Германии после 1989 года

Проект «Истории повседневности» всегда имел два плана. Он был ориентирован на цели и задачи исторической науки в той же мере, как и на критику ее традиционных концептов, теорий и методов.

Начнем с первого. Здесь подразумеваются две вещи. С одной стороны, не следует сбрасывать со счетов дилетанские фикции, те рассказы о собственной истории с их интерпретации, а также умышленным сокрытием фактов, что имеют хождение вне рамок …профессиональной истории. С другой стороны, к данной теме относится и проблема формулировки целей и задач истории как научной дисциплины, как возникает и изменяется спектр допустимых вопросов и перспектив. В отношении первого пункта вопрос состоит в том, чтобы понять и построить «историю снизу», в частности, проверяя «солидную историографию», но прислушиваясь и к иным голосам, повествующим о своей (или же чужой) истории. В прежней ФРГ это практиковалось, в частности, применительно к истории немецкого фашизма и национал-социализма. Биографические интервью – так называемые голоса дилетантов – существенно помогли раскрыть различные формы причастности к совершению нацистских преступлений… В этой перспективе общественный, т.е. укорененный в повседневной практике, «базис» диктаторского режима и его ничем не ограниченной захватнической и истребительской деятельности, направленной на уничтожение людей, были показаны совершенно иначе.

Теперь о критике прежних концептов. В центре ее – проблема форм и способов «усвоения». Под «усвоением» здесь подразумеваются взаимоотношения между отдельными людьми и группами. А также воспринимаемые ими стимулы и принуждения… Мы изменяем взгляд на условия действий людей в обществе. … «Усвоение» …подразумевает практику самовыявления в уже наличествующем; при этом процесс «усвоения» находится в состоянии постоянного изменения. Вырисовывающийся взгляд на действующих лиц истории более не нацелен на те мнимо автономные личности, которые рассматривались… как последний оплот существования мира и истории.

… В своей концепции индивида сторонники «Истории повседневности» используют понятие актер. В актерах они видят не «выразителей» неких анонимных сил, не их «агентов» (которые лишь реализуют находящиеся за ними силы). Актеры совершают поступки, они действуют исходя не только из свободной воли, но и ни как простые марионетки. Они зависимы, но действуют таким способом, который позволяет им определить свои шансы, и они пользуются этими шансами».

Людтке Альф. «История повседневности в Германии после 1989 года». // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. М., 1999. – С. 119–125.