Кошмар самарского рока

 

Это – рок, рок, рок! Это рок всех собрал под своим крылом: Рок со мной, рок с тобой, он зовёт за собой! Это – рок, рок, рок! Дмитрий Варшавский группа Чёрный Кофе

Местом, известным проведениемвсякого рода рок - сэйшнов[98]был институт связи. Там, на выступлении «сборной солянки» из разныхсамарских рок-групп, Мишка повстречал своего старого друга Александра Черкасова. Точнее Саша первым приметил его:

–Миха, привет!

–Вот это встреча!!!

Радость, восторг. Пожали руки. Обнялись, похлопав друг друга ладонями по спине.

Шквал музыки, несущийся из колонок, разговор затруднял. Децибелы зашкаливали.На сцене энергично наяривал контрабас.Впсихобиллическом трансе куражилась группа «Ну, погоди!» заканчивая своё фееричное выступление.

На смену им вышла группа «Бойня». Воспользовавшись технической паузой и отойдя от сцены в сторону, Черкасов с Демидовым продолжили прерванный диалог:

–Сколько же мы не виделись!? Как тебе тутошние ништяки?

–Кайфово! Каких чертей здесь только не выступает! Отличное сборище! Ты сам-то,как и где?

– Я тоже рок группусоздавал, но разбежались.Не сложилось. Сейчас вот фотографией и видеосъёмкой увлёкся. Во,смотри:«Сони Хандикам видео восемь»–последнее слово техники, кучу денег за неё отвалил. Думаю музыкальными видеоклипами заняться. А пока вот концерты снимаю – это для души. А зарабатываю на свадьбах и детсадах – такое фото-видео всегда в цене, вечная тема!

– Зачётная штуковина!

– Смотри, какая тут маленькая видеокассета.

– А в видеомагнитофон её как вставлять?

– А её в видак вставлять и не надо, соединяешь через шнуры и скидываешь запись на большую кассету, заодно и первичный монтаж делаешь, что не нужно–не переписываешь.

– А чё «Ну, погоди!» не снимал? Ведь задали же перца!

– Да плёнка закончилась, как специально, - немного раздосадовано ответил Сашка, –Я ж здесь с самого начала. Нужно было её приберечь напоследок. Ну да, ладно,шут с ней, зато вот тебя увидел, а если б в камеру смотрел, мог бы и не заметить. А ты сейчас где, чем промышляешь?

– Я в свободном полёте. Наслаждаюсь жизнью! Живу здесь, в Самаре.

– Неплохо!

– Чё после концерта делать будешь?

– Пока не знаю.

– Пошли ко мне, я в квартире без родичей живу, а со мной ещё двое студентов - комнаты снимают. Хорошие ребята. Посидим, пообщаемся, бухнём. Есть же что рассказать друг другу.

– А то!

 

На сцене зазвучали первые гитарные риффы.«Бойня», с не меньшим чем предшественники энтузиазмом, начинала «жечь»свой фирменныйтрэш-металл. Михаил и Александр переключились на музыку.Затем выступали«Красноармейцы в кустах», «В каждом рисунке солнце», Dispater, «Таквемада», «Мери Поп Пенс», AsidJack,«Цейтнот» и «Ассамблея».За «Ассамблеей» шёл черёд пост-панк группы «Стугерон Янссен», нопауза перед их выступлением, связанная с подключением инструментов,сильно затянулась.Пьяные музыканты никак не могли разобраться со своими коммутативными шнурами.

 

– Пошли я тебя с Максом Кошмаром познакомлю – это самая яркая фигура современности,фактически всёнашего самарского рока! – с улыбкой добавил он (здесь Александр использовал игру слов, группа Макса Кошмара действительно называлась «Fuckтически Всё!»).

Черкасов был знаком со многими музыкантами.Он потянул Миху за кулисы, если это конечно можно было назвать кулисами.

