным сдаться, упасть и не встать. Она же сразу уйдёт, уйдёт навсегда из его жизни. Второго такого случая встретить её уже не будет, и тогда все, труба. Ему не хватало воздуха, он задыхался от ярости, уставшее тело перестало слушаться. Хрипящая, грязная куча каталась по асфальту, всякий здравый смысл происходящего куда-то исчез. Бойцы, уже ничего не соображали, каждый хотел, чтобы вся эта катавасия наконец прекратилась и, усталые, измотанные яростной схваткой и побоями тела наконец-то обретут покой и неподвижность. Девчонка всю дорогу пыталась успокоить драчунов, она кричала что-то, хваталась за рукава, её полные ужаса глаза проливали бессильные слёзы. Разве можно остановить летящую с горы лавину? Вот и сейчас она попыталась оттащить от грязной, орущей, яростной кучи Длинного, схватила ещё кого-то, стала неумело, по-бабьи, разнимать упрямых окровавленных драчунов. Ей попытались помочь кто-то из прохожих, на несколько секунд у них как будто бы получилось, драчунов растащили в стороны. Вдруг один из окровавленных, покрытых липкой грязью бойцов вырвался, метнулся к Длинному и из последних сил залепил ему коротким ударом фишку, прямо в глаз. Ударил и упал, видимо, силы окончательно покинули его.
Шуга упал, не имея уже больше никаких сил, ни моральных, ни физических. Ему было горько и обидно. Боль и усталость доконали его. В затуманенном сознании маленькой птичкой билась мысль: - “Все пропало! Она уйдёт! Уйдёт! И я больше никогда её не увижу”. Через пелену мыслей он почувствовал, что его подхватили под руки и куда-то потащили. В голове шумело, он плохо соображал, что к чему, как будто издалека слышал обрывки слов и чьи-то голоса. Связать воедино все эти обрывки, при всем его желании, не получалось. Он с трудом обнаруживал себя в этом мире. Временами его сознание проваливалось в столь глубокое забытье, что он уже не понимал, кто он, и что с ним. Голова раскалывалась от боли, его слегка поташнивало, лицо разбито вдребезги, тело, как чужое. Никогда ещё ему так сильно не влетало. Очнулся он оттого, что ноги стали ритмично задевать ступени лестницы, по которой его волочили наверх. С великим трудом он приоткрыл глаз и, как в тумане, разглядел хлопотливо старающуюся открыть дверь квартиры девушку. Он даже сумел разобрать ее голос:
- Да что это такое, как нужно побыстрее, так этот замок никогда не откроешь... - Что-то щелкнуло, дверь открылась. - Заносите, да осторожнее вы, голову придерживайте, осторожнее.
- А родичам что скажешь? - спросил один из парней.
- Придумаю чего-нибудь. Раздевайте его, я хоть одежду почищу, куртка вся порвалась, ладно, зашью.
- Зачем тебе нужно с ним возиться? - снова заговорил парень. - Он же первый начал. - поддержал друга второй.
- И что, нужно было всем четверым на него налетать? Герои тоже мне, справились, посмотрите, на нем живого места нет.
- Ну и хрен с ним! Пускай бы валялся, милиция потом подобрала.
- Дурачье! Да за это сразу в колонию лет на пять.
- Он первый!...
- Заладил, как попугай, первый, первый. Избили вчетвером одного, за это статья полагается. Раздевайте его живее, я пока в ванную.
- Догола раздевать?
- Поговори у меня! - вмешался в разговор другой парень. - Она же для тебя, дурня, старается. Помогай лучше.
Одежда была испачкана грязью и кровью до такой степени, что стащить ее с обмякшего тела Шуги было довольно трудно. Несколько пар рук переворачивали и раздевали его прямо на полу прихожей. Сняли куртку, свитер, ботинки, с превеликим трудом стащили брюки и, подхватив на руки, запихнули в тесноту ванной. Там было не повернуться. Шуга расслышал через пелену сознания девчачий голос:
- Я сейчас выйду, а вы его, разденьте, прямо в рубашке, что ли? Да осторожнее!
- Тут не повернёшься никак, чего осторожнее? - начал снова возмущаться первый. - Тяжёлый, кабан! Толян, погоди его в ванную, утонет ещё нахрен! Он же без сознания. Да, блин, ноги выше поднимай ему, чё он тяжёлый-то такой? Вроде худощавый и не толстый совсем...
Девушка протиснулась между набившимися в тесной ванной парнями, вышла и закрыла за собой дверь. Кое-как стянув с неподвижного тела плавки и рубашку, ребята осторожно положили его в горячую воду отмокать. Удостоверившись, что избитый до бессознательного состояния парень не утонет, вышли.
Постепенно Шуга начал приходить в себя. Боль в избитом теле под действием горячей воды, выросла до такой степени, что Шуга застонал, очнулся и открыл глаза. Огляделся, с великим трудом перелез через край ванны, постоял некоторое время на четвереньках, потом потихоньку, цепляясь за стену, поднялся на ноги. Пол под ним ходил ходуном, голова кружилась, как карусель. Он взглянул на отражение в зеркале над раковиной и внимательно рассмотрел себя. На него смотрел какой-то совершенно незнакомый пацан с опухшим, изуродованным лицом.
- Красавец! - сказал негромко Шуга. Морщась от боли, он снова полез в воду. Теперь он лежал и прислушивался к звукам, идущим из прихожей. О чем там говорили, было не разобрать, но то, что говорили о нем, было понятно и так. О чем-то посоветовавшись, голоса замолчали и выслали в ванную парламентера. Тот осторожно постучался.
- Да! - Шуга отодвинул занавеску, дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова с подбитым глазом и распухшей губой.
- Слышь, ты это, не обижайся. Черт его знает, как это все вышло. Ты как? Может, вылезешь, и, это... - Парень не находил слов, вид у него был виноватый. - Короче, давай, разопьем мировую, и все дела.
