Г Л А В А В О С Ь М А Я

П О П А Л С Я!!!

Очнулись они рано утром от шума из прихожей, женский голос громко звал:

- Лена!... Лена, открывай скорее!

Спросонья, хлопая заспанными глазами, ещё не до конца осознав грозящую им обоим опасность, они ошарашено смотрели друг на друга. Лена опомнилась первой и тихим голосом произнесла фразу, от которой волосы на голове Саши встали дыбом и он осознал, что эти секунды могут быть последними в их с Леной жизни.

- Наши с дачи приехали, чего делать будем?

- Иди, открывай.

- Мамка сейчас тебя убьет!

- Что ж, умру смертью храбрых...

Лена перелезла через Сашу, соскочила с кровати, в куче лежащей там и сям на паласе одежды отыскала свои трусики, лихорадочно надела их, метнулась к шифоньеру и запихнула вовнутрь подхваченные с пола остатки одежды, одела на ходу свой пёстренький халатик и подскочив к зеркалу, попыталась причесать спутанные бурной ночью волосы.

В это же время, столь же лихорадочно, Шуга пытался одеться. В прихожей трезвонил звонок и звучал рассерженный голос матери. Ко всему прочему, в эту страшную какофонию ужаса вплетался лай собаки. Весь этот кошмар заставлял мозги Шуги бешено крутиться и соображать, что ему делать и что сказать родителям любимой.

Наконец, кое-как справившись со спутавшимися волосами, Лена выбежала открывать. Звякнула цепочка, в прихожей послышался радостный визг пса и разговор дочери с матерью, а Шуга никак не мог найти второй носок. Вечно эти носки пропадают в самый неподходящий момент.

- Ты чего это так крепко спишь? - строго спросила у дочери мать. - Кричу, кричу, Лена, а Лена спит себе, пушкой не разбудишь. Думаю, уж не случилось ли чего. Накинь пальто, помоги папе, там картошка, на плечо ему закинь, а дальше он сам. Да, погоди, там в ведёрке морковь, захвати по пути, ладно? Ты куда пошла босиком? Ну-ка, вернись сейчас же, одень шерстяные носки.

- Мама, я же быстро. - крикнула дочь уже с лестницы.

- Заболеешь! Вот ведь, неслух какая выросла! - непослушная дочь выскочила на утренний морозец...

Шуга сидел в комнате Лены ни жив, ни мёртв. Дверь приоткрылась и в неё просунулась удивлённая собачья морда. Джек, а это был конечно он, чуть наклонив голову, умными чёрными глазами разглядывал незнакомого гостя.

- Рр-р-гав! - пролаял Джек, как бы спрашивая у Шуги, кто он такой?

Необычное поведение пса, а особенно гавканье и учащённое виляние куцым обрубком хвоста привлекло хозяйку в комнату дочери.

- Ты чего, Джеки, кто там? - дверь в комнату широко распахнулась и на пороге комнаты возникла мать Лены. Её глаза, поначалу широко раскрытые от удивления, вдруг прищурились и стали злыми и колючими. Прислонившись к косяку дверного проёма, она скрестила руки на груди и строго спросила, - Так, так! Ну и как это всё понимать?

- Как хотите, так и понимайте. - виноватым голосом произнёс Шуга. У дверей квартиры послышался шум, в квартиру вошёл отец с мешком картошки.

- Слышишь, отец, у нас тут, оказывается, гости. - Громко, чтобы услышал муж, сказала Вера Викторовна, а сама не сводила внимательного взгляда с парня.

Парень сидел на смятой бурной ночью постели дочери в брюках и рубашке, но в одном носке. Всклокоченные волосы, стыдливо опущенные в пол глаза, весь его вид выражал покорность судьбе. Мешок с картошкой упал на пол, в проёме двери возник отец, строго посмотрел, неожиданно улыбнулся и, взяв супругу под руку, увёл её на кухню.

Полумёртвый от страха “любовник” остался в комнате вдвоём с четвероногим другом, предателем и ябедником. Тот осторожно подошёл к гостю, по- хозяйски обнюхал и сел напротив, смешно наклонив голову и глядя прямо в глаза отчаявшемуся парню. Хлопнула входная дверь, это вернулась Лена. Она поставила ведёрко с морковью, повесила на вешалку пальто и прошмыгнула к себе в комнату. Села рядом, в блестящих от возбуждения глазах немой вопрос. Саша молча обнял её и попытался успокоить.

