Страны Востока в раннее средневековье 5 страница

Проходя через Хуашань, солдаты захватили пищи всего на три дня, а у голодных солдат не бывает боевого духа.

В двенадцатом месяце Хуан Чао начал наступление на проход. Ци Кэ-жан со своим корпусом вступил в бой на подступах к нему и вынудил разбойников несколько отступить, но внезапно подоспел Хуан Чао с войском, издававшим такие громкие крики, что и Хуанхэ, и ущелья дрожали. Солдаты, к этому времени сильно проголодавшиеся, подожгли лагерь Ци Кэ-жана и разбежались, а Ци Кэ-жан отступил в крепость, охранявшую проход. Чжан Чэн-фань раздал золото и обратился к войску с воззванием, в котором говорилось: "Воины! Напрягите все силы, чтобы отомстить разбойникам и спасти государство". Собравшиеся в это время в крепость солдаты, растрогавшись, со слезами пошли в бой. Заметив, что у [императорского] войска нет подкреплений, разбойники немедленно начали штурм заставы. У солдат истощились стрелы, и они стали метать в разбойников камни. Хуан Чао погнал народ во рвы, а затем сжег все крепостные башни.

Слева от крепости было большое ущелье, проход по которому был закрыт. Оно называлось "запретным ущельем". Когда разбойники приблизились, Тянь Лин-цзы послал войска для защиты прохода, но упустил из виду, что можно пройти этим ущельем. Шан Жан, собрав свою банду, быстро завладел им. Узнав об этом, испуганный Чжан Чэн-фань послал Ши Хуэя с отрядом из восьмисот отборных арбалетчиков с тем, чтобы они задержали разбойников, но, подойдя, они увидели, что разбойники уже там. На следующий день крепость была зажата в клещи и взята штурмом. Императорская армия разбежалась. Ши Хуэй хотел покончить самоубийством, но Чжан Чэн-фань сказал ему: "Подумаем, нужно ли нам обоим сейчас умирать. Не лучше ли умереть, увидав "сына неба" и рассказав ему обо всем". Еще до наступления вечера, переодевшись в рваную одежду, Чжан Чэн-фань бежал.

При приближении разбойников чиновники разбежались. Император и Тянь Лин-цзы в сопровождении пятисот солдат выступили в Сяньян. С ними находились всего чешре князя и несколько императорских наложниц...

Хуан Чао назначил Шан Жана великим полководцем по усмирению Танов, а помощниками его - Гэ Хуна и Фэй Цюань-гу. Разбойничья орда шла с распущенными волосами и в парчовых одеждах. Тяжело нагруженные повозки с поклажей растянулись на тысячу ли от Восточной столицы до Чананя.

Генерал охранных войск Чжан Чжи-фан с несколькими десятками чиновников вышел встречать разбойников на реку Ба. Хуан Чао ехал в колеснице из желтого золота, охрана была в расшитых халатах и пестрых шапках. Его приближенные следовали в медных колесницах в сопровождении всад-аиков. Всего в столицу вошло несколько сот тысяч человек. Когда Хуан Чао, вступив в город через ворота Чуньмин, поднялся в зал Тайцзидянь, ему навстречу вышло несколько тысяч женщин, которые, кланяясь, называли его князем Хуан. Обрадовавшись, он воскликнул: "Значит, это воля неба!" Хуан Чао остановился в доме Тянь Лин-цзы. Видя бедных людей, разбойники раздавали им золото и шелка, и Шан Жан лживо объявил испуганному народу: "Князь Хуан не таков, как безжалостный дом Танов; живите спокойно и ничего не бойтесь".

Через несколько дней начался великий грабеж. Людей связывали, били плетьми и захватывали их имущество. Это называлось "очисткой предметов". Богачей разували и прогоняли босыми. Всех задержанных чиновников убивали, поджигали дома, если не могли там ничего найти, и всех князей и знатных людей истребляли.

