Типологические доминанты лексического строя

 

Принято считать, что конститутивные особенности официально-деловой речи определяются функцией волеизъявления [Ушаков 1967; Логинова 1975, б].

Пожалуй, это справедливо, но по отношению лишь к части жанров, в которых реализуется официально-деловой функциональный стиль. Для множества деловых жанров (ср. листок по учету кадров, объясни­тельную записку, автобиографию, анкету, статистический отчет, зак­лючение медицинской комиссии, телефонный справочник и мн. др.) прямая волеизъявительная прагматика не характерна, но между тем никто не станет на этом основании отрицать их принадлежность официально-деловой речи. Конечно, при остром желании можно усмот­реть выражение воли и в "глубинной структуре" строки из Телефонной книги: ‘для соединения с Ивановым Н.Н. набери номер такой-то’ или же ‘(сим) предписывается Иванову Н.Н. пользоваться абонентским номером таким-то’, однако это ощущается все же некоторым насилием над прагматической и семантической реальностью.

С другой стороны, информационная функция, характерная для указанных выше и аналогичных им жанров, наряду с функцией воле­изъявления, свойственной жанрам устава, закона, приказа, инструкции, рецепта, жалобы, заявления с просьбой о командировании или предоставлении отпуска и т.д. может быть включена в более широкий контекст социально-организующего употребления языка. Социальная регламентация не сводится к одному лишь императиву, равно как и императивность не является в свою очередь исключительной принадлежностью круга отношений, которые отражаются официально-деловой речью, поскольку свойственна и иным функциональным сферам (например, публицистической речи).

Функция социальной регламентации как преимущественная для официально-деловой речи выдвигает перед текстами этого функцио­нального регистра и составляющими их единицами безапелляционное требование однозначности прочтения. По существу, с какими бы словесными произведениями официально-делового характера мы ни имели дело — конституцией или объявлением о конкурсе на замещение вакантных должностей, протоколом профсоюзного собрания или заяв­кой на поставку оборудования, уголовным кодексом или инструкцией к применению электрической кофемолки — для всех них характерна установочная ориентация на безальтернативную рецепцию, осознанное или почти осознанное бегство от двусмысленности.

Установкой на избежание инотолкования определяются многие, если не все, собственно лингвистические черты официально-деловой речи, как в области грамматики, так и особенно в области лексики. Вообще, может быть, в наиболее отвлеченной квалификации официально-делового стиля, в характеристике движущих сил его формирования должны подчеркиваться прежде всего негативные моменты. Свое­образие этого функционального стиля в конце концов определили не столько жажда адекватности отображения и понимания, сколько уклонение от неоднозначности, не столько тяготение к объективности, сколько боязнь субъективного, не столько тенденция к унифицирован­ности, сколько отталкивание от нестандартного: не так притягательна расчисленностъ светил, как отпугивает беззаконие комет.

Источником особенностей официально-деловой речи В.А. Звегинцев считает "недоверие" к языку: «Если национальный язык в целом представляет собой открытую" систему в том отношении, что, он находится в постоянном видоизменении, и сама эта "открытость" представляет необходимую предпосылку выполнения им своих функций в меняющемся мире, то отдельные субъязыки, составляющие его иерархию, могут носить "закрытый" характер или во всяком случае практически рассматриваться как "закрытые" системы. Такая закрытость образуется в результате "недоверия" к языку или, точнее, в связи с очень осторожным отношением к нему, когда всякая дву­смысленность или неточность может послужить причиной больших бедствий. "Закрытосгь" системы в свою очередь обусловливает ее стабильность. В качестве примера субъязыков, обладающих качест­вами "закрытости" и стабильности, можно привести язык военных уставов и команд иди язык железнодорожных эксплуатационных правил» [Звегинцев 1968,195].

Словарь официально-деловой речи обладает своим неповтори­мым лицом, но этот ни с чем не сравнимый облик складывался не бла­годаря некоей в той или иной мере сознательной ориентации на обогащение актуального словаря, на выработку лексической специфики, а в первую очередь как следствие резких и жестких ограниче­ний наложенных на область формирования лексикона, ограничений, единственная "цель" которых — исключить возможность разночте­ний.

Это утверждение не следует понимать таким образом, что сублек­сикон официально-деловой функциональной разновидности языка как-то вычленяется из "общего" словаря и не имеет ничего специфичес­кого. Это отнюдь не так, "дифференциальная часть" сублексикона официально-деловой речи достаточно велика и без труда опознаваема (каждый кому приходится говорить о ней, тут же вспоминает сакра­ментальный вышеизложенное и нижеподписавшиеся }, но гротескное своеобразие официально-делового стиля определяется прежде всего чрезвычайно узким кругом морфологических, словообразовательных и семантических средств, применяемых как в построении словаря, так и при создают текстов, интенсивной эксплуатацией жестко лимитиро­ванных языковых ресурсов. "Метод интенсивной технологии", исполь­зуемый в сублексиконе официально-делового варианта языка, делает его прямой противоположностью исповедующим "экстенсивный способ хозяйствования" публистическому стилю и в еще большей степени художественной речи, вольготно чувствующим себя на необъятных просторах родного языка с его огромными выразительными потен­циями.

В официально-деловом стиле наблюдается отчетливая тенденция к сокращению числа значений слов, упрощению их семантической структуры, к однозначности лексических и сверхсловных обозначений, вплоть до узкой терминологизации. Это часто находит свое выражение в прямых указаниях на семантический объем применя­емых слов и понятий в текстах официального характера.

