Глава 8. Впадая в забытье

Если бы у меня было то, что увело бы куда-то еще,
До того, как страхи захватят меня целиком,
Мы закурили бы как раньше и впали в забытье.

Турин Брейкс.

Я не гей, - решил Драко, открыв утром глаза, но это не помогло. Постоянное присутствие в мыслях Гарри Поттера не могло кардинально изменить Малфоя. Однако теперь он совершенно по-другому смотрел на Мальчика-Который-Выжил. Если раньше он представлял себе, как Гарри выглядит, когда падает с метлы или когда боится дементоров, то теперь блондин представлял себе, как тот стонет. Он представлял глаза гриффиндорца, то, как движутся губы, когда тот произносит его, Драко, имя, то, как он ощущается, когда входит в Малфоя…

- Может, я и гомо, но я не боттом! – сказал вслух Драко, его голос прозвучал приглушенно из-за того, что был полон зубной пасты.

- Что? – встревоженно спросил Крэбб, опуская зубную щетку.

Застигнутый врасплох тем, что ляпнул такое во всеуслышание, Драко лихорадочно соображал, как ему выкрутиться, пока полоскал рот.

- Я СКАЗАЛ: я, может и говно, но я не Лонгботтом, - отчетливо произнес он.

- Кто назвал тебя говном? – вскинулся Винсент.

- Отстань, Крэбб.

- Но я думал…

- Не думай, это занятие не для тебя. Сплюнь пену от зубной пасты, а то ты выглядишь так, будто у тебя бешенство, - огрызнулся Драко и отвернулся, пока никто не заметил, что он покраснел. Спор с самим собой и впрямь затуманил ему мозги.
--------------------------------------------------------------

Гарри беспокоился из-за того, что у него появились секреты от друзей. Но вообще-то, это была не первая вещь, которую он утаивал от них. Он до сих пор не рассказал им о пророчестве, точнее, рассказал не все. Как он мог вывалить такую новость своим друзьям? Между прочим, мне придется стать убийцей, чтобы избавить мир от Волдеморта. И кстати, я – гей и занимаюсь сексом с Драко Малфоем. Эй, как вы относитесь к гомосексуалистам?
Гарри вздохнул, давая воде ручейками стекать по телу, и опустил взгляд на стоявшую по стойке смирно эрекцию, возникшую от одной лишь мысли о блондине. С трудом сглотнув, он окинул быстрым взглядом душевую, хотя и вряд ли мог увидеть сквозь занавеску, закрыта дверь в их спальню или нет. Было бы и так очень унизительно оказаться застигнутым за мастурбацией, а если бы еще стало известно, что он думает о том, кого все считают одним из его врагов? Хотя откуда они могут узнать, о чем он думает?

Гарри готов был остановиться, но почувствовал, как мозолистые смуглые пальцы помимо его воли поглаживают головку члена. Он облизал губы и снова глянул сквозь занавеску, как будто мог различить фигуры других парней сквозь стену. Когда он пошел в душ, они еще спали, но уже рассвело, и им скоро надо будет вставать. Однако до того как парень успел здраво об этом подумать, он уже ласкал себя.

Он думал о Малфое, о том, как слизеринец движется, какой он на ощупь, о том, как его бледные пальцы без усилий скользят в собственной розовой дырочке. Как Драко выгибает спину, как извивается его тело и выкручиваются узкие плечи, когда Гарри толкается в него. Брюнет вспомнил, как тело Драко выгибается дугой, прижимаясь к нему, ощущение алебастровой кожи под пальцами, когда он, Гарри, гладит ее. То, как его бывший враг пахнет лавандой и лимоном. Семя Драко, горькое и соленое; то, как оно проливается в его рот и забрызгивает лицо, как оно гладкой пленкой покрывает его анус.