- Всё нормально! - чуть слышно сказал он. Лену колотила крупная дрожь. она тоже обняла его, прижалась, хрупкая, беззащитная. Пёс внимательно смотрел чёрными умными глазами на юную хозяйку и на незнакомца. Время как будто остановилось, неизвестность пугала. Что же будет дальше? В голове у двоих обречённых на казнь рождались мысли одна страшнее другой. На кухне о чём-то спорили, наверно выбирали способ казни юных преступников, посягнувших на честь и спокойствие этого дома. Прошло ещё немного времени, и Лену позвала на кухню мама. Джек вышел вслед за хозяйкой, та задержалась в двери на мгновение и весело подмигнула, как бы говоря: - Не беспокойся, всё будет хорошо.

Буквально через минуту Лена вернулась и позвала Сашу на семейный суд.

- Пойдём, папа с тобой хочет поговорить.

- Куда я пойду в одном носке? - Саша развёл руками и выставил разутую ногу. Лена прыснула в ладошку, вид у любимого был достаточно комичный.

- Я тебе шлёпки принесу. Ты где их оставил, в зале наверно?.. - Лена на мгновение выскочила и вернулась со шлёпанцами в руках, положила перед ним, взяла с зеркала расчёску и попыталась причесать непокорные вихры. Саша ойкал, но терпел, осмотрела его, улыбнулась, поправила воротник рубашки и, взяв за руку, повела на кухню. Шепнула по пути: - Не бойся, всё будет нормально.

На кухне за столом сидел хозяин, глава этой семьи, мать стояла у плиты, на сковороде что-то скворчало и пыхтело.

- Садись! - хозяин указал на стул напротив. Саша молча сел и поднял глаза, бесстрашно направив свой взгляд на отца. Тот оценил смелость парня лёгкой улыбкой. - Ну, давай знакомиться...

- Саша!

- А я Лев Михайлович. - Он снял с уже початой бутылки пробку, налил водку в две рюмки, одну подал Саше, вторую приподнял, осторожно чокнулся, выпил. Парень, сидящий напротив, держал рюмку в руке и никак не решался выпить. Отец внимательно наблюдал за ним, Саша опрокинул обжигающую жидкость в рот. Он хотел выпить водку одним глотком, показать, что ему на всё наплевать, но вместо этого закашлялся до слёз.

- Закуси! - хозяин радушно потчевал гостя маринованными грибочками, заправленными маслицем и чесночком. Внимательные глаза Льва Михайловича смотрели на Сашу пристально, но добродушно. - Ну, теперь давай поговорим!

Саша понимал, что от того, как он начнёт этот разговор, будет в дальнейшем зависеть отношение родителей Лены к нему, кандидату в будущие зятья.

- Лев Михайлович, я очень люблю вашу дочь!

Отец выслушал признание незнакомого парня с пониманием. Чуть откинулся назад, руки остались лежать на столе, крупные руки человека, не чурающегося физического труда.

- Это понятно, если бы не был влюблён, не сидел бы здесь передо мной. А чем ты занимаешься, учишься? - Работаю монтажником в “Волгопродмонтаже”.

- Так! И давно вы знакомы?

- Нет... А разве это так важно?

- Для нас с матерью теперь всё важно, - тут он строго посмотрел на стоящую позади Саши дочь. Она взглянула в глаза отца, придвинулась к своему другу и для пущей важности положила руку ему на плечо, как бы защищая его от родительской тирании. - Значит, недавно познакомились? - продолжил отец. - И уже успели так крепко подружиться?

- Да! - Саша почувствовал на своём плече руку подруги, успокоился и осмелел.

- Он тебя не обижает? - взгляд отца был снова направлен на дочь, брови грозно сведены, но глаза лучились добротой.

- Пап, я его тоже люблю! - голосок дочери дрожал, нелегко сказать такие взрослые слова родителям, но Лена справилась.

- Люблю?! Да что ты понимаешь в любви? - вступила в разговор мать. - Задурил голову девчонке и рад.

- Мать, помолчи! - отец попытался придать разговору приличие, - Ну, и что вы собираетесь дальше делать? Лена, ведь ты ещё несовершеннолетняя, школьница, у тебя ещё учёба. Что, не могли чуть-чуть потерпеть?

- Папа, я его люблю, понимаешь?