Кошмара они там не нашли, но зато увидели Серёгу Булгакова из группы «Шиза»,Жеку Старосельцева и Костю Ильина из «ВиВиСектора», и Володю Федотова по прозвищу Хатхи из группы «Вода».Музыканты расположились на кофрах.Внимание Михаила привлекла полтарушка из-под «Фанты» с мутно-жёлтой жидкостью – это явно была не «Фанта». Пластиковые стаканчики в руках собравшихся однозначно указывали на цель дружескойпосиделки.

–О, Санёк, привет! Бормотуху будешь? – обрадовался встрече Булгаков.

–Бормотуху? Буду! А этоМиха– мой давний друг и однокашник по музучилищу. Я с ним собаку съел!

–Костя.

–Сергей.

–Жека.

– Владимир.

– На видео нас снимал? – обратился к Черкасову Володя Федотов.

– Вас да, «ВиВиСектор» снял, а «Шизу» уже нет, кассета кончилась, а запаснуюя не взял.

– Ну и маракуйя с ним! –отозвался, безразлично махнув рукой Сергей, –Что, давай жахнем?!

– Давай!

Понеслось.

 

Дальнейшее Михаил помнил с трудом. Проснулся, как водится, с болью в голове. И,да не покажется это странным, у себя дома. Сашка Черкасов спал тут же, на одном с ним диване, рядом Сергей Булгаков и ещё какой-то незнакомый тип, все четверо лежали поперёк дивана, свесив ноги на пол. Тяжело поднявшись, Мишка направился на кухню – попить водички.Тазик возле дивана и обилие порожней стеклотары указывало на то, что ночь прошла бурно. В холодильнике Демидов обнаружил открытую трехлитровую банку с солёными огурцами. Отхлебнул рассола, слегка поправив своё состояние. Посмотрел на часы. Время три часа дня. «Неслабо» - отметил он про себя и с «квадратной» головой вновь завалился на диван.Через неясный ему временной промежуток, сквозьнеспокойный сон Миха видел, как всталтот которого он, хоть убей, не помнил кто это такой. Незнакомый тип со знанием дела приготовил себе дозу. Ширнулся[99].Мастерским броском, словно дротик игры вдартс, метнул пустой шприц в дверь.И немного погодя, тихонько ушел, захлопнув за собой входную дверь на защёлку.

Остальные оклемались ближе к вечеру. Расходиться не было смысла. Похмелье плавно переходило в запой. В ходе пьяной болтовни вновь всплыло имя живой рок легенды Самары:

– А почему Кошмар?

– Да потому что он любит народ кошмарить!

И Сашка рассказал несколько историй про Макса, свидетелем которых он был:

«Идёт презентация «Гербалайфа»[100], люди выходят на сцену и рассказывают, как этот продукт им помог, как у них улучшилось калометание и тому подобные подробности функционирования человеческого организма. И тут на сцену выходит Кошмар. На нём рваная майка, волосы на голове покрашены в красный цвет, да ещё и выстрижены клочками. «Люди! Я принимаю «Гербалайф» всего три дня и посмотрите, что со мной стало!» Дальше он начал им говорить, что у него член не стоит от этого «Гербалайфа» и так далее. Тем временем организаторы мероприятия обратились к охране зала и те выгнали Макса взашей. Да, Кошмар может разозлить кого угодно!

В другой раз его мормоны[101] остановили. Не знали они на кого нарвались.Кошмар их просто нереально достал пристав, как банный лист, с фразой: «Гив ми ван доллар, плиз». Один из них, дабы Макс только уже отстал, протянул ему какую-то мелочь. Кошмар взял эти деньги и, швырнув их обратно со словами «Я не нуждаюсь в ваших грязных империалистических деньгах!» удалился полный достоинства.

А как он афиши на остановках расклеивал! Для начала как выглядели афиши: к напечатанному«Fuckтически Всё!» он тушью приписал «Fuckтически Всё! и Алла Пугачёва», «Fuckтически Всё!и Земляне», но самое шедевральное – это «Fuckтически Всё! и Лещ Лещенко», именно «Лещ»!!! Так вот, одна бабка без очков не могла прочитать содержимое афиши, только что приклеенной Максом, о чём у него и спросила. Максим ей убедительно повествовал о том, что это приглашение на детский музыкальный спектакль. Приходите, говорит, приводите внуков, вход бесплатный!

В магазине «Мелодия» его кассету «Кролики в лесоповале» бабушки и дедушки спрашивали, желая купить это бессмертное произведение–я сам видел! Только догадываюсь, чего он им наговорил, но на людей Макс воздействует гипнотически!

Вот потому и Кошмар».

 

Пьянка, без особых осложнений и нарушения общественного спокойствия продолжалась на Мишкиной квартире ещё четыре дня.

 

Несмотря на всю насыщенность городской жизни, мотоцикла, Демидову не хватало как воздуха. Не мог он без него.

Самый новый по году выпуска, самый шустрый и самый сноровистый из всех имеющихся в Мишкином мотопарке «Минск-Лидер» удостоился чести перебазироваться в город. Собственно этот мотоцикл изначально, ещё у прежних хозяев, был городским.

Гаража в Самаре у Демидова не было, поэтому «Минск-Лидер» был размещёнпрямо в квартире, находящейся на третьем этаже.Особенно бурно этому обстоятельству радовались соседи. Уже на пятый день, когда после покатушек Мишка в очередной раз затаскивал мотоцикл в квартиру, его на лестничной клетке атаковали старушки, живущие по соседству. Нападающие были чрезмерно возбуждены, агрессивны и явно чем-то не довольны, да к тому жевооружены ковробойками[102]! Мишке пришлось нелегко, он еле пробился через такой активный живой заслон.

Но никакие заслоны не могли остановить Михаила в его решимости, и он шагнул дальше в нарушении правил добрососедских отношений и общежития. «Минск-Лидер» стал не только его первым городским мотоциклом, но и первым заведённым в квартире, первым заведённым в квартире с толкача, первым заведённым в квартире без глушителя и наконец, первым мотоциклом, по поводу содержания которого в квартире приходил участковый.

Приход участкового ничего не изменил, и Мишкины соседи решили поменять тактику.Теперь вместо возмущённых криков, угроз и жалоб они перешли к уговорам, мольбам и просьбам. На входную дверь Мишкиной квартиры стали прикрепляться записки спожеланиями. Вот типичный пример их содержания: «Михаил из кв. 25! Нельзя ли не проливать моторного масла из мотоцикла? Александр Михайлович, кв. 21».

 

С «Минском-Лидером»Мишка не прогадал, он оказался самым уловистым по рыбалкам и городским девчатам. Это былкрайне удачливый мотоцикл, на нём Михаил не единожды уходил от милицейских погонь, юркнув в какой-нибудь двор или проскочив по тротуару. На этом «Минске» Демидов отъездил свою первую городскую мотозиму.

 

В июле Черкасов подбил Мишку съездить на «Грушинский»[103]. «Минск»прихватили с собой, но в целях экономии бензина и моторесурса, на нём не поехали.

– Лучше там больше покатаемся! – резонно предложил Демидов.

– Давай рванём на электричке, а мотоцикл в тамбур закатим, – развивал Миха свою мысль, – мол, неисправен он и тогда вполне за багаж сойдёт. Бензин из бака разольём по пластиковым бутылкам, а ихраспихаем по рюкзакам, чтоб у контролёров лишних претензий не возникало.

Так и поступили.