Для примера можно сослаться на текст "Строевого устава Воору­женных сил Союза ССР", где в главе 1 "Общие положения" дается строгая дефиниция слов строй» шеренга, фланг, фронт, интервал, дистанция, ряд (вместе с терминологическими словосочетаниями линия машин, тыльная сторона строя» ширина строя, глубина строя, двухшереножный строй и др.): "Строй — установленное Уставом размеще­ние военнослужащих подразделений и частей для их совместных действий", Фронт — сторона строя, в которую военнослужащие обра­щены лицом (машины — лобовой частью)" (слово фронт в нетерми­нологическом употреблении — ср. на фронте — в общевоинских уставах Вооруженных сил не отмечено ни разу!), "Ряд — военнослу­жащие, стоящие в двухшереножном строю в затылок один другому", и т.п. — или на определение понятий соучастие, ссылка, штраф и др. в Уголовном кодексе.

В официально-деловой речи в пределах данного конечного текста как правило тщательно избегается обнаружение полисемии, столкнове­ние разных значений одного и того же слова. Весьма существенным представляется то обстоятельство, что в рассматриваемом языковом регистре оказывается предельно суженной семантическая перспектива слова: речевая метафоризация в официально-деловом стиле в норме сводится к нулю, употребление слов в переносных значениях, не освя­щенное устойчивой традицией, сделавшей такое употребление фактом языка, здесь исключено, в отличие от всех остальных типов речи. Ме­тафоры с еще сохраняющейся "внутренней формой" (впрочем, стреми­тельно теряющие свою образность), которые проникают в официаль­но-деловые тексты, имеют явный привкус "публицистичности" и под­черкивают пограничный, смешанный характер соответствующих жан­ров; ср. перестройка, ускорение, коренной, механизм, рычаг, перевоору­жение...

В связи с тенденцией к терминологизации номинативных единиц в официально-деловом стиле наблюдается тенденция к сокращению возможностей выражения одного и того же содержания разными лексическими и сверхсловными обозначениями, хотя неверно было бы утверждать, что явление синонимии вообще чуждо ему; ср.: износ = амортизация, некачественный = низкокачественный = низкого качества = недоброкачественный = нестандартный = некондици­онный = несортный..., платежеспособность = кредитоспособность, снабжение = обеспечение = поставка..., разрешать == допускать = санкционировать..., возможные семантические нейтрализации в группе "энгионимов" капиталовложение, финансирование, кредитование, ин­вестиция, инвестирование, ассигнование, субсидирование... и т.п. не говоря уже о неспециализированной лексике типа быть = являться = иметь место и т.п.

Упрощение семантической структуры слов, снижение общего уровня их полисемичности, ослабление возможностей синонимического выраже­ния и избегание омонимии приводят в целом к значительному увеличению симметричности лексических знаков, выравниванию соотношений между элементами означа­емого и означающего. Если разделить номинативные единицы на име­на-ярлыки с неявным и необязательным членением на семы и соотнесе­нием семантического членения с формальным, с одной стороны, и имена-описания с прозрачным морфемным строением и четкой корре­ляцией между семантическими и формальными элементами, то офи­циально-деловая речь испытывает откровенное тяготение к послед­ним.

Следствием подобных тенденций является очень высокий общий уровень мотивированности слов: основным путем форми­рования лексического состава официально-деловой речи являются деривационные процессы. В ней преобладают четко членящиеся на морфемы образования с однозначно определяемой семантикой фор­мальных составляющих: жилищный, сдатчик, запрос, субподрядный, выбытие, сокрытие, раскрываемость, отсрочка, высвобождение, не­движимость, исправительный, поквартально, беззатратно, часто с весьма длинными морфемными цепями: взяточничество, переосвиде­тельствование, невоспрепятствование, разукомплектованный и т.п.

Индексы синтеза (общей сложности слова — отношение числа морфем к числу слов в тексте), деривации, префиксации и суффикса­ции, предложенные Дж. Гринбергом [1963] как параметры морфоло­гической типологии языков разного строя, будучи примененными к разным функциональным вариантам современного русского языка, демонстрируют очень высокие численные значения для официально-деловых текстов, уступающих в этом отношении только научным [Жу­равлев 1988, 98—107]. Существенно при этом отметить, что нещадно эксплуатируя аффиксацию для создания номинативных единиц, монти­руя свои sesquipedalia verba, деловая речь располагает весьма ограни­ченным репертуаром аффиксальных средств. Стилистический облик деловых текстов во многом вызывается монотонностью аффиксов.

Чрезвычайно характерными для официальной речи являются спосо­бы композитивного словообразования — осново- и словосложение, сращение, в результате чего в лексиконе делового языка дву- (и более) корневые образования представлены очень пространной коллекцией:

бракосочетание, правонарушение, налогообложение, пожаротушение, землепользова­ние, ценообразование, самогоноварение, мероприятие, пассажироперевозки, товаро­оборот, бракоразвод, делопроизводство, нетрудоспособность, несовершеннолетие, квартиронаниматель, квартиросдатчик, дачевладелец, бумагодержатель, самовозго­рание, идейно-воспитательный, культурно-зрелищный, законодательный, гражданско-правовой, материально-технический, ремонтно-строительный, учетно-регистрацион­ный, хозяйственно-административный, хлебобулочный, осенне-зимний, патрульно-постовой постовой, квартирнопосреднический, наукоемкий, транспортонасыщенный, водообеспеченный, низкооплачиваемый, высокозатратный, малообеспеченный, вышестоящий, вышеуказанный, нижепоименованный, человеко-рубль, судо-сутки, пассажиро-место-миля и мн.др.