Хуан Чао избрал своей резиденцией дворец Тайцин, и после гадания о подходящем дне он, узурпировав престол, провозгласил себя в зале Ханьюань императором династии Да Ци. Вместо императорского облачения и короны, которых добыть не удалось, на нем была одежда из раскрашенной черной материи. Вместо старинных музыкальных инструментов били в несколько сот больших барабанов, и рядами стояла стража с длинными мечами и большими кинжалами. Была провозглашена амнистия. [Для годов правления] приняли девиз Цзиньтун и принято решение князей и чиновников от третьего ранга и выше отстранить, от четвертого ранга и ниже- возвратить [на их посты]. В качестве иероглифов, обозначающих небесное повеление при вступлении на престол, он избрал "гуанмин" ("всеобъемляющий свет"). Было провозглашено, что Хуан Чао воспринял от неба огромную судьбу, мудрость, прозорливость и светлый ум и что отныне он - император Сюаньу, а его жена Цао - императрица. Шан Жан, Чжао Чжан, Цуй Цю и Ян Си-гу были произведены в цзайсяны, Чжэн Хань-чжан назначен главным цензором, Ли Чоу и Хуан Во - особыми советниками, Пи Жи-сю, Шэнь Юнь-сян и Бэй Во - членами Ханьлиньской академии. Другие чиновники получили второстепенные назначения. Пятьсот сильных и выносливых людей были награждены званием "заслуженных подданных". Линь Янь стал возглавлять "Управление полета на журавле", и был издан приказ, запрещавший воинам беззаконные убийства людей. Так все военачальники были сделаны чиновниками, но их подчиненные, настоящие разбойники и воры, за ними не последовали.

Было приказано произвести обыск во всех кварталах, с тем чтобы выяснить, не скрываются ли там неявившиеся князья и чиновники. Доу Лу-чжуань, Цуй Хан и другие прятались в доме Чжан Чжи-фана. Так как Чжан Чжи-фан считался человеком храбрым и великодушным, то многие доверились ему. Но кто-то донес разбойникам, что он принимает людей, которые от них скрываются, и тогда Хуан Чао напал на его дом и вырезал всех, кто там находился. При этом были убиты Доу Лу-чжуань, Цуй Хан и ряд других крупных сановников, всего более ста человек. Инспектор Чжэн Ци и казначей Чжэн Си удавились вместе со своими семьями.

В то время император, остановившись в Синьюане, призвал войска всех провинций вернуть столицу. Затем он прибыл в Чэнду.

Хуан Чао послал Чжу Вэня к Дэнчжоу; город был взят. Затем был разорен Цзинсян. Линь Янь и Шан Жан были отправлены разграбить Фынсян, но, будучи разбиты генералом Чжэн Тянем и Сун Вэнь-туном, не остановили наступление. Чжэн Тянь обратился с воззванием ко всем военачальникам Поднебесной. Военный наместник Цзиньюаня Чэн Цзун-чу был назначен помощником, а бывший шофанский военный наместник Тан Хун-фу - начальником походной ставки. Несколько раз они атаковали разбойников и убили около десяти тысяч человек...

Тан Хун-фу подошел [к столице] и укрепился на северном берегу реки Вэй. Ван Чжун-жун с хэчжуйскими войсками занял позиции в Шаюани, Ван Чу-цунь с идинскими войсками стал у моста через Вэй, Ли Сяо-чан с футинскими войсками и Тоба Сыгун засели в Угуне. Тан Хун-фу, овладев Сяньяном, переправился на плотах через реку Вэй, нанес поражение корпусу Шан Жана и, воспользовавшись победой, вступил в столицу Хуан Чао, тайно вывел войска в Шицзин, а через западные ворота [в столицу] вступил Тан Хун-фу. Столичные жители в восторге кричали: "Пришло императорское войско!" Пять тысяч отборных солдат Ван Чу-цуня, на которых как отличительный знак были белые головные повязки, ночью вступили в город и начали убивать разбойников. Жители Ча-наня сказали им, что Хуан Чао бежал, и тогда в столицу быстро стали вступать биньчжоуские и цзиньюаньские войска. Солдаты рассеялись по домам и, сняв доспехи, бросились на драгоценности и вещи, насилуя женщин и мальчиков. Рыночные парни, повязав головы белыми повязками, как у солдат, также предались грабежам и бесчинствам. Хуан Чао, остановившийся в поле неподалеку, послал в город разведчиков, и когда они сообщили, что [правительственные войска] разбрелись и грабят, он отправил Мэн Кая с несколькими сотнями разбойников с тем, чтобы он внезапно напал на биньчжоуские и цзиньюаньские войска. Приняв повстанцев за императорскую армию, столичные жители восторженно встретили их. Когда воины хватают драгоценности и вещи, они не побеждают. Солдаты, услышав о приближении разбойников, были уже так тяжело нагружены, что не могли передвигаться и потерпели жестокое поражение. Захватив Тан Хун-фу, разбойники убили его, а Ван Чу-цунь отступил в укрепленный лагерь.