 

В вагоне электрички Санёк увидел Кошмара и наконец-то познакомил с ним Михаила. Но сначала, со стороны, из тамбура, они наблюдали такую картину:

Молодая женщина (как позже выяснилось, она ехала с другой компанией), сидевшая на скамейке напротив Кошмара, очень красивым мелодичным голосом принялась петь песню «Облака –Белогривые лошадки»[104]. Макс стал подпевать, составив с ней прекрасный дуэт. Они, восторженно глядя друг другу в глаза, душевно допели до припева. И тут идиллия закончилась. Неожиданно для всех, особенно для партнёрши, Макс повёл песню в стиле хардкор – очень бурно, экспрессивно, с угрожающими нотками в голосе, сохраняя при этом абсолютно серьёзное выражение лица. Женщина испуганно замолчала. Все кто был с ней в одной компании стали с преувеличенным вниманием смотреть в окно или озабоченно рыться в сумках, ища там вчерашний день, всем своим видом игнорируя старания певца. Они совершенно забыли, что минутой раньше всем сердцем поддерживали его, умиляясь ладным дуэтом. Кошмар, не обращая внимания на подавленное состояние публики, одиноко допел песню до конца. Затем, при гробовом молчании вагона, ещё некоторое время декламировал свои и летовские[105] стихи. Аплодисментов не последовало, но впечатление на желающих поскорее примкнуть к авторской песне он произвёл неизгладимое.

 

– Макс, как всегда, в своём репертуаре! Пойдём, познакомитесь.

 

Неизбежно наступила осень. Демидову пришла повестка из военкомата. У себя на квартире Михаил устроил Проводы[106]. В целом, гулянка не многим отличалась от подобных мероприятий, только разве тем, что все Мишкины друзья собрались разом.

Был среди них и Сашка Черкасов:

– Я слышал,Макса Кошмара тоже в армию забирают.По-моему он завтра устраивает Проводы у себя на репе[107]. Пойдём? – спросил он Мишку.

–Я нет, а ты иди. Во-первых, я его не так хорошо знаю как ты, да и меня никто не звал.А во-вторых, я завтра поеду в Большущую Глушь –буду там ещё одни Проводы для братвыделать.

 

Запах армии

 

Через две, через две зимы,   Через две, через две весны,   Отслужу, отслужу, как надо, и вернусь. Слова: Михаил Пляцковский муз. Владимир Шаинский, исп. Юрий Богатиков

«Икарусы»[108] подкатили к военкомату. Началась последняя фаза прощания ипогрузка новобранцев в автобусы.Демидов заметил Кошмара. Но поздороваться не получилось. При посадке в автобус Макс начал «косить под дурку»[109], неестественноистошно крича: «Дайте мне скорее автомат! Дайте мне пистолет! Где оружие?! Я хочу защищать свою Отчизну!», а затем зычно, пафосно запел: «Он поднимет свой меч над твоей головой – и улыбнётся!». Военкоматчики его еле усадили, но он не успокоился и принялся горланить одну за другой песни Александра Лаэртского,начав своё сольное выступление с «Дети хоронят коня»[110].Мишка Максу мешатьне стал.

Приехали в Сызрань, на сборный пункт –сюда свозили призывников со всей Самарской области. Только-только все успели выйти из автобусов, Кошмар, как угорелый,кинулся к пожарному щиту. Сорвал ведро и багор –рванул в туалет. Минуту спустяон уже мчался с полным дерьма ведром, размахивая им, принялся пачкать стены здания. К нему подбежали три солдата и, скрутив,куда-то увели. МихаКошмара больше не видел.

Вот таким вступительным шоу для Демидова начинался армейский рок-н-ролл, вернее его панк-рок разновидность.

