double arrow

ОБЩЕСТВО ЕСТЬ ОРГАНИЗМ

Когда мы говорим, что явление роста одинаково присуще как общественным, так и органическим агрегатам, то мы не хотим исключить тем самым всякую общность в данном направлении между этими агрегатами, с одной стороны, и агрегатами неорганическими – с другой, так как некоторые из последних, как, например, кристаллы, обнаруживают заметный рост и так как все они, на основании гипотезы развития, должны были возникнуть в то или в другое время путем интеграции. Тем не менее, сравнивая живые существа и общества с так называемыми неодушевленными предметами, мы видим, что первые обнаруживают постепенное увеличение в своей массе в столь явно заметной степени, что мы по справедливости можем считать это обстоятельство признаком, характеризующим эти два разряда. Многие организмы растут в продолжение всей своей жизни; и все остальные растут в продолжение весьма значительной ее части. Что касается общественного роста, то он обыкновенно продолжается или до того времени, когда общество распадается на два или несколько других, или до тех пор, пока оно не будет поглощено каким-либо другим обществом.

Итак, вот первая черта, в силу которой общества сходствуют с органическим миром и существенно отличаются от мира неорганического.

Другая отличительная черта как обществ, так и живых заключается в том, что наряду с увеличением в размерах у них наблюдается и увеличение сложности строения. Низшее животное, или зародыш высшего, обладает лишь немногими отличимыми друг от друга частями; но с увеличением общей массы тела число таких частей увеличивается и в то же время эти части дифференцируются одна от другой. То же самое справедливо и по отношению к обществу. Вначале несходства между различными группами составляющих его единиц очень незначительны и по числу, и по степени; но с возрастанием народонаселения в данном обществе общественные разделения и подразделения становятся более многочисленными и более резкими. Кроме того, как в общественном, так и в индивидуальном организме дальнейшие дифференциации прекращаются только с завершением типа, характеризующего зрелый возраст, и предшествующем упадку.

Хотя в неорганических агрегатах – как, например в целой солнечной системе, равно как и в каждом из их членов – интеграции также сопровождаются структурными дифференциациями, однако здесь эти последние относительно медленны и относительно просты, а потому могут быть оставлены без внимания. Напротив, в политических агрегатах и в живых существах умножение несходных между собой частей так велико, что оно по справедливости может считаться вторым существенным признаком сходства между ними, отличающим их от неорганических предметов.

Это сходство станет еще более заметным, когда мы обратим внимание на тот факт, что прогресс в структурой дифференциации сопровождается в обоих случаях прогрессивной дифференциацией функций.

Все более и более многочисленные отделы – первого, второго, третьего и т. д. порядков, – на которые распадается общая масса тела развивающегося животного, становятся все более и более несходными между собой вовсе не случайно: разнообразие их наружных форм и внутреннего сложения влечет за собой и разнообразие тех действий, которые они выполняют: они вырастают в несходные органы, имеющие, несходные функции. Пищеварительный канал, принимая на себя сполна всю функцию поглощения питательных веществ, распадается постепенно на отдельные, отличные друг от друга участки, выполняющие каждый свою специальную функцию составляющую часть общей функции всего пищеварительного канала. Каждый отдельный член, служащий для перемещения или для охватывания, претерпевает известные разделения и подразделения; причем получившиеся таким образом части выполняют каждая свою главную и вспомогательную функцию всего члена. То же самое справедливо и по отношению к тем частям, на которые распадается общество. Возникающий в нем господствующий класс не только становится отличным от остальных классов, но и берет на себя контроль над их действиями; когда же этот класс распадается далее на подклассы, обладающие одни – большей, другие – меньшей степенью господства, то эти последние опять-таки начинают выполнять каждый свою, совершенно особенную часть общего контроля. В классах, подчиненных такому контролю, наблюдается то же самое. Различные группы, на которые они распадаются, выполняют различные действия; причем в пределах каждой из таких групп наблюдается опять-таки распадение на части, конечно, менее резко различающиеся между собой, чем главные группы, но тем не менее отправляющие пропорционально отличные обязанности.

С этой стороны два сравниваемых нами класса предметов еще более ясным образом отличаются от предметов других классов; ибо все те структурные различия, которые медленно возникают в структурных агрегатах, никогда не сопровождаются чем-либо таким, что мы могли бы по справедливости назвать различными функциями.

