2020-01-15
465
Вопросы для обсуждения
1. Становление и развитие классического эволюционизма в антропологии
2. Диффузионистское направление в социально-антропологическом знании
3. Социологическая школа в антропологии
4. Культурно-историческая школа: основные идеи и принципы
5. Биологизаторское и психологическое направление в изучении культур
6. Психоаналитический подход к изучению культур
7. Функционализм и структурализм в социальной антропологии
8. Становление и развитие символической антропологии
9. Когнитивная антропология: основные идеи и методы
10. Культурный релятивизм как направление в антропологии
11. Постмодернизм в социальной антропологии
Темы сообщений
Э. Дюркгейм как основоположник социологической школы в социальной антропологии
Теоретическая концепция Л. Леви-Брюля
Исследования К. Леви-Стросса
Становление функционализма
Теория этногенеза Л.Н. Гумилева
Литература
Антология исследований культуры. - СПб.: Унив. кн., 1997 Т. 1: Интерпретации культуры 726 с.Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М.:Прогресс. Универс: Рея, 1994.-615 с.Белик А. А. Культурология: Антропологические теории культуры. - М.: Рос. гос. гуманитар. ун-т,1998.-238 с.Гумилев Л. Н. От Руси к России. - М.: Прогресс. Прогресс-Пангея: Центр экол. просвещения, 1992.-334 с.Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. - М.: ТОО "Мишель и К",1993.-498 с.Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. - М.: Педагогика-Пресс, 1999. - 602 c.
|
|
|
Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. - М.: РОССПЭН, 2004. - 957 с.
Малиновский Б. Магия, наука, религия.. – М.: Рефл-бук, 1998. – 288 с.
Малиновский Б. Научная теория культуры. М.: ОГИ., 1999 – 205 с.
Минюшев Ф. И. Социальная антропология. - М.: Академический проект: Фонд "Мир", 2004. - 282 c.
Радклифф-Браун А. Структура и функция в примитивном обществе: Очерки и лекции. - М.: Восточная литература РАН, 2001. 303 с.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М.: Прогресс, 2001. - 654 с.Сонгинайте Н.С. Социальная антропология Бронислава Малиновского // Журнал социологии и социальной антропологии. – 1998. Т.1. – №2
Тайлор Э. Б. Миф и обряд в первобытной культуре. - Смоленск: Русич, 2000. - 623 с.
Тайлор Э. Б. Первобытная культура. - М.: Политиздат, 1989. - 572 с.
Тема 6. Культура повседневности
Вопросы для обсуждения
1. Понятие «социальность». Что понимается под “социальностью”?
2. Изложите основные принципы понимающей социологии. В чем различие между объяснением и пониманием?
3. Какова роль рационального толкования в социологии? В чем методологическое значение «целерационального действия»? Какое действие изучает социология? В чем значимость событий, не соотнесенных с поведением других?
|
|
|
4. Какие исторические типы социальности вы знаете?
5. Как оценить культурность той или иной формы социального взаимодействия?
6. Что является “конституирующим началом” повседневности?
7. Вспомните знаковую систему повседневности. Существует ли историческая связь между хиромантией и синоптикой?
8. Историческая эволюция семиотической системы повседневности. К каким последствиям в современных условиях ведет “растворение” искусства в мире повседневности?
9. Как развивался костюм в истории? Дайте социокультурную характеристику современного костюма
10. Что такое язык? Каково его место в культуре?
Домашнее задание. Опишите какую-нибудь социальную норму, проследите ее изменения в истории. Что, по-вашему, привело к ее трансформации?
Темы сообщений
Принципы понимающей социологии
Закономерности исторической трансформации социального
Социологический статус понятия “ценность”
Норма как социокультурный регулятор
Особенности обыденного познания мира
Знак и символ в системе культуры
Функции и формы существования языка
Практические задания
Задание 1
Типы социальности характеризуются через: социальные ожидания; социальную дистанцию; ценностно-нормативные требования, регулирующие социальные взаимодействия.
