Творчество М.Булгакова. Повесть «Собачье сердце»

Михаил Афанасьевич Булгаков (1891 – 1940), давая в 1928 году информацию для биобиблиографического словаря «Писатели современной эпохи», счел возможным сообщить о себе следующие сведения: «Первое выступление в печати в ноябре 1919 г. – сатирические фельетоны в провинц. газетах. С 1920 г. стал вплотную заниматься литературой. С 1920 – 21 г. жил в провинции, где поставил на местной сцене три пьесы. С 1921 г. живет в М. Служил репортером и фельетонистом в газетах. Участвовал в журн. «Россия» (ром. «Белая гвардия»), «Рупор», альм. «Недра» (пов. «Роковые яйца») [...]».

Для понимания творчества Булгакова чрезвычайно важны некоторые факты его биографии. Важно, что он родился в семье священника, преподававшего в Киевской духовной академии и незадолго до смерти ставшего профессором богословия. Важно, что юный Булгаков гимназии был монархистом, а в университете демонстративно уклонялся от общественно-политической деятельности. Важно, что он выбрал профессию врача. Иными словами, необходимо иметь в вид принадлежность Булгакова к консервативным слоям русской интеллигенции, чтобы ощутить, в какой мере было закономерным его скептическое отношение к революции.

Однако не менее значимо, что с юности он был настроен независимо и вольнодумно. После смерти отца перестал соблюдать посты, причащаться. Всегда оберегал свою внутреннюю независимость. Консерватизм его парадоксально имел оборотной стороной еретичество. Все это не могло не повлиять на некоторые существенные черты его творчества.

Булгаков отличался обостренным чувством катастрофизма современной действительности, что в полной мере сказалось в его первое крупном произведении – романе «Белая гвардия» (1925).

«Белая гвардия» поставила Булгакова в ряд наиболее значительных современных писателей, хотя к тому времени за его спиной были повести «Записки на манжетах» (1922), «Дьяволиада» (1924), рассказы, вошедшие позже в цикл «Записки врача», блистательные фельетоны. И хотя печатание «Белой гвардии» в журнале «Россия» оборвалось (полный текст романа был опубликован в Париже в 1927 – 1929 годах), роман был замечен. Максимилиан Волошин сравнил дебют Булгакова с дебютами Льва Толстого и Достоевского и назвал его «первым, к то запечатлел душу русской усобицы».

Булгаков изобразил в «Белой гвардии» мир «в его минуты роковые», что подчеркивалось самим началом повествования, выдержанным едва ли не, в летописной манере: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй». Но Булгаков вместе со стилем летописания, фиксировавшего, как известно, только экстраординарные события, выбирал и позицию бытописателя. Последнее было традиционно для старой русской литературы, но неожиданно для литературы послереволюционной, ибо быт как таковой исчез.

Булгаков демонстративно описывает семью и самый дух семьи, в чем сказалось его приверженность к толстовской традиции, о чем сам он сказал в письме к правительству СССР: «[...] Изображение интеллигентско-дворянской семьи, волею непреложной исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии, в традициях «Войны и мира»».

В центре внимания автора оказывается семья Турбиных: два брата и сестра, оставшиеся без родителей и пытающиеся сохранить уют и покой родительского дома. Старшему – Алексею, военному врачу, 28 лет, младшему – Николке, юнкеру, 17, сестре Елене – 24 года.

Турбины любят Россию и ненавидят большевиков, которые поставили страну на край пропасти. Но они ненавидят Петлюру с его идеей самостийности. Киев для Турбиных – русский город. Их задача – защищать этот город как от тех, так и от других. Турбины воплощают собою нравственные принципы, которые сложились в лучших слоях русского общества. Алексей и Николка, избравшие военную профессию, хорошо осознают, что в их обязанность входит защищать страну и, если надо, умереть за нее.

В хаосе гражданской войны рушится не только старая Россия, но и традиционные понятия о долге и совести. Булгакова интересуют люди, которые эти понятия сохранили и способны сообразно им строить свои поступки. По мысли Булгакова, моральная сторона человеческой личности не может зависеть ни от каких бы то ни было внешних обстоятельств. Она носит абсолютный характер. Не случайно одним из эпиграфов к произведению становятся слова из Апокалипсиса: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими». Иными словами, нравственные поступки личности имеют оценку в некоей Высшей Инстанции. То, что происходит во времени, оценивается в вечности.

После закрытия журнала «Россия» печатание романа прервалось, и Булгаков переделывает его в пьесу «Дни Турбиных», которая была поставлена МХАТом. Спектакль сразу же становится фактом общественной жизни и фактом чрезвычайно скандальным. Советская критика увидела здесь апологию белого движения, а поэт Александр Безыменский назвал Булгакова «новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистические идеалы». В 1927 году пьесу исключили из репертуара и восстановили лишь по просьбе К.С. Станиславского.

Параллельно с талантом романиста и драматурга развивался дар Булгакова-сатирика. В отличие от романа сатира Булгакова продолжала линию Гоголя, хотя в письме к правительству он назвал в числе своих предшественников М.Е. Салтыкова-Щедрина. Автохарактеристика Булгакова стоит того, чтобы ее процитировать: «[...] Черные и мистические краски [...], в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное – изображение страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя М.Е. Салтыкова-Щедрина».

