Маркитанты - экспроприаторы

 

Нам ли, под надзором век коротать - Наше дело путать следы. Ветром в чистом поле, петь да гулять, Да звенеть лучами звезды. Константин Кинчев группа Алиса

Бульдозер ДТ-75, мощная гусеничная машина, шлифуя дорогу беспомощно рычал, скользя по укатанному, подледеневшему снегу, словно какой ни будь легковой автомобиль с задним приводом на не шипованной резине, он даже с разгона не мог сдвинуть кучу снега – такое сюрреалистичное зрелище всплыло в памяти Олега Фомичёва, когда он увидел у забора ремонтно-технической станции в Николаевке бесхозно брошенный аналогичный экземпляр. Этот был безжалостно разграблен (стёкла разбиты, мятая кабина, панель приборов болталась на проводах), но он имел одну привлёкшую внимание Олега деталь: рядом валялись покрытые ржавчиной почти новые гусеницы, точнее эти гусеницы, в отличие от тех на которых скользил бульдозер в Большущей Глуши, имели совершенно целые грунтозацепы. Именно стёртые в ноль грунтозацепы являлись причиной той жалкой картины нерентабельного расхода топлива и моторесурса. В голове Олега сразу же созрел план.

Петровича, большущеглушского фермера, Олежкин батя знал хорошо, да и Олег как то подрабатывал у него, вывозя из коровника на огород перегоревший навоз. Только «Моджахеды» приехали в Большущую Глушь, Фомичёв прямиком двинул к Петровичу – договариваться. Предложение оказалось востребованным, в чём Олег собственно и не сомневался, за две гусеницы было обещано три овцы, сто литров бензина и три десятилитровые канистры моторного масла.

Олег, Женька и Мишка взялись за дело. Разобрали гусеницу по тракам – на четыре части. Когда первую погрузили в «Днепр», объявился хозяин металлолома – сторож ремонтно-технической станции. Недоразумение утрясли тремя бутылками самогонки и, получив зелёный свет на вывоз обеих гусениц целиком, отправились в путь. Поехали степями, чтоб наверняка, чтоб обошлось без милиции. За два неспешных рейса к Петровичу привезли только половину одной гусеницы, он ворчал, недоволен был что частями. Пришлось нанимать ГАЗ-53, израсходовав ещё два пузыря, зато гусеницы поставили в установленный срок и получили новый заказ, теперь уже за наличные!

Полученный от сделки бензин и масло припрятали на базе «Линёвый омут». Одну овцу поделили поровну, на троих, и развезли мясо по родителям. Двух других, через рыночного торговца Ашота Иваныча, сдали на реализацию, деньги за них забрали через неделю.

 

Вторым заказом были тракторные ТНВД, КПП и пускач[78]– всё это по отработанной схеме доставили мотоциклами. Олежкин «Днепр», тихо, но уверенно вёз (уложенную в люльке)тяжеленую коробку передач. Остальную «мелочёвку»на Женькином «ИЖ Юпитере». Миха, сновал туда-сюда на «Минске», проверяя свободна ли дорога, и сообщая ситуацию «большегрузам».

Вырученные от сделок деньги, каждый израсходовал по своему усмотрению. Женька, немного на запчасти к «Юпитеру», остальное на модные шмотки для себя любимого. Олег, на обслуживание «Днепра» не тратился – на эти цели ему регулярно подбрасывал деньжат отец, он купил неучтённое охотничье ружьё – вертикалку[79]«ИЖ-27» шестнадцатого калибра, патроны к нему и патронташ. Мишка с недавних пор на любые более-менее «крупные» деньги, во всех населённых пунктах, методично скупал «Мински» любых модификаций и технического состояния. Его железный конь постоянно требовал замены запчастей, узлов и агрегатов, что осталось в нём от «родного», Мишка и сам теперь затруднился бы ответить.

 

Подобных историй было сотни. Парни периодически находили, что нибудь, на чём можно было заработать. Хотя добыча денег, как таковых, не являлась их целью. Деньги воспринимались как средство для удовлетворения нужд насущных. За дело брались лишь тогда, когда возникала потребность. Жили днём сегодняшним, не создавая никаких запасов.

Особенно в вопросах купли-продажи преуспевал Фомичёв, это было у него в крови, наследственное от отца – он умел торговаться. Когда за сделку брался Олег «моджахеды» всегда оставались в выигрыше.

Как то из Поливно в Екатериновку «Моджахеды» под заказ притащили кузнечные меха и наковальню. Из Ивантеевки в Аксёновку доставили три печки-буржуйки. Из Екатериновки в Ивантеевку электродвигатель. В Мулино еле-еле приволокли огнеупорный сейф, такой у которого меж стальными стенками песок засыпан –ох и намучались они тогда с ним. С Заглядово в Савельевку привезли зернодробилки. Из Томилово в Южный трубы под полив и рубероид. Итак, далее, итак далее.

Чуть ли не на постоянной основе поставляли рыбу Ашоту. А когда в стране производство пива выросло в разы, и поговорка «на безрыбье и рак рыба» потеряла свой жизненный смысл, они, держа пульс на потребительском спросе, стали поставлять ему ещё и раков.

 

Случалось, брались «моджахеды» и за грязную работу: копали ямы под столбы, под фундамент, под выгребные ямы, а также, когда невозможно было договориться, не стеснялись прибегать к откровенному разбою, экспроприируя у мирных граждан им понадобившееся.

 

Мишке поступил заказ наплеменного кроля, стоил он денег не малых, и Миха знал, где и как это чудо природы добыть, но дело было рискованное, в одиночку не справиться, а Женька всё как-то не решался, видимо ему был нужен небольшой толчок.

В тот день спозаранку Демидов иСызганцев рыли траншею под сливной канал для пельменного цеха. Глубинатри с половинойметра. Один находился внизу, с лопатой.Второй наверху, с привязанным за верёвку ведром, поднимал грунт. Через какое-то время менялись местами.

– Бог в помощь! – принесла нелёгкая участкового.

–Чего это вы тут прячетесь? – вторила, наигранно любопытствуя, пришедшая с ним дама в милицейской форме (инспектор по делам несовершеннолетних).

В прошлом месяце у Женьки с отчимом возникли серьёзные разногласия, мать приняла сторону отчима, а Женёк, демонстрируя протест, сбросил телевизор в погреб, в результате мать написала на него заявление в милицию и Женьку поставили на учёт. Теперь «опекуны-кураторы» увидев Жеку на вершине земляной кучи, не прошли мимо.

– Клад ищем, но делиться не будем! – отшутился в ответ Миха.

– Что нужно? Надо чё нить нарушить? – с вызовом задал вопросы Сызганцев.

– Не волнуйся раньше времени. Как нарушишь – разберёмся. Нужен будешь – из-под земли достанем! – ухмыляясь, принял полушутливый тон участковый, – Работайте! Труд, по Дарвину, из обезьяны человека сделал!

– Рады были видеть вас в добром здравии! – добавила, уходя инспектор по делам несовершеннолетних.

– И вам не хворать! – крикнул им вдогонку Женёк.

 

– Вот так теперь и будут пасти, – возмущаясь, обратился Женька к Михе.

– Валить из этой траншеи надо, – поддержал его Мишка, – Чего тут спины надрывать, тем более заказ есть!

– Вот ты со своим кроликом ни как не успокоишься, сдался он тебе! Да и деревня там крайне недружественная, - призадумался Женька.

– А ты знаешь, сколько на нём можно заработать? – не унимался Демидов, – Пять таких траншей выкопаешь, а денег меньше заработаешь! Деревня недружественная? – В этом-то всё и дело! Я всё уже продумал, есть у меня один план!

 

Очень кстати подкатил Олег, он был с Джибаем – тянувшимся к ним пареньком. Джибай – это кличка, на самом деле звали его Арыстан, он был на четыре года младше, жил с матерью, недалеко от Фомичёвых (через улицу), его отец казах по национальности (потому и имя такое), мать русская, но своего отца Арыстан ни разу не видел, родители развелись, когда он был ещё младенцем.

– Привет!

– Привет! Чё делать собираетесь? – отозвался Миха.

– Пока не знаем, думаем, может вам помочь. Заработком поделитесь?

– Да мы вообще решили это дело бросить. Хотите, продолжайте вместо нас – всё, что заплатят ваше!

– А сами куда?

– Мы в Горловку собрались, есть мысль прихватить «Большого сибирского великана» (такая кроличья порода), заказ на него есть, а я там, в прошлый раз видал одного, подходящего размера – поделился задуманным Демидов.

– Меня с собой возьмите! – попросился Джибай.

– Возьмём, в другой раз, там толпой делать нечего. Туда вдвоём надо и на одном мотоцикле.

– Огрести не боитесь? – засомневался Фомичёв, –Недобрая ведь селуха!

– Знаем, но от судьбы не уйдёшь! – с улыбкой ответил Жека.

Джибай с Олегом остались на траншее.

 

Смеркалось. Мишка с Женькой на «ИЖе» подъезжали к Горловке.

– Ты меня на этом краю села сбросишь, а сам дуй на тот конец.Там они около клуба как тараканы тусуются, – давал Женьку последние наставления Мишка, – И смотри не заглохни, иначе люли обеспечены! Как начнут расходиться, рви в мою сторону. Всё тормози, я дальше пешком.

 

План сработал. Местные увлечённо бегали за Женькой, кидались камнями и улюлюкали. Музыка в клубе уже давно затихла, но было тепло, и народ расходиться не торопился, тем более такая развлекуха! В общем, вся бессонная публика сконцентрировалась в этом конце села, чего Мишка и добивался.

Сам же он под покровом ночи залез в крайний двор, туда, где ещё прошлой осенью приглядел большого племенного кроля.

 

В два часа ночи, сквозь заслоны враждебно настроенных, разгорячённых выпивкой и вооруженных палками и камнями местных жителей, Женька рванул на другой конец Горловки, туда, где его должен был поджидать Миха.

 

– Запрыгивай! Ну что взял крола? Он чё такой большой?!

– Всё гони! Да нет, кролик поменьше будет, просто ему в рюкзаке две гусиные тушки компанию составили – ему площадка, чтоб не зажало, и нам подкрепиться за нелёгкие труды.

Жека погасил свет. Километра три ехали с потушенными фарами. Потом, включив, гнали, до отказа выжимая ручку газа.

– Я от местных еле ушёл. Воспользовался старым приёмом: разогнался, заглушил и без света из темноты вылетел! Два «оленя» еле успели разбежаться, одного я всё же зацепил. Они кидались палками наугад, попали друг в друга! А вообще то, я, конечно, умотался от них гонять. Меня там чуть не пришибли.

– Я тоже не мёд ел.

 

К десяти утра от Горловки отъехали примерно на сто километров. Остановились решив прикорнуть часика на три. Проснулись – кролика нет!

– Прогрыз рюкзак зараза! – досадовал Женька.

– Ушел? – встревожился Мишка, –Вот проспали, так проспали! Продинамил нас барыш ушастый!

– Вон он! Смотри! – заметил с краю поля «великана» Сызганцев, – Метров пятьсот-семьсот отсюда.

– Где? Я не вижу!

– Погнали, ща поймаем!

 

Кроль был весь в репейнике, такого его и привезли к заказчику. Его непрезентабельный видок чуть не сбил цену, но прыть и внушительные яйца всё же сыграли своё в оценке экземпляра, торг устраивать не стали, оплата была произведена согласно изначального уговора. Единственно, часть суммы новоиспечённый обладатель «Большого великана» предложил заменить бараниной. Мишка с Женькой прикинули, что так даже выгодней и согласились.

 

Олег с Джибаем, закончив траншею, получили расчёт. Навстречу им ехали довольные собой Миха и Женёк, они уже отдали баранину и гусей на реализацию Ашоту, кое-что оставив и себе –на шашлык.

–Ха! Землекопы!Живы ещё? Предлагаю обмыть траншею. Закусь с нас: шашлычок из баранины!

–Да работка была ещё та. Пупки гудят!

– Шашлык, предложение в тему!

Компания расселась по мотоциклам и направилась к Иргизу.

 

«Wine, Women and Song»

 

Here’s a little piece of advice You’re quite welcome it is free Don’t do nothing that is cut price You know what that’ll make you be They will try their tricky device Trap you with the ordinary Get your teeth into a small slice The cake of liberty Sex anddrugs and rock and roll Ian Dury

–Рукоблудством всё занимаетесь?! – заявился, неизвестно где пропадавший Женька Сызганцев. Он весь сиял и светился, еле скрывая эйфорию распиравшую его:

– Помните, мужикина полевом стане рассказывали про Малкино-давалкино? Так вот –я там был! Испробовал! Там действительно полная деревня дающих баб!

– Да ладно завирать-то, – недоверчиво отозвался Олег.

 

Женёк в «Моджахедах» был самым младшим. Но как оказалосьв дальнейшем, среди них он был и самым привлекательным для женского пола, девки от него млели, липли к нему словно пчёлы к мёду.

 

– Не веришь? Проверь!Поедем хоть сейчас, только б винцом хорошим разжиться, всё остальное там есть: женщины, музыка, танцы! – приглашал он друзей в деревню Малкино.

– Погоди, расскажи толком, – вставил своё слово Мишка.

– Я и говорю... Был я в Малкино, там познакомился с одной одинокой мамашей, её Анжелой звать. Пошли к ней в гости. Дом большой, она одна в нём с дочкой живёт. Дочке года два. Посидели, выпили. Она своюмелкую спать уложила. И мы с этой Анжелой всю ночь в постели прокувыркались! Я три дня у неё жил! На полном довольствии. На всё готовенькое: и питание, и секс, и банька! Да ещё рядом с домом озеро – настоящий курорт-санаторий!

– И её дочка, тебя папой стала называть!–съязвил Олег.

– Зря смеёшься. Лучше поехали туда вместе. У неё подружки есть. Она у меня про вас для них справлялась. Приглашала.

– Я бы хотел,.. кого помоложе, –замялся Олег, явно заинтересовавшийся предложением, но боявшийся в этом признаться.

– Да ладно, тот, кто по утрамвстаёт вперёд своего хозяина – ровесниц не ищет! Едем! – Мишка был настроен решительно.

 

В дом к Анжеле парни завалились под вечер. Явились во всеоружии: вино, конфеты и даже цветы – «полный джентельменский набор». Накрыв стол и оставив с ними дочку, она сбегала за подружкой.

 

Маринка была немного страшненькой, но «не жениться же на ней» –трезво рассудили Олег и Миша, развернувшие меж собой тихую борьбу, добиваясь её симпатии. Мишка Олегу явно уступал, нонадеялся, что вторая подружка Анжелы будет посимпатичнее,и она то ему и достанется. «А Марина пусть уж будет с Олегом, раз он ей приглянулся» –вконец сдался он.

Застолье подходило к завершению. Вторая подружка так и не пришла. Женька ушёл с Анжелой. Олег с Мариной.

Мишка остался сидеть за столом в гордом одиночестве, допивая оставшееся спиртное и подчищая закуску. Здесь же, в зале, он улёгся на диван, и под слышимую из соседних комнат старательную возню своих друзей, уснул.

 

Завтракали все вместе. Марина ушла на работу. Вслед за ней, забрав дочку в садик,покинула своё жилище Анжела.

«Моджахеды» остались за хозяев.Нарубили дров, затопили баню.

Вечером всё повторилось. Второй подружки Анжелы снова не было, иМишка вновьостался без пары.

На третий день Фомичёвуехал. Ему нужно было домой.Возвращаться назад он не собирался. В этуночь счастье наконец-то улыбнулосьи Мишке– онспал с Мариной.

 

Сызганцев и Демидов в Малкинопрожилидве недели. За это время все друг другу порядком поднадоели.

Мишка, возомнив себя кем-то вроде султана, Маринке неприкрыто хамил:

– Ща ты дожариваешь картошку, потом я жарю тебя! Дальше картошечка под самогончик и до обеда все счастливы! – властным тоном планировал он вслух предстоящий воскресный день, прогуливаясь в семейных трусах мимо Марины, чистящей в это время картофель.

Если девушки поначалу спрашивали ребят: «Что вам приготовить?», пекли блины и пирожки, то к концу второй недели, когда прожорливые гости уже изничтожили более половины всех съестных запасов,а их паразитирующее беспардонное поведение стало переходить все границы, ситуация в корне поменялась.Подруги стали задумываться о смене кавалеров, на мужчинпосерьёзнее. Парням тоже наскучила оседлая жизнь и «моджахеды», оставшись друзьями «Малкинский санаторий»покинули.

 

Малкинобыло интересно ещё и тем, что находилось недалеко от стратегически перспективного направления –дорогина юг. Километрах в десяти от этой деревни располагалсяполустационарный пост ДПС[80], прокладкой путей объезда которого занялись теперь парни. В лесочке, всего в каких-то ста пятидесяти – двухстах метров от этого поста, фактически под самым носом у дежурных, они разбили свой перевалочный лагерь. Работы вели скрытно, лишний раз, стараясь не газовать (особенно ночью). Предпринятые меры осторожности себя оправдали, благо милиционеры на горшокв лес, глубже чем на пятьдесят метров не бегали.Через неделю,практическипрямо за спинами гаишников, появились три мотоциклетные тропки-дорожки. Перевалочный лагерь по понятной причиненазвали «Ментовской[81] затылок».

 

После одной удачно проведённой сделки, организованной Фомичёвым, «Моджахеды» разжились большим куском свинины:

–Отличный выйдет шашлык, а это хороший повод проведать Анжелу, – решили они.

Отправили Сызганцева, на разведку. Женька вернулся довольный:

– Всё ништяк! Даже ещё лучше! Но к Анжелке мы пока не поедем, у неё уже кто-то живёт.Зато она мне один адресок подбросила, и я туда нос сунул и не тока нос. Завтра нас ждут. Девчонки, что надо! Не плохо бы поехать вчетвером. Что, возьмём с собой Макса?

– Не, давай лучше Дядю Фёдора. Тролль последнее время болтает много, –возразил Демидов.

– Пожалуй, Вжик прав,– согласился с Мишкиным предложением Фомичёв.

Женёк тоже ничего не имел против того, чтобы взять с собой своего одноклассника и двинулся за ним в Большущую Глушь.

 

К назначенному времени, вчетверомна двух мотоциклах,команда направилась в Малкино. «Днепр» замаскировав, зачем-то оставили в перевалочном лагере, о чём очень скоро пожалели.

Оля, Надя, Лида, Галя и Варя парней поджидали с нетерпением. Встретили с радостью, смущённо заигрывая. Но в отличие от Анжелы, подходящей жилплощади, где можно бы было разместиться всей компанией, у них ни укого не было, а разбредаться по парам совсем не хотелось. Зато на предложение прокатиться на мотоциклах и скоротать вечер в лесу у костра рядом с берегом реки, девушки откликнулись с готовностью. Вот и пришлось Мишке с Олегом возвращаться за «Днепром».

 

На «Ментовском затылке» воцарилась идиллия.Мишка и Олег следили за углями и шашлыком.Лида, Галя и Варя присели рядышком к кострищу. Женька и Дядя Фёдор с Надей и Олей накрывали на стол, раскладывая туеду и выпивку, чтодевчонки привезли с собой.Лида тихонько напевала какую-то бардовскую песню, про какую-то там падающую снежинку, подыгрывая себе на гитаре.Тёплая безветренная погода. Чистое небо, звёздная ночь. Лес. Река. Для желающих уединится укрытие под каждым кустом.

 

Сначала меж подругами развязалась настоящая конкурентная борьба (ни кто не хотел оставаться без пары). Потом всё утряслось, спасибо Дяде Фёдору, он отличился: найдя время и подход, и уделив внимание двум девушкам–Наде и Варваре.

Женька остановил свой выбор на обворожительной Ольге.Олега выбрала самая хозяйственная – Галина.

У Мишки взаимный интерес вызывала Лидия. Они много спорили,отстаивая друг перед другом каждый свои музыкальные предпочтения. Лида была поклонником бардовской песни,Миха бился за рок:

– Рок это свобода! Это всегда протест, потому КПСС его и запрещала! Протест и инакомыслие властям ненужны, а что твои «снежинки»?!Сопли одни!

И как часто водится именно противники стали меж собою близки, что впрочем, их музыкальных пристрастий не поменяло.

 

Два выходных пролетели как один день. «Ментовской затылок» сиротливо опустел. Девчатотвезли в Малкино. Олег, взяв с собой Дядю Фёдора, направил колёса в Большущую Глушь, чтоб показаться дома. Мишка и Женька поехали на «Линёвый омут».

 

Из Малкино парни возвращались другими. Совсем недавно они не знали как с незнакомой, понравившейся девчонкой завязать разговор, с какой стороны к ней подступиться. Теперь,раз и навсегда, вуаль с запретного плода была сорвана. Вино и женщины стали для них таким же признаком свободы как мотоцикл и рок-н-ролл.

И хотя вера в ту единственную, чистую и неповторимую продолжала жить в душе каждого, созданный ими же самимимиф о белых и пушистых ангелочках, оказавшихся вполне земными созданиями (слепленными из такого же теста что и они) начал потихоньку рассеивался.

 

Золотая лихорадка

 

Я поцелую провода и не ударит меня ток. Заводит молния меня, как жаль что я ее не смог. По небу ангелы летят, в канаве дьяволы ползут, И те и эти говорят: «Ты нам не враг, ты нам не друг». Вадим и Глеб Самойловы группа Агата Кристи

Алюминий, медь, латунь и бронза–цветной металл, одним словом цветмет.

В те годы многих людей,потерявших работу, поглотило безумие золотой лихорадки – это было видно по количеству открываемых точек приёма цветмета и обесточенных (с обрубленными проводами) столбов линий электропередач.

 

Демидова заняться цветметомнадоумилигородские друганы:

–Мы уж давно себе на этом состояние сколотили!- хвалились они ему, - А ты всё думаешь? У вас там,на селе,такие большие возможности!

 

Для начала «моджахеды» подсобрали весь бесхозный цветмет, ещё кое-где (в стороне от посещаемых людьми местах)валявшийся с советских времён. Сдали в недавно открывшуюся сельскую точку приёма. Получив за него кругленькую сумму, враз поправили техническое состояние своих «боевых коней», да ещё и на питьё – бытьё осталось, неплохо для дебюта!Вкус денег пленил – теперь их было не остановить...

 

Мариваннеспасибо –не зря она училафизике. Элементарные знания, полученные на её уроках, пришлись кстати. «Моджахеды» принялись срезать провода электросетей – занятие, сколько доходное, столько и опасное. Десять тысяч вольт не шутка, да и милиция начеку.

Днём, они вроде как, бесцельно катаясь на мотоциклах, на самом деле изучали обстановку, присматривали. Работали по ночам. Выбирали деревни с дублирующими линиями, это чтобы населённый пункт совсем не обесточить. Находили достаточно далёкое от деревни место, удачно скрываемое лесопосадкой.

Действовать старались быстро, не мешкая. По столбам лазил Мишка. Без специальных когтей-зацепов с ловкостью обезьяны он взбирался до высоты, позволяющей перекусывать провода кусачками, ручки которых были наращены черенками от лопат. Резал со знанием дела, ступенчато,чтоб избежать электродуги, замыкания провода на металлическую опору и чтоб столб не упал от раскачки при снятии нагрузки,созданной натяжением проводов:на первом столбе срезал один провод, два – на втором, на третьем –три. Пролётов три - пять подряд залазил на каждый столб и обрезал все три провода.Женька снизу, скручивал провода в бухты.Затем всё это вывозилось подальше, в какой нибудь овраг, для ошкуривания и извлечения стального сердечника. Очищенный алюминий рубили на куски, и укладывали в мешки. Дальше, заранее договорившись с точкой приёма, как правило, рано утром перед открытием или вечером после её закрытия, везли туда цветмет –реализовывать и получать деньжищ тыщи[82].

По цене, в городских пунктах приёма сдавать было выгоднее, но и опаснее. Деньги как приходили, так и тратились. Через неделю - две, чтоб пополнить карманы, Мишка с Женькомвновь пускались на промысел, но в совершенно другом районе.Олег, в хищении цветмета участия не принимал, у него и без того с деньжатами было всё в порядке. Он лишь пару раз помогал вывозить уже очищенный алюминий до точки приёма.

 

Таких как они «умников» орудовало тогда немало: и группами и отчаянными одиночками, потому нужно было быть предельно осторожными. На засаду можно наткнутьсязапросто как на линии, так и при сдаче цветмета (если это конечно не алюминиевые кастрюли и ложки с вилками). Немало алкашей, с какой нибудь алюминиевой головкой или клапанной крышкой от колхозного трактора уезжали прямо из пункта приёма далеко и надолго. Притчей во языцех стал один деревенский олух – яркий пример бестолковой неосмотрительности: он, обнаружив уже обесточенную линию, изо дня в день повадился срезать пролёт за пролётом, до тех пор пока не попался. «Как в магазин ходил!»– удивлялись его наглости оперативники. В результате отвечал он и заукраденное до него.

Отдельные коррумпированные сотрудники милиции полукриминальный бизнес цветмета курировали достаточно хорошо: доходило до того, что поймав кого-то на линии электропередач, они засылали дорезать провода своих людей (повесив всё напопавшегося), они же присматривали за пунктами приёма, собирая с них мзду (за крышу) и добывая там оперативную информацию.

 

Кпредстоящей операции готовились тщательно. Резать решили на сопредельной территории – в Казахстане. Женька с Михой хорошо изучили маршрут и график движения пограничного бортового тентованного «Урала»[83]. По степи он патрулировал только днём и то всего два раза (наверное, из-за ограниченности выделяемого горючего и моторесурса).

Место было тихое. До ближайшего села километров двадцать. Ночь выдалась безоблачная, звёздная, тёплая.

Демидов полез на угловой столб, стоявший на повороте линии электропередач и тут, пожадничав, он совершил непростительную ошибку. Решив, что трёхногий столб от обезгруживания не рухнет, он вопреки проверенной методике срезал на нём два проводасразу. Столб угрожающе, как сварочный аппарат, загудел. Светящаяся люминесцентная дуга высотой в семьдесят сантиметров обволокла треногу, ваккурат обогнув собой, освещая (словно рекламная неоновая подсветка) застывшего на столбе в крайне неудобной позе Мишку. Земля вокруг столба искрилась и потрескивала.

Шок. Демидова сковал электропаралич. Сызганцев, беспомощно бегал вокруг, боясь приблизится. Его охватила истерика:

–Вжик, что будет? Что делать? Как ты теперь слезешь?

Постепенно оцепенение прошло, Мишка начал соображать: «нужно прыгать или хотя бы падать, но желательно метров за пять от столба». С трудом освободившись от клещей, висевших за спиной, одной рукоятью цеплявшихся за шиворот, он раскачал их обессиленной рукой и швырнул от столба подальше.

Мышцы Мишкиных ног сильно скрутило, они крепко обвивали столб. Он стал массировать их, слегка расслабив. Съехал по столбу метра на два, подальше от дуги. Свободнее стало дышать, легче думать и говорить:

– Не истери ты! Всё будет нормально! – выдавил он из себя хриплый крик, обращаясь к Женьке, сам не будучи уверенным в этом. Но причитания Сызганцева нужно было немедленно прекращать, они давили Мишке на мозг.

– Вон возьми длинную ветку, если что, будешь за неё меня из зоны поражения вытягивать!

Мишка съехал ещё на два метра, оставалось самое главное: оттолкнуться полупарализованными ногами и прыгнуть как можно дальше от столба.

Как это у него получилось, он и сам не знал, каким-то чудом-кубарем приземлился, умудрившись ничего себе не сломать при падении!

Ноги потихоньку отошли. Зашевелились, разработались. Мишка полез на следующий столб, перерезал три провода. Злополучная тренога перестала гудеть и светиться. Дальше, войдя в азарт, Миха побывал на пятнадцати отключенных столбах, нарезав около полукилометра проводов. Всю ночь до самого рассвета они с Женьком, как заведённые скатывали добычу в бухты и отвозили в овраг за три километра от места преступления. Там, в овраге, вконец измученные они попадали спать.

Проснувшись, нарубили, так чтоб лезло в мешок, первую партию. Нагрузили на каждый мотоцикл по шестьдесят – семьдесят килограмм и тронулись в путь. К середине следующей ночи все провода были сложены под неусыпную охрану ничего не подозревавшего поста ДПС– на перевалочный лагерь «Ментовской затылок».

 

«Дальше без помощников не обойтись» – решили,измотанные степными дорогами,Демидов и Сызганцев. За десять процентов от выручки они наняли Джибая и его друга Жигана– каждому по пять процентов. Те целых четыре дня ошкуривали и извлекали стальную сердцевину, подготавливая алюминий к сбыту.

 

В течение недели цветмет сдавали в два приёмных пункта попеременно, в зависимости от обстановки. С одним пунктом контактировал Демидов.Сдругимдоговаривался Женька – место это по всему было опасное и гнилое(приёмщик по прозвищу Буржуй крайне ненадёжен), но плата более выгодная.

Мишка до самой последней партии старался Буржую своё лицо не светить. Металл сдавал Женька.Подвозили вместе. Мишка чувствовал что-то не ладное, что-то его здесь тревожило. Он предложил подключить к делу Джибая и Жигана– пусть понаблюдают за этой точкой.

Опасения оправдались, милиционеры часами дежурили около Буржуя. Да и сам Буржуйв последний раз вёл себя подозрительно: нервничал, задавал много лишних вопросов: «Во сколько следующий привоз?», «А сколько у вас там ещё?»

Решили полностью переключиться на более дешёвую точку приёма, находившуюся в другом селе, туда, где договаривался Демидов. Джибая и Жигана переместили на трассу. Они на велосипедах следили за обстановкой, сообщая мотокаравану,везущему цветмет, не перекрыта ли дорога гаишниками.

Когда подготовленного товара в «Ментовском затылке» оставалось на три захода, разведка донесла, что наблюдала милицейские машины, перекрывающие выезды с полей. Демидов с Сызганцевым решили поехать в наглую, по асфальту. Партию сдали успешно, но получили новый тревожный сигнал: на точке приёма их предупредили, что берут паузу и что милиция настойчиво интересовалась мотоциклистами.

 

Нервы накалились до предела, дорога выматывала, невроз и недосып. Миха предложил с последними двумя партиями подождать, а цветмет перепрятать. Женька не согласился, он предложил пойти ва-банк и отвести партию к Буржую:

–Менты нас здесь пасут, а там никто не ждёт! – таков был его довод.

К Буржую явились средь бела дня, с товаром – в открытую. Он от неожиданности аж подпрыгнул. Цветмет принял и тоже предупредил про милицию, работая, по всей видимости, на два лагеря:

– Я уж по вам соскучился? Вы куда пропали? Когда ещё приедете?

Стоило парням от Буржуя отъехать, как патрульная машина практически сразу села им на пятки. Ушли от неё кое-как, через лесопосадку, полями. Обошлось.

 

Два дня переждали. И вот она последняя партия: три мешка из-под сахара, около ста восьмидесяти килограмм.Глубокой ночью, кодному из парадных въездов в Большущую Глушьподъехало два мотоцикла. Алюминий и Джибая скинули под дамбу.И только Женька собрался ехать порожняком через пост на разведку, как Джибай заорал из лесополосы:

– Машина!Машина без света!Задом к вам летит! Это мусора[84]!!!

Женька завёлся сразу и рванул вперёд. Мишкастал заводить свой мотоциклс толкача.

 

Сызганцева они заметили не сразу, гнаться за ним уже было бессмысленно. Джибая не заметили вовсе.Он ещё успел перепрятать цветмет, оттащив мешки в сторону метров на сто пятьдесят от опасного места.