Возвратившись в столицу, Хуан Чао, озлобленный тем, что народ приветствовал императорские войска, устроил резню. Было убито 80 тыс. человек, по улицам кровь текла потоками, так что через них нужно было переправляться, как через реки. Это он называл омовением города. [Правительственные] армии отступили и укрепились в Угуне...

В то время люди, жившие недалеко от столицы, чтобы защититься, загораживали ущелья завалами из бревен. Так как крестьяне не могли обрабатывать землю, то доу риса поднялся в цене до 30 тыс. цянь (монет). Начали питаться древесной корой. Были и такие, которые хватали людей, спасавшихся за завалами, и продавали их разбойникам, а те съедали их Человек стоил несколько сот тысяч цянь. Некоторые из бывших чиновников продавали лепешки собственного изготовления и, разбогатев на этом, бежали в Хэчжун.

Конница Ли Кэ-юна укрепилась на северном берегу реки Вэй. Ли Кэ-юн приказал Се Чжи-циню и Кан Жо-ли по ночам, врываясь в столицу, сжигать запасы и, захватив в плен разбойников, возвращаться. Хуан Чао неоднократно вступал в бой, но каждый раз терпел поражение. У его армии иссякло продовольствие, солдаты перестали повиноваться приказам. Помышляя о бегстве, он послал 30 тыс. солдат занять ланьтяньскую дорогу, Шан Жана направил на выручку гарнизона Хуачжоу. Ли Кэ-юн послал навстречу ему Ван Чжун-жуна, и он, разбив Шан Жана у Линкоу, овладел Хуачжоу. Хуан Куй, собрав свой отряд, вывел его из города...

В это время армии наместников подошли с четырех сторон [к столице]. В четвертом месяце Ли Кэ-юн послал генерала Ян Шоу-цзуна, чтобы он, командуя авангардом в составе хэчжунских войск Бо Чжи-цяня и чжунуских войск Пан Цуна, первым нанес удар разбойникам. После троекратного боя войска наместников, воодяушевившись, бросились вперед, никто из них не осмеливался отставать. Ли Кэ-юн лично участвовал в решительном сражении, когда от шума и криков Дрожало небо. Разбойники были разбиты и рассеялись, их гнали на север до Ванчуня. Императорские войска вступили во дворец Шэньян.

Хуан Чао ночью бежал с толпой, в которой было приблизительно 150 тыс. человек. Сделав вид, что они бегут в Сюй-чжоу, они на самом деле из Ланьтяня вступили в горы Шан-шань. На дорогах они оставляли драгоценности, обозные телеги, имущество, и солдаты провинций, бросившись подбирать их, больше не преследовали разбойников, что позволило последним, приведя в порядок армию, уйти.