 

От службы в армии «откашивали» тогда многие. Не хотела молодёжь отдавать священный долг Родине. Политика Ельцина, понараздававшего суверенитета столько, кто сколько смог проглотить, породила всплеск национализма и в результате привела к войне в Чечне. Хотя в 1996-м война закончилась, и срочников[111]к участию в боевых операциях правительство обещало больше не привлекать – желающих служить были единицы. Обстановка в Чечне продолжала оставаться напряженной, да и «дедовщины»[112] побаивались. Юношей призывного возрастав их нежелании поддерживалицарившие в обществе настроения. Мамы и папы в медкомиссии и военкоматы несли взятки, откупая своих сыновей от призыва. Жириновский[113] даже пытался узаконить эту нездоровую тенденцию. Он предлагал официально установить плату за освобождение от обязанности служить: «Деньги будут поступать в государственную казну, а не мздоимцам в карман» – таков был его довод.

Недобор. Российская армия стала поистине рабоче-крестьянской. В неё шлилишь те, кто из-за отсутствия связей и денег не смог «отмазаться», то есть дети простых работяг и других незащищённыхслоёв населения.

 

По принципам,сложившимся ещё при царском режиме (рабочих на флот, крестьян в пехоту), военкомы, изучая личные дела (уровень образования, состояние здоровья и прочие данные), распределяли призывников по соответствующим видам и родам войск. Крепких здоровьем –в десант, умных – в артиллерию, связь и подразделения радиоэлектронной борьбы (РЭБ), технически грамотных – в авиацию и на флот, и так далее. Всехпрочих– в пехоту. Для никуда непригодных и тех, кто с криминальным прошлым,раньше существовал стройбат[114], но к призыву в армию Демидова, строительные войска полностью расформировали.

Служить всегда отправляли подальше от дома, из Поволжья на Камчатку, с Дальнего Востока в Подмосковье – такая система.

 

Михаила Демидова определили в мотострелки[115], в Краснознамённый Дальневосточный военный округ, прикрывать российско-китайскую границу.

 

На сборном пункте призывников разместили в казарме, каждому выделив по койко-месту. Им сказали, чтоздесь они пробудут два-три дня, пока под них не сформируют воинский эшелон.

Мишка осмотрелся.

Контингент подобрался – не позавидуешь. Практически все страдали похмельем, причём часть ловила не алкогольный, а постнаркотический «отходняк». Среди них были такие махровые наркоманы,которые переживалисерьёзную «ломку». «Очухавшись»,они плохо понимали, где находятся. Мыслительные процессы у нарков[116]были сильно приторможены. В первые сутки пребывания, прямо тут, на сборном пункте, двоих настиг печальный исход.От передоза[117] они «отъехали» в иной мир.

Демидову казалось, что не наркоманы только деревенские, выделявшиеся из общей массы своим внешним видом– сильно напоминавшим больших испуганных телят.

Бесконечныепостроения, по нескольку раз за день.Проверки-переклички по спискам и досмотры личных вещей –расслабиться не давали.

Алкоголь, таблетки, скоропортящиеся продукты и колюще-режущие предметы у новобранцев изъяли сразу. Но и потом эти досмотры не прекращались, и каждый раз всё равно находили что-то новенькое. Надо было видеть лицо прапора[118], осматривающего вещи в ту самуюсекунду, когда он обнаруживал запрещённое. Изымал он найденное с искренним наслаждением, блаженно извлекая, к примеру, бутылку спиртаиз нутра копчёной курицы.В такой момент что-то подсказывало Михаилу: «Не в унитаз он выливаетэтот реквизированный алкоголь».

Сержанты срочники, поставленные над новобранцами старшими, тоже были не прочь поживиться.Эти откровенно выуживали наличность:

«Кто не купит газету «Солдат Отечества», спать будет очень-очень плохо» или «Кто не идет смотреть фильм – выходит на уборку территории. Стоимость сеанса сто тысяч[119]» и так пять-семь сеансов на день.

В столовуюводили строем, всего раз в сутки (только на обед). Но там молодёжь ничего не ела,не привыкли они к армейской пище, брезговали.Да и сумки у них ещё былинабиты домашними пирожками, так что с пропитанием проблем пока не возникало. Проблема была с выпивкой.Выпить хотелось очень.

 

Мишка, оценив ситуацию,решил стать бутлегером. Исходными данными являлосьнахождениевнутри ограждённой территории, за трехметровым бетонным забором усиленнымнатянутой поверху колючей проволокой. «Перелезть через такой без подручных средств вряд ли удастся» – прикидывал он. Вторая данность –неусыпный контроль. Подумав, что жесткость контроля зависит от контролирующих, Демидов попробовал сыграть на алчности этих самых контролёров.

Как и рассчитывалМихаил, найти общий язык с сержантами удалось. Они же помогли ему наладить контакт с дневальными по КПП[120]. За каждыйпоход в город Демидов обязался отдавать две бутылки водки (одну дневальным и одну сержантам).Если б Мишку поймали,те конечно ни причём:«С ними он не договаривался, и ониего не видели». Михе же терять было нечего, строго его вряд ли накажут – Военной присяги он ещё не принимал.

Собрав с желающих деньги, на три бутылки водки,исходя из двойной цены, Демидов двинулся «на разведку».

Сержанты Мишкиного отсутствиякак бы не замечали. В случае внепланового построения с проверкой по спискам, они, зачитывая список, совершенно случайно пропустили бы его фамилию. Кроме того, на всякий случай, Мишкин сосед (его койка стояла рядом), если фамилию Демидова всё же зачитают, обязался откликнуться, выкрикнув «Я».

Михаил,будучи информирован о приблизительном времениухода на приём пищи дежурного, убедившись в его отсутствиина КПП, успешно выскользнул на улицу.За пределами сборного пункта, он (одетый в гражданскую одёжу), внимания к себе не привлекал. Используя врождённое чутьё, по одним ему известным приметам, Михаил достаточно быстро нашёл «точку» на соседней улице, где круглосуточно продавали не только водку, но и травку. Наскоро «затарившись», Демидов без приключений вернулся назад. Результат первой вылазки –шесть бутылок:одна – дневальным по КПП: три – тем, кто давал деньги; одна –сержантам и одна себе за работу– отличный результат!

Канал поставки был налажен, а Демидов, выделившись из общей массы призывников, прослыл наиболее сообразительным или «шарящим» – как это звучало на армейском сленге.

За трое суток, Мишка совершил не менее десяти таких вылазок, заработав себе на этом деле известныедивиденды.

 

Утром, на четвёртый день, подали эшелон. Стылые, плохо протопленные, требующие ремонта плацкартные вагоны. Новобранцев распределили по десять человек на купе с учётом боковых мест, находящихся напротив. То есть сидя умещались все, а лёжа (заняв даже третий ярус, вообще-то предназначенный для вещей) только девять. В каждомкупе по одному не поместившемуся–якобы сменному дежурному-дневальному, охраняющему сон товарищей.

Поезд тронулся и медленно пополз попросторам необъятной Родины.В оконные щели задувал свежий ноябрьский ветер.

 

В пути, со стороны сопровождавших, продолжался всё тот же банальный «развод молодняка на деньги»: «Все скидываемся на постельное бельё, деньги сдавать прапорщику, стоимость белья десять тысяч рублей!»«Сегодня, при пересечении границы «Европа-Азия», каждый обязан выпить по пол литровой банке яблочного сока! Иначе обратной дороги не будет, примета здесь такая. Покупать сок подходим к прапорщику, и не забываем отмечаться в списке». Само собой,классика жанра: продажа сигарет втридорога, под предлогом того, что дальше их будет днём с огнём не найти. Происходящее неприкрыто напоминало ситуацию известной сказки, когда лиса Алиса и кот Базилио выманивали у Буратинозолотые.

 

На станциях и полустанках на перрон никого не выпускали. Форточки вагонных окон тоже были закрыты. Тем не менее,с завидной регулярностью появлялись «лыжники»[121], умудрявшиеся покинуть эшелон через вскрытое окно то в одном, то в другом вагоне. Ехать становилось просторнее.