 

Милицейская машина остановилась. К Демидову,словно огромная глыба, приближался внушительного роста широкоплечий (косая сажень в плечах) милиционер. Мишка решил нырнуть под дамбу на второй скорости, так-то он точно заведётся.Страж порядка вскользь зацепилМихукулаком по челюсти и схватилобеими руками уже скатывающийся вниз «Минск» за дугу безопасности. Милиционер присел, удерживая мотоцикл,играя в «потяни репку». Мишка пнул его кирзачом прямо в лоб.Тот от неожиданности дугу отпустил, и Мишка покатился вниз. Мотоцикл завелся. Но напоследок Миха успелполучить резиновой дубинкой по башке. Звук пропал.Изображение переключилось на близкое к черно-белому, да и то с помехами.В таком состоянии, на автопилоте, Демидов мчался через лесополосу в поле и лицом открыл шлагбаум. На остатках автопилота и здравого восприятия мира он закатил мотоцикл в глубокий овраг, и там,в кустах вырубился в отключку.

 

Приблизительно десять часов утра. Башка трещала, муторно тошнило– явное сотрясение мозга.Лицо в кашу. Мот подбит:пострадали фара, панель и руль.Еле-еле, на второй передаче, без особых приключений Мишка дополз до «Линёвого омута» и там –в отлёжку.

 

Через день Джибай Мишку нашёл. Приехал и Женька. Товар они вдвоём слили в другом селе, дешевле, но без облавы. Демидов начал приходить в себя.

Все сыты деньгами и адреналином от приключений. Душа и тело требуют перекура и отстоя. Нужно зализывать, залатывать раны и переходить на санаторно-щучий режим. Подождать пока внимание милиции не переключится на другие проблемы, которых тем хватало с лихвой.

Мишка прикинул –вырученной суммы хватит на трёхмесячное житьё даже в просторах города.

С цветметом на время завязали…

 

«Риск дело благородное» – любил повторять Женька и они с Мишкойрисковали не раз. Бывало, действовалидерзко, молниеносно. Как-то присмотрели на заборе охраняемой территории медный кабель и чтоб его снять пошли на лукавство и уловку:днём выменяли у сторожа за пузырь какую-то никому не нужную ржавую железяку. Вечером предсказуемый результат –сторож уснул. Перерезали телефонный провод. Подпёрли дверь сторожки доской. Мишка залез с топором на забор. Женька, глядя на сторожа через окно, даёт отмашку. «Тюк» – и кабель перерублен. Мишка перелазит на другой конец забора.Снова отмашка, «тюк» и неучтённый шлепок – это кабель упал на землю. Сторож спит. По шустромускрутили кабель. Добыча уже в люльке Женькиного мотоцикла. Дверь горе-охраннику молодчики освободили и по газам...

 

Цветмет, цветмет – натворили бед.

«Золотая лихорадка» –совсем не сладко.

 

С наличными парни чувствовали себя по-другому. Доступными сталипосиделки в кафе. Поездки в город сделались более плодотворными. Посещались рок-концерты. Приобретались мотоциклы (в сарае у Мишкиных родителей уже скопилось с десяток «Минсков»),запчасти, рыболовные снасти.Дорогой алкоголь вместо самогонки. Более-менее модная одежда для себя. Цветочки, конфетки, бараночки – девушкам.

 

 

 

Беспечные гастроли

 

Скажи, всё это зачем тебе, детка? Но раз решила, держи меня крепко! Я тормозов отпускаю свой трос На каждый первый вопрос, С пустым карманом дружу, живу на износ! Я знаю, все мы сорвались с цепей, Стоим на правде, и я на своей, Считаю шрамами жизнь, и пью за друзей! Илья Чёрт группа Пилот

–Танцы, шманцы, обжиманцы – вот чем заняты засранцы!–будучи в приподнятом настроении иувидев въезжающих в Екатериновку «моджахедов»заговорил стихами дед Кузьмич.Душа его пела. Он, сидя с приятелем на завалинке своего дома, разливал самогонкупо гранёным стаканам.

Приятель раскладывал только что нарезанное солёное сало по кусочкам ржаного хлеба.

– Дело молодое! – откликнулсятот, явно вспомнивший свою бурную молодость.

– Ну, давай... Вздрогнем! – Кузьмичу не терпелось.

– Давай! Другого нам теперь не остается, – усмехнулся второй дедок, и они дружно опустошили стаканы.

Солнышко пригревало. Весна!

 

У юношей отношение к «моджахедам» былоболее агрессивным, им они были соперниками, причём весьма удачливыми.Свои–девчонкам наскучили.Совсем другое дело приезжие, да ещё и на мотоциклах! Можно покататься и опять же свежая кровь.Стычки на этой почве–обычноедело.Тем не менее, в большинстве случаев, консенсус, так или иначе,со временем достигался. Местные разъясняли, кто чья подруга – таких «Моджахеды» старались не трогать. Да и по правде-то интересовали их по большей части девушки другого рода – общедоступные, без особых претензий, такие, которые сами были не прочь поразвлечься.

Гастролируя из года в год, из села в село, из одной деревни в другую «моджахеды» находили себе хлебосольные пристанища.Задерживались в одном местедо тех пор, пока не съедали всё съедобное и не выпивали всё, что горит. Веселье, музыка, лёгкость отношений и никаких обязательств – вот их конёк, их кредо. Надоев уезжали, туда, где побывали месяц-два назад, там,где их уже ждали вновьсоскучившиеся по озорным мальчишкам девицы – такой гастрольный график-круговорот,беспечная, почти беззаботная жизнь, нарушаемая лишь нападками ГАИ и выходками ревнивых конкурентов. Кстати, последние в средствах не гнушались, мстили: и поленья в колёса бросали, и Мишкин «Минск» как-то в погреб сбросили – всякое бывало. Но всё это мелочи жизни и «Моджахедам» не помеха–не из таких передряг выпутывались. «Не так страшен чёрт, как его малюют – нас этим не запугать!» –говорили они, доставая вместе с девчонками (у которых гостили) мотоцикл из погреба.

Колесили по сельским дискотекам.Иногда, за полный бак бензина или просто так по-приятельски брали с собой,для массовости, Бродягу, Дядю Фёдора и других знакомых парней – что конечно численного превосходства не давало, но в случае потасовки хотя бы выравнивало шансы.

 

В этот раз хлипкий мир,еле достигнутый в Екатериновке между местными и «моджахедами» был вероломно нарушен Дядей Фёдором.

Екатериновка,располагаемая сравнительно близко к Большущей Глуши, а значит, и чаще посещаемая, относилась к категорииблизлежащих населённых пунктов–сложившимися отношениями в которых «моджахеды» дорожили особо. К тому же, Анечка, дочка завуча Екатерининской школы, очень нравилась Демидову. У него с ней в то времязавязывался нежный, нечета обычным отношениям, роман.

В этот раз на дискотеке Дядя Фёдор стал подбивать клинья к жене участкового. От такой наглости опешили не только «моджахеды», но и местные. Воспользовавшись моментом, ему объяснили, кто она и Фёдорвроде бы всё понял –тут же переключил своё внимание на другую. Казалось бы – инцидент исчерпан, с кем не бывает, ну флиртанул и флиртанул. Ан нет, последствия этого беглого флирта оказались куда более серьёзными.

«Моджахеды» в Екатериновку Фёдора больше не брали. Но оказалось, что он и сам не дурак, тем более что расстояние близкое.Дядя Фёдор самостоятельно наведывался к жене участкового– где при пикантных обстоятельствах и был застукан.

Конфликт назрел нешуточный. Поленья в колёса и сброшенный в погреб «Минск» по сравнению с тем как теперь складывалась обстановка – это цветочки.«Моджахедов» гоняла милиция всего района разом.Да и местные пацаны, получив карт-бланш, были рады навешать зарвавшимся большущеглушским. Началась настоящая охота на ведьм. Попробуй, объясни, да и кому объяснять, что Дядя Фёдор сам по себе мальчик, что он не «моджахед».Жесткие погони. Облавы. За управление транспортным средством без водительских прав у Олега отобрали и отправили на штрафстоянку «Днепр». Все «моджахеды» пересели на велосипеды, но и это не решилопроблемы. Гонения продолжались.

 

Мишку загнали в угол, ему больше некуда было деваться.Он еле успел нырнуть под лозу декоративного винограда, закативвелосипед в полисадник рядом с домом деда Кузьмича. Кузьмич, приметив чужака в своих владеньях не торопясь, вразвалочку, угрожающе приближался к Мишке. Дед уж хотел было задать вопрос: «Кто такой и что тут нужно?», но патрульные милиционеры перебили его намеренье:

–Добрый вечер Кузьмич, паренька на велике не видал?

Сердце Михаила стучало так, что казалось его слышно окружающим. Он попался. Мишка приготовился бежать, оставив велосипед здесь. Выехать на велосипеде из западни, в которую он сам себя загнал, не было ни какой возможности.

– Видал. А как же. Вон он туда в проулок проскочил. К реке помчался оглоед. А что он натворил то?

– Да так у него счёт неоплаченный есть, некогда рассказывать,– с нескрываемой злостью произнёс один из них.

– Давайте, давайте... Удачи! Смотрите только сильно его не бейте, – хихикнул вслед удаляющимся патрульным дед Кузьмич.

 

Анечка дала Мишке от ворот поворот. Екатериновка стала для Демидова не только опасна, но и неинтересна. Остальные «Моджахеды» тоже туда не рвались. После небольшого затишья они вновь сели на своих коней (отец Фомичёва забрал мотоцикл со стоянки, оплатив штраф).Гастрольные приключения продолжались, благо были другие замечательные деревни и сёла.

 

С«Моджахедами», по полям и степям, девчонки катались охотно. Бывало,по трое набиваясь в одну мотоциклетную коляску. С удовольствием они посещали и базы-лагеря, оставаясь там на ночлег. Гульба продолжалась неделями. Шалаш, костёр, река. Матушка природа! Музыка из магнитофона, подключённого напрямую к мотоциклетному аккумулятору. Гитара.

 

–Эх, до чего же хорошо! – блаженствуя, восклицал довольный Мишка. Он спиной лежал на песчаном бережку, пол живота и ноги в тёплой воде. Вокруг него на корточках ползала полураздетая Юленька, намыливая его банным мылом.

–Да, да так, замечательно, –усмехаясь,приговаривал он с сарказмом, тихонько похлёстываяЮленькусвежесорванной,ещё с листьями, веточкой. Она смеялась и кокетничала. Роль рабыни-наложницы ей, по всей видимости, нравилась.

 

 

Женька зависал с Натахой, та влюбилась в него в беспамятстве, но ему она уже порядком надоела. Кроме того заканчивалась привезённая девчонками еда и в силу вступало железное, заведённое «Моджахедами» на базах правило: «Лимит пребывания гостей ограничивается едой, привезённой ими с собой. Кончился провиант – пора и честь знать: отправляются домой!»

Девчонок нужно было везти обратно, тем более что завтра-послезавтра Олег должен подъехать с новой компанией.Но Юля с Наташей домой уезжать не хотелини в какую.

– Еды больше нет, а я не по-детски голоден! –неистово кричал Женёк, играя на публику. Он с вилкой в руке бегал за выловленной в реке лягушкой. Миха, подыгрывая, протягивал ему банку с майонезом. Вот уже лягушка прыгает по лагерю с майонезом на голове. Женька ловит её и протягивает Натахе, мол на, бросай в кастрюлю – чем мы хуже французов! Девчонки в шоке–они визжат, но не сдаются…

Пришлось парнямпереходить к плану «Б» –имитировать свой отъезд. Якобы им очень нужноуехать на пару недель.

Голодные и грустные девчата помогали складывать и прятать вещи, параллельно проводя генеральную уборку: ненужный мусор сжигался, вытряхивались фуфайки и одеяла – база запаковывалась.

Трогательное расставание и Мишка обеих на «Минске» везёт в село. Женька остаётся в лагере,ремонтируя свой как бы сломанный «ИЖ».

К Мишкиному возвращению ужин почти готов – Женька времени даром не терял.

 

Утро следующего дня начиналось с контрольного осмотра базы, чтоб к приезду новых девчонок от старых и духу не осталось, особенно всяких там помад, заколок, лифчиков и трусиков.

Однако, в отличии от мужского, взгляд женщины к мелочам более цепок: «А это что за окурок со следами губной помады?» или «Чья это надкусанная шоколадка?» В этих случаях, учитывая то, что Дядя Фёдор был перед «Моджахедами» виноват, они всё валили на него: «Да это Дядя Фёдор со своей здесь был на днях».

Вообще имя «Дяди Фёдора» стало у них нарицательным, а в сочетании с любыми цифрами было принято как сигнальный код-пароль: «Держи язык за зубами, не болтай лишнего!» и использовался «Моджахедами» в разговоре при несведущих, например: «Дядя Фёдор с Олегом вчера трёх уток застрелили», «У Дяди Федора сапоги сорок первого размера – тебе в самый раз будут» или «Дядя Фёдор говорил: туда сто тридцать километров ехать».

 

 

Противоположный пол тоже в долгу не оставался. Всё чаще и чаще звучали женские капризы-требования, от банальных «Много не пейте», «Не кури» и «Хочу конфетку», до претензий наподобие тех, что Галка высказывала Олегу: «Если к Михе приедут Зойка и Валька, я здесь не останусь».

– А причём здесь мои Валюха и Зоя? – задавал Олегу законный вопрос Мишка, – Они же не к ней, а ко мне приезжают!

Ещё немного и рассорились бы из-за девчонок друзья, но мужская дружба всё же взяла верх:

– В первую очередь братство и мотоциклы, а потом уж бабьё!– решили они раз и навсегда, – Не рассорят нас коварные женские чары!

Это была очередная проверка их дружбы на прочность, и они её выдержали.

 

Что касаемо Дяди Фёдора, то он с переменным успехом, то присоединялся к друзьям, то используя авторитет «Моджахедов» за их спиной, гастролировал в одиночку по тем же самым злачным местам. От случая к случаю он создавал ситуации наподобие той, что возникла в Екатериновке, за что не раз был бит и гоним, затем он всё осознавал, каялся, и его вновь прощали.

 

Беспечные гастроли продолжались.

 

Синий капот

 

Есть люди, которые при слове «РОК» Начинают глотать валидол, Они ненавидят нас и всех тех, Кто играет рок-н-ролл. Майк Науменко группа Зоопарк

Своеобразные отношения сложились у «Моджахедов» с ГАИ. Особая взаимная симпатия и любовь лежалив их основе. Именно глубокие чувства, а ни что иное, не позволяли проезжать мимо, не обратив друг на друга внимания. Мотоциклисты нервировали гаишников, равно как и гаишники раздражали ребят.

 

Себе на грудь Мишка повесил свисток.

–Ха! Ты чё физрук? – удивился Фомичёв, – Зачем он тебе? Может твоё погоняло на физрука сменить?

– Ради хохмы, ментов шугать! – ответил Демидов довольный тем, что новшество не осталось не замеченным.

– Как?

– А вот так! По приколу!

 

Михаилу, направившему свой мотоцикл мимо стационарного поста ГАИ, реакцию постовогопредугадать было несложно. Как предполагалось, тот подал ему жезлом знак, требуя остановиться. Миха не спеша проехал мимо. Милиционер засвистел в свисток! Этого от него Демидов и ожидал. Метрах в пятидесяти от постового он остановился и засвистел своим свистком ему в ответ. Гаишник свистнул повторно. Миха тоже. Вот какого художественного пересвиста добивался Михаил!Пацаны, наблюдавшие за происходящим из кустов, еле сдерживали смех. Хохма получилась что надо. Недоумевающий постовой покрутил у виска, показывая Михаилу своё к нему отношение. Мишка в ответ погрозил пальцем и дал по газам.Смачный плевок на асфальт, растёртый носком сапога милиционера, и красноречивые эпитеты из трёхэтажного отборного мата прозвучали в след. В этот раз погони не было.