Хуан Чао взял Юйши и повел войска на Чжунмоу. Когда армия наполовину переправилась через реку, Ли Кэ-юн нанес ей удар, и много разбойников утонуло и было убито. Собрав остаток войска, Хуан Чао отправился в Фэнцю. Ли Кэ-юн преследовал его, а затем, нанеся ему поражение, вернулся и возвел укрепленный лагерь в Чжэнчжоу... Ночью снова был большой ливень, и разбойники стали рассеиваться в испуге. Услышав об этом, Ли Кэ-юн быстро атаковал Хуан Чао недалеко от Хуанхэ, но Хуан Чао сумел переправиться через реку и напал на Бяньчжоу46. Находившийся там Чжу Цюань-чжун оборонялся, и Ли Кэ-юн пришел ему на помощь. Он умертвил храбрых разбойничьих военачальников Ли Чжоу и Ян Цзин-бяо, а Хуан Чао ночью через Цзочэн ушел в Юаньцзюй. Зная о плачевном состоянии его армии, Ли Кэ-юн преследовал его..; Шан Жан с десятитысячным войском сдался [генералу] Ши Пу. Обуреваемый подозрениями, Хуан Чао убил многих своих крупных военачальников, а затем вместе со своей бандой бежал в Яньчжоу. Ли Кэ-юн преследовал его до Цаочжоу. Братья Хуан Чао, после неудачных попыток отразить преследование, также бежали. Между Яньчжоу и Юньчжоу было захвачено более 10 тыс. мужчин и женщин, а также коровы, лошади, повозки, оружие, платье и т. д. Был взят в плен любимый сын Хуан Чао.

У армии Ли Кэ-юна, день и ночь преследовавшей повстанцев, иссякло продовольствие, и, не будучи в состоянии схватить Хуан Чао, он вернулся назад. Отряд Хуан Чао, едва насчитывавший тысячу человек, укрылся в горах Тайшаня.

В шестую луну Ши Пу поручил Чэнь Цзин-юю и Шан Жану с боем преследовать Хуан Чао в долине Ланху. Удрученный безвыходным положением, Хуан Чао обратился к Линь Яню со словами: "Я хотел наказать бесчинствующих, обворовывающих страну чиновников и очистить двор. Ошибкой было то, что, завершив дело, я не ушел обратно. Если возьмешь мою голову и преподнесешь ее сыну неба, получишь богатство и почести, и на этом не наживутся чужие люди". Но Линь Янь [так любил Хуан Чао, что] не выносил даже короткого его отсутствия. Тогда Хуан Чао сам перерезал себе горло, а Линь Янь отрезал его голову и, обезглавив его старшего брата Цуня, младших братьев Е, Гу-циня, Бин-ваня, Тун-сы, Хоу-бина и его жену, положил все головы в ящик и направился к Ши Пу, но в отряде тайюаньской и боеской армии его убили и его голову вместе с головой Хуан Чао представили начальству. Ши Пу отослал их в императорскую ставку, а император приказал выставить их в Кумирне. Сюйчжоуский чиновник Ли Ши-юэ добыл большую печать Хуан Чао и отправил ее императору, за что был назначен начальником округа Хуч-жоу. Племянник Хуан Чао Хуан Хао, собрав 7 тыс. человек, разбойничал в районе озер южнее Янцзыцзяна. Провогла-сив себя "Необузданным войском", они в начале годов правления Тяньфу (901-904 гг.) пытались захватить Хунань, •взяли Люян, убили и ограбили очень много людей. ГлаваСя-ниньского могущественного рода Дэн Цзинь-сы, устроив с сильными молодцами засаду в горах, напал на Хуан Хао и убил его.

 

"Двадцать четыре династийные истории", кн. 13, Синь Тан шу, гл. 225, отдел "Лечжуань", гл. 150, стр. 1727 - 1733, Ксилограф, л. 1 - 12.

 

Корея в III - IX вв.

 

Введение

 

Самые ранние письменные известия о Корее принадлежат китайским авторам. С глубокой древности предки корейского народа входили в состав племен, которые жили по соседству с китайскими государствами и были известны под китайским названием "дун-и", или "восточных варваров" (иноземцев).

Подробное описание общественно-экономических отношений, быга и верований племен, населявших Корейский полуостров и прилегающую территорию, мы находим впервые в династийной истории "Саньгочжи" ("История троецарствия"), составленной в конце III в. Раздел о восточных варварах ("Дун-и чжуань") в истории Вэй, одного из трех описанных в "Саньгочжи" государств, основан на материалах, привезенных китайцами после похода вэйских войск (246 г.), которые прошли через территорию корейских племен (Когурё и других) и вышли к самому побережью Восточного (Японского) моря.

Приводимое в "Саньгочжи" описание корейских племен характеризует положение их к середине III в., в период разложения первобытнообщинных отношений, зарождения классов и формирования начатков государственности. Это описание имеет важное значение для уяснения процессов и уровня социально-экономического развития корейских племен в первые века н. э. и для решения одной из главных дискуссионных проблем современной корейской исторической науки - вопроса о характере социально-экономического строя Кореи в период существования трех государств (Когурё, Пэкче и Силла). Сведения из "Саньгочжи" были использованы в других династийных историях. Ниже мы приводим отрывки из "Саньгочжи" (№ 1, 2, 3, 4, 5), описывающие положение основных корейских племен (может быть, союза племен) - Когурё, Окчо, Е, Махан, Чинхан и Пёнхан. В этих отрывках содержатся разнообразные сведения, характеризующие хозяйство, политические и экономические взаимоотношения, верования и культуру корейского населения в первые века н. э. Эти сведения позволяют уточнить и поправить сообщения корейских источников (легенд) о возникновении государственности (№ 6, 7).

Последующая историография (летописи) отнесла даже к определенным годам сообщаемые в легендах "события". Такое состояние источников затрудняет решение вопроса о времени складывания трех корейских государств (Когурё, Пэкче и Силла), и на этот счет существуют разные точки зрения в современной корейской историографии.

История Кореи раннего средневековья, т. е. периода существования трех государств и после объединения страны под властью государства Силла во второй половине VII в. (до конца IX в.), в той или иной степени нашла свое отражение во всех китайских династииных историях, относящихся к этому времени1. Наиболее полно в китайских сообщениях о Корее отражены дипломатические и военные отношения; материалы, характеризующие внутреннее положение в корейских государствах, представлены крайне скудно. Мы приводим здесь несколько отрывков о внутреннем положении государств Когурё и Пэкче (№ 8, 9, 10), а также материалы, характеризующие захватническую политику Суйской и Танской династий и борьбу против этой политики со стороны государства Когурё, вплоть до времени падения государств Когурё и Пэкче (№ Ц, 12, 13, 14).

К периоду трех ранних корейских государств - Когурё, Пэкче и Силла - относится зарождение местной корейской историографии, развивавшейся под непосредственным влиянием историографии феодального Китая. В IV в. н. э. началось летописание в Когурё (тогда были составлены "Юги" или "Записи о прошлом" в 100 книгах) и Пэкче, где появились "Соги" или "Документальные (т. е. исторические) записи". В Силла работа по составлению истории государства началась в 545 г Особенно много исторических произведений было написано в период после объединения страны под властью Силла ("Хэдон коги" - "Древние записи Восточных пределов", "Силла коса" - "Древняя история Силла" и др), но о них можно судить лишь по фрагментам или упоминаниям, встречающимся в позднейших исторических сочинениях Кореи. Самым ранним из сохранившихся корейских исторических памятников являются "Исторические записи трех государств" ("Самкук саги"), составленные видным конфуцианским ученым и государственным деятелем XII в. Ким Босиком Изданные в 1145 г. "Исторические записи трех государств" содержат важнейшие известия о государствах Когурё, Пэкче и Силла, почерпнутые как из корейских, так и китайских исторических источников. Следуя традиции современной ему китайской историографии, Ким Бусик составил свое сочинение из летописей Силла, Когурё и Пэкче (28 книг), хронологических таблиц (3 книги), различных описаний (9 книг) и биографий (10 книг). Сочинение Ким Бусина служит основным источником для изучения истории Кореи раннего средневековья

Из сочинений Ким Бусика приведены отрывки, рассказывающие о положении государства Силла не только в период его борьбы за объединение страны (№ 15, 16), но и в предшествующее время, материалы социально-экономического характера (№ 17, 18) и некоторые источники по истории идеологии и культуры (№ 19-23).