В тамбуре стоял стойкий специфичный запах конопли. С алкоголем было тяжелее.Коротать же время «на сухую» томительно, и невыносимо.

К Мишке, заработавшему в Сызрани статус поставщика алкоголя, всё чаще стали подходить с вопросом: «А нельзя ли достать?» И Демидов подрядился. Собрав деньги, дождавшись сумерек икрупной станции, он вылез через заранее вскрытое окно.«Город большой, значит время стоянки не меньше получаса, – предположил Михаил, –По любому,где-то недалеко от привокзальной площади, должна быть точка», – думал он, лихорадочно ища глазами интересующий его объект.

– Брателло! Подбрось копеечку, на пузырь не хватает, трубы горят, – сиплым голосом обратился возникший перед Мишкой из ниоткудаалкаш.

– Дед извини, у самого впритык. Я с воинского эшелона. Призывники. Нас в армию забрали, к месту службывезут. Подскажи лучше, где продают. Чтоб и не дорого и не травонуться.

– Туда беги. Вон за тем домом с красной крышей повернёшь направо. Увидишь сталинку[122] с аркой, в эту арку и заходи, а там гаражи и приём стеклотары –тебе туда.

– Спасибо дед. Извини ещё раз– деньгами не помогу.

– Да ладно-ладно давай, служивый!

На исполнение задуманного у Михаила ушло минут двадцать. Только он подбежал к вагону и передал в открытое окно полиэтиленовый пакет, как поезд тронулся. Сам влезть в окно Демидов уже не успевал. Тогда он вскочил на подножку, схватившись за поручни. Поезд набирал ход.Студёный воздух превращался в леденящие вихревые потоки. Первые секунды хлещущий в лицо ветер напомнил Михаилу о его зимних поездках на мотоцикле, но вскоре он стал намного сильнее.Мишкины руки, хотя и были одеты в перчатки, в момент окоченели. Вот уже и скорость приличная. «А что же будет, когда за пределы города выйдем» –вертелась в голове Михаила пугающая мысль. Крепковцепившись в поручень, он, почти вжимаясь в дверь, отчаянно стучал в дверное окно, рискуя при этом сорваться.

 

 

Через несколько минут изумлённый проводник открыл дверь:

– Ты откуда?

– Оттуда! – глубокомысленно ответил Михаил, показывая пальцем в небо.

Прапорщику(главному начальнику их вагона) тут же стало известно о случившемся:

– Ты чё там делал?

– За сигаретами бегал, – правдоподобно соврал Демидов.

Но стрелянного опытного прапорщика не так легко было провести. Почувствовав неладное, под его руководством, сержанты начали тщательный шмон[123]. Осматривали однокупе за другим, все рюкзаки и сумки. В результате нашли две бутылки (их уже успели получить те, кто сдавал деньги, а вот спрятать как следует – нет). Примечательно, что одна из них была пуста. «Когда успели выпить-то?» – подумал, удивившись такой скорости Миха. Куда канули остальные пять пузырей, Мишка даже не догадывался.

Так как истинное количество доставленного алкоголя проводившим досмотр известноне было, они удовлетворились найденным. При этом,появление бутылок как следствие Мишкиной вылазки доказанным фактом не было.

– Вы теперь в армии! Здоровый образ жизни залог боевой готовности! – усмехаясь нравоучал прапорщик, от которого за версту разило перегаром, – А значит никакого спирта, только спорт! Прежде чем вамбудет позволено спать, поочерёдно, согласно списка, подходим ко мне, и отжимается от пола –столько,кто сколько сможет. Отжался сто раз – свободен! Остальные будут подходить ещё и ещё, до тех пор, пока каждый в сумме не наберёт сто отжиманий. И не дай бог я, или сержанты, увидим хоть одного спящего, пока последний из вас не наберёт сотню. Всё давай, первый пошёл!