- Ага! - снова вступила в разговор мать. - Ну да, сразу в постель! - Мать стояла спиной к разговаривающим за столом, раздражённо переворачивая и перемешивая что-то, на шипящей и скворчащей сковороде.

- Да прекрати ты, в конце концов! - Отец понимал ситуацию иначе, мнения родителей явно расходились.

- Что прекрати? - мать повернулась, упёрла руки в бока, из глаз её сыпались искры, обида и раздражение разозлили её не на шутку, - Где это было видано, чтобы парень приходил в гости, когда родители..., когда никого из взрослых нет дома? Где у него совесть, в конце концов? Раньше за такие дела отец бы голову открутил, а он сидит, как ни в чём не бывало... - В руке матери была зажата металлическая лопаточка, и она ей опасно размахивала. Успокоившиеся было дети, снова стали испытывать страх и волнение. - А ты, доченька, о нас подумала, когда звала его? Что теперь люди скажут, как соседям в глаза смотреть? - закрыв лицо руками, она заплакала. - Господи! Стыд-то, какой! - отвернулась к плите и дала волю своим слезам. Плечи матери затряслись от рыдания.

- Ну, ладно, мать, стыд да стыд. Ты, это, того, палку-то не перегибай!? - Отец встал из-за стола и стал успокаивать супругу. Подошёл к ней, обнял, погладил по голове. - Мать, ты посмотри, дочь-то у нас выросла, взрослая совсем стала, вон, как в своего вцепилась, не оторвёшь. Рано или поздно, это всё равно бы произошло.

- Какая она взрослая? Ей ещё школу заканчивать, она ещё ребёнок совсем. Это он сейчас говорит, что любит. - она вытерла тыльной стороной ладони заплаканное лицо. - Сегодня любит, а завтра разлюбит. - Мама! - не выдержала дочь.

- Что мама? Встретит другую и всё, поминай как звали.

- Ну, ты мать, того, откуда ты знаешь? Может у него серьёзно?

- Серьёзно? Насмотрелась я в школе на таких серьёзных. У них только одно на уме...- Вера Викторовна не выдержала и заплакала навзрыд, уткнувшись в плечо мужа.

- Ну, не реви ты как корова, - муж осторожно вытирал слёзы жены кончиком передника. - Все у тебя плохие, вдруг этот хороший?

- Хороший? Так почему твой хороший не пришёл, как все люди, не познакомился сначала...

- Может, как раз хотел, а нас не было дома. - Отец посмотрел на Сашу и подмигнул.

- Ага? Заодно и переночевал!

- Ну, что ты, мать, на него всех собак свешала, ничего плохого парень не сделал. Ну, переночевал, он же сказал, любит он нашу Ленку, и она его, видно, тоже. Радоваться надо, а ты - плакать.

- Ма-ам, он мне розы подарил и торт. - Лена, видя, что мама почти сдалась, подскочила к ней и обняла её. - Я цветы в вазу поставила, а торт такой вкусный...

- Ой, Ленка, ох и глупенькая же ты у меня... - залитое слезами мамино лицо счастливо улыбалось. Она прижала голову дочери к груди, - Торт ей подарил с цветами, а ты уж, сразу... Эх, ты-ы, кукла! - мать погладила дочку по голове, любовно прикоснулась к золотистым завиткам у висков и, совсем уж успокоившись, сказала:

- Ну, давайте завтракать, что ли, заодно и торт твой попробуем с чаем.

- А рюмашку с нами, за знакомство? - отец пододвинул к столу ещё две табуретки и радуясь, что всё так славно закончилось, налил водочки. Мать положила в тарелки жарёху, достала из холодильника кое-какую закуску, тоненько порезала колбаски и сыра, аккуратно и красиво разложила снедь по тарелочкам, по-хозяйски оглядела стол, вроде ничего не забыла, сняла с себя и повесила на привычное место фартук и только тогда, медленно и не торопясь, села за стол.

- Ну, давай, мать! - отец глазами предлагал матери взять налитую рюмку. Возникла небольшая пауза, наконец, рука матери нехотя взяла искрящуюся гранями изящную рюмку, чуть помедлив, коснулась краем рюмки по рюмке незваного гостя и, посмотрев на широко улыбающегося мужа, недовольно сказала:

- Ты, чего это, развеселился-то? Плакать надо...- мать ещё не остыла, но уже начала смиряться с обстоятельствами.