Гарри большим пальцем растер смегму по головке, опираясь тем временем другой рукой о стену. Он был погружен в мысли о Малфое. Удивленный взгляд блондина, когда Поттер прижал к его ладони клочок пергамента, и последовавшая за этим короткая улыбка. То, как серые глаза Драко ощупывают фигуру Гарри, когда он думает, что этого никто не видит. Мягкий изгиб его губ, когда он понимает, что гриффиндорец перехватил этот взгляд. Его сознание постаралось представить, что Драко разговаривает с ним, что он, глядя ему в глаза, произносит эти слова. Слова, которые он жаждал услышать. Гарри, я люблю тебя, Гарри, я лю…

Гарри быстро кончил, выплеснув струю спермы на стену душевой кабинки. Он открыл глаза и смотрел, как она стекает по стенке, а потом смыл ее. Парень смотрел, как вода уносит ее в сливное отверстие. Любовь. Гарри хотел быть любимым. Он хотел принадлежать кому-то. Сжав руку в кулак, он стукнул по мокрому кафелю и поднял лицо, чтобы смыть слезы разочарования, брызнувшие из глаз.
-----------------------------------------------------------

Драко не мог спать. Снова. Его сознание возвращалось к Гарри, возвращалось к записке, спрятанной в сундуке. Он не собирался доставать ее и еще раз перечитывать. Слова и так уже впечатались в его сознание, а была только субботняя ночь. И что ему не давало спать, а? Не было какофонии храпа в десять часов вечера в субботу. Даже Крэбб и Гойл были в общей гостиной, и только Драко Малфой лежал в кровати, пытаясь уснуть. Почему? Потому что чем больше он проспит, тем быстрее наступит среда.

Драко признавался себе в том, что он делает? Конечно, нет. Малфой не извинялся за свое несносное поведение и постоянную сонливость, что в равной степени относилось ко всем, от Гойла, который ел так, что Драко тошнило от его вида, до Паркинсон, которая трещала без умолку так, что у него начиналась мигрень. Более того, он просто не мог спокойно слушать разглагольствования его шайки о том, как невыносим Гарри. Хотя это была не совсем их вина. Обычно когда Драко был в плохом настроении, охаивание Поттера было одной из немногих вещей, которые могли смягчить его. Однако сейчас ему было стыдно за такое поведение и наполняло его раздражением и желанием защитить от этих уничижительных прозвищ своего любовника.

Любовник. Гарри Поттер его любовник? Да, а кто же еще? Как бы ни хотел Драко забыть об этом, но уже прошло два дня, как его решение, что он – не гей, не работало. К сожалению, при таком огромном соперничестве между факультетами и из-за его собственных интриг было невозможно как-то проявить свои чувства, и ему оставалось лишь кружиться в водовороте своих постыдных мыслей.

В минуты успокоения, когда Малфой притворялся, что занимается или читает книгу, он смотрел на своих друзей и задавался вопросом: как они отреагировали бы, если бы все открылось. Паркинсон закатила бы истерику, в этом он был абсолютно уверен. Он смутно подозревал, что она решила бы изображать Офелию и побежала бы топиться в ближайшем ручье. Блондин поднял брови, когда подумал о магглолюбивом маге Шекспире. Может, тот был и прав. Уйти жить среди магглов и заниматься своим искусством. Но Драко не владел никаким искусством. Он был Малфоем. И в этом он был хорош. Это было все, что он из себя представлял. И то, кем он был и кем он хотел бы быть, никогда не станет одним и тем же.

Он вспомнил «Ромео и Джульетту» – самую известную пьесу Шекспира. Развлекая себя глупыми представлениями о Гарри в роли романтического и благородного героя, взбирающегося на балкон Малфой-Мэнор, он даже начал рисовать Снейпа в образе кормилицы, когда Нотт подошел к нему и поинтересовался:

- Над чем ты смеешься, Малфой?

Драко даже не осознавал, что подхихикивает, держа перед собой учебник по зельям. Оторвавшись от книги и кисло взглянув на Нотта, он фыркнул.

- Просто вспомнил то варево, которое ты пытался выдать за настоящую Сыворотку Просвещенности. Помнишь, когда твои губы потеряли нормальный цвет?

- Да пошел ты, Малфой, - прошипел Нотт и отодвинул свой стул от блондина, сердито зыркнув на него.

- Намек понял и вынужден сказать тебе «нет», Нотт. Ты – не мой тип, - бросил Малфой ему в спину и вернулся к учебнику.

