Государственно-церковные отношения в России до октября 1917 года

Особенность взаимоотношений государства и церкви в дореволюционной России определя­лась реформой начала XVIII века, которая уп­разднила патриаршество и установила государственную церковность в лице православия. Церковь была лише­на самостоятельности и превратилась в одно из учреждений государственного управления. В последующие за реформой два столетия она обожествляла царскую власть, признавая царя верховным правителем церкви через Синод, находящийся под контролем и руководством обер-прокурора, назначаемого царем. Император российский провозглашал­ся «помазанником Божиим», который есть «высочайший пастырь». Идея самодержавия была политическим символом веры русского пра­вославия.

Будучи частью государственного аппарата, православная церковь пользовалась особыми привилегиями: владела недвижимым имущест­вом, получала субсидии от казны, осуществляла контроль за народным образованием. Право на пропаганду своего вероучения, миссионерство [350] и прозелитизм закреплялось в законе только за православной цер­ковью.

Государство вмешивалось во внутренние дела различных конфессий, строго регламентировало их структуру и деятельность. Согласно «Своду законов Российской империи», все религии на территории страны делились на три группы: государственную (православное исповедание), терпимые (католическая, протестантская, армяно-григорианская церкви, ислам, буддизм, иудаизм, язычество) и нетерпимые («секты» — духоборы, иконоборцы, молокане, иудействующие, скопцы).

«Уложение о наказаниях» считало особым видом преступления пре­ступление против веры — отвлечение и совращение из православия в другую веру, воспрепятствование воспитанию детей в православной или иной христианской вере, распространение ересей и расколов и др. К виновным в этих преступлениях применялась целая система кара­тельных мер, вплоть до каторги и ссылки в Сибирь, Закавказье. Внеисповедное состояние государством не признавалось. Деятельность по распространению материалистических, атеистических взглядов подвергалась уголовному преследованию.

В 80 — 90-е годы прошлого века в связи с ростом революционных выступлений ужесточилась политика царизма в отношении «сектантских» объединений. В «Уложение о наказаниях» были внесены новые, более жесткие уголовные статьи, направленные против «сектантов». В 1894 г. «секта» штундистов (к ним относили баптистов и евангельских христиан) была объявлена «вредной», а ее молитвенные собрания были запрещены. С 1874 по 1885 г. было зарегистрировано 3615 уголовных дел по так называемым «религиозным преступлениям», а с 1886 по 1893 г. — 7540.

Революционная ситуация в России в начале XX века вынудила правительство вносить коррективы в религиозную политику. Так, царский манифест от 26.02.1903 г. содержал обещание даровать свободу вероисповеданий, а Указ от 12.10.1904 г. «О предначертании и усовершенствовании государственного порядка» предписывал принять меры к устранению религиозных «стеснений». В царском манифесте «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17.10.1905 г. также были обещаны гражданские свободы, в том числе и свобода со­вести.

Февральская революция 1917 г. упразднила самодержавие, лишив православную церковь ее многовековой опоры. В программном документе Временного правительства «Обращение к гражданам», опублико­ванном 7.03.1917 г., содержалось указание на отмену «сословных, вероисповедных и национальных ограничений». 20.06.1917 г. было принято постановление Временного правительства о передаче церковно-приходских школ в ведение министерства народного образования против которого выступила православная церковь, заявив, что этот акт [351] «причиняет большой вред церкви и ее христианской просветительной деятельности». 14.07.1917 г. появилось постановление Временного правительства «О свободе совести», в котором закреплялся принцип союза церкви и государства. Под свободой совести понималась веро­терпимость. Господствующим положение православной церкви остава­лось на том основании, что православная религия является религией значительного большинства населения России. Внеисповедное состо­яние по-прежнему не признавалось.