- Я что, голышом что ли с вами буду пить? - спокойно, с достоинством произнес сидящий в ванной. Ведь если посмотреть на эту сцену со стороны, то, наверное, со смеху сдохнешь. Заглянувший в дверь парень виновато улыбнулся и исчез. Дверь закрылась. Вновь послышалось неразборчивое бормотание, к нему присоединился тонкий девичий голос. Через некоторое время дверь снова приоткрылась и появилась уже знакомая голова, с подбитым глазом и распухшей губой.
- Слышь, это... - он протянул руку и повесил на крючок халат с полотенцем. - Ты, вот, одень это, а мы сейчас на кухне.., короче, выходи давай.
- Пять сек! - сказал Шуга и, взяв с полочки шампунь, начал намыливать голову. Осторожно ощупав голову, он обнаружил четыре довольно больших шишки и два кровоподтёка. Грязь с его длинных волос лилась как со швабры. Пришлось намыливать голову трижды. Он встал, включил душ и морщась от боли начал тереть избитое тело жёсткой пластмассовой мочалкой. Тело наполнялось силой и здоровьем, он постепенно приходил в себя.
Шугой овладело непонятное волнение. Как он выйдет сейчас к ней в таком виде? Позорище!!! А куда денешься, не ночевать же в ванной. Вылез, обтёрся полотенцем, обмотал им голову, на манер чалмы, продел руки в широченный, видимо отцовский, халат. Тот был ему на шесть размеров великоват, но ничего, сойдёт. Оглядел себя в зеркале, криво усмехнулся. На ноги надел шлепанцы и вышел из ванной, как фон-барон. В прихожей стояла хозяйка. Она прижимала к груди маленькие кулачки и вся дрожала от вида вышедшего из ванной монстра. Её широко раскрытые глаза и трепещущий вид выражали такую глубокую степень вины, что у Шуги защемило сердце от умиления и жалости.
- Как самочувствие? - искренне и по-простому поинтересовалась хозяйка у только что помытого избитого.
- Третий сорт, не брак, - попытался сострить он.
Девушка подошла к нему, подставила плечо и, осторожно обняв, проводила на кухню. Подвела к плетёной табуретке у кухонного стола и ушла, оставив один на один с бывшими врагами. На столе была кое-какая снедь; наскоро приготовленная глазунья, салатик, тонко нарезанный хлеб, но самое главное было в бутылке, что красовалась в центре стола.
- Когда это она всё успела сделать? Интересно, сколько времени я пробыл в ванной? - подумал Шуга.
Все стояли и ждали, когда парень в халате сядет, давая своеобразную дань уважения его мужеству. Шуга медленно сел и молча предложил сделать то же самое остальным. Парни сели за стол, открыли бутылку, налили в пузатые рюмки водку, положили на тарелки закуску и молча посмотрели на Длинного. Тот, видимо, был среди них за старшего.
- Короче так, много базарить не буду, ты парнишка крепкий, мы это поняли, постарайся и нас понять, всё получилось сгоряча. Свое, как видишь, мы тоже получили, давай замиримся. Может, где-то, я с пацанами, конечно, не прав, но что было, то было. Мы на тебя зла не держим. Давай, братан, выпьем и забудем.
Шуга молча вылил в себя обжигающую жидкость, закусил и стал внимательно осматривать собутыльников. Все четверо были разукрашены достаточно убедительно, но, конечно самый “красивый” за столом был Шуга. Разговор не клеился, все сидели и молчали. В ванной хозяйка гремела тазами, слышалась возня и плеск воды. Длинный прервал молчание.
- Что собираешься делать дальше?
- Пока еще не придумал. - Шуга чувствовал себя неловко, нужно было как-то разрядить ситуацию. Но о чем было говорить с незнакомыми, чужими пацанами? Пауза затянулась настолько, что стала зловещей. Длинный не выдержал напряжения в разговоре и спросил:
- Не имеешь ли ты что-то против нас?
- Только не надо, не дави на кишку - Шуга поморщился - Давай не будем обострять.
- Давай, а что ты предлагаешь? - Длинный занервничал.
- Я считаю, что мировуха есть мировуха, тема закрыта и разговор закончен, давай допьем, и по домам.
- Хорошо, но мы хотим знать, что ты думаешь, насчёт группового избиения и нанесения тяжких телесных...
- Вы на себя-то хоть успели взглянуть? Тут насчет тяжких и мне можно предъяву накатать.
- Так нас четверо было, а ты - один.
- Базар закрыт...
- Слово пацана?
- Да чтоб я сдох! Лосем буду! - Шуга шутливо улыбнулся, разговор принимал несерьёзный оборот. Пора бы было уже всё понять, но Длинный требовал гарантии.
- И своих на разборку не приведешь?
- Может, расписку дать?
- Не..., - Длинный в отрицании закачал головой из стороны в сторону и неожиданно пристально посмотрел на собеседника. Возникла напряженная пауза, взгляды соперников перекрестились как две обнаженные шпаги, и тут наконец-то Длинный “въехал” в добродушно-шутливый тон разговора. Улыбнулся, потянулся к бутылке. - Давай по последней, за знакомство?
По рюмкам разлили остатки водки, пожали руки, познакомились. Длинного звали Витек, другого Толик. Со шмыгающим, разбитым носом был Коля. А самого шустрого, того, кто совал Шугу в воду, звали мудрено, Иннокентий, по-простому, Кеша. Ребята были в общем неплохие, компанейские. Шуга не держал на них зла, ну подрались, с кем не бывает. Только к одному из них, к Витьку, он чувствовал напряжение. Тот то и дело поглядывал в сторону ванной, раза два ходил туда и о чем-то разговаривал с хозяйкой. Чувствовалось, что в этой квартире он бывал не раз. Может быть, он был даже близок с ней, влюблён, или что-то в этом роде.