- Пусть дураки плачут, а мы радоваться будем. Давай сначала выпьем, а потом и поговорим, давай, не держи долго, прокиснет ведь. - Отец выпил обжигающую, чистую как слеза, водочку, смачно крякнул, потянулся к закуске, смешно замахав перед ртом ладонью левой руки. Мать выпила, поморщилась, ладонью утёрла губы и стала торопливо закусывать. Нет, что ни говори, а без выпивки и стол не стол, и беседа - так себе. Через некоторое время отец продолжил, - Вот ты, Верунь, говоришь, что плакать надо. А мне кажется, мать, что если дочь выбрала, то мы тут уж ничего не поделаем...- он сделал многозначительную паузу, отправил в аппетитно жующий рот очередной кусочек, прожевал его и продолжил: - Главное, чтобы любили друг друга и не боялись отвечать за свои поступки. Верунь, я правильно говорю? - отец протянул руку и положил свою широкую ладонь на слегка пухловатую, с ямочками на сгибе пальцев, ладошку жены.

Этот нехитрый жест говорил о многом внимательно наблюдающему за родителями Саше, о том, что эти двое уже немолодых человека до сих пор ещё не растеряли чувств друг к другу. Две пары сидели за столом. Одна ещё совсем молодая, обалдевшая от счастья и возможностей впереди. Другая, умудрённая житейским опытом, закалённая годами совместного супружества, но не потерявшая глубины любовных переживаний, а закалённая в жизненных перипетиях, научившаяся со временем тонко чувствовать желания и мысли друг друга. Обычно такие пары сразу видно, они понимают друг дружку с полуслова, а часто и вообще обходятся без слов, как и сейчас. Две пары сидели за столом и внимательно смотрели друг на друга. Саша и Лена, крепко прижавшись плечами, сидели рядышком и боялись дышать. Им всё ещё не верилось, что казнь отменяется, и они останутся живы. Отец и мать внимательно рассматривали и изучали гостя, его широкоплечую фигуру, руки, пристально вглядывались в его серо-голубые глаза, как бы испытывали его на твёрдость. Гость с трудом, но удержал взгляд, чем очень обрадовал ликующего внутри будущего тестя. - Значит парень честный и не из робких, - подумал про себя Лев Михайлович, - это хорошо, это нам подходит.

Мать смотрела на дочь, и было на душе тревожно и неловко. Наверно это чувство часто возникает у всякой матери. Кажется, что не уберегла, не доглядела... Господи, как быстро время-то летит. Ведь недавно только к первому сентября форму примеряла и белый передник. Большие белые банты на светлой, пушистой от непокорных завитков голове... А сейчас сидит напротив, ни жива и ни мертва от строгого маминого взгляда. Этот тоже... - она с неприязнью посмотрела на виновника сегодняшнего происшествия. - Старается показать, что он мужчина, что он спокоен и невозмутим. И чем он смог привлечь к себе внимание дочери? Ну, писаным красавцем его не назовёшь, хотя черты лица довольно приятны, взгляд открытый, цепкий. Не сказать, что высокий, но крепко сбитый, плечистый, с виду вроде как ничего, не хилый. Про таких говорят. Как гриб - невысок, но крепок! Ой, а Ленка, прямо не знаю, какая из тебя ещё невеста? Сопли под носом, а всё туда же... Хотя, чего это я, сама-то? - она тихо и незаметно, про себя, улыбнулась. - У самой в семнадцать Лёва - кавалер до утра на скамеечке просиживал. Чуть восемнадцать исполнилось, когда замуж вышла и первенца родила, Володьку... Время-время, летит как угорелое. Вот и доченька моя уже выросла, не успела я и глазом моргнуть, а ты уже женское бельё примеряешь, девушкой стала, а тут, ещё чуть-чуть и старшие классы. Похорошела, выросла, вот уже и с парнем спишь, любишь его. Как же научить тебя не упустить это первое чувство, сохранить его на долгие годы, чтобы стала ваша любовь завязью семьи, будущих внуков и внучек, чтобы не стала эта любовь - пустоцветом, роняющим белые лепестки на холодном ветру...

- Ну, чего приумолкли? Да не станем мы вас разлучать. Раз уж нашли друг дружку, так любите. - Глаза матери вдруг наполнились слезами, - Саша, ты уж давай, не обижай её, надо чтобы по-хорошему всё, по-людски... И на нас не обижайся, мы с отцом за свою жизнь многого насмотрелись, и хорошего, и плохого... Я в школе работаю, а там, сам знаешь, недавно сам учился, помнишь. Хулиган на хулигане. Ты сам-то не такой, а?

- Ты что, мама, он смирный. - улыбнулась дочь.

- А то смотри, отец у нас милиционер! Бандитов ловит!

- Я мать, не бандитов ловлю, а честных.

- Ну, ты чего болтаешь-то, хоть бы не слушала, каких честных?

- Таких! Каких? Понимаешь, Сашок, пока его за руку не схватишь - он честный, понимаешь? По закону, он – взяточник. А пойди, попробуй, докажи, что он преступник. Э-э-э! - отец погрозил пальцем кому-то наверху. - Это тебе не шухры-мухры, не баран чихнул!

- Ой, папка, опять ты начинаешь? - вступила в разговор дочь.

- А что? Отдел справляется, раскрываемость - выше, чем в Москве! Недавно даже четверых иностранцев на стажировку прислали. И главное, не в Москву, не в Киев, а к нам! Значит, кое-что могём? Я, Сашок, в генералы не лезу, а полковником - скоро стану!

- Третий год уже обещаешь! - Мать явно подтрунивала над мужем, видно было, что это давнишний и больной вопрос в этой семье. Обещанное повышение всё никак не могло найти дорогу к своему герою. Так, видно, у нас в стране устроено и заведено, в большие начальники попадают только пронырливые и ловкие. Настоящие трудяги, честные и неподкупные, наверху не нужны.

Саша сидел и слушал весёлую перепалку. Женщины нападали на главу семейства, тот отчаянно защищал свою поруганную честь офицера Министерства Внутренних Дел. Было всё просто и весело в этой замечательной семье. Добрая, строгая мама, умница и работяга отец, тоненькая, гибкая, синеглазая красавица дочь. Ощущения у Саши были сейчас такими необычными, что он то и дело порывался ущипнуть себя. Явственно понимая себя членом этой семьи, он боялся, что всё то, что сейчас происходит рядом с ним, на его глазах, вдруг исчезнет, неожиданно кончится, и он проснётся одиноким и беспомощным. Ему казалось, что это всё сон и в жизни так много хорошего в одном месте никогда не бывает... Вдруг колени Саши ощутили, что ещё один член семьи пытается привлечь к себе внимание. Представитель четвероногих, а это был конечно же Джек, забрался под стол и начал выражать свою собачью привязанность только что принятому в члены семьи. Пёс положил свою мохнатую морду на колени незнакомого гостя, в его чёрных бусинах глаз было столько неутолённого любопытства, что казалось, ещё чуть-чуть, и он спросит о чём-нибудь человеческим голосом, а потом будет слушать ответ, смешно наклонив голову набок.

Пока выясняли суть да дело, вскипел чайник. Мать заварила чай с какими-то пахучими полезными травками, Лена принесла из зала торт, Сашин подарок. Первый кусочек положила папе, потом маме, Саше и только потом себе. Не забыла и про лохматого попрошайку, незаметно уронила под стол маленький кусочек, благодарный пёс смалякал его в доли секунды. Попили чаю, хозяин поблагодарил жену за угощение, указал дочери убрать в зале со стола и помочь маме вымыть посуду. Не спеша вылез из-за стола и предложил Саше сразиться в шахматы. Мужчины пошли в зал, включили телевизор и сели играть в шахматы. На клетчатой доске схлестнулся опыт подполковника милиции и непредсказуемость юношеского задора молодого человека. Как бы между прочим возник разговор, поначалу осторожный, но постепенно всё более и более откровенный. Саша немного рассказал о себе, как он познакомился с Леной, упомянул и августовскую встречу на пляже, как развивались их отношения, конечно всё то, что могло повредить репутации влюблённых, скромно умалчивалось. Читатель согласится со мной, что иногда скромное молчание гораздо полезнее болтливого красноречия.

Через некоторое время в чисто мужской разговор влезли любопытные женщины. Разговор сразу же принял светский оттенок, говорили о погоде, видах на теперешний и будущий урожай, о том, сколько банок варенья и компота было спущено в погреб, какая замечательная уродилась капуста и как тяжело добывается всё это вкусное изобилие. Некоторое время спустя светский оттенок разговора куда-то улетучился, и общение стало простым и домашним. Темы разговора были очень разными, отец рассказывал гостю про свою работу, мать жаловалась на своих оболтусов из девятого “Г”. Дети слушали взрослых и только иногда вставляли реплики для поддержания разговора. Лена таяла от счастья, её любимый был безоговорочно принят в семью, он явно нравился и папе и маме. - Какой он всё-таки молодец, мой Сашка! - думала она. - Он и вежливый, и смелый, может и выслушать, и возразить когда надо. Всё у него как-то к месту, умница, одним словом...

