ФУКО (Foucault) Мишель (1926-1984) - французский философ-постструктуралист, ставивший целью описание механизмов порождения текстов, форм знания, самоидентификации

М. Фуко рассматривает Новое время как эпоху складывания рационального, дисциплинированно­го индивида капиталистического хозяйства и гражданско­го общества. Этот индивид создается усилиями производ­ства, образования, науки при координирующем участии власти, которое М. Фуко называет политической техноло­гией. Феодализм не оставил Новому времени упорядочен­ного, рационального индивида, способного вписаться в социально-политические отношения и технологические процессы индустриальной эпохи. Формы государственно-идеологического воздействия и контроля адекватны скла­ду личности с большой долей «нерационального» поведе­ния: религиозные процедуры исповеди и покаяния, жес­токий ритуализированный суд, хаотичная и неэффективная администрация — все рассчитано на удержание стихий­ной массы в определенных рамках, а не на систематичес­кое, рациональное использование духовных и физиологи­ческих потенций человека. В противовес этому обществен­но-производственная машина капитализма строится на принципах эффективности, дешевизны, универсальности. Ей нужен расторопный, вымуштрованный, дисциплини­рованный человеческий элемент.

Антропологическая задача Нового времени заключает­ся в том, чтобы учесть, разложить на элементы, опреде­лить во времени и пространстве социально-производствен­ного интерьера, состыковать, иерархизировать в функци­ональных объединениях психомоторику и чувственность стихийного человека доиндустриальной эпохи.

Новый человек формируется в семье, за станком, в казарме и тюрьме, на больничной койке при активном участии эмпирических наук.

Новый человеческий тип возник только тогда, когда он предстал как совокупность количественных характери­стик, объединенных наподобие анкеты. Точные показате­ли возраста, роста, дохода, образования, интеллектуаль­ного уровня и т. д. создавали, с одной стороны, рациона­ рациона­лизированную личность, полезного работника, единицу управления и отчетности в бюрократических картотеках, с другой — предмет научных исследований и процедур. М. Фуко подчеркивает административные истоки большин­ства социальных и части естественных наук Нового време­ни. Экономика и государство требовали приемов ранжи­рования, классификации, количественных норм челове­ческого поведения, которые составили рациональную, научную основу разветвленной управленческой практики. Наблюдается определенный параллелизм в науке, производстве, образовании, административном управлении, быту, но при этом выделяются лидеры в соответствии с характером и размахом антропологической задачи.

Первоначально самые большие усилия направлены на дисциплинирование тела. Ученые трактуют человека как машину, состоящую из трубочек, рычагов, приводных рем­ней, насосов (затем — как электрическую батарею, теле­фонную станцию, вычислительное устройство); на фаб­рике учат приспосабливаться к работе станка, в армии — механически шагать, отвечать, повиноваться, в школе — решать стандартные задачи и сидеть в стандартных клас­сах, в больницах — лежать на стандартных кроватях в стан­дартных палатах, в тюрьме вообще все надо делать строго по правилу и по команде — спать, есть, передвигаться, отправлять естественные потребности. Поскольку деревен­ский человек не привык к порядку и организации, то дис­циплина XVII—XIX вв. груба и напоминает дрессировку.

Дисциплина Нового времени отличается от рабской, где человек низводится до животного, или от феодальной с ее упором на преданность и символически-патриархальные узы. Индустриальное общество поглоще­но идеей эффективной, аналитически расчлененной и от­лаженной системы, которая включает и человека. Новоев­ропейская «политическая технология» человека составлена из дисциплинарно-манипулятивных техник в школе, ма­нуфактуре, казарме, особенно концентрированно — в тюрьме. Ее продукт — дисциплинированный субъект, ко­торый будет регулировать себя даже на необитаемом ост­рове (что изображено в романе Д. Дефо). Дисциплина как обучение саморегуляции отличается от других историчес­ких типов дисциплины. Это — контроль за текущими дви­жениями человека-машины в утилитарно-производствен­ных целях.

«Политическая технология» распространяется и на са­мую интимную сферу человеческих отношений. И здесь Фуко видит не природную данность человеческого влече­ния, а всепроникающие механизмы исторически опреде­ленных систем власти. В книге «История сексуальности» вскрывается отношение «власть — наслаждение». Со вре­мен средневековой борьбы с «грехом» эта пара выступа­ет вместе: власть преследует, контролирует, направля­ет; наслаждение избегает, трепещет, признается. Основ­ной тезис широко задуманного исследования — антифрейдистский: буржуазное общество сексуальность не подавляет, а создает и рассеивает повсюду по кана­лам медицинского просвещения, половой гигиены, се­мейной педагогики и т. д.

Сексуальность — историческая характеристика отно­шений между полами в определенном обществе. «Ее не следует воспринимать как определенную данность приро­ды, которую власть пробует обуздать, или как темную сферу, которую знание понемногу пытается прояснить». Это слово, которое можно применить к исторической дис­позиции: не глубинная основа, на которой осуществляют­ся трудные решения, но огромная сетевидная плоскость, где стимуляция тела, интенсификация удовольствий, по­буждение к рассуждениям, формирование знаний, усиле­ние контроля и сопротивление ему сковывают одних с другими в соответствии с некоторыми главными страте­гиями знания и власти».

За межличностной игрой выборов и предпочтений стоит «биовласть» — государственная машина с претензиями на правление биологическими закономерностями человечес­кого рода. Она сменила эротические и брачные нормы сред­невековья, весьма раздробленные и частные.

Дисциплинирование человека карцером, розгами и шпицрутенами приходится на время мануфактурной про­мышленности и королевского абсолютизма, в том числе того, с рационализующими устремлениями, который на­зывается просвещенным. В мануфактуре разделение труда следует еще за естественным разделением человеческих способностей. Один режет проволоку, другой заостряет конец, третий проделывает игольное ушко. Рабочий, воо­руженный ручным инструментом, может развить свой на­вык до виртуозности. В таком производстве проявляются артистизм и специализация, которая вырастает из при­родных задатков. В мануфактурной кооперации связаны не просто операции, а живые люди, каждый из которых пред­ставляет отдельную операцию. Цель технологической орга­низации — создать своего рода машину из живых людей. _ Но сделать это трудно, так как человек протестует против машинизации своего тела. Мануфактурная эпоха пестрит жалобами на своеволие рабочих и дисциплинарными строгостями. В конце концов вместо попыток уподобить люде единой живой машине изобретают настоящую, механическую машину, где несколько инструментов соединен и подключены к двигателю. Машину не надо приноравливать к человеческим способностям, она соответствует ме­ханической, физической или химической последователь­ности обработки материала. Машина уподоблена природ­ному процессу, а человек — машине, и сопротивляться этому он не может. Поэтому и требования к вымуштрован­ному телу понижаются. В некоторых ведущих областях про­мышленности (например текстильной) машины обслужи­ваются женщинами и детьми. Человек к этому времени прошел предындустриальную дрессуру и дисциплиниро­ван не только на производстве. Без крайне мучительной ломки стихийной крестьянской ментальности он не смог бы воспользоваться возможностями, которые предостав­ляет более свободное и зажиточное общество, возможно­стями включиться в связи более опосредованного и тон­кого регулирования.

Вопросы: