III.I Смута в Московском царстве

Смута длилась 15 лет: с 1598 года - кончины последнего царя-Рюриковича, Федора Иоанновича до начала 1613 года - избрания на престол родоначальника новой династии Ми­хаила Федоровича Романова. Иностранцы называли это вре­мя «Московской трагедией», а русские «великой разрухой Мо­сковского государства». Основная цепь событий состояла из династических интриг, социаль­но-политической анархии, эко­номического кризиса, попыток недовольных своим состоянием изменить его в лучшую сторону.

Династический кризис пришелся на 90-ые годы XVI века. У Ивана Грозного было семь жен (Анастасия Романовна Юрьева, Мария Темрюк, Мар­фа Собакина, Анна Колтовская, Анна Васильчикова, вдова Ва­силиса Мелентьева, Мария Фе­доровна Нагая) и пять сыновей - четыре от царицы Анастасии (Дмитрий, умер в 1553 году; Ва­силий, умер в 1563 году; Иоанн, убит в 1581 году; Федор, умер в 1598 году), один - от Марии Фе­доровны Нагой (Дмитрий, убит в 1591 году). Дмитрий и Василий умерли детьми при жизни Ива­на IV. Сына Ивана он сам неча­янно убил в 1581 году, за три года до собственной смерти. В.О. Ключевский подробно описал этот случай: «Грозный в одну из дурных минут, какие тогда час­то на него находили, прибил свою сноху (Елену Ивановну Шереметеву) за то, что она, будучи беременной, при входе свекра в ее комнату оказалась слишком запросто одетой. Муж побитой, наследник отцова пре­стола царевич Иван, вступился за обиженную жену (случился выкидыш), а вспыльчивый отец печально удачным ударом же­лезного костыля в голову поло­жил сына на месте (через четы­ре дня умер). Царь Иван едва не помешался с горя по сыне, с неистовым воплем вскакивал по ночам с постели, хотел отречься от престола и постричься».

Однако если бы Иван Ива­нович остался жив и стал ца­рем, то террор, подобный оп­ричному, мог бы продолжаться в России еще долго: очень сла­бы были в его натуре качества «православного государя» и «государева мораль», основан­ная на «правде» и законе. Н.М.Карамзин так писал об Иване Ивановиче: в 1570 году во время одного из пиров в Моск­ве, устав от роскошного обеда, Иван IV вместе с Иваном Ива­новичем поехали «растерзать литовских пленников», сидев­ших в столичной темнице. Во время злодеяния один из плен­ников - дворянин Быковский, сумел вырвать копье из рук Ивана IV и пытался заколоть его, но «пал от руки царевича Иоанна», который вместе с от­цом усердствовал в таких слу­чаях. Умертвив более ста чело­век, отец и сын вместе с пьяны­ми дружинниками под вопли «Гойда!» покидали темницу. После все участники вновь воз­вращались к столам и продол­жали пир. С.М.Соловьев отме­чал, что Иван Иванович, не быв вдовцом, к 1581 году имел уже третью супругу Елену Ивановну Шереметеву, разослав предва­рительно по монастырям пер­вых двух: Сабурову и Соловую. Н.М.Карамзин сокрушался по этому поводу: «Бесчинства ца­ревича были тягостны для Рос­сии, они отнимали у нее надеж­ду на будущее царствование». Но один тиран убил другого, а на престоле после смерти Ивана IV в 1554 году оказался Федор Иоаннович!

Последний Рюрикович про­царствовал 14 лет - до 1598года, но находил удовольствие «только в духовных предметах». В.О.Ключевский писал: «В ке­лье или пещере царь Федор был более на месте, чем на пре­столе». Свидетели коронации были потрясены тем, что Федор Иоаннович, утомленный цере­монией, не дождавшись ее окончания, передал шапку Мо­номаха кн. Мстиславскому, а тяжелое золотое яблоко - «державу» - Борису Годунову. Историки считали царя Федора Иоанновича безвольным чело­веком. Объясняли это сирот­ским детством в Александров­ской слободе среди ужасов и безобразий опричнины. Под гнетом деспотичного отца он по­терял свою волю. Оказавшись на престоле, он стал искать че­ловека, который, взамен отца, стал бы хорошим, хозяином его воли. Им оказался шурин (брат жены Федора Иоанновича Ири­ны Годуновой) Борис Годунов. Все это время государственные дела справлял он.

В царствование Федора Иоанновича в 1591 году в городе Угли­че при загадочных обстоятель­ствах был зарезан младший сын Ивана IV Дмитрий. Первая официальная версия события сообщала, что убийцы были пе­ребиты на месте подоспевшими горожанами и не с кого было снять показания при следствии. Вторая официальная версия со­бытия такова: царевич зарезался сам в приступе падучей болез­ни. Угличане были наказаны за самовольную расправу с мни­мыми убийцами. Неоднознач­ные официальные объяснения дали повод домыслам и слухам.

Федор Иоаннович сошел в могилу беспотомственно. С.М. Соловьев в «Истории России с древнейших времен» привел предсмертную беседу царя с патриархом. Патриарх и бояре спросили его: «Кому царство, нас сирот и свою царицу прика­зываешь?» Последними словами царя были: «Во всем царстве и в вас волен Бог: как ему угод­но, так и будет; и в царице моей Бог волен; как ей жить и об этом у нас улажено». Ирина от­казалась от престола и постри­глась в Новодевичий монастырь (инокиня Александра). Бояр­ская Дума созвала Земский Со­бор, чтобы обсудить претенден­тов на трон: бояр Романовых (Фёдора и Александра Никити­чей); князя М.Ф. Мстиславского, боярина Бориса Годунова, кня­зей Шуйских (Ивана Петровича и Василия Ивановича, принцы крови, потомки старшего брата Александра Невского). Патри­арх Иов, а его голос был очень важен, выступал за Бориса Го­дунова.

Борис хотел всенародного избрания, чтобы иметь «полное ручательство за будущую кре­пость свою и потомства своего на престоле». Царица Ирина (инокиня Александра) и сам Борис старались провести голо­сование в свою пользу. С.М. Соловьев писал отом, что ца­рица тайно призывала к себе сотников и пятидесятников стрелецких, склоняя их убедить войско и горожан, чтобы они не выбирали на царство никого, кроме Бориса. Борис приобре­тал приверженцев с помощью монахов, разосланных из всех монастырей в разные города, с помощью вдов и сирот, благо­дарных ему за решение про­должительных своих тяжб, с помощью людей знатных, кото­рых он снабжал деньгами, обе­щая дать и больше, когда будет избран государем.

Обсуждая кандидатуру Бо­риса, земцы понимали, что он по сути безроден. Годуновы, как и Вельяминовы, были заху­далыми ветвями. Процветала только старшая ветвь рода Го­дунова - Сабуровы. Отец Бори­са - Федор Иванович был по­мещиком средней руки. В годы опричнины Борис вместе с сест­рой Ириной воспитывался дя­дей Д.И.Годуновым, который сначала попал в опричный кор­пус, а затем стал придворным - постельничим. Подростки - пле­мянники оказались при дворе. Борис женился на дочери аван­тюриста Малюты Скуратова Марии. Был стряпчим. Такая жизнь сделала Бориса Федоро­вича малообразованным. Ино­странцы утверждали, что он не умел ни читать, ни писать. Со­временники не могли простить ему плохого знания Cвященного Писания. Иван IV ввел Бориса в боярское достоинство, сестра его Ирина стала женой сына Ивана IV Федора Иоанновича. Патриарх Иов убеждал Земское собрание, что связь Бориса с Иваном IV была очень сильна: Федор, Ирина, Борис были равны для Ивана IV. Иван IV не раз приказывал Борису сына Федора и все царство. Наконец патриарх считал, что и Федор Иоаннович наказал царство Борису. Земский Собор в феврале 1598 г. проголосовал за Бориса. Сразу же его стали уговаривать согласиться с решением земцев.

Годунов долго притворно сопротивлялся, находясь около сестры вНоводевичьем мона­стыре. Церковники его умоляли так: если не согласится, то «за­творят церкви и положат свои посохи»; бояре так: «а мы назы­ваться боярами не станем, не будем управлять государством»; дворяне так: «перестанем слу­жить и бороться с неприятеля­ми, и в земле будет кровопро­литие». Трудно предположить, что они были искренны перед безродным Годуновым, видимо боялись. Народ также уговаривал его притворно. С.М.Соловьев писал: «Народ неволею был пригнан приставами, не хотящих идти велено было бить и запо­ведь положена: если кто не придет, на том по два рубли пра­вить».

Борис согласился на царст­во, и все ожидали, что он не­медленно коронуется. Но «хит­рым умом властвуя над движе­ниями сердца, Борис вымыслил новое очарованье: вместо ски­петра взял меч и спешил в поле доказать, что безопасность оте­чества ему дороже и короны и жизни». Н.М.Карамзин таким образом отзываясь о поступке Бориса Годунова, был уверен, что тот знал о малодостоверно­сти информации о движении к Москве семитысячного войска крымского хана Казы-Гирея. Но он собрал огромное русское войско, чтобы воздействовать на воображение соотечественников. Все закончилось тем, что слухи о неприятеле замолкли, а рус­ское войско шесть недель по­едало царские обеды из расчета на десять тысяч человек: «Ложные ли слухи обманули Бориса, или он притворным легковерием об­манул Россию... Хитрость дос­тойная Бориса и едва ли сомни­тельная».

В день новолетия - 1 сен­тября 1598 года - Борис венчался на царство. Во время торжест­венной литургии он восклик­нул: «Бог свидетель, что не бу­дет в моем отечестве ни сирого, ни бедного; отдам и сию по­следнюю [рубашку] народу». С.М.Соловьев так прокоммен­тировал этот возглас: «Как можно было обрадоваться до такой степени, забыться от ра­дости до такой степени, чтобы торжественно связать себя по­добным обещаньем». Историк усмотрел в этом недостаток нравственного величия Годуно­ва. С.М.Соловьев был уверен, что воцарение Бориса означало начало Смуты. Потому что он не был «в уровень своему положе­нию по характеру своему: если бы терн завистной злобы не помрачил цвет его добродетели, то мог бы древним царям упо­добиться». Борис не смог осво­бодиться от боярских отноше­ний, от боярских чувств, про­должал завистную злобу к сво­им старым соперникам, был способен унизиться до зависти, то есть до признания в других равных или больших прав на престол, чем какие он имел сам. Его царствование было оск­вернено неслыханными доноса­ми. Особенно шумным был на­вет на боярина Богдана Бель­ского, который строил крепость Борисов и будто бы сказал, что Борис - царь в Москве, а он -царь в Борисове. Бельский ли­шился имения, длинной густой бороды, которую по волоску ему выщипал шотландский хи­рург Габриель, попал в темни­цу. Во время болезни Бориса в октябре 1600 года бояр Романовых раскидали по заточеньям, фаль­сифицировав подготовку ими «волшебных корешков» для опаивания царя, князьям Мсти­славским и Шуйским было за­прещено жениться, чтобы их дети не могли состязаться с на­следником царя Федором о престоле. Борис отличался преследованием без разбора оболганных людей. В.О. Ключевский писал: «Люди, которые ползут к ступенькам престола, не любят и не умеют быть великодушными». Историки отмечали, однако, что Борис не стал при­бегать к широкому террору. Он расправился лишь со своими реальными врагами. К тому же Борис грубо вторгся в область духовную. Он велел «искусным книжникам составить молитву о душевном спасении и телес­ном здравии его, царицы и де­тей. Он заставил народ свидетельствовать о добродетелях «убийцы, губителя и хищника».

В ответ на это сам царь пал жертвой политической клеветы. Народ, признав в нем тирана, возненавидел и за настоящее и за минувшее. Ходили слухи, что Борис отравил царя Федора Иоанновича и его дочь Федосью, отравил свою сестру Ири­ну (инокиню Александру), от­равил жениха своей дочери Ксении - датского герцога Иоан­на, ослепил ставленника Ивана Грозного Семена Бекбулатовича; по его приказу был убит ца­ревич Дмитрий, он велел под­жечь Москву, чтобы отвлечь внимание царя Федора Иоанно­вича от этого преступления. Н.М.Карамзин писал: «Кровь Димитриева явнее обозначилась на порфирах губителя».

Почвой для Смуты был не только династический кризис 90-ых годов XVI века, но и тяго­стное настроение народа, выне­сенное из царствования Ивана IV и усиленное правлением Бо­риса Годунова. Об этом ярко писал С.М.Соловьев. Следстви­ем борьбы московских госуда­рей за единовластие, особенно во второй половине XVI в. он считал страшную привычку не уважать жизнь, честь, имущест­во ближнего, сокрушать права слабых перед сильными при от­сутствии просвещения, бояться общественного суда. При этом человек привыкал приспосабли­ваться к обстоятельствам, что принижало гражданственность, чувство собственного достоинст­ва. «Во внешнем отношении земля была собрана, государст­во сплочено, но сознание о внутренней, нравственной связи человека с обществом было сла­бо». Нравственность людей бы­ла низкой: члены общества при виде корысти порывали все, са­мые нежные, самые священные связи; вели себя не по-хрис­тиански ради приобретения вы­годы; народ стал подозрителен, клеветал, в том числе и на ца­ря, царю не верил; процветало взяточничество. «Царь и народ играли в страшную игру».