Таким нехитрым мальчишеским поступком Демидов средь «Моджахедов» в очередной раз утвердил свой лидерский авторитет и статус хохмача-затейника.

 

Но чаще бывали случаи потяжелее, не со столь безобидными последствиями, и не Демидов был их инициатором.

Нередко возникавшие погони заканчивались падением кого-то из преследуемых мотоциклистов: гнутыми дугами безопасности и крыльями мотоцикла, рваной одеждой и содранной до мяса кожей.

 

На Большущеглушском постуГАИ периодически дежурил один старый, седой сержант, он был очень грузен и потому неповоротлив, да ещё позволял себе на службе употреблять горькую, от чего координация его движений бывала нарушенной, а одышка ярко выраженной. Уж не знаю почему, мотоциклистов он ненавидел всеми фибрами своей души. В погоню бросался редко, а вот запустить чем нибудьв пацана, было для него в порядке вещей. Ребята дали ему кличку «Злобный свин».

На днях Злобный свин метнул в Мишку половинкой кирпича. Кирпич острым углом попал по правой ноге в момент, обездвижив её, лишив на несколько минут возможности пользоваться ножным тормозом. Острая боль была такой, что Демидов чуть не обмочился. Чего хотел добиться этим старый гаишник –непонятно, может быть, чтоб мимо него на мотоциклах не ездили, но кроме озлобленности других чувств у Мишки данное действо не вызвало.

 

Сегодня Миха поехал за сахаром и хлебом, вытворять чего-либо эдакого в его планы совершенно не входило. Джибай, с недавнего времени осваивающий мотоцикл, и Женька, от нечего делать, увязались за ним эскортом. Это была рядовая мирная поездка. Ничего не предвещало облавы, разве что проезд мимо отдела милиции, рядом с которым скопилось необычайно много патрульных машин – какое-то оперативное совещание или что-то вроде того.

Выйдя из магазина, Мишка почувствовал неладное. Друзей рядом не было. Он бросился к своему, припрятанному за крыльцом, мотоциклу и только завёлся, как увидел «вражескую» патрульную «Ниву». Деваться было некуда, он выехал ей навстречу. Перед самым носом милицейской машины Демидов свернул на примыкающую улицу и услышал, а потом увидел, как другая патрульная,с включенной сиреной, гоняет по центру села Женька и Джибая.Две машины, притом оснащённые рациями, это уже перебор, это крайне опасно.

Миха, увлекая за собой «Ниву», направился на центральную площадь. Туда же выскочили Мишкины друзья. Не заставили себя ждать и патрульки. Двум милицейским машинам и трём отчаянным мотоциклистам, среди зевак и торговых палаток, стало тесно, они носились из одного конца площади в другой, хаотично кружась и мешая друг другу.

– Сматывай удочки! – крикнул Мишка, обращаясь к товарищам.

 

Сызганцев всё правильно и вовремя сообразил, он ушёл через подвесной пешеходный мост, находившийся в четырёхстах метрах от площади, сразу за сквером.

 

Джибай мешкал, его только вчера перебранный полудохлый «Восход-3М»[85] грозился заглохнуть. Мишка, привлекая внимание патрульных машин к себе, остановился в центре площади. Наконец Джибай понял, что нужно уезжать по пешеходному проулку. Как только он туда направил свой чихающий мотоцикл, тот вконец заглох.Дальше ему пришлось мотоцикл толкать и ехать накатом.Благо уклон дороги способствовал бегству.

 

На площади развернулось представление. Михаил пошёл на таран. В самый последний момент Миха, немного отклонившись от заданной траектории, проскочил, зацепив вскользь милицейскую «Ниву»оторвав ей боковое зеркальце заднего вида. Дальше тупик. Демидов круто разворачивает свой «Минск» и мчится в обратном направлении. Тем временем милицейские машины успевают блокировать две дороги, ведущие с площади, остаётся один вариант –сворачивать вправо и ехать через отделение милиции.

Третья патрульная машина ВАЗ-2106 стояла около отделения,Мишке навстречу.Справа от неё седой толстый сержант, тот самыйЗлобный свин, слева –его напарник. Узкая дорога перекрыта. Никакой возможности объехать: с одной стороны газон с высоким бордюром и голубыми елями, с другой автомобильная парковка,заставленная милицейскими машинами.

 

Решив применить психологическую атаку, с диким воплем индейца, Мишка мчится в лобовую. В последний момент, обернувшись назад на «висевшую на хвосте» «Ниву», как бы не видя куда летит, он заставил сержанта запаниковать– заметаться. За десять метров до патрульной «шестёрки» Демидов переключается на третью передачу и заходит на тормозной юз заднего колеса. Неподдельный испуг в глазах старого сержанта: «бешеный индеец при такой скорости и торможении сто процентов не остановится».Сержант подпрыгивает! Мишка отпускает тормоз, совершенно не случайно успевая выставить колено и поддать под жирный задЗлобного свина. Сто двадцати килограммовое тело, беспомощно размахивая руками, напоминая собой перевёрнутого на спину жука, падает на капот служебного ВАЗ-2106.

 

Если б поворот Мишкиного коленапо отношению к мотоциклу был градусов девяносто, то ногу наверняка завернуло бы ему за уши. Но угол был градусов сорок пять и потому от удара мотоцикл сильно мотнуло в сторону, потом вдругую. Удар дугой безопасности о заднюю дверь поджимавшей патрульной «Нивы» –траекторию выровнял. Мишка мотоцикл сбалансировал и ушёл через площадь на подвесной мост.

 

 

«Минск» Мишка загнал в отстойник, туда, где последнее время сам давно уже не появлялся. Когда адреналин спал, Демидов почувствовал боль в паху, такую будто бы он накануне садился на шпагат. Полмесяца Миха хромал. Хромал и старый седой Свин, ещё больше озлобившийся на мотоциклистов. На бежевой милицейской «шестёрке» появился контрастно выделяющийся синий капот.

 

 

Братья казахи

 

Брат ты мне, или не брат, Рад ты мне или не рад. Андрей Державин группа Сталкер

Талмас, Анвар, Берик и Сугир были давними Мишкиными знакомыми, вернее друзьями, во всяком случае, Мишка их воспринимал именно так. Трудно подсчитать сколько раз они все вместе ловили рыбу, сколько раз делили хлеб, сколько выпили спиртного за дружеским столом, сколько раз ночевали под одним кровом – они были ему почти как братья.

Это Берик познакомил Демидова и Сызганцева с красавицами Талжан, Айгуль и Гульшат. Это они вместе с ними, вшестером, катались удалой компанией на мотоциклах по цветущей дикими тюльпанами казахской степи, без конца пересекая границу в обе стороны. Это Анвара Мишка учил управлять мотом. И были они все всегда рады встрече друг с другом.

Но как быстро трансформировалось людское сознание, как стремительно распространилась националистическая плесень, поразив мозговые клетки вчерашних друзей и соседей. Ещё в прошлый Мишкин приезд в Амангельды или Егиндыбулак на его почтительное приветствие повстречавшиеся на пути седые аксакалы весело улыбались в ответ, теперь они враждебно скалили зубы. Нездоровые тенденции из города добрались до каждого самого далёкого аула.

 

В этот раз с Демидовым и Сызганцевым, чьим интересом были Айгуль и Гульшат, увязался Мишкин одноклассник Колька Фахритдинов – ему был нужен какой-то особый сорт конопли, произрастающей в этом степном районе Казахстана. В общем, втроём на двух мотоциклах они,как ни в чём небывало, въехали тропами на территорию соседнего суверенного государства.

 

Не радушно и не с распростёртыми объятьями, как рассчитывали Миха и Женёк, встретили их вчерашние друзья Анвар, Сугир, Талмас и Берик. Чего кстати нельзя было сказать о девчатах. Айгуль, Гульшат и Талжан завидя мотоциклистов кокетливо заулыбались. Они договорились встретиться с ребятами вечером у костра на берегу реки на всем известном старом месте.

 

Подъехали к знакомому дому на окраине аула, во дворе которого, обычно, разминаясь алкоголем и игрой в нарды, их друзья заседали часами.