 

 

I. Корейские племена в III в.

1. Из описания Когурё

 

Когурё находится к востоку от Ляодуна на расстоянии 1000 ли, на юге соприкасается с Чосоном и Емэком (вероятно, чосонским Емэком), на востоке - с Окчо, на севере - с Пуё (Фуюй). Главный город расположен ниже Хвандо1. Страна охватывает 2 тыс ли пространства, а проживают в ней 30 тыс семейств (дворов). Много больших гор и глубоких ущелий, поэтому нет равнин и озер, люди живут по горным долинам и для питья берут воду из горных речек Плодородных земель так мало, что даже при усердной обработке ее не могут обеспечить достаточное пропитание. В обычае здесь бережливость в питании и любовь к строительству роскошного жилья [дворцов]. В селениях строят большой дом, где молятся духам, но поклоняются также звездам (Линсин) и духам предков (Шецзи). Характер у людей вспыльчивый, и они склонны к разбойным набегам. В стране имеется ван, а чинами являются санга, тэро, пхэчжа, кочхуга, чубо, утхэсын, сачжа, чоы, сонин. Это и были степени, различавшие почитаемых и подчиненных. По преданиям восточных иноземцев (варваров), они [когурёсцы] составляют обособившееся от Пуё2 племя; их язык и обычаи во многом одинаковы с пуёс-скими. По характеру и одежде отличаются от пуёсцев.

Издавна было пять родов (племен?), которые назывались Еннобу (пишется и Сонобу), Чольлобу, Суннобу, КванноОу и Керубу. Раньше ванов выдвигал род Еннобу, но он постепенно ослабел, и теперь его заменил род Керубу.

...Чины у них устанавливаются так, что если есть тэро, то нет пхэчжа, а если назначен пхэчжа, то нет тэро. Все тэга3 из числа родственников вана носят название кочхуга. Хотя род Ённо и не правит теперь [не выдвигает вана]; но все большие люди этого рода носят название кочхуга и могут по-прежнему строить алтарь предков, а также храмы, посвященные духам светил (Линсин) и Шецзи. А род Чольло все время находится в брачных связях с ваном, поэтому [его представители] тоже носят звание кочхуга. Все тэга могут держать у себя сачжа, чоы и сонинов, но должны довести до сведения вана их имена. Они напоминают служилых у столичных великих мужей (т. е. китайской знати), но в общественных местах не могут быть наравне с ванскими сачжа, чоы и сонинами. Больших семей, которые, не обрабатывая полей, живут в праздности, насчитывается в стране 10 тысяч, и низшие дворы (хахо) издали приносят на себе и поставляют им зерно, рыбу, соль и другие продукты.

Люди страны любят песни и пляски, поэтому по ночам во всех селениях можно видеть мужчин и женщин, собирающихся толпами и предающихся танцам и пению.

Нет у них больших складов, а в каждом доме имеются маленькие кладовые, называющиеся пугён. Люди очень чистоплотны, умеют готовить выдержанное вино, при поклонах вытягивают назад одну ногу, чем отличаются от пуёсцев. Ходят они почти бегом. В десятом месяце устраивают празднества по жертвоприношениям небу, и все люди собираются в центре страны на большое собрание, называемое тонмэн. В это время одеваются в шелка, украшаются золотом и серебром. Тэга и чубо носят головной убор, похожий на шляпу, но без крыльев сзади. Малые га (сога) носят шефын, напоминающий по форме церемониальный головной убор - бянь.

На востоке страны имеется большая пещера, которая называется Сухёль (пещера духа Су). В десятом месяце, когда собирается народ всей страны, изображение духа Су водворяется у реки, находящейся в восточной части страны, и там совершаются жертвоприношения ему.

Тюрем здесь нет, и когда совершаются преступления, то собравшиеся га выносят решение о предании преступника смерти, а семейство его отдается в рабство <в "Вэйлюэ"4 после этого добавлено: "за покраденное отвечают в двенадцатикратном размере").