Приведите примеры, демонстрирующие эти проявления в следующих взаимодействиях: учитель-ученик, продавец-покупатель, начальник-подчиненный, пассажир-кондуктор, читатель-библиотекарь, зритель – актер, посетитель музея – экскурсовод, рядовой – офицер.
Задание 2
Опишите какое-либо свое часто повторяющееся действие с обозначением элементов культуры в нем. Попытайтесь выяснить, откуда исходят эти требования, когда и как они Вами восприняты.
Задание 3Прочитайте предложенный текст. Приведите примеры «исправления» реальности из своего опыта и художественной литературы.
Роман Булгакова с полным основанием можно отнести к мениппее (жанр назван по имени философа III в. до н.э. Мениппа из Гадары). М.М. Бахтин, характеризуя мениппею, особо подчеркивал такие ее особенности, как сочетание необузданной фантазии с постановкой глубоко мировоззренческих проблем, причем, писал он, самая смелая фантастика и авантюра мотивируется и оправдывается "чисто идейно-философской целью - создавать исключительные ситуации для провоцирования и испытания философской мысли". Бахтин дал следующую методологическую характеристику мениппеи: это морально-психологический эксперимент, нарушение нормального общепринятого хода событий, создание исключительных ситуаций, выпукло демонстрирующих и провоцирующих мнения и представления.
Развитие феноменологических идей в социологии привело к созданию "прикладной мениппеи" с точно таким же, как в мениппее, отношением к "нормальной" действительности. Это эксперименты Г. Гарфинкеля, создателя так называемой этнометодологии. Суть этнометодологического экспериментирования состоит в неожиданном нарушении общепринятого и нормального хода событий, что позволяет выявить содержание и формы обыденных "идей" и представлений, не обнаруживающихся при нормальном течении жизни. Благодаря испытанию, провоцированию повседневности, последняя, реагируя, "выдает" сокровенные механизмы своего устройства, так же как философско-этическая идея, провоцируемая в мениппее, обнаруживает свои потаенные выводы и следствия, которые вовсе не очевидны при ее "нормальной" реализации.
Возникает вопрос: зачем вообще нужно нарушать привычные устоявшиеся структуры повседневных взаимодействий? Разве именно повседневность не является ясной и прозрачной сферой жизни, не требующей рефлексивного рассмотрения? Однако эта ясность кажущаяся. Повседневность кажется ясной не потому что отрефлексирована, а потому что ускользает от рефлексии. "Обычную жизнь" не анализируют до тех пор, пока ее не нарушит какое-нибудь из ряда вон выходящее событие. Столкнувшись с таким нарушением, "повседневные деятели" стремятся прежде всего "нормализовать" ситуацию, ввести ее в рамки повседневности и лишь после этого приступают к исследованию нарушившего ход нормальной жизни фактора, который уже интерпретируется как нормальное, повседневное явление.
|
|
|
Суть этой идеи можно продемонстрировать на примере одного из гарфинкелевских экспериментов. В ходе нормального, самого обычного разговора экспериментатор начинает приближать свое лицо к лицу ничего не подозревающего партнера. Партнер испытывает смущение, отодвигается и, наконец, осознает, что ситуация изменилась и он участвует в каком-то ином взаимодействии, отличном от того, что он предполагал ранее. Типичную реакцию испытуемого можно сформулировать так: "Ты что, ненормальный?” Некоторые воспринимали действия экспериментатора как действия, мотивированные сексуальными побуждениями, а кто-то видел в нем больного.
Эти оценки представляли собой переопределение ситуации. Будучи переопределенной, ситуация "нормализовывалась”, становилась ситуацией повседневности, поскольку каждый из испытуемых знал, что нужно делать, если партнер болен, как в случаях с "шизиком" или с бесцеремонным ухажером. Ситуация могла показаться тяжелой, неприятной, но она исключалась из разряда непонятных и бессмысленных.