Но почему же несходные действия несходных частей в политическом агрегате и в живом существе рассматриваются как настоящие функции, между тем как мы не можем смотреть подобным образом на несходные действия несходных частей, наблюдаемые нами в неорганическом агрегате? Чтобы понять как следует, надо обратиться к дальнейшей и еще более ясной черте сходства между политическими агрегатами и существами.

И у тех, и у других развитие вызывает не просто различия, но различия, определенно связанные друг с другом – такие различия, из которых каждое делает возможными остальные. Различные части неорганического агрегата находятся в таких отношениях друг к другу, что одна из них может быть изменена в очень значительной степени без заметного действия на остальные. Но в органических и политических агрегатах от­ношение между частями вовсе не таково. В каждом из них изменения в различных частях взаимно определяют друг друга, и измененные действия этих частей также находятся в тесной взаимной зависимости. В обоих случаях эта взаимосвязь возрастает вместе с прогрессом развития. У низших типов животного царства все тело есть желудок, все тело есть дыхательная поверхность, все тело есть орган движения, хватания и перемещения. Развитие такого тела, у которого имеются особые придатки для перемещения с места на место и для схватывания пищи, может иметь место лишь в том случае, когда эти придатки, утратившие способность к непос­редственному поглощению пищевых веществ из окружающей среды, будут в достаточной мере снабжаться пищей теми частями, которые удержали способность к ее поглощению. Развитие дыхательной поверхности, служащей для снабжения воздухом образующихся в теле соков, может произойти лишь при том условии, что неизбежная при этом утрата ею способности добывать себе материалы для восстановления потерь и для роста будет компенсирована развитием аппаратов, приносящих эти материалы. То же самое имеет место в обществе. То, что мы совершенно правильно называем общественной организацией, предоставляет те же необходимые условия. В зачаточном обществе каждый его член есть одновременно воин, охотник, домостроитель, изготовитель всех необходимых орудий и т. д., т. е. здесь каждая часть сама удовлетворяет все свои нужды. Переход к общественному состоянию, характеризующемуся существованием постоянной армии, может свершиться только с развитием в обществе таких приспособлений, в силу которых остальные его члены будут снабжать армию пищей, одеждой и боевыми снарядами. Если мы видим, что одна часть населения занимается исключительно земледелием, другая – горным делом и т.д., что одни производят товары, а другие распределяют их и проч., – то мы видим также, что все это возможно лишь при одном условии, а именно: чтобы каждая часть в обмен за специальную услугу, оказываемую ею всем другим частям, получала в свою очередь от всех них соответствующие доли их специальных услуг.

Разделение труда, впервые указанное экономистами как общественное явление и вслед за тем признанное биологами явлением органической жизни и названное ими «физиологи­ческим разделением труда», есть именно та особенность – как в обществе, так и в животном мире – которая делает каждое из них живым целым. Едва ли я могу с достаточной силой настаивать на той истине, что по отношению к этой основной черте общественный организм и индивидуальный совершенно сходны друг с другом. Когда мы видим, что у животного прекращение деятельности легких быстро влечет за собой остановку сердца; что с абсолютным прекращением деятель­ности желудка и все остальные части мало-помалу перестают действовать; что паралич членов ведет к смерти всего тела вследствие неспособности добывать пищу и избегать опаснос­тей; что потеря даже таких маленьких органов, как глаза, лишает остальные такой услуги, которая весьма существенна для их сохранения, – мы не можем не признать, что взаимная зависимость между всеми частями организма составляет его существенную отличительную особенность. Точно так же, когда мы видим, что и в обществе рабочие по железу должны прекратить свою деятельность, коль скоро рудокопы перестают снабжать их нужными материалами; что портные не могут продолжать своего дела при отсутствии прядильщиков и ткачей; что мануфактурные округа должны приостановить свои работы, коль скоро классы людей, занимающихся производством и распределением пищи, прекратят деятельность; что контроли­рующая власть – правительство, присутственные места, суды, полиция – перестают быть способными поддерживать по­рядок, коль скоро содержащиеся ими в порядке части перестают снабжать их всем необходимым для жизни, – мы обязаны признать, что и в обществе взаимная зависимость между всеми его частями столь же строга, как и в организме. Как ни отличны эти два класса агрегатов в других отношениях, но по отношению к этой основной черте и ко всему, что необходимо вытекает из нее, они вполне сходны друг с другом.