Недовольство политикой Бориса усугубилось небывалыми экологическим и экономиче­скими кризисами начала XVII века. Это сделало возможным по­пытку искусственного восста­новления династии Рюрикови­чей в лице самозванцев. Лжедмитрием I был Юрий Богдано­вич Отрепьев. Отец его – небогатый дворянин, стрелецкий сотник, погиб в Немецкой сло­боде г. Москвы от ножа «лит­вина». Юрий учился в школе писцов - каллиграфистов в Моск­ве, был на попечении деда - Елизария Замятни. Позднее стал переписчиком книг, но по бедности не надеялся на про­движение. Тогда он пошел на службу к боярам Романовым, а позднее сделал карьеру при дворе боярина Черкасского. Но все рухнуло при расправе Бориса Годунова над Романовыми и их сторонниками. 20-летний Юрий Богданович срочно по­стригся в чернца Григория, сно­ва сел за переписку книг на патриаршем дворе, но в 1602 году сбежал в Литву. Первоначально его положение было унизитель­ным: порвав с духовным звани­ем, он лишился куска хлеба и прислуживал на кухне у пана Хойского в Гоще до 1603 года. Спасло его покровительство крупного православного магната Адама Вишневецкого, в имении которого Григорий притворился тяжелобольным и на исповеди «открыл» священнику свое цар­ское происхождение. Легенда выглядела так: царевича Дмит­рия спас и оставил у себя его воспитатель. Перед смертью воспитатель вверил спасенного мальчика попечению некой дво­рянской семьи. Чтобы избежать огласки, спасенный принял ио­нический чин. Когда один мо­нах опознал в нем царевича, Дмитрий решил бежать в Польшу.

Польский король Сигизмунд III в 1604 году согласился помочь Лжедмитрию взамен Черниговско - Северских и Смо­ленских земель России и при условии брака самозванца с панной Мариной Мнишек. Брачный договор включал до­полнительные условия: Марина получала в удел Новгородскую и Псковскую земли, Россия че­рез год должна стать католической. За это Дмитрию давались 4 тысячи человек из польских шляхтичей, русских дворян-эмигрантов, запорожских и донских казаков.

В том же году Лжедмитрий вступил в Россию через Черни­гов и по пути в Москву его поддержали восставшие к нача­лу 1605 года южные города и все недовольные Борисом. Объеди­няющими лозунгами были: «Встает наше красное солныш­ко, ворочается к нам Дмитрий Иванович», «За царя Дмит­рия!». На стороне Лжедмитрия выступили рядовые провинци­альные дворяне, простонародье. Династическая интрига породи­ла социально-политическую ана­рхию. В.О.Ключевский писал, что Борис умер весной 1605 года, пораженный успехами само­званца.

Новым царем русским стал Федор Борисович Годунов, не­опытный 16-летний юноша, ца­рицей осталась Мария Григорь­евна, непопулярная из-за родст­ва с Малютой Скуратовым. Лжедмитрий из г. Крапивны послал в Москву обращение с обещаниями льгот всем сосло­виям. Москва перешла на сто­рону самозванца, а царь и ца­рица были отправлены под стражу. Находясь в Туле, Лже­дмитрий объявил о своем вос­шествии на престол. В Москве царь Федор Борисович и цари­ца Мария были задушены под версией самоубийства, похоронены в простых гробах в Варсанофьевом монастыре на Сре­тенке (за стенами церкви внут­ри монастырской ограды). Све­жая могила Бориса Годунова в Архангельском соборе Кремля была раскопана, тело умершего было удалено из церкви и по­хоронено вместе с женой и сы­ном. Бояре Годуновы отправи­лись в ссылки в Сибирь и Нижнее Поволжье. Патриарх Иов низложен, заточен в Ус­пенском монастыре в Старице.