Среди сатирических произведений Булгакова Одними из самых известных являются повести «Роковые яйца» и «Собачье сердце».

Герой повести «Роковые яйца» профессор зоологии Персиков случайно открывает чудодейственный луч, стимулирующий рост и жизнеспособность живой клетки. Его открытие попадает в газеты и становится известным на всю страну. К Персикову является председатель совхоза Рокк, который собирается выращивать при помощи этого луча необыкновенного размера кур. Но по ошибке для совхоза отгружены партии змеиных, крокодильих и страусиных яиц. Окрестности совхоза опустошают чудовищные гады; они движутся огромной массой на Москву, все пожирая на своем пути. И только неожиданные для августа месяца морозы, погубившие теплолюбивых чудовищ, спасают положение дел.

Мысль Булгакова, выраженная в сюжете повести, достаточно прозрачна. Случайное открытие кладется в основу бездумного эксперимента, который ведет к катастрофе. За этим встает неприятие революции как опасного экспериментирования с живой жизнью. Эволюция прогнозируема, эксперимент – нет, поскольку в нем всегда таятся неучтенные возможности. Причем первыми гибнут сами экспериментаторы — Персикова убивает разъяренная толпа.

Этот конфликт Булгаков углубляет и обостряет в повести «Собачье сердце» (1925). Она оказалась настолько острой, что так и не была напечатана при жизни писателя. Даже либеральный Л. Каменев усмотрел в ней «острый памфлет на современность», который «печатать ни в коем случае нельзя». Более того, в мае 1926 года рукопись повести была изъята сотрудниками ОГПУ вместе с булгаковскими дневниками, и добиться возращения ее удалось только в 1929 году.

Если героем «Роковых яиц» был биолог, то теперь им становится врач-экспериментатор, профессор Преображенский. Пересадив гипофиз человека дворняге по кличке Шарик, он получает гомункулуса по фамилии Шариков. Ассистент профессора доктор Борменталь восторженно записывает в дневнике: «Новая область открывается в науке: безо всякой реторты Фауста создан гомункул. Скальпель хирурга вызвал к жизни новую человеческую единицу». Таким образом, эксперимент произведен не на куриных яйцах, а на человеке.

Однако экспериментаторы обнаруживают, что человек как материал обладает определенными свойствами. Симпатичному псу Шарику пересажены семенники Клима Чугункина – хулигана и алкоголика, играющего по трактирам на балалайке. В результате гомункулус вырастает страшной сволочью – асоциальным типом с исключительно паразитическими наклонностями. Поняв свою ошибку, Преображенский говорит Борменталю: «Доктор, человечество само [...] в эволюционном порядке каждый год упорно, выделяя из массы всякой мрази, создает десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар». Он, в сущности, признает, что эволюция куда мудрее скороспелых человеческих попыток улучшить природу. Революция есть вмешательство в фундаментальные законы бытия, что чревато катастрофой.

С одной стороны, «Собачье сердце» продолжает тему гомункулуса, которая нашла отражение в трагедии немецкого писателя И.В. Гете «Фауст». Ученик Фауста Вагнер создает в пробирке это искусственное существо. Но к созданию гомункулуса каким-то образом причастен Мефистофель, и текст гетевского произведения намекает на непредсказуемые неприятности:

В конце-концов приходится считаться

С последствиями собственных затей.

Эти стихи вполне можно поставить эпиграфом к повести Булгакова.

С другой стороны, автор «Собачьего сердца» продолжает уэллсовскую линию изображения того, как самые безумные научные идеи становятся воплощаемыми в реальности. Один из героев повести «Роковые яйца» не случайно вспоминает роман английского писателя Г. Уэллса «Пища богов». А в романе Г. Уэллса «Остров доктора Моро» (1896) доктор Моро хирургическим путем превращает зверей в людей, которые в итоге восстают и убивают доктора. У булгаковского сюжета вполне могла быть подобная концовка, ибо Полиграф Полиграфович Шариков, которому его создатель мешает жить, стремится уничтожить своего «папашу» – правда, при помощи политического доноса.

Булгаков увидел русскую революцию как акт разрыва с европейской культурой и процесс деградации человеческой натуры, в результате чего будет уничтожена и сама революционная идеология, замененная примитивными инстинктами. Соединение революционного эксперимента с психологией человека толпы – вот что волнует Булгакова, и здесь он предупреждает о той же опасности, которую чувствовал М. Горький в «Несвоевременных мыслях».

Горький писал: «Наша революция дала полный простор всем дурным и зверским инстинктам, накопившимся под свинцовой крышей монархии, и, в то же время, она отбросила в сторону от себя все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны».

Здесь же автор «Несвоевременных мыслей» отмечает, что проводимый большевиками социальный эксперимент не может быть удачным: «Все, что я говорил о грубой дикости и жестокости большевиков, восходящей до садизма, о некультурности их, о незнании ими психологии русского народа, о том, что они производят над народом отвратительный опыт и уничтожают рабочий класс – все это и многое другое, сказанное мною о «большевизме» – остается в полной силе».

«Вообразив себя Наполеонами от социализма, ленинцы рвут и мечут, довершая разрушение России – русский народ заплатит за это озерами крови. Рабочий класс должен знать, что чудес в действительности не бывает, что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею не менее кровавая и мрачная реакция».

Очевидно, подобные мысли волновали и Булгакова. Не случайно чрезвычайно важное место в группировке персонажей «Собачьего сердца» занимает Швондер – председатель домкома, стремящийся натравить Шарикова на профессора, живущего в непозволительной роскоши (семь комнат!). Швондер – человек, в лице которого революционная идея нашла своего идеального исполнителя, ибо он – из породы упростителей и уравнителей. Люди этого типа стремятся отменить сложный организм культуры, созданный европейским человечеством. Правда, Преображенский уверен, что это не удастся ни ему, ни Шарикову: «Это никому не удастся [...], и тем более людям, которые вообще, отстав в развитии от европейцев лет на двести, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают свои собственные штаны».

Для осуществления социального эксперимента швондерам требуются шариковы, способные усвоить прежде всего идею равенства. Именно на основе этой идеи Шариков как «член жилищного товарищества» требует площадь «в квартире № 5 у ответственного съемщика Преображенского в 16 квадратных аршин». Однако Швондер не учитывает, что в Шарикове деградировала сама человеческая порода, и потому ему не нужна никакая идеология. «[...] Швондер и есть самый главный дурак, – говорит Преображенский. – Он не понимает, что Шариков для него более грозная опасность, чем для меня. Ну, сейчас он всячески старается натравить его на меня, не соображая, что если кто-нибудь, в свою очередь, натравит Шарикова на самого Швондера, то от него останутся только рожки да ножки».

Процесс формирования шариковых может выйти из-под контроля, и он окажется губительным для тех, кто способствовал появлению существ этого типа. А в последнем виновен не только «дурак» Швондер, но и «умник» Преображенский. Идея эксперимента с человеком, рожденная в кабинете ученого, выходит на улицу. Булгаков ставил вопрос об ответственности мыслителей за разработку идей, запущенных в жизнь.

Неудача с публикацией «Собачьего сердца» показала Булгакову, что его судьба как прозаика предрешена. Оставалась надежда на театр, но и здесь положение выглядело безнадежным. Запрещают «Дни Турбиных», снимают с репертуара «Зойкину квартиру», не разрешают ставить «Багровый остров» и «Бег». Состояние Булгакова отразилось в пьесе «Кабала святош» – о заговоре черных сил против гениального Мольера.

После обращения Булгакова к Сталину писатель был зачислен во МХАТ в качестве ассистента режиссера. Для театра Булгаковым были созданы: «Иван Васильевич», «Адам и Ева», «Александр Пушкин».

Отношения Булгакова с МХАТом складывались сложно. С одной стороны, его любили и ценили. С другой – пьесы Булгакова были непроходимы для сцены. Булгакову оставалась роль инсценировщика – он инсцениро­вал «Мертвые души», «Войну и мир», «Дон Кихота». Осознав, что театр для него оказался не спасительной творческой гаванью, а ловушкой, он принимает решение уйти и пишет в 1936 году В. Вересаеву: «Мне тяжело работать там, где погубили «Мольера»».

В последние годы жизни писатель работал над романом, который начал писать еще в 1928 году. Этот роман, который назывался «Копыто инженера» («инженером» именовался иностранец Воланд, прибывший в Москву) Булгаков сжег в 1930 году; сохранились лишь остатки черновых тетрадей. В 1932 году он возобновляет работу над романом (одним из толчков к тому была встреча с Еленой Сергеевной Шиловской, прототипом Маргариты), летом 1938 года текст был фактически закончен. Весной 1939 г. написан эпилог романа, получившего название «Мастер и Маргарита». В дальнейшем Булгаков лишь вносил в произведение поправки. Перед смертью он сказал Елене Сергеевне: «Может быть, это и правильно... Что я мог бы написать после «Мастера»?»».

Булгаков явно не соответствовал требованиям современной ему действительности. Его пытались унизить и раздавить, что во многом спровоцировало смертельную болезнь. И все же о Булгакове нельзя говорить как о художнике слова, сломленном режимом, смерть писателя не означала его моральное поражение

Творчество Булгакова утверждало мысль о том, что человек, будучи несвободным в сфере социально-исторических обстоятельств, свободен в области морального выбора. Его собственная жизнь никогда не представляет собою раз и навсегда заданное соотношение добра и зла, выступая как вечная моральная проблема. Человек сам отвечает за свой выбор, и для него нет и не будет скидок ни на собственную слабость, ни на непреодолимые обстоятельства.

Эти идеи, которые постоянно проповедовал Булгаков, сделали его творчество неприемлемым не только для сталинского режима, но и для последующих правителей Советского Союза. Поэтому ряд произведений писателя дошел до широкого круга читателей лишь в после перестроечные годы.