Индекс словосложения, приложенный к функциональным разновид­ностям современного русского языка, дает наибольшие значения именно в текстах официально-деловой речи [Журавлев 1988, 101]. При­страстие делового стиля к сложным словам легко объяснимо. Испы­тывая потребность в прозрачных по строению образованиях с одно­значной корреляцией между элементами формального и смыслового плана, их почти идеальное воплощение он находит как раз в сложных словах с минимальными семантическими "приращениями" и идиомати­ческими эффектами.

В еще большей мере этой потребности отвечает словосо­четание. В соответствии с тенденцией к максимальной мотивированности номинаций официально-деловая речь обнаруживает страст­ную приверженность к неидиоматичным словосочетаниям. Неоднослов­ная номинация, наряду с аффиксацией, принадлежит к самым нагружен­ным в официальном стиле способам именования.

Число созданных этим способом наименований, "закрепленных" за рассматриваемой функциональной разновидностью русского языка, насчитывает многие тысячи единиц:

транспортные средства, материальное обеспечение, пусковой объект, заработная плата, личный состав, должностное лицо, кондитерские изделия, спиртные напитки, социальное обеспечение, пропускная способность, ценные бумаги, медицинская помощь, казначейский билет, объяснительная записка, проездной документ, жилой массив, санитарный надзор, врачебно-трудовая экспертиза, трудовой коллектив, паспортный режим, культурно-массовое мероприятие, приемный пункт, календарный день, нетрудовые доходы, безналичный расчет, ратификационная грамота, исполнительный комитет, лечебно-воспитательное учреждение, среднее специальное учебное заведение, младший медицинский персонал, временная нетрудоспособность, трудовое увечье, общее заболевание, профессиональное заболевание, телесное повреждение, караульное помещение, боевая техника, воинская часть, компрометирующий материал, отягчающее обстоятельство, насильственные действия, предварительное заключение, общественные места, места общего пользования, работники транспорта, пункт назначения, удостоверение личности, органы дознания, состояние невменяемости, места заключения, конфискация имущества, лишение свободы, акт гражданского состояния, знаки почтовой оплаты, мера воздействия, предприятие общественного питания, товары повышенного спроса, обучение без отрыва от производства, увольнение от должности, понижение в должности, поражение в правах, предупреждение о неполном служебном соответствии, право на отдых, посягательство на жизнь, ордер на обыск, издание с неопределенной периодичностью, выпуск в свет, издание в оригинале...

"Аналитические" модели номинации, по которым создаются расчле­ненные наименования (и в особенности такие, как имя существитель­ное с атрибутом — прилагательным или другим существительным в родительном падеже) хороши для официальной речи тем, что дают возможность выделить в виде самостоятельной текстовой единицы семантическую тему — родовое понятие, обособив его от видовых конкретизаторов, также получающих самостоятельное лексическое выражение, и тем самым позволяют оголить структуру номинационной парадигмы и явственнее определить место целого означаемого в понятийной иерархии. Прецедентность, вписываемость в ряд, — весь­ма ценное качество составных номинаций, лежащее в русле централь­ных тенденций в формировании сублексикона официально-деловой речи.

С особой наглядностью удобство "аналитических" моделей выра­жено в составляющей гигантский пласт официальных наименований номенклатуре учреждений, профессий, должностей и т.п.:

главный научный сотрудник, ведущий научный сотрудник, старший научный сотрудник...: заместитель командира полка по политической части, заместитель командира полка по инженерной службе, заместитель командира полка по тылу...; начальник вещевого снабжения полка, начальник финансового довольствия полка...; Московский государственный университет. Ленинградский государственный универси­тет, Ужгородский государственный университет...; Юго-Западная железная дорога, Приволжская железная дорога. Закавказская железная дорога..., Камышинский стеклотарный завод, Сочинский консервный завод, Волынский завод бытовой химии, Гаспринский завод железобетонных изделий...; майский (1977 г.) Пленум ЦК КПСС, июньский (1987 г) Пленум ЦК КПСС…, седьмая сессия Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва, внеочередная седьмая сессия Верховного Совета СССР девятого созыва…

Однотипность "аналитических" наименований и их высокая повто­ряемость сообщают текстам официально-деловой речи механический, рутинный характер. Высокая клишированность деловых текстов отражается, как уже было отмечено, в низком показателе лексического разнообразия, наименьшим среди письменных функци­ональных типов языка [Журавлев 1988,136].

Существование официально-делового стиля в качестве средства вербализации общественных отношений (политика, управление, право) и выражения прежде всего надындивидуального опыта не может не отразиться в характере семантики используемой с этими целями лексики. Официально-деловая речь обнаруживает тяготение к предель­но обобщенной в семантическом отношении лексике, где устранено все остросвоеобразное, конкретное, неповторимое, а на передний план выдвинуто типичное, удобно вписывающееся в рубрику. Для официаль­ного документа важна не живая плоть данного явления, а его "юриди­ческая" сущность, и лексический отбор, осуществляемый составителем делового текста, целиком определяется указанной особенностью доку­мента.