Нормализация ситуации происходила благодаря приписыванию партнеру какого-то типичного мотива, то есть благодаря типизации личности партнера-экспериментатора ("шизик", "больной", "ухажер" и т. п.), и на этой основе типизировалось "новое" взаимодействие. Оно полностью укладывалось в сферу повседневности и виделось как каузально детерминированное именно этой типической личностью. Ученый, решивший подвергнуть такую ситуацию научному исследованию, естественно, "пошел бы" по цепочке причин и следствий с тем, чтобы обнаружить источник нарушения, и определил бы, что это - либо психофизиологические особенности личности нарушителя, либо особенности его воспитания в раннем возрасте, либо особенности среды и т. п. Но с полной уверенностью можно утверждать, что в поле его зрения не попал бы сам процесс переопределения ситуации, все связанные с ним проблемы: как человек осознает, что взаимодействие не соответствует собственной норме, как "новое" взаимодействие типизируется тем или иным образом, где источник и каков "репертуар" типов, которыми пользуются "повседневные деятели", каковы необходимые и достаточные признаки того или иного типа, какова логическая структура повседневной интерпретации и т. д. Ответить на эти вопросы - значит понять формальную структуру повседневности. Пока это не сделано, ясность и прозрачность повседневной жизни представляются обманчивыми. Повседневная жизнь не настолько ясна, насколько мы принимаем на веру, что она таковая, и не только "повседневные деятели", но и специалисты-социологи. Последние, как говорил Гуссерль, воспринимают ее как основу, необходимую предпосылку для исследования, но она не становится исследовательской темой. А внимание к этой теме необходимо, чтобы прояснить и уточнить фундаментальные методологические принципы социальных наук.
|
|
|
Может показаться, что на основе не очень значительного социально-психологического опыта сделаны чересчур глубокие выводы, поэтому приведу в качестве примера еще один "эксперимент с повседневностью”, но не из Гарфинкеля, а из Булгакова (ниже приводится довольно объемная цитата, которая содержит не только писание эксперимента, но и булгаковский иронический, в основе своей точный, комментарий к нему):
Причиной приезда Максимилиана Андреевича в Москву была полученная им позавчера поздним вечером телеграмма следующего содержания:
«Меня только что зарезало трамваем на Патриарших, похороны пятницу, три часа дня. Приезжай. Берлиоз»
И самого умного человека подобная телеграмма может поставить в тупик. Раз человек телеграфирует, что его зарезало, то ясно, что его зарезало не насмерть. Но при чем же тогда похороны? Или он очень плох и предвидит, что умрет? Это возможно, но в высшей степени странна эта точность - откуда ж он так-таки и знает, что хоронить его будут в пятницу в три часа дня? Удивительная телеграмма!
Однако умные люди на то и умны, чтобы разбираться в запутанных вещах. Очень просто. Произошла ошибка, и депешу передали исковерканной. Слово "меня", без сомнения, попало сюда из другой телеграммы, вместо слова "Берлиоза", которое приняло вид "Берлиоз" и попало в конец телеграммы. С такой поправкой смысл телеграммы становился ясен, но, конечно, трагичен".
Это еще один пример обыденной интерпретации - свойственного повседневности стандартного метода превращения непонятного и невозможного в понятное и возможное. Воланд, отправивший в Киев немыслимую телеграмму, выступает как экспериментатор; задача экспериментатора - нарушить нормальный ход событий и зафиксировать реакцию субъекта на это нарушение. Реакцией оказывается интерпретация: "типичная ошибка при передаче телеграммы". Цель интерпретации - превращение бессмысленного и непонятного в осмысленное и само собой разумеющееся в терминах повседневной жизни.
Использование мениппеи дает возможность нарушения и разрушения (методологически мы рассматриваем такое нарушение как эксперимент) не только логики повседневности, то есть типологических интерпретационных схем, лежащих в основе повседневной жизни, но и самого фундамента этой логики, состоящего в ее – в конечном счете – закрепленности в телесном, физическом существовании индивида.
<Источник: Ионин Л.Г. Социология культуры. Социология культуры. - М.: Логос, 1996. – С. 77-81>
Задание 4
Приведите примеры символов в нашей жизни. Опишите выбранный вами символ, объясните его смысл и происхождение
Задание 5
Прочитайте текст и опишите особенности стиля денди. Какой смысл вкладывается в этот стиль?