- Саша, а ты собираешься учиться дальше? - неожиданно спросила Вера Викторовна.

- Да! Думаю в культуру податься.

- В культуру? Интересно, и что, есть таланты?

- Кое-что умеем.

- В каком направлении, танец, музыка?

- Театр.

- Занимаешься? - В ДК “Строителей” у Семёна Переля.

- Слышали про такого. Значит, артистом хочешь стать?

- Режиссёром.

- Ого! На спектакль-то пригласишь?

- На какой? Мы ещё не скоро “Колонистов” выпускаем, где-то в марте или апреле. Я там Калину Ивановича Сердюка играю, отставного гусара. Спектакль будет - чудо!

- На свой спектакль. По настоящему свой, ну, когда ты станешь режиссёром

- А, на свой? Свой ещё не скоро. Надо сначала поступить, закончить, а уж потом...

- Куда собираешься поступать, в Москву?

- Нет, попробую второй раз в здешний “кулёк”.

- Значит, один раз уже пытался?

- Да! Хочу бить до конца!

- Похвально! Настойчивость помогает в жизни.

- Без этого сейчас нельзя! - Саша взглянул на сидящую рядом Лену, её синие глаза вспыхнули под его резким взглядом и подёрнулись влагой от вдруг нахлынувших чувств. Сладкое волнение охватило её, слёзы счастья подступили к глазам и были готовы хлынуть ручьями по вдруг запылавшим горячим румянцем щекам. Саша незаметно прикоснулся к её ладошке, чуть-чуть прикоснулся, а прикосновение сразу же успокоило девушку. Лена наполнилась тихой негой и спокойствием, она обретала понимание слитности, чувства локтя, той женской определённости, какую женщины чувствуют только рядом с любимым, человеком, которому они отдаются без остатка.

Саша задержался в гостях до позднего вечера. Хозяева накормили его роскошным обедом. По уже давно заведённому обычаю, потчевали гостя пирогами, как-никак воскресный день, стол должен быть украшен лучшим блюдом, коим во все времена были пироги. У хорошей хозяйки это коронное блюдо, по тому, как подошло тесто, можно о многом судить, какие у неё руки, вкус, глазомер... Начинку в пироги готовила дочь. Пироги удались на славу! Саша с удовольствием попробовал и с капустой, и с мясом, и с картошкой, всё было так замечательно вкусно, что не хотелось вылезать из-за стола. Хозяйки буквально раскраснелись от комплиментов гостя насчёт их кулинарных способностей. После обеда сели играть в лото, было весело до ужаса. Пока играли, успели рассказать уйму смешных историй. Саша так уморительно рассказал, как он в детстве заблудился в лесу, что Вера Викторовна выскочила из-за стола и убежала смеяться в коридор. Отец тоже старался не отставать от Саши, и его истории тоже сопровождались хохотом. С юмором у него было нормально, на все сто. Незаметно подкрался вечер, сели ужинать. У Григорьевых было такое ощущение, что Саша им знаком, по крайней мере, лет пятнадцать, чуть ли не с младенчества, так он органично и крепко вписался в эту семью. Прощаясь с Сашей, Вера Викторовна просила приходить безо всякого стеснения в любое время дня и ночи. Лев Михайлович долго тряс на прощание руку и буквально требовал прийти в ближайшее время, чтобы сразиться в шахматы. Джек тоже, но по-своему, выразил своё отношение к гостю. Пёс так сильно не хотел, чтобы гость уходил, что утащил и спрятал под кроватью Сашин ботинок. Спрятанная лохматым клептоманом обутка была найдена и возвращёна законному владельцу. Лена оделась и вышла проводить. Уже на ступеньках лестницы она вдруг порывисто остановила Шугу, крепко обняла и замерла на его груди. Потом подняла голову, посмотрела снизу вверх ему в глаза, улыбнулась.

- Сашка, я такая счастливая! Ты у меня молодец! Я не знаю даже! у меня нет слов, какой ты молодец.

- Я давно это за собой подозревал. - нисколько не смутившись констатировал Саша.