Официально-деловая речь отдает предпочтение родовым обозначениям с широкой и бедной семантикой, с ограниченным числом семантических признаков:

помещение (ср.: квартира, цех, ангар, вестибюль, кров, обитель, апартаменты), лицо (ср.: индивид, персона, мужчина, девушка, парень, малый, хозяин, жилец, прохожий...), родитель (ср.: мать. отец. папаши, матушка, предок...), военнослужащий (ср.: солдат, генерал-лейтенант, артиллерист, новобранец, вояка, служивый. морячок...), взыскание (ср.: выговор, штраф, арест, нагоняй, выволочка...), прибыть (ср.: прийти, приехать, приплыть, прискакать, ввалиться, нагрянуть, припожало­вать...), коллектив (ср.: бригада, команда, смена, компания, кодло, тусовка..), предприятие (ср.: фабрика, фирма, маслобойня, заводишко, "Серп и Молот", "Шарик"...), руководитель (ср.: директор, начальник, заведующий, шеф, старшой, патрон, фюрер...).

В еще большей мере семантическая выхолощенность присуща составным названиям-гиперонимам, которые, прямо указывая на место понятия в идеографической рубрикации, часто одновременно восполня­ют отсутствие в "неофициальном" языке гиперонима, выраженного одной лексемой:

населенный пункт (ср.: город, деревня, хутор, столица, райцентр, Архангельск, Северная Пальмира...), транспортное средство (ср.: самолет, мотоцикл, дрезина, автокар, двуколка, шлюпка, "запорожец", "козел", посудина, рыдван...), домашнее животное (ср.: корова, собака, поросенок, жеребец, скотина, хавронья, цуцык...), нежилое помещение (ср.: фойе, чердак, контора, ателье, кинотеатр, хлев, вокзал, клозет...), судовое помещение (ср.: каюта, трюм, рубка, камбуз, гальюн...), стихийное бедствие (ср.: катаклизм, землетрясение, оползень, цунами, великая сушь...).

Если воспользоваться образом "лексического конуса" в идеогра­фической схеме универсума по М. Молинер ([Moliner 1966], ср. так­же [Караулов 1976, 248—251]), то можно сказать, что официально-деловая речь испытывает неудержимое влечение к вершине этого конуса.

В соответствии с общим характером официально-деловой речи слово в ее текстах (и словаре) испытывает резкое сужение диапазона грамма­тических и словообразовательных значений, получающих в языке специальное формальное выражение, — "поэтического пространства

Так, система русских имен существительных располагает морфоло­гическими и словообразовательными средствами для дифференциации ономасиологических признаков ‘мужской’ и ‘женский’ в nomina personae (супруг: супруга, внук: внучка, преподаватель: преподавательница, комсомолец: комсомолка и т.п.). Официально-деловая речь во многих случаях (при обозначении специальностей, должностей, званий, ролей в юридических ситуациях и проч.) отказывается от проведения такой дифференциации: преподаватель Иванова А.А., студент Петрова Б.Б., врач Сидорова В.В., коммунист Васильева Г.Г., летчик-космо­навт С.Е. Савицкая, председатель Комитета советских женщин В.В. Терешкова, истец Трифонова Д Д., заявитель Тимофеева Е.Е., гражданин Куёлдина Прасковья Савельевна, в дальнейшем именуемый "съемщик" (ср.: преподавательница, студентка, врачиха, коммунист­ка, летчица, председательница, истица, заявительница, гражданка, съемщица) и т.п. (с нередкими, впрочем, "противоречиями" — грамма­тической несогласованностью имени и атрибута: "Пассажир Матвеенко, прибывшая из Семипалатинска, вас ожидают у справочного бюро аэропорта"). Как кажется, формы женского рода при наличии формальных возможностей употребления "бесполых" наименова­ний лица (в немаркированных формах мужского рода) обязательны лишь в случаях, когда пол обозначаемого юридически существен и использование форм мужского рода может породить нежелательный семантический эффект (например, субстантивированные причастие потерпевшая и прилагательное несовершеннолетняя в статьях уго­ловного кодекса об изнасиловании и незаконном производстве абор­та).

Пересчет в немаркированный "мужской род" в случаях юридической незначимости половых различий может происходить в официально-деловой речи не только на грамматическом (морфологическом и слово­образовательном), но и на лексическом уровне, при этом не только в обозначениях, но и с "метастазами" в смежные зоны "поэтического пространства", ср. функционирование в текстах общего характера, касающихся семейно-правовых отношений, слова усыновление (и однокоренных) как родового термина по отношению к слову удочерение (и однокоренных): "Усыновлением называется юридический акт, в силу которого между усыновленным (и его потомством) и усыновителем (и его родственниками) возникают такие же права и обязанности, как и между родственниками по происхождению".

Сужение "поэтического пространства" имен существительных впол­не очевидно в такой лексико-грамматической зоне, как образование уменьшительных, увеличительных и гипокористических имен. Ограни­чивающий свои обязанности передачей юридической сути официально-деловой стиль в своем лексическом и грамматическом аскетизме подобной роскоши чуждается.

Употребление имен существительных с получающей формальное выражение семой уменьшительности возможно, пожалуй, лишь в области конкретной лексики — почти лексикализованных форм для обозначения предметов малого размера:

Сдаваемое жилое помещение квартиросдатчик обеспечивает: индивидуальными кроватями, матрацами, подушками,...прикроватными ковриками...;

Перпендикулярно к фронту лагерь разделяется поперечными линейками. Поперечные линейки прокладываются между батальонами и специальными подразделениями полка. Участок лагеря между поперечными линейками от передней линейки до тыловой дороги получает наименование того батальона (подразделения), который расположен в первой полосе участка;

...крайние по ширине спереди и сзади точки груза должны быть обозначены днем сигнальными щитками или ложками размером 400х400 мм... Для обозначения гибкого связующего звена при буксировке используются аналогичные флажки размером 200х200 мм;

Чистка головки этой конструкции производится прилагаемой щеточкой и т.п.

Употребление уменьшительных и ласкательных имен отмечается в деловой разновидности языка крайне редко и лишь в периферийных для данной функциональной разновидности языка жанрах, например, в "заигрывающих" с публикой рекламных объявлениях:

В предпраздничные дни приглашаем родителей и ребят в детский магазин "Игрушки", который расположен в сквере имени Некрасова. Здесь сейчас в продаже разнообразные игрушки для детей разных возрастов. Малышей ждут забавные пластмассовые зверюшки, флажки, надувные шарики, пестрые куклы. Дошколятам и младшим школьникам понравятся электромеханические игрушки...

Что же касается аугментативов (типа домище, темнотища), то их употребительность в деловом стиле, как представляется, является нулевой.

Ограничение поэтических возможностей слова в официально-деловой речи обнаруживается и в иных областях образования имен существительных с модификационными значениями. Например, в деловой речи избегаются имена с семантикой собирательности для выражения значения ‘группа лиц’ и под., при этом не только сущест­вительные с суф. - й- (орфографически -ье), -н'- (-ня) и др., вносящими уничижительную окраску (офицерье, солдатня, татарва...), или мертворожденные искусственные слова вроде пионерия, комсомолия, помимо семантики собирательности обладающие псевдоромантической, казенной стилистической приподнятостью, но и вполне нейтральные по окраске образования с суф. -ур(а), -итет типа профессура (ср. принятое официальное выражение профессорско-преподавательский состав) или генералитет (ср. высший командный состав армии и под.). Нехарак­терны для официально-деловых текстов и существительные со значениями единичности, типа штакетина, виноградина, редиска, карамелька.

В области словообразования имен прилагательных официально-деловая речь практически не реализует значений притяжательности в производных от наименований лица; в ее сублексиконе образования типа ньютонов, председателев, соседкин, братнин не встречаются, им предпочитаются крнструкции с формами родительного падежа в субъектном значении. Из набора модификационных значений, выража­емых производными прилагательными, в рассматриваемой функцио­нальной разновидности языка реализуется, пожалуй, лишь семантика отрицания или противоположности (именами прилагательными с преф. не-, без-, анти- и др.). Официально-деловой стиль чуждается проявления в прилагательных ласкательной экспрессии (синенький, новенький, аккуратненький, косоглазенький и т.п.), отрицательной субъективной оценки (высоченный, толстенный, худущий, длиннющий и т.п.), а также выражения градационных значений (синеватый, холодноватый, небесполезный и т.п., компаративы типа покрепче, суперлативы тончайший, претяжелый, наисвежайший и т.п.).

Последнее самым прямым образом связано с безоговорочным преобладанием в официально-деловой речи относительных прилага­тельных над качественными. Число качественных прилагательных здесь составляет в среднем 10—20% от общего количества прилага­тельных в тексте (в то время как в научной речи оно может прибли­жаться к половине всех имен прилагательных, а в беллетристических произведениях их количество в среднем больше половины всех прилагательных [Кожина 1972, 304, Барлас 1978, 83], а в некоторых случаях достигает 80%).

Более того, кроме низкой употребительности в официальных тек­стах качественных прилагательных вообще, здесь они нередко могут употребляться в значениях, близких относительным прилагательным (впрочем, эта релятивизация качественных прилагательных не явля­ется исключительной принадлежностью официально-деловой разновид­ности языка, она может быть отмечена и для иных сфер специальной речи, в том числе профессиональной и научной). Релятивизованные имена прилагательные представляют качество предмета не как градуируемое и тем самым способное быть выраженным "формами степеней сравнения", а как целостную семантическую зону, не расчленяемую на условные "участки" по различной интенсивности обнаружения этого качества (ср. терминологизованные сочетания типа ' белое вино, красная рыба, холодные закуски’ к прилагательным в составе которых неприложимы наречия степени вроде едва, чрезвычайно, сравнительно). Помимо невозможности образования от таких прилагательных форм степеней сравнения (как в парах противоставлений терминологических словосочетаний в "Правилах дорожного движения" ближний/дальний свет фар, светлое/темное время суток, гибкая/жесткая сцепка и под.), об их релятивизованности могут свидетельствовать включенность в лексико-семантические пара­дигмы, формируемые главным образом относительными прилага­тельными (легкая промышленность — ср. кожевенная, текстильная, обувная, горнодобывающая, металлообрабатывающая промышлен­ность: товары широкого потребления — ср. товары народного потребления; прямая линия родства — ср. боковая, нисходящая", восходящая линия родства и т.п.) и во многих случаях невозможность "нормальных" трансформаций путем замены "бывшего" качественного прилагательного его антонимом (вовлеченность имени прилагательного в антонимические отношения часто признается критерием его качест­венности [Максимов 1958; Новиков 1973]): скорая медицинская помощь, полезные ископаемые, вредные условия труда, высшее образование, в твердой денежной сумме, острое респираторное заболевание, мелкий ремонт одежды, новая экономическая политика, новое издание, высокая печать и мн. др.

Если же говорить вообще о частеречной структуре текстов, созда­ваемых в рамках рассматриваемой функциональной разновидности языка (что имеет одинаковое отношение и к грамматической и к лек­сической типологии), то давно отмечены сугубо именной ха­рактер официально-деловой речи.

Резкий крен в сторону субстанциальной семантики в ущерб семан­тике процессуальной, наблюдающийся в официально-деловых текстах, М.Н. Кожина [1972. 139], например, иллюстрирует следующими цифрами: доля имен существительных в деловой речи — 421 на тысячу словоупотреблений по сравнению с 331 в научных текстах, а доля глаголов — 60 на тысячу словоупотреблений против 90 в научной речи. Иначе говоря, если в текстах, создаваемых в границах научного функционального стиля, доля имен существительных превышает долю глаголов более чем в 3,5 раза, то в официально-деловом функциональ­ном стиле это превышение доходит до 7 раз. Эти соотношения впечатляюще отличны от общеязыкового стандарта, по которому суммарная употребительность имен существительных выше доли глаголов в "среднем" тексте всего около полутора раз (1,42 по нашим данным; 1,56 согласно данным Л.Н. Засориной — Э.В. Тисенко [Частотный словарь русского языка 1977, 927], основанным на анализе только письменных текстов). Значительность роли имен существитель­ных в текстах "строгих" функциональных стилей, прежде всего официально-делового, в несколько меньшей мере научного, находит объяснение в том специфическом соотношении языковых функций [Якобсон 1975, 197—203], которое характеризует эти подсистемы языка. Почти полным отказом от функций, ориентированных на отправителя (эмотивной), контакт (фатической) и сообщение (эстети­ческой), безоговорочным преобладанием в словесных произведениях, принадлежащих официально-деловой (и научной) речи, референтной функции и господством логического начала определяется особая значимость номинационных аспектов, в частности предметной номина­ции, осуществляемой именем существительным с его безграничными номинативными возможностями [Rensky 1972]. Потребности компакт­ного отражения сложной и по-различному структурируемой и иерархизуемой реальности вызывают в деловой речи многочислительные номинализации, для нее в высшей степени характерны перечислитель­ные синтаксические построения, что не может не привести к явному перевесу в текстах официально-деловой разновидности субстантивной категориальной семантики:

Уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик имеет задачей охрану общественного строя СССР, его политической и экономической систем, личности, прав и свобод граждан, государственной, кооперативной собственности, а также собственности общественных организация, природной среды, и всего социалистического правопорядка от преступных посягательств, а также содействует охране мира и безопасности челове­чества. Уголовное законодательство способствует предупреждению преступлений, воспитанию граждан в духе точного соблюдения Конституции СССР, советских законов и уважения к правилам социалистического общежития;

К коллективному договору прилагаются: план технического развития и организации производства (в том числе мероприятия по внедрению научной организации труда, прогрессивной технологии, по механизации и автоматизации производственных процессов, освоению новых видов продукции и повышению качества выпускаемой продукции), планы внедрения передового производственного опыта, изобретений и рационали­заторских предложений, схемы расходования фондов экономического стимулирования (фонда предприятия), соглашения по охране труда и другие материалы, подготовленные в соответствии и директивными письмами министерств (ведомств) и центральных (республиканских) комитетов профсоюзов...

"Приоритетность" имени существительного по сравнению с глаголом в официально-деловой речи отчетливо обнаруживается в обилии в текстах этой функциональной разновидности отглагольных существи­тельных со значением отвлеченного процессуального признака. Здесь явно преобладают образования с суф. -ний- со значением процесса, но развивающие также и ряд вторичных конкретных значений. Нанизы­вание существительных с суф. -ний- может считаться яркой приметой официально-делового стиля:

Одной из основных причин возникших затруднений является существенное старение парка автомобилей-такси, что вызвано сокращением темпов его обновления из-за уменьшения их фондового пополнения;

Необходимо отметить, что работа этих служб находится под постоянным вниманием областного управления бытового обслуживания населения;

В случае необходимости директор среднего специального учебного заведения орга­низует до сдачи вступительных экзаменов медицинское освидетельствование посту­пающих на обучение в целях уточнения степени заболевания или ограничения приема, с учетом условий обучения в учебном заведении и производственной работы по данной специальности;

Приготовлением к преступлению признается приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступлений...

Не испытывая заметных трудностей в образовании подобных девербативных имен, вернее, не тяготясь заботами об их изяществе и натуральности (ср.: вытребование, исходатайствование, дооборудование, переименовывание, недоснабжение, расстреляние, перевскрытие и мн. др.), деловой стиль не склонен отказываться от этих, во многих случаях достаточно сомнительных, приобретений даже тогда, когда особой синтаксической нужды в них не имеется. Составитель текста в жанрах, считающихся принадлежностью строгих функциональных сти­лей, и в особенности в жанрах официально-деловой словесности при необходимости передачи данного смысла в предикате часто не задумывается над возможной "деноминализацией" таких девербативных образований и возвращением к мотивирующему глаголу, а предпочи­тает сохранить имя, включив его в конструкцию с десемантизованным глаголом, берущим на себя чисто грамматические функции. Количество глаголов, выступающих в качестве грамматически опорного слова и служащих для выражения почти только грамматических значений, исчисляется многими десятками [Дерибас 1975]:

брать (начало, обещание...). вести (агитацию, монтаж, наблюдение, переговоры, подготовку, поиски, разработку, расследование), вносить (дополнения, исправления. уточнения...), давать (консультацию, назначение, обоснование, объяснение, опроверже­ние, отказ, оценку, поручение, разрешение, разъяснение, распоряжение, рекомендацию. согласие, указание...), делать (заключение, обобщение, поставку...), допускать (ошибки...), налагать (запрет...), наносить (оскорбление, повреждение..), находить, (подтверждение, применение...), нести (дежурство, охрану, службу..), оказывать (доверие, помощь...), осуществлять (запуск, наблюдение, посадку, преобразования...), отдать (приказание, распоряжение..), подвергать (допросу, досмотру, обработке. обсуждению, проверке...), предоставлять (помощь), предъявлять (обвинение, требования). принимать (постановление, решение, участие..), проводить (голосова­ние, заседание, изыскания, испытания, обыск, опрос, перепись, разграничения, регистрацию, совещание, соревнование...), производить (досмотра допрос, замену, оценку, прием, расследование, удержания, уплату...), проходить (обследование, обучение, проверку...), проявлять (неуважение, пренебрежение…), совершать (кражу, нарушение, побег, предательство...)».

Предпочтения, оказываемые таким словосочетаниям перед их одно­лексемными соответствиями, сказываются на высоком уровне избы­точности, характерном для официально-деловых текстов [Пиотровский 1968, 59], Эта избыточность усугубляется тем, что десемантизованные глаголы, служащие в тексте грамматическими оформителями, сами имеют тенденцию к превращению в отглагольное существительное (ср.: осуществление запуска, применение поощрения, совершение нару­шения и под.), нуждающееся в дополнительных средствах ввода их в текстовую ткань, что приводит иногда к перегрузке официального текста словесным балластом: "Адвокатами юрисконсультации уделя­ется особое внимание проведению профилактических мероприятий по предупреждению правонарушений..." (выделенная часть текста без малейших смысловых утрат может быть заменена одним-единственным словом — профилактика).

Ослабление и "обескровливание" глагола в департаментской словес­ности не ограничивается этими руслами (сокращение его доли в лексико-грамматнческой структуре текста, во-первых, и десемантизация, тенденция к превращению в голую грамматическую функцию, во-вторых). В арсенале номинационных средств, которыми располагает официально-деловой стиль, громадную роль играет образование, занимающее промежуточное положение между глаголом и именем, совмещающее в себе грамматические признаки и того и другого, — причастие. Будучи яркой приметой книжных форм речи и особенно буйным цветом распускаясь в садах официальной письменности, причастие здесь испытывает не только тенденцию к адъективации, т.е. утрату глагольных грамматических черт, но и неудержимую тягу к субстантивации, сдвигая свою семантику из зоны обозначения признака в зону непосредственного указания на предмет, т.е. в область, еще более удаленную от глагольных протекторатов:

Съемщик, выполняющий все обязательства по договору и добросовестно от­носящийся к содержанию предоставленного ему по договору помещения, имеет преимущественное право возобновления договора на занимаемое им помещение на новый срок,

Герои Советского Союза, лица, награжденные орденом Славы трех степеней, инва­лиды Великой Отечественной войны либо другие инвалиды из числа военнослужащих, ставших инвалидами вследствие ранения, контузии или увечья, полученных при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы, либо вследствие заболевания, связанного с пребыванием на фронте, инвалиды из числа бывших партизан, а также другие инвалиды, приравненные по пенсионному обеспечению к перечисленным категориям военнослужащих, освобождаются от уплаты налогов по всем получаемым ими доходам;

На работах, связанных с загрязнением, рабочим и служащим выдается бесплатно по установленным нормам мыло. На работах, где возможно воздействие на кожу вредно действующих веществ, выдаются бесплатно по установленным нормам смывающие и обезвреживающие средства;

16. Военнослужащий, получив приказание, отвечает "Есть" — и затем выполняет его. При необходимости убедиться в правильном понимании подчиненным полученного приказания начальник требует краткого повторения отданного им приказания. О выполнении полученного приказания военнослужащий обязан доложить начальнику, отдавшему приказание.

17. Если военнослужащий, выполняющий приказание, получит от другого, старшего по положению начальника новое приказание, которое помешает выполнить первое, он докладывает об этом начальнику, отдавшему второе приказание, и в случае его подтверждения выполняет последнее. Отдавший новое приказание сообщает об этом начальнику, отдавшему первое приказание...

Еще дальше, окончательно разрывая связи с полнозначными час­тями речи, идут причастия, превращаясь (и, как можно заметить, очень охотно) в местоимения. Тексты, принадлежащие "строгим" функцио­нальным регистрам языка, в частности, официально-деловому стилю, дают достаточно богатый материал, иллюстрирующий прономинали­зацию причастий: данный, представленный, указанный... — ‘этот’ следующий, нижеследующий... — ‘такой’ определенный — ‘некоторый, некий, какой-то, иной’ (т.е. как раз неопределенный!) и другие, производные от глаголов с общей семантикой ‘указать, назвать, определить’ (для "экс"-причастий страдательного залога) и ‘идти’ (для "экс"-причастий действительного залога) и осуществляющие большей частью "внутритекстовый" дейксис:

Указанные лица должны иметь стаж практической' работы не менее двух лет;

Указанное произведение должно удовлетворять следующим условиям:...;

К заявлению прилагаются: а) один из следующих подлинных документов об образовании:…;

Эскорт наряжается в следующем составе:..;

Перечисленные категории сотрудников освобождаются от привлечения к сельско­хозяйственным работам на период до 12.10 с.г.;

Трудовой договор есть соглашение между трудящимся и предприятием, учреждением, организацией, по которому трудящийся обязуется выполнять работу по определенной специальности, квалификации или должности... и т.п.

Ослабление семантического потенциала затрагивает в официально-деловой речи не только глагол и его атрибутивные формы, но и имя существительное. Свидетельства тому достаточно многообразны.

О существительных-девербативах, включающихся в словосочетания с глаголами и отглагольными же именами, в словосочетания, постро­енные на отношениях своеобразного семантического аналитизма (ср.: осуществлять надзор, подавать апелляцию, поставить ограничения, причинить повреждения, сделать запись...; наложение взыскания, ор­ганизация показа, производство ремонтных работ...), уже говорилось. Необходимость расчлененного выражения выглядит настоятельной далеко не во всех этих случаях, в ряде примеров она может оправ­дываться формирующимся конкретным результативным значением у некоторых имен действия (апелляция, запись, взыскание и т.п.). В большинстве же прочих случаев, как кажется, синонимическая замена одной ("нерасчлененной") глагольной или — для другого ряда примеров — девербативной лексемой является вполне адекватной.

Семантический аналитизм совершенно очевиден в чисто именных конструкциях, приобретших в последнее время особенную популяр­ность в некоторых официальных документах (а вслед за этим и в информационных жанрах газетной речи): лица еврейской националь­ности (ср. еврей), граждане из числа крымских татар (ср. крымские татары), граждане из числа лиц армянской национальности (ср. армяне). "Разнесение" семантических составляющих слов евреи, армяне, (крымские) татары по отдельным, в смысловом отношении более бедным, лексемам (лица, национальность, еврейский и т.д.) преследует здесь, в сущности, те же семантические цели, которые достигаются употреблением неопределенного артикля в языках, где он существует (ср. выражения *отдельные армяне, *некоторые крымские татары, *кое-кто из евреев, по-видимому, невозможные в строго официальных речевых жанрах). Так или иначе, но подобные словосочетания заметно снижают семантическую "плотность" официально-деловой речи.

Пожалуй, предельные случаи семантического ослабления существи­тельных представляет собою их вхождение в качестве именных компонентов в составные предлоги. Официально-деловой стиль чрезвычайно привержен такому способу выражения отношений: в адрес, в отношении, в плане, в порядке (самоуплотнения, частичной компенсации), в продолжение, в свете (последних постановлений), в силу, в счет, в ходе, в целях, в части (обеспечения ритмичности поставок), в отличие от, в связи с, в соответствии с, за исключе­нием, за счет, на основании, на предмет, по адресу, по истечении, по линии, по причине, по отношению к, при наличии, при посредстве, при условии и т.д. Ср.:

...использование произведения автора другими лицами допускается не иначе, как на основании договора с автором или его правопреемниками, за исключением случаев, предусмотренных ст. ст. 103, 104 названных Основ;

...размер авторского вознаграждения устанавливается судом в зависимости от качества произведения, определяемого а случае необходимости при помощи экспертизы;

...без согласия переводчика, как и автора произведения, выполненный перевод не может быть использован в качестве промежуточного с целью перевода на другой язык;

Усилить надзор за рассмотрением судами уголовных дел на основе строгого соблюдения социалистической законности. При рассмотрении дел в порядке судебного надзора в соответствии со ст. 380 УПК РСФСР проверить все производство по делу в полном объеме и в отношении всех осужденных, не ограничиваясь доводами протеста...;

Умышленное незаконное получение частным лицом государственных или обществен­ных средств в качестве пенсий, пособий или других выплат в результате обмана или злоупотребления доверием подлежит квалификации как хищение государственного или общественного имущества путем мошенничества...

Низкий уровень семантической "плотности" текстов, создаваемых в рамках рассматриваемой функциональной разновидности языка, под­держивается в огромной степени благодаря многочисленным повторе­ниям смыслов и прямой лексической тавтологии, допущению одноко­ренных образований ближайших ступеней деривации, в частности, если речь у нас идет об имени существительном, текстуальному соседству производного субстантива с мотивирующими его лексемами:

...в большом зале горисполкома созывается третья сессия городского Совета народ­ных депутатов двадцатого созыва,

...в отношении душевнобольного, представляющего по своему психическому состоя­нию и характеру совершенного им общественно опасного деяния особую опасность для общества;

Водитель Бурцев С.И. позволил управлять вверенным ему автомобилем лицу, не имеющему при себе удостоверения на право управления транспортным средством данной категории...

Официально-деловая речь оказывается достаточно терпимой к тако­го рода стилистическим погрешностям.

Сказанное о деградации в официально-деловом стиле полнозначных частей речи (превращение полнознаменательных глаголов в строевые элементы, приобретение ими полусвязочного характера, прономинали­зация прилагательных и причастий, переход имен существительных в ранг компонентов составных предлогов и т.п.) и об очень большой избыточности деловых текстов, обусловленной однотипностью номина­ций, их высокой повторяемостью, суженностью аффиксальных средств словообразования и рядом других явлений, неоспоримо свидетель­ствует о том, что процессы семантической эрозии развиваются в рассмотренной функциональной разновидности языка как в самом суб­лексиконе, так и в его речевых реализациях. Семантической эрозией охвачены и другие "строгие" функциональные регистры языка, в частности, научный стиль (а среди "нестрогих" — в первую очередь обиходная речь, однако представляется, что эрозионные процессы, развивающиеся в официально-деловой речи, по своей интенсивности значительно превосходят аналогичные явления в иных функциональ­ных сферах письменной речи.

 

Печатается по: Русский язык в его функционировании. Уровни языка. М., 1996. С.250-267.

 

Е. В. Какорина