Время неумолимо летело вперед, стрелки показывали уже девять часов. Нужно было что-то решать, либо идти во всем мокром домой, либо остаться и заночевать у гостеприимной хозяйки. Посовещавшись, компания решила оставить Шугу здесь, взяв с него честное слово, что он не обидит девушку ни словом, ни делом. Ребята оделись, последний раз пожали руки и разошлись по домам. Шуга остался наедине с васильковоглазой. Ему не сиделось на кухне. Несколько раз он подходил к дверям ванной, но не решался заговорить. Через узкую щель пробивался лучик света, там за дверью русоволосая фея чистила и стирала его одежду. Он подошёл, заглянул в щёлку двери и смущенно хмыкнул несколько раз, стараясь привлечь к себе ее внимание. Дверь распахнулась и ударила Шугу по любопытному лбу. Он стоял и потирал ушибленное место, а на пороге возникла она, вся в золотистом ореоле завитков, чуть раскрасневшаяся от работы, с рук ее стекала пена, она была вся такая домашняя, теплая, родная.
- Ой, извини, больно да?
- Ничего, сам виноват.
- Я сейчас закончу. А ребята уже ушли?
- Вроде бы да, только что. А мне что делать?
- Я постелила тебе в зале на диване, иди, ложись.
- А родители твои где?
- Они приедут завтра к обеду. Уехали на дачу. Ты не беспокойся, до утра всё высохнет, иди, отдыхай.
Ничего не ответив хозяйке, Шуга поплелся в зал, его слегка качало, видимо он ещё не совсем оправился от побоев. Неожиданно у парня закружилась голова и он, покачнувшись, чуть было не упал на дорожку в конце коридора. Девушка испуганно вскрикнула и со всех ног рванулась к нему. Тонкие девичьи руки подхватили вдруг обмякшее тело, и он с трудом, но устоял. В голове шумело, пол ходил ходуном, видимо, выпитая с пацанами водка начала свое действие, а может, сотрясение мозга стало проявлять свои коварные последствия. Сердце колотилось, в глазах темно, ноги ватные.
- Тебе плохо, да? - волнуясь за его самочувствие, испуганно спросила она.
- Все нормально, не беспокойся. - слегка заплетающимся языком сказал Шуга.
- Ага, не беспокойся? Пока я в ванной бултыхаюсь, ты не умрешь тут? Может, “скорую” вызвать?
- Точно! Вызывай! Заодно и адвоката с прокурором.
- Ой, я и забыла! - девушка снова осторожно обняла парня, проводила его на место ночлега, помогла сесть на диван, села рядом. - Извини, глупый вопрос, ты не заявишь на пацанов?
- С чего это ты взяла?
- Но ведь тебя же изувечили.
- Это в каком, интересно, месте?
- Ты же опух весь от синяков, в зеркало хоть смотрел на себя? Да и сейчас чуть не упал. Голова кружится, да?
- Да нормально все, не беспокойся, посплю и, как огурчик, весь зелёненький и в пупырышках. Только не забудь утром разбудить.
- Тебе что, на работу? Завтра же воскресение.
- Не в этом дело, я боюсь, меня твои застанут. - Ну и что?
- Как это, ну и что? Как встанешь, сразу буди, ладно?
- Ладно, ладно, спи! - Она улыбнулась, уложила его, поправила подушку и укрыла одеялом. Прохладным пальчиком ласково коснулась его носа. - Спокойной ночи! - и, погасив в зале свет, вышла в коридор.
Шуге не спалось, он начал рассматривать комнату. Его удивил запах в квартире. Так пахнет там, где живут красивые, добрые люди. Это запах счастливого благополучия, его не спутаешь ни с чем. Лежа на накрахмаленных хрустящих простынях, он ощущал себя так удивительно уютно, что через некоторое время стало казаться, что он здесь уже бывал и все здесь ему знакомо. На стене висели старинные часы с боем, маятник отсчитывал секунды, тук-тук. Спать не хочется. Шуга прислушался к шуму, доносившемуся из ванны, еле пересилил себя, чтобы не встать и не пойти к ней. Хотелось быть рядом, но разум удерживал, диктовал скромненько лежать под одеялом и сопеть в одну дырочку. Фантазия рисовала картины, одна приятнее другой, например, что она подходит к нему, садится рядом и дотрагивается до его лица прохладной ладошкой, начинает говорить что-то нежным голоском... Так он лежал и думал, вспоминал все те события, что произошли с ним в этот необыкновенно счастливый вечер...
Время неумолимо мчится. Когда его много и ты его подгоняешь, торопишь - оно, как назло, застывает на месте, или тащится, как несмазанная телега. А когда тебе приятно и хорошо - летит, не успеваешь моргать глазами. Кстати, о глазах! Шуга осторожно потрогал опухшее лицо. - Да, парень, весь твой хрюльник опух как подушка, но, вроде, уже почти не болит.
Молодость имеет одно немаловажное качество, всякие там синяки, ушибы, царапины заживают как на собаке, моментально. Александр чувствовал себя почти сносно, немного побаливала голова, но уже никакого головокружения он не испытывал. Горячая вода ванной и выпивка сделали-таки свое доброе дело. Можно сказать - практически здоров, не считая синего, опухшего лица. Еще несколько часов тому назад он даже и не мыслил о том, что встретит ее. Теперь она в нескольких шагах от него. Хлопнула дверь в ванной, сердце Шуги радостно заныло. Шаги по коридору, открылась дверь в зал, зажёгся свет, на ее лице усталая улыбка, золотистые кудряшки на висках.
- Ты чего не спишь? - девушка несла в тазу постиранную одежду, подошла к двери на балкон, открыла ее. - Укройся одеялом, а то заморожу!
