Журналистская деятельность М.Горького

 

На рубеже нового революционного подъема в середине 90-х годов, когда началось «массовое рабочее движение с участием социал-демократии»[195] в России, на поприще журналиста-профессионала вступил М. Горький. Ранняя публицистика великого пролетарского писателя продолжала лучшие традиции революционно-демократической печати. Работая в 1895–1896 гг. в провинциальных газетах Поволжья и Юга России – «Самарской газете»(буржуазное провинц издание), «Нижегородском листке» и «Одесских новостях», – он неизменно защищал интересы народа. Правда, в то время его мировоззрение окончательно еще не сложилось; отвергая помещичье-буржуазный строй, Горький не видел реальных путей его замены. И, тем не менее, появление Горького в легальной печати явилось важным событием в русской журналистике.

 

В «Очерках и набросках», к написанию которых Горький приступил тотчас по приезде в Самару весной 1895 г., он впервые получил возможность непосредственно обратиться к читателю и дать публичную оценку ряду явлений общественной жизни. «Очерки и наброски» строились главным образом на материалах провинциальной прессы.

 

Почти одновременно Горький под псевдонимом Иегудиил Хламида стал вести один из самых боевых отделов газеты – фельетон на местную тему под заглавием «Между прочим». Обыденные факты он использует для серьезного разговора по важным вопросам, подмечает типическое, переходит к широким социальным обобщениям. В отличие от многих провинциальных газетчиков Горький не раболепствует перед фактом: он для него важен не только сам по себе, сколько в качестве повода для беседы с читателем по острым проблемам жизни. Горький глубоко верил в великую прогрессивную силу печати и рассматривал газету как «арену борьбы за правду и добро», называл ее «бичом обывательской совести, благородным колоколом, вещающим только правду»

 

Общий характер выступлений Горького-публициста – протестующий, обличительный. Его материалы свидетельствуют о глубоком недовольстве автора всем строем жизни помещичье-буржуазного государства. Фельетоны писателя с необычайной смелостью вскрывали многие язвы провинциальной жизни: издевательство над человеческим достоинством, бесправие женщины, дикость, бескультурье, внутреннюю пустоту жизни обывателей и пр.

 

Самое большое внимание уделено эксплуатации трудового народа. Не страшась административных и цензурных преследований, Горький разоблачает самарского фабриканта Лебедева, применяющего на своей фабрике детский труд («Между прочим»). О положении рабочих говорится в зарисовках «Нечто о наборщиках», «Совсем как у нас» и др. Симпатии Горького целиком на стороне рабочих. Он радуется проявлению солидарности среди них, тяге к культуре, «зарождению у некоторой части рабочей среды самосознания и сознания своих человеческих прав

 

Большое место в фельетонах отводится контрастам большого капиталистического города, критике отсталости провинциальной жизни, бескультурья. Ясно выраженные симпатии Горького к рабочим, крестьянам и мелким служащим вызывали злобу местных заправил, но это не пугало его. «...Газета! Я ею доволен, она не дает спокойных дней здешней публике. Она – колется, как еж. Хорошо! Хотя нужно бы, чтоб она колотила по пустым башкам, как молот»

Пребывание в Самаре – чрезвычайно важный этап в идейном и творческом росте Горького. Наряду с публицистикой здесь были созданы «Песня о Соколе», «Старуха Изергиль» и другие произведения. Работа в «Самарской газете» дала писателю обильный материал для разработки

темы мещанства, «окуровщины».

 

В конце 1895 г. Горький в качестве корреспондента газеты «Одесские новости» выехал в Нижний Новгород на Всероссийскую промышленную и художественную выставку и одновременно начал сотрудничать в газете «Нижегородский листок».

 

По замыслу царского министра Витте выставка должна была показать успехи русского капитализма, достигнутые за последние 10–12 лет. Но рекламный характер выставки не обманул Горького. Он оказался среди тех немногочисленных русских корреспондентов, которые сумели справедливо оценить ее, несмотря на шумиху, поднятую либеральными и монархическими газетами вокруг «нижегородского чуда». Трезвый голос Горького прозвучал на всю Россию: «Выставка поучительна гораздо более как правдивый показатель несовершенств человеческой жизни, чем как картина успехов промышленной техники страны» (XXIII, 237). Молодого журналиста не отуманили размах и пышность, с какими она была устроена.

 

Следует отметить некоторую разницу подхода к теме выставки между очерками и корреспонденциями Горького в «Нижегородском листке» и в «Одесских новостях». Нижегородцы были более полно информированы о выставке и выставочном быте, поэтому их интересовали не описания торжества, а оценка и комментарии публициста. И наоборот, одесский читатель хотел узнать обо всех достопримечательностях выставки, о том, как и чем живет Нижний Новгород. Горький учитывал это в своей корреспондентской работе, никогда, однако, не поступаясь ради занимательности серьезными заключениями. Он умел на страницах «Одесских новостей» контрастом настроений, пейзажем, иносказанием, репликами собеседников подчеркнуть недостатки существующего общественного строя.

