Модернизация внешнего облика зданий

Однако в наибольшей степени специфичности облика сооружений хай-тека способствовал прогресс в решении и применении металлических наружных ограждающих конструкций, который позволил принципиально модернизировать внешний облик зданий, их силуэт, цвет и фактуру фасадов.

Это можно легко проследить, рассмотрев композицию здания Конгресс-халле в Берлине /арх. Р. Шуллер и У. Шуллер-Витте, 1973-1879 гг./.

Силуэт здания напоминает облик корабля, что оказалось возможным благодаря применению алюминиевых наружных стен и устройству в них своеобразных светопроёмов, напоминающих корабельные иллюминаторы. Тенденция к игровому преувеличению габаритов несущих конструкций нашла отражение и в композиции Конгресс-халле. Продольные фермы - диафрагмы, предназначенные для восприятия распора складчатого покрытия явно преувеличены по высоте и сечениям элементов.

Хай-тек естественно и целенаправленно захватывает в свою орбиту не только облик и интерьеры зданий, но и внешнюю среду - элементы благоустройства и декоративную скульптуру, выполненную из того же материала, что и фасады. Перед зданием Конгресс-халле на низком постаменте установлена декоративная скульптура в виде связки алюминиевых "колбас" иронично контрастирующая своими текучими формами с подчёркнуто геометричными формами здания. Та же ироничность присуща и декоративной скульптуре перед алюминиевым фасадом здания Технологического научно-производственного центра Берлинского технического университета, построенного в 1983-1986 гг. по проекту арх. Г. Бесселя и П. Байера.

Эта скульптура в классической форме пирамиды при выполнении из алюминия почти невесома, и этот контраст между монументальностью формы и легкостью современной конструкции подчёркнут изваяниями маленьких алюминиевых человеческих фигурок, поднявших пирамиду в воздух над низким пьедесталом.

Однако, наиболее ранним, известным, "знаковым" произведением хай-тека стало здание Центра искусств им. Ж. Помпиду на площади Бобур в Париже, построенное в 1972-1979 гг. по проекту арх. Р. Пиано и Р. Роджерса.

Проектируя Центр искусств, авторы, исходя из задачи создания свободного экспозиционного пространства, применили принцип Мис ван дер Роэ, но довели его до абсурда. В здании шириной 50 м каждый из шести наземных этажей перекрыт стальной фермой, опёртой на наружные решетчатые опоры. Пролёт в 50 м для демонстрации книг и картин явно избыточен, а соответствующая такому пролёту высота ферм привела к тому, что почти половина объёма здания занята межэтажными межферменными пространствами. Витражные наружные стены не отвечают требованиям организации экспозиции. В связи с этим внутри здания приходится устанавливать /за стеклянными витражами/ дополнительные глухие стенки для организации экспозиционных плоскостей.

Хотя здание имеет строгий прямоугольный объём, его облик и силуэт нечёток, так как авторы (в отличие от Мис ван дер Роэ) ушли от ясной артикуляции укрупнённой чистой формы наружного каркаса, а придали ему дробную форму более похожую на строительные леса, чем на несущую конструкцию. Систему фасада дополнительно лишает чёткости избыточное число продольных крестовых связей. Еще больше усугубляет нечёткость формы здания вынесение на фасад многочисленных различно окрашенных трубопроводов внутренних инженерных систем. Окончательное визуальное разрушение архитектурной форме здания нанесло диагональное размещение вдоль главного фасада прозрачной пластмассовой трубы, в которой размешен эскалатор. Предназначенный первоначально для удобного входа на нужный экспозиционный этаж, сегодня этот эскалатор используется преимущественно как обзорный аттракцион, конкурируя в туристическом бизнесе с Эйфелевой башней. В результате вынесения на фасад всех конструктивных, инженерных и транспортных систем, сооружение вызывает смутную ассоциацию с вывернутым наизнанку живым организмом, входя в вопиющее противоречие с принципами архитектурной бионики