Под конец экзекуции кучка аутсайдеров отжималась по два-три раза за подход. Остальные терпеливо ждали. Самым слабым оказался тот, у которого как раз и изъяли полный бутыль. По этому поводу над ним ёрничали сержанты, кроме того они всех настраивали против этого бедолаги: «Смотрите именно из-за этого любителя спиртных напитков вы до сих пор не спите».

Последнее отжимание и прозвучала команда «Отбой»[124].

В темноте, среди ночи, по кругу пошёл яблочный сок. С ним быласмешана водка – это в него,когда начался «шмон», сообразили вылить ту самую бутылку, что была найдена пустой. Причём банки креплёного сока во время досмотра стояли на столе, на самом видном месте. Потом появилисьбутылки неразбавленной. Оказалось часть их припрятали в ящике для грязного белья (люк которого находится в полу), остальное в тамбуре, в ящике с углём – там провести досмотр сержанты не догадались, да и пачкаться им бы, наверное, не захотелось.

 

ПроехалиОмск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ и Читу, для нескольких сотен новобранцев эти города были пунктами назначения. От составаотцепляли пустые вагоны.Проблема стоячих местрешилась окончательно – теперь каждый имел своё законное лежачее место. Воинский эшелон двигался дальше.

 

Наконец, на девятые сутки пути,конечная–Хабаровск. На улице минус пятьдесят или что-то вроде того. Очень влажный воздух,дышать имс непривычки было достаточно трудно.

 

Колонна тентованных КамАЗов, с загруженными в кузов, сверх всякой меры, новобранцами приехала в Волочаевскуюучебку[125]. Здесь была подготовлена отдельно стоящая казарма. К молодёжи других солдат не подпускали – «карантин». Старшими над ними поставиличетырёх офицеровипрапорщика (уже другого), а командовали всё те же сержанты, что ехали в эшелоне. Контроль стал гораздо жестче. Офицеры и прапорщик поочерёдно ночевали в казарме, предотвращая тем самым ночные беспорядки.

Здесь впервые за две недели новобранцев сводили в баню. После помывки переодели в военную форму.Начался КМБ[126]: строевые занятия, изучение уставов, огневая подготовка и тому подобное. Наизусть выучен текст Военной присяги.«Молодёжь» методично познавалавсю палитру суровой армейской жизни, её писанные и негласные законы.

От домашних запасов уже давно ничего не осталось. Еда в солдатской столовой чуть лучше, чем на сборном пункте в Сызрани, или быть может, молодые бойцы теперь как следует,проголодались. К Новому году,у всех поголовно,с деньгами был«полный голяк». Курящие стали рады любым нефильтрованным сигаретам или папиросам, они дошли до того, что подбиралиокурки и, выпотрошив из них остатки табака, делали себесамокрутки.

 

Прошло полтора месяца. Дальше новое перераспределение. Треть молодых солдат оставилив Хабаровске. Остальных разослали по пехотным частям, разбросанным вдоль китайской границыот Красной Речки доВладивостока. Мишка Демидов попал в Бикин, в мотострелковый полк мотострелковой дивизии, штаб которой находился там же.

Прибывшие к окончательному месту службы «запахи»(именно так вплоть до принятия Присяги по неписаным канонам называлось молодое пополнение) представляли собой зрелище достаточно жалкое. Остриженные налысо, с впавшими скулами, похудевшие от нехватки пищи, до девяноста процентов одетые в поношенную форму (её им, где обманом, где как подменили «старослужащие»[127]) они больше походили на военнопленных, чем на солдат.

 

Почему «запах»? Наверное, потому, что это ещё не настоящий солдат, а лишь запах солдата, только-только начинающего вдыхать запах армии. Или быть может, потому, что он ещё источает запах «гражданки» или нафталина от недавно выданного ему обмундирования? Так или иначе, факт в том, что служба в армии для него пока ещё толком не начиналась – всё впереди…