Шуга укрылся одеялом с головой, но оставил щелочку и стал наблюдать за золотоволосой. Она развешивала на балконе его постиранные вещи.
- У нее такие красивые движения, она вся такая милая, славная! - думал он, подглядывая за ней. Его буквально распирало от нежности, в голову лезли всякие мысли. -”Нет, я все-таки везучий, ради таких счастливых минут можно многое отдать! Как все-таки здорово у меня все получилось. Я знаю теперь, где она живет, а если немножечко везения, то я узнаю, как её зовут. Нет, все-таки прикольно, я у неё в доме, а её имени не знаю. Так, как бы я хотел ее назвать? Стоп! Ее Витёк как-то называл, как-то на “Л”, Люда? Нет! Люба? Нет! На Любу она не похожа, все Любы курносые и круглолицые, а может, Лена? А что, вполне подходит, красивое имя... Лена! Пусть будет Лена! Как бы мне хотелось поговорить с тобой, Леночка, Ленусик, Ленок, подойди ко мне, дотронься до меня, у тебя такие приятные, прохладные пальчики... Я же, ведь, не могу к тебе подойти, во-первых, ты неправильно можешь меня понять и испугаешься. Ещё подумаешь, что домогаюсь. Да и не прилично, вот так, грубо и нагло, отвечать на твое доверие и гостеприимство.... Мне приятно о тебе мечтать, почему-то хочется думать, что ты мне не ответишь отказом, позволишь относиться к тебе с лаской и нежностью.... А если откажешь, то я все равно не уйду! Меня так сильно тянет к тебе, что отказаться от твоих губ, твоих глаз, твоих нежных рук, равносильно... даже слово трудно подобрать... Что там - смерть? Р-раз, и все! А здесь посложней, тут никакой тебе жизни не будет... Так! Если у тебя есть парень, то я отобью! Буду ходить по пятам, каждый день торчать под окнами, дарить цветы, драться до красных соплей со всяким, кто хоть мыслью посмеет коснуться тебя... Что-то я слишком размечтался. Вот сейчас подойдёт и скажет: - “Ты, конечно, мальчишка неплохой, но будет лучше, если мы останемся просто хорошими знакомыми”... Вот будет облом!.. Главное, что и возразить-то нечего. Насильно мил не будешь, хорохорюсь тут, бредни всякие сочиняю. Ведь скажет - уходи, и уйдешь, а куда деваться. Обидно, конечно... Буду с ней рядом, другом буду, просто верным и надежным другом. Если ей станет грустно, или обидит кто, не дай Бог, прибегу, защищу, развеселю. Помогу, чем смогу, ведь это так здорово, быть с тобою рядом, любимая моя, роднулечка моя славная. Мне так плохо без тебя..”.
В темной комнате тишина, тикают часы, Шуга лежит, смотрит в потолок и мечтает о той, что только что прошла и захлопнула дверь. В коридоре погас свет, она зашла к себе в комнату, рядом, всего лишь через стенку, прислушался к таинственным шорохам за стеной, наверняка она укладывается спать, интересно, а что она думает о нем? Да нет, наверняка сейчас улеглась и засыпает. Устала, легла наверно и сразу хр-р-р! А мне не спится! Как тут уснешь? Еще мысли какие-то дурацкие, давай, быстро закрыл глаза и спать! Ишь, герой нашелся! Спи давай!.. - На стене тикают часы, тик-так, тик-так. - Нет! Не уснуть, хоть тресни! А если..., потихоньку встать и... Выгонит! А может и не выгонит?..... Спи, чёрт опухший!..
Лена ворочалась с боку на бок, ей тоже не спалось. Бедная подушка и так и сяк вертелась под ее руками, наконец, тонкие девичьи руки крепко обняли ее и успокоились. Тишина звенела в ушах миллиардом невидимых комариков. Все перемешалось в ее голове. Как ей быть? Ждала этого момента больше месяца, уже и не мечтала встретить его, а теперь вот не знает, как ей быть. Ведь думала о нем, мечтала, вот он рядом, а что делать, не знаю. Когда вошла в троллейбус и увидела его, желала только одного, чтобы он узнал ее и подошел. Но вот он встал с ней рядом, она не чувствовала ног, пол под ней провалился, он что-то сказал и подал монету. Прикосновение его было, как удар тока, у нее сразу же вспотели ладони, теплая волна окутала ее с ног до головы, было до ужаса страшно и приятно. А когда он заговорил, его голос приятно удивил, низкий, бархатный, с оттенком уверенной силы, чуть нагловатый. Украдкой посмотрела на него, смеющийся взгляд, милая ямочка на подбородке. Он так свободно общается, наверняка большой опыт. Интересно, сколько девушек у него было до меня, наверняка больше десятка. Он так интересно говорит, с ним рядом как-то уютно и легко. И шутит он довольно умело. Да, парнишка, с тобой надо держать ухо востро... Тогда в первый раз он показался мне другим, не таким какой сейчас, а может я того уже забыла? Столько времени прошло, а виделись с ним на пляже всего несколько минут. А ведь если по правде он мне сразу приглянулся, какой-то он необычный, веселый, смешной, а главное, мне с ним как-то спокойно и хорошо. Наверно, я просто придумала его, а он оказался не таким, каким его представляла. Вот лежит за стенкой и дрыхнет, А может, он как и я, не может уснуть? Интересно, о чём думает, ведь наверняка не спит. Как всё-таки здорово, что мы встретились. Хочется узнать о нем побольше, кто он, какой, ну хотя бы, как зовут? То, что он Витьке крикнул, это наверняка кличка. Шуга! А ведь точно назвали, Шуга. Ловкий такой, вертлявый. В общем-то крепкий мальчишка, здоровенький, и плечи у него не хилые, симпатичный, да и кулаки тоже дай Бог. Вроде, и не очень с виду, а не побоялся четверых, видно, занимается парень. Витька выше его почти на голову, а он его первым ударом... Колян от его кулака минут пять валялся, никак встать не мог. Еще немного, и пошел бы меня провожать один. Хотя, навряд ли, я бы своих пацанов не бросила. А может, он все рассчитал? Стоп! Ну, подруга, это ты загнула, откуда ему знать, как все получится? Как все-таки страшно, когда пацаны дерутся. Главное, ничего не слышат, как сумасшедшие колотят друг друга, придурки. Сказать по правде, приятного мало, когда из-за тебя морды друг дружке разбивают. Верка говорит: “Я бы от счастья умерла, если бы из-за меня подрались!”