Стиль денди в одежде держался на трех основных принципах. Первый принцип в отечественных модных журналах стало принято переводить с английского understatement как «заметная незаметность». Согласно этому принципу костюм не должен привлекать внимание к владельцу, но обязан соответствовать самым строгим требованиям. Костюмы портных, обслуживавших денди, «отличает в первую очередь хороший крой и благородство ткани; швы не скрыты и подчеркивают конструктивные линии. На первый план выступает фундаментальная структура, тело клиента «строится» с помощью незаметных толщинок, солидной подкладки, системы мелких вытачек, а искусство портного подчеркивают видимые швы и сбалансированность пропорций. Яркие цвета и украшения отсутствуют. Обнаженная базовая конструкция важнее орнаментальной поверхности…».
Вторым принципом стиля денди является «сила детали». На описанном выше минималистском фоне костюма должна присутствовать хотя бы одна знаковая деталь. Иногда она может быть тайной, например подкладка из цветного шелка на пиджаке или вышивка на отвороте манжета, которая может быть обнаружена, только если сам владелец захочет ее показать. Важнейшая символическая нагрузка в стиле денди падает на аксессуары: монокль, лорнет, трость, табакерки и др. Манера обращения с мелочами, внешне небрежная, но на самом деле профессионально отшлифованная, отличает денди в первую очередь.
Отсюда вытекал и третий принцип дендизма — продуманная небрежность. Денди должен уметь нарушать канон, и это нарушение должно продемонстрировать, что он отнюдь не манекен, а владеющий собой master of the game (букв. «мастер игры»). Наряд денди может сочетать яркий трикотажный галстук со строгим классическим костюмом. Этот костюм для современников нес на себе признаки непредсказуемости и иронии, которыми вообще была пропитана эпоха модерна.
Костюм денди открывает эпоху постепенной демократизации мужского гардероба. Ведь изначально многие денди не были аристократами по рождению, и демократизм их был рассчитан на самые широкие массы молодых горожан. Поэтому и в наши дни сдержанность классического костюма оказалась оптимальной для идеологии среднего класса.
Вместе с тем стиль денди предполагал не только костюм определенного покроя, но и строго выдержанный телесный канон. Английский эссеист и критик Уильям Хэзлитт в очерке «О внешнем виде джентльмена» (1821) дает характерное описание внешних физических признаков денди: «Привычное самообладание определяет наружность джентльмена. Он должен полностью управлять не только выражением лица, но и своими телодвижениями. Иными словами, в его виде и манере держаться должно ощущаться свободное владение всем телом, которое в каждом изгибе подчиняется его воле. Пускай будет ясно, что он выглядит и поступает так, как хочет, без всякого стеснения, смущения или неловкости. Он, собственно говоря, сам себе господин... и распоряжается собой по своему усмотрению и удовольствию...».
«Тело джентльмена — послушный инструмент, которым он владеет как профессионал — непринужденно и с приятностью. Джентльмен свободен и всегда отличается особой элегантностью, за которой скрывается воспитанность, то есть сознательно выстроенная структура личности, и — как следствие — самоуважение». Понятие элегантности, таким образом, предполагало не только отсутствие нескладности или стесненности неудобной одеждой.
Элегантность включает в себя абсолютный контроль над своим телом и умение удерживать в строго очерченных границах естественность тела. Однако само это удержание должно быть максимально незаметным, т. е. в свою очередь «естественным». Элегантность подразумевает блеск и изысканность манер, придает живость и воодушевление поведению денди и не нарушает принятых в обществе норм учтивости.
Мера допустимости и недопустимости телесных движений определялась контурами костюма и эластичностью тканей. Новые материалы, на которые ориентируется костюм денди, приводят к совершенно новому этикету, к новой манере двигаться и держаться. Человек с хорошими манерами при общении теперь не должен был застывать в неподвижности. Человек с хорошими манерами должен в любой ситуации сохранять точность жестов и подвижную пластику поз. Такой контроль над собственным телом, который к тому же должен был быть совершенно незаметным для окружающих, достигался посредством кропотливых тренировок. Разумеется, светская элегантность денди, его телесная ловкость были не врожденными качествами, а достигались за счет обучения различным искусствам владения телом: танцам, верховой езде, гимнастике, иногда военной подготовке. Танцы в этом отношении были оптимальным средством телесной дрессировки, так как предполагали не только физические упражнения, но и развитое чувство ритма. Обязательное обучение танцам на всю жизнь приучало прямо держаться и грациозно двигаться. Именно по этим качествам узнавался в первую очередь человек благородного происхождения. В учебниках танцев описывалось даже выражение лица, которое должен был иметь благородный человек: чуть приподнятый подбородок, прямой взгляд, едва заметная улыбка.
К искусству держаться и грациозно двигаться необходимо добавить еще определенные навыки обращения с окружающими человека мелочами: тростью, шляпой, табакеркой, чашкой.
Кроме всего прочего дендизм принес с собой и определенный способ ухода за телом, предполагавший новый, более высокий уровень личной гигиены. Этот стиль подразумевал не только новую модель телесности, но и пересмотр некоторых гигиенических привычек, обычных для предыдущих столетий. Основатель дендизма Бреммель был известен своей аккуратностью; он менял рубашки три раза в день и если замечал мельчайшее пятнышко, тотчас отсылал сорочку в стирку. Его личным правилом была ежедневная смена белья и утренняя ванна. Его чистоплотность была поводом для бесконечных анекдотов, поскольку такой уровень гигиены выходил за пределы норм того времени. Кроме обязательных купаний его утренний туалет включал в себя тщательное бритье, удаление маленьких волосков с тела и т.д. Весь утренний туалет Бреммеля обычно занимал около трех часов и повторялся каждый день.
Дендизм дал названия многим элементам современной одежды. Так, например, существует достоверный рассказ об «открытии» в 1796 г. лордом Спенсером жакета-спенсера: однажды лорд сидел у камина, и длинные полы его куртки для верховой езды воспламенились от огня. Новая длина оказалась весьма удобной для верховой езды. Барон Реглан лишился правой руки в битве при Ватерлоо, и больное плечо пришлось закрывать рукавом, начинавшимся от горловины. Так появился покрой реглан.
<Источник: Быстрова Я.В. Символика костюма и телесные каноны современности // Вестник Новгородского Государственного университета. – 2004. – №27. – С. 14-19.>
Задание 6
Прочитайте текст и изложите своими словами его содержание. Каким образом феминность – маскулинность костюма связаны с особенностями общества?
Особо следует отметить, что именно с дендизмом связана и характерная для наших дней феминизация мужского и маскулинизация женского костюмов. К стилю денди проявляла, например, острое внимание знаменитая Аврора Дюдеван, шокировавшая обывателей мужскими костюмами, сигарами, хриплым голосом и мужским именем Жорж Санд, которое и осталось в истории литературы. Ее возлюбленный Альфред де Мюссе, напротив, отличался чрезмерной женственностью. Знаменитый французский поэт Стефан Малларме в одиночку выпускал в течение 1874 г. дамский журнал «Последняя мода», скрываясь под разнообразными псевдонимами и масками: мадам Маргерит де Понти, дама-креолка, владелица бретонского замка, мулатка Зизи, негритянка Олимпия и др. Он весьма профессионально вел многочисленные рубрики журнала и регулярно сообщал о последних новинках в мире моды. Аналогичный опыт был и у знаменитого английского писателя Оскара Уайльда, возродившего в Англии движение денди. Он стал в 1887 г. главным редактором журнала «Мир женщины». Известно, что с ним охотно сотрудничали многие известные женщины, а знаменитая Сара Бернар подписывала сочиненные Уайльдом статьи. Влечение знаменитых писателей к миру женской моды было, разумеется, неслучайным явлением. Можно предположить, что они видели в такого рода феминизации средство расширения и утончения чувственности. Проникновение в мир женской моды символизировало обладание миром женской телесности.
Но если такие тенденции тогда только возникали, то к концу XX в. они становятся в мире моды доминирующими. Если в 80-е годы канон мужского тела был репрезентирован А. Шварцнеггером, С. Сталлоне, К. ван Даммом, то в 90-е на смену им приходят весьма женственные К. Ривз, Л. Ди Каприо, Т. Круз. На телесный канон накладывает заметный отпечаток мультикультурализм.
Этнические, социальные и возрастные модели идеального тела, опираясь на принцип политкорректности и культурный плюрализм, выступают в мире моды с позиций своей неповторимости и уникальности. Здесь эталоном может выступить Майкл Джексон, оказывающий огромное воздействие на незрелое сознание своих поклонников. Он имеет не просто универсальный мультикультуралистский имидж — он суперуниверсален. Нестареющий подросток с нечеткой половой ориентацией, уникум, сумевший фенотипически преодолеть расовый барьер. В эти же тенденции органично вписывается и увлечение ретростилями, причем необходимая для ретро дистанция между прошлым и настоящим постоянно сокращается.
Смешение мужского и женского становится не только неосознанной тенденцией мировой культуры, но и сознательно используемой категорией у дизайнеров и модельеров.
Они начинают использовать термин genderbending, который обозначает не утверждение бесполого стиля «унисекс», а напротив, некоторой новой фривольности, когда эротизм мужского тела только выигрывает за счет добавления элементов женственности. Современный мужской костюм существует в непрерывном эстетическом взаимодействии с телом. Но если раньше, в предшествующие десятилетия, костюм активно моделировал фигуру владельца, то сейчас он просто пассивно следует за рельефами тела. Шелковый трикотаж, прозрачные наполовину расстегнутые рубашки, пиджак, надетый на голое тело, — все эти атрибуты современного костюма предполагают тонкие, нечеткие контуры, плавно струящиеся вокруг тела. К этому следует добавить, что мужской костюм теперь шьется из мягких, тонких тканей, а от всех набивок, бортовок, искусственных утолщений приходится отказываться. Модельеры предлагают необычную для мужского костюма цветовую гамму: оранжевый, розовый, фуксия, коралловый, терракотовый цвета. Из женского костюма заимствуются не только расцветки, но и набивные рисунки, яркие цветочные узоры. Кроме того, для мужского костюма используются ткани, которые традиционно считались женскими: атлас, шифон, гипюр, китайский шелк, кружевное полотно. Эти заимствования столь часто повторяются, что вряд ли возможно уже воспринимать их как простые эксперименты или как стремление эпатировать публику. За ними стоит вышеупомянутая тенденция целенаправленного смешения мужского и женского. Рубашки и пиджаки, сшитые из «женских» тканей, выглядят не женственно и не мужественно; оппозиция полов здесь либо снимается вообще, либо становится элементом какой-то непонятной онтологической игры. Мужское и женское становятся аппликациями костюма и могут сочетаться в его ансамбле в самых неожиданных комбинациях.
Феминизация мужского сопровождается и маскулинизацией женского. Женщины, в свою очередь, смело узурпируют мужские галстуки и носят их не только на шее, но и в качестве пояса. Становятся нормой в гардеробе женщин пиджаки, брюки, ботинки «милитари», подплечники, зрительно увеличивающие ширину плеч, и т. п. У такой маскулинизации есть и педагогический аспект. В современных мультсериалах героини-девочки — отнюдь не беззащитные существа вроде Дюймовочки. Они действуют не только наравне с героями-мальчиками, но нередко превосходят их; они, как правило, вооружены и владеют каратэ. Импринтинг такого образа весьма эффективен, и детское сознание фиксирует несвойственные женщинам социальные роли воина, защитника как данность.
В целом процесс вживания в массовую культуру нового героя-андрогина проходит достаточно интенсивно. Пионером в создании и эксплуатации образа андрогина был британский рок-музыкант Дэвид Боуи. Созданные им андрогины — Зигги Стардаст и Стармэн — отличаются странным обликом и нечеловеческой красотой. Дети, не осознающие его андрогинность, находят его скорее привлекательным, чем пугающим.
Разумеется, утверждение, что костюм наших дней является одним из важнейших инструментов в сборке тела андрогина, может быть доказано только в результате кропотливого анализа всего многообразия и многоцветия современного мира моды. Мы стремились не столько продемонстрировать вполне определенную связь между конкретным типом костюма и конкретным телесным каноном, сколько показать, что такая связь вообще существует, а ее использование в качестве методологической предпосылки может привести к интересным и перспективным результатам.
<Источник: Быстрова Я.В. Символика костюма и телесные каноны современности // Вестник Новгородского Государственного университета. – 2004. – №27. - С. 14-19.>
Задание 7
Приведите примеры выражений из студенческого жаргона. Объясните их смысл и этимологию. Каким образом в жаргоне отражаются особенности студенческой жизни?
Литература
Ашкеров А.Ю. Экономическая и антропологическая интерпретация социального обмена // Социологический журнал. – 2001. - № 3
Ашкеров, А. Ю. Социальная антропология. - М.: Маркет ДС, 2005. - 605 с.
Барулин А. Н. Основания семиотики. Знаки, знаковые системы, коммуникации. - М.: Спорт и культура-2000. Ч. 2: Краткая предыстория и история семиотики (до Фреге, Пирса и Соссюра).-2002.-400 c.Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. ‑ М.: Медиум, 1995. ‑ 323 с.
Бутенко, И. А. Социальное познание и мир повседневности: Горизонты и тупики феноменологической социологии. - М.: Наука, 1987. - 141 с.
Вебер М. Основные категории понимающей социологии // Вебер Макс. Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - 804 с.
Гофман И. Нарушение фрейма // Социологический журнал. – 2003. - № 3
Гофман И. Первичные системы фреймов // Социологический журнал. – 2001. - № 1
Гофман И. Формула внешнего выражения роли // Социологический журнал. – 2001. - № 3
Динамика ценностей населения реформируемой России. М.: Эдиториал УРСС, 1996. – 224 с.
Ерасов Б. С. Социальная культурология. - М.: Аспект-Пресс, 1998. - 590 с.
Ионин Л. Г. Социология культуры. - М.: Логос, 1996. - 278 с.
Касавин, И. Т. Рациональность в познании и практике. - М.: Наука, 1989. - 191 с.
Кравченко Е.И. Теория социального действия от М. Вебера до феноменологии // Социологический журнал. – 2001. - № 3
Малинкин А.Н. «Новая российская идентичность»: исследование по социологии знания // Социологический журнал. – 2001. - № 4
Мерло-Понти М. Знаки. - М.: Искусство, 2001.- 428 с.Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 1996.
Микешина Л.А. Неявное знание как феномен сознания и познания // Теория познания. - М.: Мысль. Т. 2: Социально-культурная природа познания. - 1991.
Минюшев Ф. И. Социальная антропология. - М.: Академический проект: Фонд "Мир", 2004. - 282 c.
Моль А. Социодинамика культуры. — М.: Прогресс, 1973. – 406с.
Попова Л.М. Повседневные идеологии // Социологический журнал. – 1998. - № 3/4
Рябинская Н.С. Речь как социальное действие: основные понятия дискурсивного анализа // Социологический журнал. – 2001. № 4
Шабанова М.А. Замкнутая вселенная символов: к истории лингвистической парадигмы // Социологический журнал. – 1997. - № 4Шабанова М.А. Замкнутая вселенная символов: к истории лингвистической парадигмы // Социологический журнал. – 1997. - № 4
Шютц А. Равенство и смысловая структура социального мира // Социологический журнал. – 2002. - № 4Элиас Н. О процессе цивилизации: Социогенетические и психогенетические исследования. - М.; СПб.: Унив. кн., 2001 –Т. 2, Проект теории цивилизации, 2001. – С. 235-342.Ярская-Смирнова, Е. Р. Социальная антропология. - Ростов н/ Д:Феникс, 2004. - 411 с.