–Какого вы приехали? – совершенно неожиданным вопросом встретил их Берик.

Мишка опешил от неожиданной постановки вопроса, он даже ничего не успел сказать в ответ.

– Баб наших щупать? Рыбу нашу ловить? Это наша земля, а вы, между прочим, нарушили государственную границу! – наступал на них Сугир.

– Да ладно пацаны, вы чё это серьёзно? – видя решительный настрой, неуверенно спросил Женька.

– Серьёзней не бывает! Валите, пока целы! Татары в Казань, русские в Рязань! – глядя на Фахритдинова выкрикивал пьяный Талмас.

 

Демидов знал, что из Казахстана за последнее время переехало в Россию много русских беженцев (которые до этого составляли чуть ли не больше половины населения бывшей советской республики). О притеснениях и недружелюбном отношении Миша, конечно, знал, но он никак не примерял это к себе и к отношениям с давними друзьями, он думал, что Свобода, Равенство, Братство вне нации, вне границ – именно так учили дедушка Ленин и товарищ Че[86].

 

– В курсах, что всё, что на нашей территории – всё наше? – начал с наездом Анвар, – Так что мотоциклы придётся оставить здесь, а самим пешкодралом улепётывать домой, пока мы вас здесь и не закопали!

– И никто не узнает, – добавил Сугир, – Вас же тут не было. Вы же, через погранпункт не проходили!

– Спасибо мужики за тёплый приём, – ещё не веря в реальность происходящего, откатываясь на заглушенном мотоцикле назад, попытался распрощаться с «друзьями» Мишка, приводя в движение педаль кикстартера, – Прощайте коли так…

– Стоять! А мотоциклы нам на память оставить!? – перегородили им дорогу семеро неизвестных казахов, непонятно откуда взявшихся. Они были вооружены кольями.

– С какой это стати? – мотоциклы уже были заведены и парни рванули на пролом «сквозь строй» незнакомцев.Мишка первый, Женька за ним.

Прорваться не удалось. Мишку сбили с седла. Он упал навзничь, создав собой препятствие Женькиному мотоциклу. «ИЖ» чуть на Миху не наехал. Женька, еле увернувшись, зацепил мотоциклетной люлькой изгородь и «Планета» заглохла. Очухавшись довольно быстро Демидов вскочил на ноги, подбежал к Женьке и Коляну. «Минск», пролетев вперёд, упал за спинами врагов, доступ к нему преграждали воинственно настроенные батыры.

«Вот тебе и съездил за травкой» – подумал Колька, беря в руки монтировку, готовясь к обороне. Мишка извлёк из кирзача свой нож-заточку. Женька вырвал из ограды кол.

 

–Может отпустим их? Они всё поняли и больше не приедут, – попытался сгладить ситуацию Берик, обращаясь к своим.

– Отпустим, тока сначала подарки раздадим!

 

Жестокая драка через четверть часа превратилась в не менее жестокое избиение: батыры остервенело пинали ногами валявшихся на земле Миху, Женьку и Коляна. Били все и пришлые незнакомцы, и бывшие друзья. Не участвовал в этом только Берик, он сначала стоял в стороне, а потом и вовсе ушёл.

Сжавшись в комок, закрывая локтями почки, а ладонями втянутую в шею голову Фахритдинов терял сознание. Миша и Женёк были не в лучшей ситуации, но они ещё издавали хоть какие-то хрипяще-кряхтящие звуки, реагируя на удары.

– Всё хватит! Дискуссия закончена! – злорадно усмехаясь, скомандовал незнакомец, по всей видимости, игравший роль старшего.

Берик появился с кувалдой в руках:

– Не захотели нам память о себе оставлять, мы вам оставим! – он ударил ей с размаха по люльке Женькиного мотоцикла. Кувалда, оставив большую вмятину, застряла в решетке багажника. Вынимать её Берик не потрудился, так и оставив торчать рукоятью вверх.

–Пошли выпьем! – победители, оставив без внимания поверженного врага, направились в сарай возле дома. Мишкин «Минск» их уже не интересовал.

 

Колька пришёл в себя. Голова кружилась. Тошнило. Люлька, в которую он был усажен, подпрыгивая на кочках, провоцировала рвотные спазмы. Впереди на «Минске» ехал Мишка. Женька следом, почти вплотную, чтобы дорожная пыль, поднимаемая Мишкиным мотоциклом, не летела в лицо. Ехали медленно. Вечерело. Тяжёлые грозовые тучистали затягиватьнебо. Остановились.

– Гроза надвигается, – констатировал в никуда погодную ситуацию Миха. В его голове зародился план мести:

– Не с теми связались! Неонацисты! Так это им с рук не сойдёт.

 

Холодная дождевая вода освежила ребят, привела их в чувство, омыла раны. Дождь стал им бальзамом.

 

Ночь. Ливень загнал собак в будки. Даже самые неспокойные люди не показывали носа во двор, не говоря о тех, кто ночью по обыкновению спит. На улицах ни души.

 

 

Вспышки молнии освещали злоумышленников,подкравшихся к сельмагу. Три насквозь промокшие сутулящиеся фигуры в унисон раскатам грома выбивали кувалдой кирпич из задней стенки магазина, орудуя попеременно. Кладка в полкирпича разрушению поддавалась легко. Вскоре в стене образовался достаточно большой лаз. Бросив кувалду на месте преступления, злоумышленники проникли внутрь.

 

Четыре коробки с самой дорогой водкой, всевозможная закуска и несколько блоков сигарет были погружены в коляску Женькиного мотоцикла.

Подкатили к злополучному дому на краю аула, накатом, с выключенными фарами и заглушенными моторами. В сарае, где обычно заседала компания, горел свет.

Мишка крадучись приоткрыл дверцу. Вернулся к друзьям, сообщив шёпотом:

– Там трое спят сидя за столом, остальных нет. Может что они там –это ещё и лучше!?

– Но повышает риск,–засомневался Колян.

– Зато увеличивает эффект! Ты стой на шухере, а мы пойдём.

Сызганцев и Демидов взяли одну коробку водки, кое-какую закусь и блок сигарет.

Казахи спали крепко. Мишка даже, предварительно откупорив и наполовину вылив на землю содержимое, ухитрился вложить початую бутыль одному из них в руку. Он еле сдержался,чтоб не ударить этой бутылкой ему по голове.Силы были не те,чтоб завязывать новую драку –тело ныло и болело от недавних побоев. Да и план был не в этом.Вскрытую коробку поставили возле стола, извлекли из неё ещё пару бутылок, опорожнили их. Одну бросили под стол, вторуюпоставили среди других следов гулянки: порожней тары и объедков нехитрой еды. Открыв упаковки,подкинули им и закуски. Разорвали сигаретный блок, изъяв несколько пачек, раскрыли их и, вытащив по нескольку сигарет, бросили тут же.

– Вот вам и картина маслом! – негромко произнёс Женька, осмотревшись перед уходом.

 

С Айгуль и Гульшат парни так больше никогда не встретились. Колян не нашёл своей заветной травы, да и аппетит у него к ней как-то пропал. Хорошо, что живы. Утешение: алкогольно-съестные трофеи и надежда на то, что возмездие не заставит себя ждать. На рассвете мотоциклисты уже были в Саратовской области.

 

Немудрёное пророчество сбылось. Казахская милиция работала, так же как и российская – одна школа. Факт хищения. Улики налицо. Вчерашние обидчики,опохмелившись с утра, непомня, откуда взявшейся водкой и покуривая «Парламент»[87], были взяты с поличным. Да тут ещё Берик совсем некстати признал свою кувалду. Его последующие доводы о мифических русских успеха не имели и во внимание не были приняты. Да, русских на мотоциклах вчера видели, но к вечеру они уехали и это видели тоже, сельмаг тогда ещё был цел и невредим. Фиксировать тот факт, что пограничниками граница закрыта плохо, милиция не хотела, да и ни к чему: группа лиц, обчистившая магазин, после грамотно проведённых разъяснительных бесед, давала признательные показания…