Лжедмитрий въехал в Мо­скву как царь 20 июня 1605 года. В Москву были возвращены уце­левшие Романовы и Черкас­ские, а из Москвы выслан, по доносу Басманова, не поверив­ший в царя Дмитрия Ивановича князь Василий Шуйский (пер­воначально он был осужден за это на смертную казнь, но умо­лил о пощаде). Современники вспоминали, что Лжедмитрий I легко разрешал в Боярской Ду­ме самые сложные вопросы, был мастером говорить, удаль­цом. Не спал после обеда. Не ходил в баню. Прост. Не жес­ток. Сам вникал во все. Но обещанных денег и земель для всех российских дворян у него не хватило, Юрьев день для крестьян восстановлен не был, католичество не введено, Смо­ленск и Северские земли не от­даны были Польше. К тому же новый царь не желал делить власть с боярством. И польских и русских недоброжелателей у него оказалось достаточным, чтобы 17 мая 1606 года в дни тор­жественной свадьбы с Мариной Мнишек, Лжедмитрий был убит.

На троне оказался князь Василий Иванович Шуйский. Но его политика была не по вкусу дворянству: слишком за­метна стала царская зависи­мость от кучки бояр, которые его выдвинули на импровизиро­ванном Земском Соборе (по подкрестной записи он должен был делить власть с боярством). У недовольных появился новый самозванец Лжедмитрий II с традиционной польской под­держкой. Василий Шуйский обратился за помощью к про­тивникам Польши - шведам. Недовольные Василием Шуй­ским согласились признать рус­ским царем польского короле­вича Владислава, если он раз­делит власть с Боярской Думой и Земским Собором. Столичные сторонники Владислава свели в августе 1610 года В.И.Шуйского с престола и заставили постричь­ся в монахи. Москва присягну­ла Владиславу.

Провинция с этим актом не согласилась, и в конце 1610 г. под Москву отправилось первое ополчение во главе с рязанцем Прокопием Ляпуновым. А в это время москвичи «перерезались с поляками», и те сожгли столи­цу. П.Ляпунов два месяца без­результатно простоял у сгорев­шего Китай-города. Второе дворянское ополчение собрал князь Дмитрий Пожарский и нижего­родский торговец мясом Кузьма Минин. Это ополчение выгнало поляков из Москвы.

В Смуте была сильна не только политическая, но и со­циальная борьба, особенно хо­лопов, крестьян, казаков, по­садских. Они не добивались но­вого государственного порядка, а хотели выйти из своего тяжелого положения: холопы – из холопства, крестьяне - из обя­зательств перед землевладель­цами, посад - от тягла. В 1602-1604 годах под Москвой восста­ли около 500 холопов под пред­водительством Хлопка. Отряд был разгромлен и проведены первые в царствование Бориса массовые казни. Казнена была практически вся Комарицкая волость на Брянщине, примк­нувшая к Лжедмитрию I (вклю­чая женщин и детей). Обшир­ным было движение под руко­водством И. Болотникова.

Смутное время создало в России уникальную ситуацию, когда власть фактически оказа­лась в руках общества. Единст­во государства было разрушено: в Смоленске были поляки, в Новгороде - шведы. Быстрые перемены власти разорвали свя­зи между отдельными областя­ми. В этих условиях большое значение имела потребность на­рода в царе как носителе идеа­лов единства и «Правды». Кня­зья Д. Трубецкой и Д. Пожарский в 1613 году собрали в Москве Земский собор для выборов но­вого царя. Собор оказался са­мым представительным за всю историю страны (не участвова­ли холопы и крепостные кре­стьяне). Собор отклонил пред­ложения избрать царем поль­ского и шведского претенден­тов, а также сына Марины Мнишек.

Авторитет патриарха Фи­ларета способствовал избранию царем его сына Михаила Рома­нова, связанного с Рюрикови­чами родственными связями. В.О.Ключевский писал: «Миха­ила вынесла не личная или аги­тационная, а фамильная попу­лярность. Он принадлежал к боярской фамилии, едва ли не самой любимой тогда в Москов­ском обществе; в продолжении Смуты русский народ столько раз неудачно выбирал новых царей, и теперь только то из­брание казалось ему прочно, которое падало на лицо, хотя как-нибудь связанное с преж­ним царским домом; в царе Михаиле видели не соборного избранника, а племянника царя Федора Иоанновича, природно­го, наследственного царя». Род­ство с патриархом дополнитель­но символизировало священный характер власти царя Михаила, делало его выразителем не ча­стных, сословных, а общена­циональных интересов народа.

Смута закончилась. Рус­ские достойно вышли из нее, реализовав свое единство в по­ложительном политическом дей­ствии - избрании нового царя. В избирательной грамоте было указано, что Михаила избрали на царство «все православные христиане всего Московского государства».