. Дура! Ну, чего тут хорошего? Это разве только ей, может, хватит ума разобраться, с кем остаться. С тем, кто сильнее, или с тем, кто крепче любит. А любит ли? Ведь хочешь, не хочешь, а пришлось бы выбирать! Не того, кто больше нравится, а того, кто победит. Конечно, с таким спокойнее, не даст тебя в обиду, но ведь, в конце концов, он же и начнет на тебя права качать. С этим не разговаривай, на этого не смотри. Еще приревнует, не дай Бог. С таким гулять, как собачка на цепочке, постоянно будешь чувствовать руку хозяина. Нет! В этом случае, упаси меня, как говорится.... Вот лежит на диване за стенкой парень.. Я его жалею, а на душе так сладко-сладко. Вроде бы весь избитый, покалеченный, но такой он мне ещё больше нравится, такой лапочка. Я теперь без него не смогу. И зачем я на него пацанов натравила? Это из-за меня ему так досталось. Черт меня дернул за язык. Хотя по правде, Витька до него все равно бы докололся. Пошли бы за ним следом, а потом.. Я бы его сюда все равно не пригласила. Родители, понимаешь, на даче, а дочурка первых встречных в гости приглашает?. Э-э, голубушка, врешь! Ничего такого ты ему бы не позволила. Постояли бы в подъезде, поболтали ни о чем и пока, гуд бай! Вот тут-то его Витька и сграбастал бы со своими мушкетерами. Это тебе не хахоньки. Валялся бы в какой-нибудь луже с разбитой головой. А сейчас не в больнице, а у меня дома на диване, спит уже наверно. Витька ходит за мной по пятам, наверняка влюблён в меня, хотя и скрывает. Да все уже знают, сразу же видно, вытаращится на меня на уроке и смотрит, смотрит, как удав. Гипнотизирует что ли, дурак?! Я ему, кстати, повода не давала, он сам влюбился. Ревнует к каждому столбу, совсем уже помешался на ревности, Отелло. Сережке из 10"в” тоже хороших влетело, а ведь и было только, что до дома проводил. Нет! Витька - индюк надутый! С ним рядом скучно, только и знает, лапы свои распускать. Сильный, а дурак! А этот, засоня, дрыхнет. Я тут никак заснуть не могу, а он - спит. Ну и пусть спит. А может не спит? Пойду, погляжу! - она спустила ноги на пол, осторожно, на цыпочках сделала несколько шагов к двери и вдруг передумала, резко повернулась и пулей забралась под одеяло, накрылась с головой и свернулась калачиком, прижав коленки к подбородку.
- Ой, какая же я дуреха, ну куда я пошла? - думала девушка, и её щеки загорелись от стыда. - Там лежит совершенно незнакомый парень. Что бы он подумал про меня, если бы я к нему вошла.? Сама напрашивается? Ну, чего я к нему лезу? Дура бесстыжая!
Она еще довольно долго думала про него и про себя, досадовала на его недогадливость, на свою нерешительность, прислушивалась изо всех сил к звенящей тишине и шорохам за стеной. Она еще не знала, что будет делать, ее тянуло к нему. Она хотела слышать его голос, она жаждала прикосновения его горячих рук, ее тело изнывало от невыразимой тоски и жалости к самой себе. Не выдержав этих мучений, Лена решительно выскользнула из-под одеяла, встала. Пол приятно холодил разгоряченные ступни ног. Затаив дыхание, подошла к двери, долго не решалась открыть, осторожно прикоснулась к ручке, стараясь не шуметь, нажала на нее, приоткрыла дверь в зал. Сердце бешено колотилось в груди, было страшно и до одури приятно. Ей хотелось просто поговорить с ним. А что, нельзя? В темноте неясно проступали контуры дивана, на котором лежал тот, кто так волновал и смущал ее, к кому ее тянуло какой-то доселе неведомой и страшной силой. Желание быть рядом с ним было гораздо сильнее ее природной стыдливости и осторожности. В этот момент она всё позабыла. Он был ей очень-очень нужный, без него теперь и жизнь не жизнь, она даже не вспомнила, что на ней, кроме ночнушки, ничего нет. Если бы в этот момент она была обнажённой, она бы и этого не заметила. Все ее чувства были обращены к нему, она вошла в освещённый призрачным светом уличных фонарей зал. Впрочем, ни сейчас, ни когда-либо, она не жалела об этом поступке...
Осторожно ступая по ковру, неслышно подкралась и уселась у его ног на краешек дивана. Вгляделась в лицо, он не спал и смотрел на неё. Всё её хрупкое тело колотила дрожь волнения, она долго не решалась заговорить. Наконец, собрав в кулак всю свою смелость, она тихим шепотом спросила:
- Привет! Ты чего не спишь?
- Не знаю, не спиться чего-то, - так же, тихим шепотом ответил он.
- Голова не кружится?
- Немножко. - А лицо не болит?
- Уже нет, почти не болит.
- Я так испугалась, когда ты в коридоре чуть не упал. Ну думаю, все...
- Фигня, я живучий.
- Но, свалился ты довольно натурально.
- Да уж, сплоханул.
- С кем не бывает.
- До свадьбы заживет. - Тут они оба смущенно замолчали, тихо тикали часы на стене. Вдруг она улыбнулась, ее ресницы колыхнулись.