В результате этой фантазии Драко беспокойно ворочался в постели, натягивая темную простыню на спутанные льняные пряди. Вжимаясь животом в матрас, он отчаянно пытался заснуть в этой неудобной позе. Открыв один глаз, парень раздраженно посмотрел на свои серебряные часы. По освещенному циферблату, показывающему, что сейчас только час ночи, скользили змейки. Как по команде, в этот момент зажегся свет – это вошли Крэбб и Гойл. Драко закрыл глаза и замер.

- Ты видел, как Поттер смотрел на Малфоя? Отвратительно, да?

Великолепно. Поттер настолько прозрачен, что даже эти болваны заметили. Просто замечательно.

- Панси сказала, что, по ее мнению, за ними было бы классно подсматривать.

Еее. Некоторые вещи я никогда не хотел бы знать.

- Она сегодня ночью с Ноттом, да? Мы должны сказать об этом Малфою?

Можно подумать, меня это волнует.

- Я думаю, что ему все равно. Он в последнее время какой-то отсутствующий. Кроме того, эти ее намеки насчет Поттера, она говорит так, будто ей удалось разузнать, что там происходит. Может, он что-то замышляет против Малфоя.

Сука. Мерзавка. Дрянь.

- Она – шалава.

- Но хорошо трахается.

…и снова то, чего я никогда не хотел бы знать.

Парни притихли, улеглись, наконец, по кроватям и захрапели так громко, как только позволяют человеческие возможности.

Уже среда?
-------------------------------------------------------

Гарри бежал по коридорам Хогвартса, возвращаясь от Хагрида с последней отработки. Это была самая длинная неделя в жизни. Он был резок с Хагридом и страшно сожалел об этом. Хагрид был ни в чем не виноват. Нет, на самом деле это была, в некотором роде, его вина. Они все еще пытались присматривать за Грокхом, это занятие было первоочередным, но оно выходило за пределы реальных возможностей Гарри.

Когда Гарри не бросился, очертя голову, таскать Бог знает куда мешки, которые были легкими для полугиганта, но совершенно неподъемными для человеческого подростка, он попытался поговорить с великаном, который не говорил ничего, кроме «Герми».

- Я думаю, это, он немного того, ну, запал на Гермиону, - пояснил Хагрид.

- Этот, гмм… красавчик? – поинтересовался Гарри, глядя на брата Хагрида и пытаясь не думать о том, как смотрелась бы такая парочка.

Но теперь, по крайней мере, ему какое-то время не придется этим заниматься. Он мог вернуться к обычной размеренной жизни и с нетерпением ждал вечера среды. При условии, что Драко придет. Они обменялись несколькими взглядами, время от времени проходили мимо друг друга чуть ближе, чем обычно, но во всех остальных отношениях Драко держался стоически. Гарри понимал, что был немного несдержанным и что он должен следовать примеру слизеринца. Однако Поттер не умел скрывать своих чувств. Даже кое-кто из друзей Малфоя заметил его долгие взгляды, что привело к довольно неприятному инциденту с участием Панси Паркинсон.

Прижав его к стене, Паркинсон насмешливо изложила все варианты провоцирующих и грязных ситуаций. Гарри никогда в жизни не был так рад видеть Рона. Ему было немного интересно, сколько времени Панси оставалась голой.

Парень так потерялся в своих мыслях, что ему понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что он слышит шуршание бумаги.

- Кто здесь? – спросил Гарри, поворачиваясь кругом и держа наготове палочку.

Он снова услышал странное шуршание, но теперь оно раздавалось ближе. Гарри встревоженно озирался вокруг, безуспешно пытаясь найти источник шума.

- Э-эй? – снова окликнул он.

По-прежнему ничего.

Он перевел взгляд на потолок, когда ему показалось, что звук идет оттуда, но там тоже было пусто. Его сердце начало малодушно биться, в то время как взгляд метался по стенам и полу.

Гриффиндорец вскрикнул, когда почувствовал, как что-то коснулось его уха. Сработали рефлексы ловца, и он схватил снитч, пролетавший мимо. То, что он поймал, оказалось клочком пергамента, который был сложен в форме снитча. Трясущимися руками Гарри развернул записку, в которой было написано: «Эта гребаная среда уже настала?».

- Скоро, Малфой, - прошептал Гарри себе под нос; радостно улыбаясь, он положил записку в карман и продолжил свой путь более бодрым шагом.