По их обычаю свадьбы совершаются так. После помолвки в доме невесты позади своего главного жилья строят маленький домик для зятя. И будущий зять приходил на закате солнца к воротам дома невесты, объявлял свое имя и на коленях умолял о разрешении жить с невестой. Так повторял трижды, и тогда ее родители пускали его и разрешали жить с невестой в маленьком домике. Тем временем собирались (на приданое) шелка и деньги. Когда рождался сын и он вырастал, только тогда зять мог взять с собой жену и вернуться в свой дом.

Как только совершится свадьба, муж и жена уже заблаговременно приготовляют одеяния, необходимые во время их похорон. Почитаются богатые похороны, поэтому вместе с покойником отправляют (хоронят) все его золото, серебро и другие ценности. Могилы делают из сложенных камней, а вокруг них сажают хвойные деревья.

Люди страны храбры и одарены силой, искусны в боях, поэтому от них зависят Окчо и восточное Е.

Лошади у них малорослы, но хорошо взбираются в горы.

 

"Двадцать четыре династийные истории", кн 4, "Саньгочжи", Вэйшу, гл. 30, раздел "Когуре" (китайск.)

 

 

2. Из описания восточного Окчо

 

Восточное Окчо находится к востоку от больших когу-рёских гор Кэма, и земля эта простирается к морю. Страна имеет форму, суженную с востока на север, занимает пространство около 1000 ли. На севере она соприкасается с Ымну (Илоу) и Пуё (Фуюй), а на юге с Е и Мэк (Емэк). Всего насчитывается 5 тыс. дворов. Здесь нет государя-вана, а в каждом селении имеются наследственные старейшины. Язык во многом одинаков с когурёским.'но наблюдаются небольшие отличия.

...Старейшины всех окчоских поселений называют себя самно- ("три старца"), что представляет старинный институт уездных княжеств. Будучи маленьким княжеством среди больших, Окчо попало в зависимость от [Ко]гурё, которое выделяет большого человека (тэин) в качестве сачжа, чтобы осуществлять управление, а на га (аристократию) возлагает обязанности по сбору налогов (дани). За четыре тысячи ли [люди Окчо] должны поставлять мэкские (конопляные) холсты, рыбу, соль и другие морские продовольственные продукты, а также отправлять красивых девушек, которых [в Когурё] превращают в наложниц и обращаются с ними, как с рабынями (нобок).

Земли [в Окчо] плодородные, расположены скатом от гор К морю. Произрастают все пять хлебов. [Люди Окчо] прекрасно знают земледелие, отличаются простодушным характером, физической силой и храбростью. Здесь мало крупного рогатого скота и лошадей. Сражаются пешими, ловко владея копьем. Пища, жилье, одежда и обычаи сходны с когурёскими (в "Вэйлюэ" говорится: "по их брачным правилам девочка в десятилетнем возрасте после помолвки отправляется в дом будущего мужа и воспитывается до совершеннолетия и перед замужеством возвращается в дом своих родителей, и только после того как будет получен за нее весь выкуп деньгами, она направляется в дом мужа").

Для того чтобы хоронить умерших, они делают большой деревянный саркофаг длиной в 10 с лишним чан (сажень), и на одном конце его делают дверцы. Сначала умершего зарывают неглубоко, так чтобы земля едва прикрывала его. Когда он совершенно сгниет, собирают его кости и кладут в деревянный саркофаг. В каждом доме (семье) имеется по одному такому гробу. Для счета покойников из дерева вырезают его изображение и кладут в гроб. Внутри возле входной дверцы ставят тревожный котел (жертвенный сосуд) с рисом.

Когда Гуаньцю Цзянь1 пошел войной на [Ко]гурё, [ко]гу-рёский ван Гун бежал в Окчо, поэтому преследовавшие его войска вторглись сюда и разрушили все окчоские селения, убили или взяли в плен более 3 тыс. человек. Тогда Гун бежал в северное Окчо. Северное Окчо некоторые называют Чхигуру. Северное Окчо находится на расстоянии 800 ли от южного. Обычаи у них одинаковы с южными, граничат с Ымну (Илоу). Люди Ымну любят совершать набеги на кораблях, поэтому, боясь их, северные окчосцы ежегодно в летнее время укрываются в горах или приморских пещерах, и только зимой, когда замерзают водные пути, они спускаются на жительство в свои селения.

