Хорошо воспитанное и не церковное

В статье 14 Конституции РФ в п.1 написано, что «Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Пункт 2 там же добавляет: «Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Вроде бы интуитивно понятно, но всё же хотелось бы большей ясности.

Начнём с определения «светский». В словаре Ушакова слово определяется в двух значениях: как «хорошо воспитанный» и как «не церковный». Вероятно, нам нужно второе определение. Большой юридический словарь (БЮС) определяет «светское государство» как «означающая отделение церкви от государства, разграничение сфер их деятельности». Со своей стороны, энциклопедический словарь «Конституционное право России» определяет светское государство как «государство, в котором не существует какой-либо официальной, государственной религии и ни одно из вероучений не признается обязательным и предпочтительным». Одновременно Закон РФ «О свободе совести» от 19.09.1997 в преамбуле признаёт «особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры». На наш взгляд, здесь много неясного. Конституция отрицает религию в качестве государственной или обязательной, но ничего не говорит о предпочтительности одной религии в сравнении с остальными. Конституционное право вроде бы добавляет отрицание предпочтительности какой-либо религии. Закон «О свободе слова» говорит об особой роли православия, утверждая при этом, что Россия именно благодаря православию обрела духовность (!). Налицо явное предпочтение православия, отрицаемое конституционным правом, но не отрицаемое напрямую Конституцией. Парадокс. Ко всему прочему БЮС трактует светское государство, как означающее одновременно и отделение церкви отгосударства и разграничение сфер их деятельности. Согласитесь, разграничение сфер возможно только при совместной деятельности, когда стороны объединены общей целью. Отделение же вообще не предполагает ничего совместного – развод и девичья фамилия.Отчего же столько неясного во всей этой теме? На наш взгляд, для этого необходимо вернуться немного назад, в наше, то ли светлое, то ли проклятое прошлое. Вопреки устоявшемуся мнению, советское государство не декларировало себя как атеистическое. В Конституции СССР 1977 года в статье 52 говорится: «Гражданам СССР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается.Церковь в СССР отделена от государства и школа – от церкви». Обратите, кстати, внимание – здесь явно выделена Православная Церковь, как главный субъект отделения. Впору предположить, что мечеть, пагода, молебный дом и сатанинское капище от государства не отделены. Конечно, в данной статье есть намеренное лукавство – вряд ли можно поставить знак равенства между возможностями «отправлять религиозные культы» и «вести антирелигиозную пропаганду». Получается, одни в храме славят Бога, а другие в это время прыгают вокруг и кричат, что это всё мракобесие. Впрочем, это частности, а в целом, статья выглядит вполне пристойно. Тогда где же государственный атеизм? Оказывается, он спрятан глубоко. В Конституции СССР от 1977 года ничего не говорится о государственном атеизме, но в статье 6 указано, что «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу».

В свою очередь, в Уставе КПСС (с дополнениями XXVI съезда КПСС), в разделе «Члены КПСС, их обязанности и права», в пункте г) говорится, что член партии обязан: «Вести решительную борьбу с любыми проявлениями буржуазной идеологии, с остатками частнособственнической психологии, религиозными предрассудками и другими пережитками прошлого». В Программе КПСС от 31.10. 1961, в разделе «В области воспитания коммунистической сознательности», в пункте е) говорится также, что: «Партия использует средства идейного воздействия для воспитания людей в духе научно-материалистического миропонимания, для преодоления религиозных предрассудков, не допуская оскорбления чувств верующих. Необходимо систематически вести широкую научно-атеистическую пропаганду, терпеливо разъяснять несостоятельность религиозных верований, возникших в прошлом на почве придавленности людей стихийными силами природы и социальным гнетом, из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений. При этом следует опираться на достижения современной науки, которая все полнее раскрывает картину мира, увеличивает власть человека над природой и не оставляет места для фантастических вымыслов религии о сверхъестественных силах».

Вот так. Государство само очевидно светское, но, поскольку руководящей силой общества и государственных организаций является КПСС, которая идеологически исповедует атеизм, то и государство использует конституционное право на атеистическую пропаганду.

Государство именно потому и отделило от себя церковь, чтобы убеждать общество отказаться от религиозных предрассудков и пережитков прошлого. Оно как бы говорило – это лишнее, это нам не надо, потому мы и отторгли это от себя, что хотим изжить это из нашей жизни. В таком контексте смысл отделения понятен и последователен.

 

Но вернемся в новой России. Которая декларирует себя как светское государство, но при том специально в статье 13 п.2 уточняет, что: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Иными словами, никакая «руководящая и направляющая сила» нам не нужна. Хорошо. Но тогда зачем взяли и слепо перетащили положение об отделении религиозных организаций от государства из советской Конституции? Большевикам это было нужно, чтобы вести планомерную атеистическую пропаганду и заодно планомерно уничтожать Церковь как таковую. Ни того ни другого нынешняя власть делать не намерена.

Тогда для чего отделять?

Логичнее было бы конституционно декларировать сотрудничество государства и религиозных организаций при разделении сфер деятельности. О чём, кстати, и упоминается в Большом юридическом словаре.

Вот, к примеру, в недавно принятой Программе партии «Единая Россия» говорится следующее: «Традиционные религии являются хранителями мудрости и опыта поколений, необходимых для осмысления и решения актуальных социальных проблем. Мы исходим из такого понимания светского государства, которое означает организационное и функциональное разграничение государства и религиозных организаций, а обращение к религии носит добровольный характер. При этом мы убеждены, что общество должно иметь возможность слышать голос традиционных конфессий».

То есть прямо говорится не об отделении, а о разграничении функций – пример, достойный законодательного подражания.

 

Следует, наконец, понять, что понятие светский не означает отделения или отчуждения от понятия религиозный. Я вот, к примеру, человек светский, не в смысле хорошо воспитанный, а в смысле – не служащий в церкви, не священник и не монах. Но я считаю себя православным. Президент – человек светский. Но он же и православный, принял крещение в 23 года по своей воле и ныне живёт церковной жизнью, то есть участвует в таинствах Исповеди и Причастия. Премьер-министр человек светский? Да. Православный? Конечно. Значительная часть современного российского общества светская. И православная в то же время.

Могут возразить, что понятие отделения всего-то означает невмешательство государства в дела Церкви и наоборот. Но тогда отчего такая честь именно религиозным организациям? Почему не указано в Конституции отделение от государства добровольного общества пожарных и вообще всех общественных организаций (так называемых ННО)?

И потом, одна из основных задач институтов гражданского общества как раз и заключается в контроле над государством, в лице властей различного уровня, чтоб не слишком шалили. А в задачи религиозных организаций – нелицеприятно говорить властям, буде те начнут править не по совести. В свою очередь государство обязано вмешаться в дела религиозной организации, буде она превзойдет его самого по части тоталитарности. Так что о взаимном невмешательстве говорить трудно.

 

Но почему государство, в лице светских властей, правящих по совести, не может быть православным? Не вижу к тому никаких препятствий. Если оно само в своём же Законе утверждает, что православие сыграло особую роль в становлении и развитии духовности и культуры России. К тому же, если православие эту роль играло исторически, а затем весь почти прошлый век руководящая государством партия уничтожала и само православие и плоды его трудов, не логично ли вновь обратиться к Церкви? С просьбой помочь молодому государству в становлении духовности и культуры молодой России, у которой на этот счёт, судя по всему, никаких особо плодотворных идей нет. И, наоборот, которые есть у Церкви, учитывая многовековой опыт русского православия, великое духовное наследие святоотеческого предания, духовную культуру народных традиций.

Тем более, что состояние современного российского общества в ракурсе культурного и духовного здоровья давно уже требует самого оперативного вмешательства. И начинать, несомненно, необходимо с нравственного окормления юных душ.

 

Вот здесь, кстати, есть один тонкий момент. В советской Конституции недаром есть странное уточнение: «Церковь в СССР отделена от государства и школа – от церкви». Зачем было добавлять это вот «школа от церкви»? Разве в советской стране не всё было государственным? Да, но большевики прекрасно понимали, что строительство нового мира должно начинаться с воспитания нового человека, школа для них была одной из важнейших составляющих коммунистической стройки. Поэтому самым страшным была сама мысль о проникновении туда ненавистной Церкви. Отсюда и дополнение.

Так. Но откуда тогда сегодня многочисленные истерики о введении в школах религиозных дисциплин? Или мы всё ещё продолжаем строить «светлый мир коммунизма»? Вроде нет.

Да и сами аргументы более говорят об их выразителях, как о законниках, нежели как об атеистах. Главный из них относится к тому, что школы де государственные учреждения, таким образом отделённые от церкви. А тогда преподавание в них основ религии есть нарушение Конституции РФ. Но школы сегодня в стране это муниципальные учреждения, а муниципальные образования относятся к структурам местного самоуправления, которые де-юре не могут считаться частью государственной системы.

Если же взять медиа пространство, которое сегодня, вольно или само того не ведая, неукоснительно выполняет инструкции экспертов Лэнгли по разложению российского общества, то оно уж точно не государственный институт. А значит, может находиться под прямым опекунством Церкви, и я не знаю сегодня другого сообщества, которое бы более в этом нуждалось.

Наконец, институты гражданского общества, хоть и получили мудрого руководителя в лице Общественной Палаты РФ и её региональных клонов, не выказывают должного энтузиазма в связи с этим назначением. С другой стороны, заметное развитие социальных инициатив Церкви как раз и означает реальное формирование этого самого гражданского общества, на привычной нашему менталитету основе милосердия и сострадания.

Наконец, необходимо во всём общественном пространстве создавать атмосферу нравственного состояния, когда не польза и прок, а стыд и совесть движут поступками человека.

 

Простые наблюдения показывают, что мы сегодня чрезмерно увлечены квази-идеологией экономизма. Планы, выстраиваемые на перспективу, радужны и многообещающи, но отчего-то никак не удается сделать первый шаг. Сделать первый явный рывок, раскрутить маховик созидательного движения. Отчего это? А оттого, что, когда нужно сделать физическое движение, необходимо, прежде всего, приложить нравственное усилие.

А как это усилие создать? Для того необходим нравственный опыт. Вот для чего необходим союз государства и Церкви. Для того чтобы телу национальному иметь нравственные силы. Нет у нас другого учителя и не будет, кроме как вера православная и мать Русская Православная Церковь. И коли государство наше, помимо экспертов экономических, вооружится таким помощником, глядишь, и радужные планы нынешние покажутся мелочью по сравнению со вновь открывшимися перспективами.

 

[1] См. в частности, исследования «Реальная Россия», 2004, ИНОП; М.Тарусин «Национальная идентичность» 2010 г.

[2] «Delfi.lt», Литва. 16/05/2010.

[3] Начиная с 1992 года, на Западе все более широкое распространение получает точка зрения в соответствии с которой частные компании по собственной инициативе должны играть существенную роль в достижении «общественных целей» под флагом «корпоративного гражданства» (corporate citizenship). Согласно этой концепции, крупные частные предприятия, в первую очередь, конечно, корпорации, должны вести бизнес с учетом интересов различных «заинтересованных сторон» (stakeholders), чтобы сообща достигать заявленной цели «устойчивого развития». Понятие «устойчивое развитие» в целом весьма расплывчато, тем не менее эксперты выделяют в нём три базовых аспекта: экономический, социальный и экологический. Считается, что только действуя таким образом компании могут соответствовать «ожиданиям общества» (society's expectations), что представляется ключевым фактором долгосрочной стратегии успеха в современном мире.

Гражданское обществе в современной России пока не достигло такой зрелости, чтобы мыслить на подобном уровне. Тем более, когда мы говорим о религиозной сфере. Тем не менее, направление развития гражданского сознания указано, и мы рано или поздно должны будем пойти по этому пути.

[4] http://www.diaconia.ru/index.sema?a=articles&pid=8&id=6

[5] Ради сохранения исследовательской этики, высказывания приводятся анонимно.

[6] См. в частности, характерные признания С.Н.Булгакова в «Свет невечерний»: «Религия не есть только музыка души, она звучит для меня, но и вне меня, надо мною, она не субъективна, но объективна… Ей присуща наибольшая серь­езность реализма. В этом ее реализме состоит главное отличие религии от беспредметной, субъективной, эстетизирующей религиозности, которою не прочь развлечься, как пикантным соусом настроений, современная эстетизирующая переутонченность. Моя религия не есть мое создание, иначе она вовсе не есть религия; она убеждает силою непосредственной своей достоверности, притом иною, высшею убедительностью, чем факты внешней действительности, напр., ощущение этого стола, этой стены, этого шума».
С.-Петербург, 2008.

[7] Обновленческая церковь образовалась в конце 1923 г., когда было принято решение о роспуске обновленческих групп и объединении их членов в Обновленческую Церковь, которую вскоре стали называть православной. Главой ОЦ стал митрополит А.Веденский. Обновленческая церковь пользовалась активной поддержкой советской власти до 1937 года, когда ей передавались храмы, священники же не обновленческой ориентации преследовались. Начиная с 1937 года, на обновленцев также обрушились репрессии. Популярность ОЦ начала стремительно падать. С 1943 начинается массовый переход обновленческих клириков и приходов в РПЦ. В 1945-46 годы последние обновленческие приходы переходят в ведение Московской Патриархии. Через пару месяцев после смерти А.Веденского, 9 октября 1946 у обновленцев был забран их последний храм (Пименовский в Москве), единственный не присоединившийся епископ Яценко скончался через три года.

[8] Сближение обновленцев с правящей большевистской партией произошло лишь на созванном обновленцами «поместном соборе» 1923 г., который провозгласил родственность революционных идеалов христианским и объявил о низложении патриарха Тихона. Но этот период нас с точки зрения идей социализации не интересует.

[9] См. напр., статью М.Тульского «Роль Церкви в жизни российского общества; РПЦ не смогла стать участником реальной социальной жизни, как политической, так и экономической», Православное информационное агентство «Русская линия», 10.04.2002. http://www.rusk.ru/st.php?idar=400519, или Ю.Ю. СИНЕЛИНА «Атака на РПЦ?» 2001 г.

 

[10] В одном из интервью Патриарх Кирилл назвал цифру 73,6%, подчеркнув, что люди таким образом лишь культурно связывают себя с православием.