Чтобы видеть еще более ясно, каким образом жизнь целого слагается из комбинаций деятельностей его составных частей, находящихся в тесной взаимной зависимости, и каким образом отсюда вытекает несомненный параллелизм между национальной жизнью и жизнью индивидуальной, следует обратить внимание на тот факт, что жизнь каждого видимого организма слагается из жизней крошечных единиц, слишком мелких для того, чтобы быть видимыми невооруженным глазом.

Перечислим вкратце те различные доводы, которые принуждают нас смот­реть на общество как на организм.

В обществе имеет место явление постоянного роста. По мере его возрастания части его, становясь несходными друг с другом, обнаруживают увеличение сложности строения; в то же самое время эти несходные части принимают на себя выполнение несходной деятельности; эти деятельности не только различны между собой, но эти различия еще и находятся в таких отношениях друг к другу, что одни делают возможными другие; являющаяся таким образом взаимная помощь вызывает вза­имную зависимость всех частей общества; и эти взаимозави­симые части, живя при помощи друг друга и друг для друга, образуют агрегат, построенный на том же самом общем начале, что и индивидуальный организм. Аналогия между обществом и организмом становится еще яснее, когда мы узнаем, что каждый организм сколько-нибудь заметного объема есть об­щество, а также, когда мы узнаем далее, что в обоих случаях жизни единиц продолжаются еще в течение некоторого вре­мени после того, как жизнь агрегата будет неожиданно ос­тановлена каким-нибудь насильственным способом, и что в обоих случаях жизнь агрегата, не будучи остановлена путем насилия, далеко превосходит по своей продолжительности жизни его единиц. Хотя один из сравниваемых нами агрегатов объединен, а другой разделен, и хотя это обстоятельство влечет за собой различие в тех целях, которые достигаются организацией в каждом из этих двух случаев, однако оно не влечет за собой различия со стороны законов организации, которые одинаковы для обоих случаев; ибо необходимое условие каждой организации, а именно – возможность для всех частей организма влиять друг на друга – существует и в обществе, хотя оно и выполняется здесь не прямым, а косвенным путем. Рассмотрев, таким образом, в самых общих чертах те доводы, которые заставляют нас смотреть на общество как на организм, мы можем считать себя достаточно подготовленными к тому, чтобы проследить это сравнение в его подробностях. Мы увидим, что чем далее мы будем следить за этой аналогией, тем более будем убеждаться в ее верности.

 

Глава III

ОБЩЕСТВЕННЫЙ РОСТ

Общества, как и живые существа, зачинаются из зародышей, т. е. берут свое начало от таких скоплений, величина которых крайне ничтожна по сравнению с той, которой они достигают впоследствии. Никто не решится оспаривать тот факт, что самые большие общества возникли вначале из небольших кочующих орд, подобных тем, которые мы встре­чаем теперь у самых низших человеческих рас. Орудия и утварь доисторических народов оказываются более грубыми, чем даже те, которые употребляются нынешними дикарями, что указывает на отсутствие у них тех искусств, которые одни только делают возможными обширные скопления людей. Некоторые религиозные обряды, сохранившиеся в культах древних исторических рас с незапамятных времен, указывают тот период цивилизации, когда прародители этих рас употребляли кремневые ножи и добывали огонь из дерева посредством трения, и потому должны были жить маленькими группами, которые только и могут существовать до появления земледелия.

Смысл всех этих фактов в том, что процесс интеграции, прямой и косвенный, породил с течением времени такие общественные агрегаты, которые по своему объему превосходят в миллионы раз те мелкие общественные агрегаты, что одни только и существовали в самые отдаленные времена человеческой истории. Таким образом, общественный рост по достигаемым им размерам оказывается аналогичным росту у существ.

Это черта надорганического развития сходна с соответствующей ей чертой органического развития еще с той стороны, что в обоих случаях агрегаты различных классов обнаруживают явления роста в чрезвычайно различной степени.