Когда посланные для преследования Гуна войска Ван Ци дошли до крайних восточных пределов, спросили у одного старика, живут ли люди к востоку, за морем. И старик ответил, что однажды люди этой страны (Окчо), занимаясь рыбной ловлей, попали в бурю и после многих дней плавания нашли на востоке один остров, где жили люди, но язык их был непонятен. По их обычаю каждый год в седьмом месяце брали девушку и топили в море (принося в жертву морским духам). Рассказывают, что есть так же на море страна, где живут одни женщины и нет мужчин. Так же рассказывают, что однажды нашли холщевое одеяние, принесенное морским течением; оно напоминало китайское (людей Срединного государства), но рукава имели длину в три чан. Говорят, что нашли также разбитое судно и человека, сидевшего на прибрежных скалах. На задней стороне шеи у него было второе лицо, и когда взяли его живым, то языка (окчоского) он не понимал, пищи не принимал и умер [от голода]. И все эти страны находятся посреди моря, к востоку от Окчо,

 

"Двадцать четыре династийные истории", кн. 4,"Санъгочжи", Вэйшу, гл. 30, раздел "Восточное Oкчо".

 

 

3. Из описания Е (племени)

 

Е на юге граничит с Чинханом, на севере - с Когурё и Окчо, а на востоке - с Великим морем1. Сейчас все земли восточной части Чосона составляют их владение. Дворов насчитывается 20 тысяч.,. Здесь нет больших государей (кун-чжан), а со времен Ханьской династии чинами здесь являются ху, ыпкуны и самно ("три старца"), которые управляют низшими дворами (хахо).

По рассказам стариков, они (люди Е) были одного племени (родственны) с Когурё. По характеру люди простодушны, не жадны и очень совестливы, чем отличаются от [Ко]гурё. Язык и обычаи у них в общем сходны с Когурё, но [люди Е] отличаются по одежде. И мужчины и женщины носят одежду с косыми воротниками, причем мужчины украшают их серебряным шитьем шириной в несколько пунь.

Если земли к западу от больших хребтов Дандан2 входят в состав Лолана, то к востоку от них семь уездов попали под управление дувэя (китайского администратора), которому подчинялось также и Е. Впоследствии упразднили должность дувэя, и вместо него местные вожди стали возводиться в звание ху (князей). К этому племени (Е) принадлежат все теперешние пульлаские есцы. В конце ханьского периода все они стали зависимы от [Ко]гурё.

По обычаю они (Е) очень дорожат горами и реками. Горы и реки разделены на участки, и запрещено вторгаться в участки друг друга. Между однофамильцами браки не заключаются. Многих вещей избегают (остерегаются). Если умирает человек от болезни, то покидают старое жилье и строят новый дом. Здесь производят пеньковые (из конопли) холсты, разводят тутовые деревья и шелковичных червей, ткут шелковые материи. По расположению небесных светил умеют предсказывать, какой будет урожай в году. [Здесь] не иенят жемчуг и яшму. В десятом месяце устраивают жертвоприношения небу, во время которых днем и ночью пируют и пьют вино, поют и танцуют. Это называется "Мучхон" ("танцы небу"). Они так же поклоняются (приносят жертвы) тигру, как духу. В случае нападений одного селения на другое наказывают друг друга людьми (рабами), крупным рогатым скотом и лошадьми, и это наказание называется чхэхва ("ответ за беду"). Убийца расплачивается смертью. Мало воровства и грабежей. Копья делают длиной в три чан, и иногда держат их вместе несколько человек и сражаются пешими. Отсюда вывозят так называемые лоланские луки из дерева дан (каменной березы). Здесь в морях добывают рыбью (нерповую?) шкуру, а страна богата пятнистыми леопардами. Отсюда вывозят и маленьких лошадей - квахама (Пэй Сун-чжи сообщает, что их рост достигает 3 чи и на них можно проехать под фруктовым деревом, поэтому они и получили такое название - "лошадей под фруктовым деревом"). Этих лошадей поднесли императору в правление ханьского Хуаньди.