- Я на своих просто смотрела и не узнавала, чем ты их приворожил?

- Это я со страху!

- Ну, да?  Правда, что ли? А я думала, что ты такой всегда.

- Да что ты-ы-ы? Я сам себя сегодня не узнал!

- Ты слышал, что тебе мама сказала?

- Что?

- Приходи, хоть каждый день, тебе у нас всегда рады.

- Излишества всегда вредят, а слишком частые визиты - особенно.

- Хочешь сказать, что завтра не придёшь?

- Подумаю!

- Ы-ы-ы!!! - Лена закатила глаза к потолку и притворно заныла.

- Приду, приду, только не реви!

- А поцелуй меня?

- Вдруг кто увидит! - Саша погрозил пальцем. - Нельзя!

- Пускай видят! - Лена закрыла глаза и потянулась губами к Саше, тот чмокнул её в щёчку, - Нет! - возмутилась она, - Не так! - и уже с пылким наслаждением, подавляя вырывающийся наружу смех, прижалась к его губам.

 

Поцелуй длился долго, до тех пор, пока кто-то не вошёл в подъезд и не хлопнул дверью. Задохнувшимся шепотом Лена попрощалась: - Будь! - и вихрем умчалась, махнув на прощание русой косой. Саша постоял ещё немного, неспеша спустившись по ступенькам, открыл дверь и вышел в слякотную ветреную ночь.

Лена ворвалась к себе на кухню, как ураган, и крепко-крепко прижалась к любимой мамочке, несколько раз звонко поцеловала её и начала расспрашивать про то, как она относится к её выбору, как ей понравился только что ушедший парень. Мать отвечала дочери так, как обычно отвечают матери, что время покажет, что вроде бы парень ничего, умный, симпатичный, хотя и не красавчик. Так ведь не с лица пить. Был бы человек стоящий, а не дребезделка. Тут мать и поняла, что этот разговор с дочкой она должна была начать годика три тому назад. Всё думала, маленькая ещё, упустила момент, а теперь уже поздно учить, дочь всё уже знает на собственном опыте. Опыте, о котором родители чаще всего даже не догадываются. Каким-то шестым чувством мать в последние две недели стала замечать перемены в дочери. То, что у неё появился мальчик, это она поняла сразу, поздние прогулки и горящие восторгом глаза, но поражало другое, дочь стала замыкаться, стала более самостоятельной, что ли. Теперь довольно часто она сидела в своей комнате на подоконнике и просто смотрела в окно, думала о чём-то. Попытки узнать причину такого настроения встречали кроткую улыбку и неопределённый ответ: - “Так просто, задумалась ни о чём”. Нет, дочь не стала хуже, она была по-прежнему ласковой, доброй и послушной, но мать стала замечать, что кто-то встал между ней и дочерью, властный и сильный. Предположить, что это тот, для кого она наряжается по вечерам, не хватало духу, а может и ума. Не укладывалось в голове, что какой-то парень для дочери станет дороже матери и отца. А вот как раз это и случилось. Белобрысый, голубоглазый, с милой ямочкой на подбородке, парень стал тем камнем на дороге, о который споткнулся педагог с приличным стажем работы в школе. Теперь он, а не мама с папой, распоряжается мыслями и желаниями милой кровиночки, доченьки родимой Леночки. Видно, настало то время, когда приходится мириться с неизбежным. Рано или поздно это бы обязательно произошло. Дай ей Бог счастья с ним.

Мать неожиданно откровенно спросила дочь об интимной стороне взаимоотношений с парнем. Та покраснела, но твёрдо отказала матери говорить с ней на эту тему, вся серьёзность взаимоотношений между ними выразилась в этом отказе. Дочь не стала рассказывать ничего из того, что не должен знать никто, даже самый близкий человек, и она, с гордостью за своё повзрослевшее чадо, приняла отказ как должное. Две женщины сидели, крепко обнявшись.  Одна, ещё совсем юная, другая - наделённая большим житейским опытом и мудростью. Зато, с каким восхищением и радостью Лена рассказывала про Сашу. Да какой он сильный и необыкновенный, да как он любит её, да какой он ласковый и добрый. Мать слушала свою дочку и вспоминала, как она, шестнадцатилетняя девчонка, влюбилась в молоденького лейтенанта милиции, как мечтала о встрече с любимым, как ждала его тёплым весенним вечером на первое свидание под развесистой сиренью в городском парке. Как густо пахла сирень, как заливался соловей, первый трепет прикосновения, первый поцелуй,...Нет, поцелуй был попозже, когда мне было уже семнадцать. А теперь этот лейтенант постарел, погрузнел, стал подполковником милиции и отцом двоих детей. Господи, как время-то летит, ещё немного и бабушкой стану, внучат буду нянчить. Доченька моя, доченька, какая же ты у меня славная выросла. Как-то незаметно расцвела, и фигуркой, и лицом, всем удалась, а глазищи-то у тебя какие красивые, такие же были в молодости у отца... Дай-то Бог, чтобы жизнь у вас была с этим пареньком лучше, чем у нас с Лёвой. Пусть обойдут вас те горести и несчастья, что пришлось нам испытать.

Следующая неделя была насыщена походами на выставку, в театр, в музей, в театральную студию, где Саша занимался, и где ставили сразу несколько спектаклей. Студийцы восторженно приняли Лену и даже предложили ей небольшую роль. Скромная подруга Шуги вежливо отказалась от предложения сыграть в спектакле, но на занятия обещала приходить, вместе с Сашей. Там было так интересно, весело и шумно, что после того, как репетиция была закончена, даже не хотелось уходить. Вообще, Семён Борисович Перель, режиссёр студии, был удивительным и замечательным человеком. О нём наш рассказ будет попозже.

Саша и Лена старались вдвоём побывать везде, им было приятно быть на людях, им нисколько не мешали завистливые взгляды. Они были молоды и бесстрашны. В пятницу они совершенно случайно вместе со студентами-медиками попали в музей патологической анатомии при медицинском институте. Просто проходили мимо и затесались в толпу входящих в тяжёлые дубовые двери со старинными медными ручками. Сашу и Лену приняли за своих и они вместе с первокурсниками совершили удивительную экскурсию. В музее они пробыли больше часа. С душевным трепетом разглядывали экспонаты, заспиртованных уродцев, препарированные органы. Было нисколько не страшно, а наоборот, дико интересно. Широко раскрытые глаза Лены зачарованно разглядывали то, о чём рассказывал экскурсовод-преподаватель. Уже когда экскурсия была закончена, Лена хитро улыбнулась и, дёрнув Сашу за рукав, шепнула ему на ухо:

- Сбылась твоя мечта.

- Мечта? Это ты о чём?

- Помнишь, как ты мне заливал в троллейбусе насчёт того, что ты студент-медик? Помнишь?

- А-а-а? В первый день знакомства? А что? Я же был прав! Типичный студент, - он задрал свой с горбинкой нос. - Медик! Будущий Пирогов или там, Вишневский... Просто трудно отличить!

- Ой-ой-ой? Ещё скажи, что у тебя это на лбу написано.

- Исключительно ярко,  заметно издалека!

- Может, это я похожа на студентку, а тебя пропустили со мной? Пожалели наверно...

- Это что за пошлые намёки? Да, если хочешь знать, тамошние студентки нисколько на тебя не похожи. Рядом не стояла!

- Хочешь сказать, я сильно отличаюсь, да?

- Чего, сама не видишь, что ли? У них в глазах ум и азарт! А у тебя… Дай посмотрю, - Саша взял в свои руки голову Лены и стал внимательно смотреть ей в глаза. Та из последних сил сдерживалась, чтобы не рассмеяться. - О-о! Ну, что я говорил? Никакой серьёзности, одни хиханьки на уме! - тут он сам рассмеялся, не выдержал.

- Сашка! Сейчас побью! - глаза Лены вспыхнули синим озорным огнем, и она шутливо ткнула своим кулачком ему в грудь. Ей очень нравилось вот так, по-детски дурачиться и беситься с ним. Нападать на него, дразнить, убегать и догонять. Сашка в эти минуты становился необыкновенно остроумным. Он, как большой ребёнок, фантазировал, выдумывал на ходу какие-то смешные истории, импровизировал, передразнивал голоса друзей и знакомых, у него вдруг рождались в голове совершенно сумасшедшие идеи и желания. С ним было необыкновенно легко, радостно, весело. Она ощущала себя счастливой рядом с этим мужчиной, хотелось петь, смеяться, вертеться волчком, чтобы платье взлетало вверх, обнажая красивые стройные ноги, хотелось замереть в его горячих руках и дождавшись, наконец, прикосновения его сухих горячих губ, раствориться в нём, утонуть в его страсти, забыться, умереть...