- Извини, я ведь даже не знаю, как тебя зовут.
- Саша, Александр.
- А меня, Лена, очень приятно, - она протянула прохладную ладошку. Шуга протянул свою ладонь и пожал ее вспотевшие прохладные пальчики.
- Ну вот, мы и познакомились, - с плохо скрываемой радостью прошептал он. - Слушай, кроме нас тут еще кто-то есть?
- Нет, с чего ты взял? - она испуганно встрепенулась и оглянулась по сторонам.
- Почему мы разговариваем шепотом?
- Не знаю. - Она пожала плечами и улыбнулась. В полумраке комнаты ее волосы отливали матовой платиной, тусклый, мерцающий свет фонарей пушистыми завитками окутал овал ее лица. Распущенные волнистые волосы делали ее похожей на русалку, сказочную девушку, чуть-чуть волшебницу, чуть-чуть колдунью.
- Почему ты улыбаешься? - спросил он.
- Не знаю, - девушка пожала плечами. - Люди иногда улыбаются просто так, или когда нечего сказать.
- Разве нам не о чем говорить?
- Я еще не привыкла к тебе, стесняюсь чего-то.
- Ты же у себя дома, это я должен стесняться, а не ты.
- А ты стесняешься?
- Ты знаешь, нет. У меня такое интересное ощущение, как будто я здесь у вас уже бывал, так у вас хорошо, уютно.
- Правда? - она снова улыбнулась. - Мне приятно это слышать.
- Ленок, - тут он испугался своей наглости так слишком по-простому назвать её, помолчал несколько секунд, потом нашёлся, спросил, - можно мне тебя так называть?
- Можно, - она скромно потупила глаза, так её еще никто не называл. Этот парень все больше и больше приятно удивлял ее.
- А кто у тебя родители?
- Мама - учительница.
- Математики?
- Нет, русский и литература в старших классах.
- А отец?
- Подполковник милиции.
- Оп-па-а?! - Саша смешно юркнул под одеяло.
- Да не бойся, он жуликов ловит. Тебе-то чего бояться? - она протянула руку, села к нему поближе и потянула на себя край одеяла, выглянул нос и два испуганных глаза.
- Как знать, как знать...- сказал он. - От тюрьмы и от сумы не зарекайся.
- А у тебя родители кто?
- Мать в следующем году на пенсию, отец умер, когда мне было тринадцать.
- Без отца, наверно, плохо.
- Скажешь тоже, конечно плохо.
- А где ты родился, здесь?
- Я не здешний.
- Издалека приехал?
- Километров сто отсюда, есть такой городишко на Волге, там я вырос, такие у нас там места, закачаешься.
- Красиво?
- Обязательно покажу.
- Приглашаешь?
- Ну конечно! Таких мест в мире, раз-два, и обчёлся. Порыбачим, рыбки поедим.
- Рыбачить я люблю. У нас, в Перми, такие места тоже есть, тоже закачаешься. С папкой на рыбалку ездили, у меня даже удочка своя есть. Однажды во-от такого, - Лена развела руки, и показала какого, - Сазана поймала. Минут пять только выуживала, чуть удочку мне не сломал, такой огромный...- она вдруг заметила, что Сашу трясёт от смеха. - Что смеёшься, не веришь?
- Верю, верю. Сам таких ловил.
- Таких? - Лена снова показала, каких.
- Чуть поменьше. - Саша снова тихо засмеялся.
- Ты чего надо мной надрываешься?
- Лен, первый раз с такой заядлой рыбачкой разговариваю, ты так смешно рассказываешь. - Диван снова затрясся от его смеха.
- Сашка, ну ты чего?
- Всё, всё! - он вытер слёзы и успокоился. - Так значит, ты тоже нездешняя?
- Папу перевели, а мы за ним.
- Понятно.
- Давно здесь живешь? - теперь вопросы задавала Лена.
- В этом году школу закончил и сюда. В институт провалился, живу у сестры, работаю.
- Где?
- Монтажником на заводе.
- Трудно?
- Поначалу тяжеловато было, сейчас втянулся, нормально. Иногда даже интересно. - У тебя много подруг?
- Очень много. И друзей и подруг.
- Нет, это не то, я хочу спросить, у тебя есть...- возникла небольшая пауза, видимо ей трудно было произнести это слово. -...Девушка?
- Есть.
Снова возникла пауза, Лена тяжело вздохнула и совсем уже обречённо спросила:
- И она тебе конечно очень нравится?
- Очень! Не дает уснуть по ночам.
- Красивая?
- Супер! Самая красивая из всех. Искал ее больше месяца.
- Нашел?
- Вот лежу у нее на диване и не знаю, как ей об этом сказать.
- Так ты это обо мне? - Лена прижала к груди маленькие ладошки и тихо засмеялась.
- Да, о тебе! Ты для меня самая красивая из всех. И то, что я тебя искал - тоже правда.
- Ой, врешь, парень! - её голос перешел на звонкий, переливчатый. - Как не стыдно обманывать бедную, доверчивую девушку.
- Нет, правда, Лен! Если бы ты знала, как долго я тебя искал.
- Не спал по ночам, все думал, где она, моя маленькая? Да? - тут Лена с улыбкой покачала головой, её волосы заструились и стали похожи на лунный свет, мерцающий и таинственный. Она ещё ближе пододвинулась к нему, шелковистая кожа её бедра коснулась его лежащей на одеяле руки. Он снова почувствовал горячую сладкую волну, как в прошлый раз, ещё в трамвае. - Мне так кажется, что это ты всем говоришь?
- Нет, Лена, честно! Ведь я на самом деле тебя искал. Каждый вечер ездил в центр и бродил по улицам, думал, вдруг увижу снова. - Его горячая ладонь легла на прохладные пальчики девушки. Она не отдёрнула руку, а наоборот, положила другую ладошку на его ладонь.
- Почему-то твоим словам хочется верить, - сердечко ее обмирало от невыразимого восторга, она с удивлением и страхом ощущала закипающее волнение в груди. Никто еще не говорил ей таких простых и красивых слов. Она мечтала, что когда-нибудь ей кто-то скажет их. И вот этот момент настал, ей признается в любви парень, о котором она часто вспоминала и думала, как о чем-то близком и родном. Он рядом, он говорит с ней, его голос будоражит ее мысли, заставляет часто дышать, горячие волны прокатывались по ее хрупкому телу. Она буквально таяла от его слов.
- Ты мне доверяешь?
- Ещё не совсем. - она отрицательно покачала головой и улыбнулась, затем, как бы в подтверждение своих слов, убрала его руку со своей. Он повернулся, поправил подушку и лёг поудобнее, его плечи и грудь обнажились из- под одеяла, которое он не мог поправить, на нём сидела Лена. Возникла небольшая пауза, им вдруг обоим стало неловко. Ему, оттого что боялся обидеть её нескромными словами и прикосновениями, ей, оттого что она такая недотрога, ей стало вдруг стыдно за свою излишнюю застенчивость и стеснительность. Но Саша придумал что сказать,.
- Еще не до конца могу поверить, что нашёл тебя, что ты рядом. Дай мне, пожалуйста, свою руку.
- А ты не будешь приставать? - Лена кокетливо тряхнула пышным струящимся каскадом золотистых завитков и осторожно протянула парню влажную от возбуждения ладошку.
- Буду! - Сказал Саша и нежно взял её пальчики в свою горячую ладонь, властно и трепетно сжал их. По их телам, словно электрический разряд, пробежала дрожь. Все было легко и просто, дальше им были не нужны слова. Два существа тянулись друг к другу и задыхались от нахлынувших чувств. Его рука была сильной и нежной, он потихоньку перебирал ее тоненькие пальчики, трогал запястье, ласково гладил бархатистую кожу её руки, испытующе глядя на тающую от этой нехитрой ласки девушку. Она тоже смотрела на него, на обнаженное по пояс горячее тело, ее все сильнее и сильнее охватывала нервная дрожь.
- Ты вся дрожишь, - тихо сказал он.
- Я просто замерзла. Можно, я погреюсь? - неожиданно для себя она быстрым движением откинула одеяло и легла рядом, доверчиво прижавшись к нему. Осознание того, что она сделала, было для обоих похоже на удар молнии. Они стали близки, и их связывало сейчас неотвратимое течение судьбы. Чувства окутали их мягкой паутиной желания, страха, страсти. Горячая Сашкина рука легла ей на спину. Сквозь тонкую ткань ночнушки ощущалась шелковая кожа девушки. Ее голова удобно разместилась на его груди.
- Ты такой горячий! - ее лицо, широко раскрытые глаза, манящие губы. Он не выдержал и потянулся губами к ее лицу. Нежно прикоснулся к полуоткрытому бутону рта и долго пил, пил из этого пьянящего источника обжигающей страсти. Ее тело напряглось, она обвила руками его шею, поцелуй стал горячим, дыхание стало срываться на стон, руки все сильнее и свободнее стали искать, ласково двигаться по телу. Ее пальчики зарылись в его волосах, пружиняще дразнили, захватывали пряди его волос... Саша с ужасом обнаружил, что если они не остановятся, то между ними может произойти то, о чем они оба потом могут пожалеть.
- Лен, мы оба сходим с ума, - он замер.
- Ну и пусть! - его горячее дыхание манило в сладостный удивительный мир, она сейчас желала только одного, чтобы это сумасшествие не кончалось никогда. - Ты мой, мой и только мой! - задыхаясь от собственной смелости, прошептала она.
- Я боюсь за тебя. - прошептал обалдевший от ласки парень.
- Боишься? Глупенький мой, не бойся, ничего не бойся, мне так хорошо, я как будто на небе. Люблю тебя! Люблю! Люблю! - она страстно прижалась к нему губами. Ее тонкие ласковые руки скользили по его телу, как бы объясняя ему особым языком все то, что только что было сказано. Лена едва узнавала себя, куда вдруг делась ее природная стыдливость. Новое, еще неизведанное чувство подхватило ее тело, закружило в бешеном вихре. С легким удивлением она вдруг ощутила в себе желание, желание слиться с этим парнем, стать с ним одним целым. Оказалось совсем не стыдно, что его руки ласкают ее грудь, наоборот, ей самой хотелось этого, она жаждала ласки, движения, боли. Приподнявшись, Лена торопливо сбросила с себя мокрую от пота рубашку, грациозно, словно бесплотная тень, легла на него, крепко обняла и с тихим стоном вновь припала к обжигающе жарким губам. Страсть наполнила их сердца до краев, тела сплелись в яростном порыве, боль горячей рекой ворвалась в ее тело. Тишину комнаты огласил тихий стон, её тело напряглось, она ещё сильнее прижалась к нему, боль не пугала её, наоборот, она желала этой боли, мучительно сладкой и будоражащей. Кровь стучала в висках и орошала жаркие тела. Буря страсти рвала их на части, это был ураган, вулкан, землетрясение. Задыхаясь от любовной истомы, она склонилась над ним, пряди золотистых волос закрыли его красное от возбуждения лицо, горячо на ухо прошептала:
- Ты мой первый мальчишка! - это незатейливое признание остановило распаленного парня, он замер, понимая всю великую значимость этого момента. Его любовь, его мечта с болью и кровью расстается с прошлым; с куклами и плюшевыми мишками, косичками и записками на переменках. Ее девичество с болью распрощалось с вдруг повзрослевшим телом и осталось в прошлом. Еще несколько секунд назад она могла гордо называть себя девушкой, а теперь все это за порогом. Настала пора взрослых желаний, ярких радуг, горьких слез обиды, ощущение сопричастности и неутолимого счастья обладания телом, чувствами и мыслями любимого.
- Тебе больно? - тихо спросил он. Его шепот был каким-то виноватым и испуганным.
- Совсем чуть-чуть. - она успокаивала его, нежно перебирала пряди его волос, касалась губами его губ, пытаясь осознать то, что только что с ними произошло. Часы мерно отбивали секунды, тишина была такой густой, что хоть ложкой ее черпай.
- Ты чего притих?
- Тебе же больно!
- Я тебе наврала.
- Ух, ты? - он шутливо стиснул ее. Лена засмеялась и выскользнула из его объятий, её голова улеглась ему на живот, хотелось немного поиграть. Под губами девушки оказалась маленькая ямка пупочной впадины. Шаловливый язычок начал щекотать это место на теле парня. Живот затрясся от щекотки.
- Ленка, не смей!
- М-м-л-л! Почему?
- Не буди во мне зверя!
- Мужчина, вы чего?
- Хачу!
- Очень? - Сил никаких нет!
- Тогда подвинься, я лягу рядом.
- А мы не упадём?
- Надо постараться. - Лена сбросила ставшее ненужным одеяло на пол и примостилась на его плече. - Ложись на меня? Так будет удобнее, и не упадём.
- Логично, хотя и спорно, только я боюсь тебя раздавить.
- Смеёшься, что ли?
- Смеюсь, но всё равно боюсь, ты такая тоненькая, как бы чего не сломать.
- Уже сломал, поздно, милый.
- Ну, раз так, тогда согласен. - Саша уступил ей своё место. Лена легла поудобнее и обхватила его бёдрами, он осторожно навис над ней. Его горячие ладони легли ей на плечи, а сухие горячие губы стали нежно трогать её вдруг затвердевшие от ласки, маленькие розовые бугорки на упругих девичьих грудях. Лена замерла от этой новой для неё и неожиданно приятной ласки, её горящие в темноте комнаты глаза медленно закрылись, пальцы нащупали голову любимого и зарылись в его шевелюре, такого сказочного удовольствия она ещё не испытывала даже во сне. Губы парня скользили по вздрагивающему от нежных прикосновений животику, снова к груди, шее, горячее дыхание коснулось ушей, губы захватили мочку уха, Лена застонала от охватившей её волны трепета. Губы любимого возбуждали её и манили снова окунуться в бушующий океан страсти и безумной любви.
- Сашка, Сашенька, милый мой, я задыхаюсь, умру сейчас. Что ты со мной делаешь?
- Молчи, несчастная, я просто хочу тебе отомстить.
- Не надо мстить, иди ко мне...- Ласковая нежность снова охватила её и закружила в водовороте, она с жадностью припала к его губам, все сильнее и сильнее ощущая ту слитность, ту спаянность чувств и желаний, к чему так стремилось ее объятое любовью горячее тело. Пожар чувств вспыхнул с новой силой в юных и неопытных душах. Ими двигало что-то огромное и непреодолимое. Стоны, покусывания, ласки все смелее и смелее. Тела превратились в один громыхающий клубок, сладкий и мучительный. Время остановилось. В полыхающей груди парня родился полукрик - полустон. Этот крик вобрал в себя восторг обладания прекрасным телом любимой, великое счастье мужской силы. Это жизнь торжествовала победу над смертью и тленом. Лена в этот торжественный миг впервые ощутила в себе горячую, тугую волну страстного напряжения, исходящего от Саши. Она задыхалась от счастья и какой-то светлой радости.
- А-а-а!!!- стонал изнемогающий любимый.
- Родной мой, славный! Еще, еще! Только не останавливайся! - Лена проваливалась куда-то, в ее теле рождалась та необыкновенная легкость и сладчайшая боль. Эту боль может испытать только женщина и только когда она наедине с мужчиной. Это, доселе неизведанное Леной ощущение, удивляло и радовало одновременно. Тело девушки наполнилось упругим движением. Пальцы напряглись, и она страстно впилась ноготками в Сашину спину. Ей хотелось удержать его порыв, она боялась не успеть за любимым, его удивительно приятная ритмичность и горячая энергия открывала в ней странные чувства, необычные и чарующие, жаркие и острые, удивительные и приятные до боли. Эти ощущения спали в ней до этого мгновения, Сашка разбудил их, утомил тело любовью, и оно благодарно отозвалось, взорвалось яркой вспышкой, разметав звезды и планеты по уголкам Вселенной. - Ой, мамочка, ой-о-о!!! - девушка выгнулась дугой, затрепетала от невыносимо сладкой истомы, задержала дыхание, вновь громко и протяжно застонала, тело напряглось и ритмично задёргалось в такт движений любимого, - Са-а-ашенька! Мо-ой! - и неподвижно обмякло в блаженстве расслабления. На лице счастливая улыбка, в глазах восторг и удивление. Об этой улыбке любимой женщины мечтают многие мужчины, но не всякому дано ее увидеть.
Читатель, ты, конечно, можешь возразить, дескать, не бывает в жизни такого, чтобы девушка смогла вот так быстро решиться на этот рискованный с обычной точки зрения шаг, только-только узнали друг друга, и тут же в постель. Да и не сможет она в первую свою ночь испытать то, что испытывают только умудрённые опытом замужние женщины. Для этого нужно прожить не год и не два, а многие за всю жизнь не испытывают этого чувства ни разу. Согласен, не спорю, но наши герои не совсем обычные любовники, их связывает гораздо большее, чем обычно связывает парня и девушку, об этом вы узнаете дальше.
Ласковая, тихая усталость окутала их разгоряченные любовью тела. Возвышенная серьезность происходящего запрещала им говорить, наложила на губы запрет. Они оба молчали, боясь словами нарушить тот покой и ра