Пересматривая наскоро всю совокупность животных типов мы видим, что члены обширного класса Protozoa редко вырастают за пределы того микроскопического объема, с которого начинает свое развитие всякое высшее животное. У многочисленных и разнообразных Coelenterata величина тела колеблется между размерами маленькой гидры и большой медузы. У кольчатых и мягкотелых контраст между самыми крупными и самыми мелкими их представителями может быть назван громадным. Точно так же и позвоночные, будучи в среднем крупнее остальных классов, обнаруживают огромные различия между отдельными своими членами в отношении достигаемых ими размеров.

Подобные же различия в отношении роста поражают нас и при обозрении всей совокупности людских обществ. Многие области земного шара представляют нам мелкие, рассеянные орды – эти выжившие доныне образчики первобытного об­щественного типа. Так, мы имеем тут лесных веддахов, живущих иной раз одиночными парами и только изредка сбивающихся в небольшие группы; далее, мы имеем бушменов, блуждающих по своим пустыням отдельными семьями и лишь случайно образующих более крупные группы; затем мы имеем огнезе­мельцев, живущих по дюжине вместе или, редко, человек по двадцати. У австралийцев, тасманийцев, андаманцев число членов в отдельном племени колеблется, быть может, между двадцатью и пятьюдесятью. Такое же ограничение численности племени этими первобытными размерами встречаем у эски­мосов, где обитаемая страна чересчур негостеприимна для человека, у индейцев из племени даггер, где размножению мешает слишком слабое развитие житейских искусств, и у некоторых из горных племен Индии, каковы джуанги, где дальнейший общественный рост встречает себе помеху со стороны соседних, более высоких рас. Но там, где плодородная почва доставляет много пищи, и там, где более оседлая жизнь, порождая земледелие, опять-таки увеличивает запас пищи, мы находим более обширные общественные агрегаты, например, на островах Полинезии и во многих областях Африки. Тут местами сотня или две, местами несколько тысяч, а местами и много тысяч людей удерживаются вместе более или менее совершенным образом и составляют более или менее плотную массу. И, наконец, в наиболее высокоразвитых обществах вместо отчасти сплоченных тысяч мы имеем вполне сплочен­ные миллионы.

Рост индивидуального организма и рост общественного организма сходны между собой еще в другом отношении. В каждом из этих случаев увеличение размера совершается с помощью двух процессов, которые имеют место иной раз порознь, а иной раз вместе. Возрастание размера может совершаться или путем простого увеличения единиц, ведущего к увеличению группы, или путем слияния уже сложившихся групп, причем получившиеся таким путем группы групп могут снова сливаться.

Первоначальные группы в животном и общественном мире не только незначительны по своим размерам, но и рыхлы. Существа низших типов занимают очень много пространства сравнительно с количеством содержащегося в них животного вещества; точно так же и общества низших типов простираются на более обширные пространства сравнительно с числом составляющих их индивидов. Но как в животном мире ин­теграция проявляется столь же в концентрации, сколь и в объеме, так же и общественная интеграция, являющаяся результатом слияния отдельных групп, дополняется процессом умножения числа индивидов в каждой группе. Если мы срав­ним населенность областей, обитаемых дикими племенами, с населенностью европейских областей таких же размеров, или плотность населения Англии во время гепархии с нынешней плотностью ее населения, то увидим, что кроме разрастания, которое последовало за слиянием отдельных групп, здесь постоянно шло еще и разрастание путем заполнения свободных промежутков. Высшее животное не только больше низшего, но и плотнее его; и тот же самый результат получается из сравнения высшего общества с низшим.

Итак, общественный рост, подобно росту живого существа, обнаруживает основную черту развития с двух ее сторон. И в том, и в другом случае интеграция проявляется двояким образом: как в достижении более объемной массы, так и в прогрессивном приближении этой массы к тому состоянию сплоченности, которое обусловливается тесным сближением ее частей.

Впрочем, справедливость требует прибавить, что существует такой способ общественного роста, который не находит себе ни малейшей аналогии в органическом росте, – это рост путем миграции, или перехода единиц из одного общества в другое. У многих первобытных и у немногих развитых групп этот фактор имеет немалое значение; но вообще влияние его столь ничтожно по сравнению с влиянием роста путем умножения населения и путем слияния прежних независимых групп, что он не изменяет в сколько-нибудь заметной степени рассмат­риваемой нами аналогии.

 

Глава IV


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: