Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира

К ГЕРМАНО-РОМАНСКОМУ¹

Цивилизация европейская тождественна ли

С общечеловеческой?

<...> Деление истории на древнюю, среднюю и новую, хотя бы и с прибавлением древнейшей и новейшей, или вообще деление по степеням развития – не исчерпывает всего богатого содержания ее. Формы исторической жизни человечества, как формы растительного и животного мира, как формы человеческого искусства (стили архитектуры, школы живописи), как формы языков (односложные, приставочные, сгибающиеся), как проявление самого духа, стремящегося осуществить типы добра, истины и красоты (которые вполне самостоятельны и не могут же почитаться один развитием другого), не только изменяются и совершенствуются повозврастно, но еще и разнообразятся по культурно-историческим типам. Поэтому, собственно говоря, только внутри одного и того же типа или, как говорится, цивилизации и можно отличать те формы исторического движения, которые обозначаются словами: древняя, средняя и новая история. Это деление есть только подчиненное; главное же должно состоять в отличение культурно-исторических типов, так сказать, самостоятельных, своеобразных планов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного – одним словом, исторического, развития. В самом деле, при великом влиянии Рима на образовавшиеся на развалинах его романо-германские и чисто германские го­сударства, разве история Европы есть дальнейшее развитие начал исчезнувшего Римского мира? <...>

Рассматривая историю отдельного культурного типа, если цикл его развития вполне при­надлежит прошедшему, мы точно и безошибочно можем опре­делить возраст этого развития, – можем сказать: здесь оканчи­вается его детство, его юность, его зрелый возраст, здесь начинается его старость, здесь его дряхлость, или, что то же самое, разделить его историю на древнейшую, древнюю, сред­нюю, новую, новейшую и т.п. Мы можем сделать это с некоторым вероятием, при помощи аналогии, даже и для таких куль­турных типов, которые еще не окончили своего поприща. Но что можно сказать о ходе развития человечества вообще и как определить возраст всемирной истории? На каком основании отнести жизнь таких-то народов, такую-то группу исторических явлений – к древней, средней или новой истории, то есть к детству, юношеству, возмужалости или старости человечества? Не обращаются ли термины: древняя, средняя и новая история (хотя бы и правильнее употребленные, чем это теперь делается) – в слова без значения и смысла, если их применять не к истории отдельных цивилизаций, а к истории всемирной?

<...> Отыскание и перечисление этих типов не представля­ет никакого затруднения, так как они общеизвестны. За ними не признавалось только их первостепенного значения, которое, вопреки правилам естественной системы и даже просто здра­вого смысла, подчинялось произвольному и, как мы видели, со­вершенно нерациональному делению по степеням развития. Эти культурно-исторические типы, или самобытные цивилиза­ции, расположенные в хронологическом порядке, суть:

1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, или аравийский и 10) германо-романский, или европейский. К ним можно еще, пожалуй, причислить два аме­риканские типа – мексиканский и перуанский, погибшие на­сильственной смертью и не успевшие совершить своего раз­вития. Только народы, составлявшие эти культурно-историчес­кие типы, были положительными деятелями в истории человечества; каждый развивал самостоятельным путем нача­ло, заключавшееся как в особенностях его духовной природы, так и в особенных внешних условиях жизни, в которые они были поставлены, и этим вносил свой вклад в общую сокровищницу. Между ними должно отличать типы уединенные от типов, или цивилизаций, преемственных, плоды деятельности которых пе­редавались от одного к другому, как материалы для питания, или как удобрение (то есть обогащение разными усвояемыми, ассимилируемыми веществами), той почвы, на которой должен бы развиваться последующий тип. Таковыми преемственными типами были: египетский, ассирийско-вавилоно-финикийский, греческий, римский, еврейский и германо-романский, или евро­пейский. Так как ни один из культурно-исторических типов не одарен привилегией бесконечного прогресса и так как каждый народ изживается, то понятно, что результаты, достигнутые пос­ледовательными трудами этих пяти или шести цивилизаций, своевременно сменивших одна другую и получивших к тому же сверхъестественный дар христианства, должны были далеко превзойти совершенно уединенные цивилизации, каковы ки­тайская и индийская, – хотя бы эти последние и одни равня­лись всем им продолжительностью жизни. Вот, кажется мне, самое простое и естественное объяснение западного прогресса и восточного застоя. Однако же эти уединенные культурно-ис­торические типы развивали такие стороны жизни, которые не были в той мере свойственны их более счастливым соперни­кам и тем содействовали многосторонности проявления че­ловеческого духа, – в чем, собственно, и заключается прогресс. <...>

Но и эти культурно-исторические типы, которые мы на­звали положительными деятелями в истории человечества, не исчерпывают еще всего круга ее явлений. Как в Солнечной сис­теме, наряду с планетами, есть еще и кометы, появляющиеся время от времени и потом на многие века исчезающие в безднах про­странства, и есть космическая материя, обнаруживающаяся нами в виде падучих звезд, аэролитов и зодиакального света; так и в мире человечества, кроме положительно-деятельных культурных типов, или самобытных цивилизаций, есть еще временно появля­ющиеся феномены, смущающие современников, как гунны, мон­голы, турки, которые, совершив свой разрушительный подвиг, по­могши испустить дух борющимся со смертью цивилизациям и разнеся их остатки, скрываются в прежнее ничтожество. Назо­вем их отрицательными деятелями человечества <...>. Наконец, есть племена, которым (потому ли, что самобытность их прекращается в чрезвычайно ранний период их развития, или по дру­гим причинам) не суждено ни зиждительного, ни разрушитель­ного величия – ни положительной, ни отрицательной историчес­кой роли. Они составляют лишь этнографический материал, то есть как бы неорганическое вещество, входящее в состав исто­рических организмов – культурно-исторических типов; они, без сомнения, увеличивают собой разнообразие и богатство их, но сами не достигают до исторической индивидуальности. <…>