 

От статьи к статье крепнет публицистическое мастерство Горького. Выходец из народа, много видевший «в людях» и во время странствований по Руси, писатель неустанно работает над собой и все ближе подходит к классовой правде пролетариата, к шедеврам своего творчества – «Песне о Буревестнике», роману «Мать» и другим лучшим произведениям. До конца жизни не прекращал он публицистической деятельности. Школа профессионального журналиста оказалась чрезвычайно полезной для будущего роста писателя. Непосредственно на газетной работе сблизился он с лучшими представителями рабочего класса – революционерами-ленинцами. С конца 90-х годов все творчество Горького развивалось под прямым влиянием коммунистической партии и лично В.И. Ленина, чрезвычайно высоко ценившего великого пролетарского писателя

 

Значительное внимание в публицистике 1917 г занимали проблемы революции и культуры. В этой связи наибольшее значение имели публиковавшиеся в «Новой жизни» под рубрикой «Несвоевременные мысли» статьи A.M. Горького, считавшего, что после Февральской революции в опасности оказалось не только Отечество, но, что еще страшнее, – культура. В первые же дни революции, с горечью констатирует писатель, – какие-то бесстыдники выбросили на улицу кучи грязных брошюр, отвратительных рассказов на темы из придворной жизни: о «самодержавной Алисе», о «Распутном Гришке», о Вырубовой. Эта «грязная литература», совершенно вытеснив хорошие, честные книги, особенно вредна, когда общество переживает не только экономическую разруху, но и социальное разложение, а поэтому, призывая к упорной культурной работе в стране, он с огромной тревогой заключает: «Старая, неглупая поговорка гласит: Болезнь входит пудами, а выходит золотниками», процесс интеллектуального обогащения страны – процесс крайне медленный. Тем более он необходим для нас, и революция, в лице ее руководящих сил, должна сейчас же, немедля, взять на себя обязанность создания таких условий, учреждений, организаций, которые упорно и безотлагательно занялись бы развитием интеллектуальных сил страны»[17].

 

Резкое осуждение в статьях A.M. Горького звучит в адрес печати, газет, которые изо дня в день поучают людей вражде и ненависти друг к другу, «клевещут, возятся в пошлейшей грязи, ревут и скрежещут зубами, якобы, работая над решением вопроса о том – кто виноват в разрухе России»[18]. Социалистическая революция значительно актуализировала выступления Горького, уловившего уже в первые дни Советской власти тенденцию к подавлению любого инакомыслия.

 

С падением царского самодержавия начался новый этап в развитии отечественной журналистики: прекратилось издание монархических газет и журналов, в то же время, в связи с принятием Временным правительством постановления «О печати», происходит довольно быстрый рост газетно-журнальной периодики, в том числе прессы социалистической направленности.

 

Все более обострявшаяся политическая борьба между буржуазными, буржуазно-демократическими и социалистическими партиями таила в 1917 г. самые различные перспективы: буржуазно-демократическую (Керенский), генеральско-диктаторскую (Корнилов), однородно-социалистическую (Мартов), большевистско-леворадикальную (Ленин)[19]. В этих условиях победа большевиков отнюдь не была предрешена, но взятие ими власти неминуемо должно было привести и привело к закрытию не только буржуазной, но и всей оппозиционной прессы, к созданию однопартийной журналистики в однопартийном государстве.

                  7. Пресса в период Временного правительства.

Начало 1917 г. в России ознаменовалось бурным развитием революционных событий. Народ проявлял все большее недовольство затянувшейся войной. Нараставшее революционное настроение масс 23 февраля (8 марта) вылилось в Петрограде в крупные беспорядки. 27 февраля самодержавие было низвергнуто.

 

В результате соглашения, достигнутого между Исполкомом Совета и думским Временным комитетом, в стране стали функционировать два политических центра: Петроградский Совет (с конца июня 1917 г. Всероссийский Совет и его ВЦИК) и Временное правительство. Долго двоевластие продолжаться не могло: вся полнота власти должна была оказаться либо в руках Совета, либо Временного правительства.

 

Две власти, переплетение двух диктатур – такого развития событий никто не ожидал. Соответственно и журналистика с первых же дней падения самодержавия прежде всего характеризовалась буржуазной и социалистической направленностью. Хотя после Февральской революции близкие самодержавию газеты, такие как «Русское знамя», «Земщина» и другие были закрыты, буржуазных (особенно кадетских) изданий было во много раз больше, чем эсеровских, меньшевистских и большевистских газет и журналов, да и по своему объему они значительно превосходили социалистические печатные органы.

 

Из буржуазных изданий наиболее крупный тираж имели «Русское слово» (свыше 1 млн. экз.), «Биржевые ведомости» (120 тыс. экз.), «Петербургский листок» (80 тыс.), «Новое время» (60 тыс.), «Раннее утро» (60 тыс.), Русские ведомости» (50 тыс.), центральный орган кадетов газета «Речь» (40 тыс. экз.). В то же время общий тираж всех большевистских газет в июле 1917 года составлял всего 320 тыс. экз. Ничтожными тиражами выпускались издания меньшевиков и эсеров: центральный орган меньшевиков «Рабочая газета» выходила в количестве 10–12 тыс. экз., а тиражи местных социалистических газет были совсем мизерными: «Бакинский рабочий», например, имел 4 тыс. экз.

 

Перестройка печати после падения царизма началась с преобразования официальных органов самодержавия – «Правительственного вестника», ставшего с 5(18) марта «Вестником Временного правительства» и «Сельского вестника», преобразованного 21 апреля (4 мая) 1917 г. в «Народную газету».

 

Номер первый «Вестника Временного правительства» открывался «Актом об отречении Государя Императора Николая II от престола Государства Российского в пользу Великого Князя Михаила Александровича», подписанным в Пскове 2 марта 1917 г. В этом же номере был помещен «Акт об отказе Михаила Александровича от принятия верховной власти и признании им всей полноты власти за Временным правительством». В номере находим также подробный обзор событий с 27 февраля по 4 марта в Петрограде, которые привели к образованию новой правительственной власти. Подробно сообщалось также о событиях в связи с падением самодержавия в Москве и крупных губернских городах.

 

О характере «Вестника Временного правительства» дают представление его постоянные рубрики: «Постановления Временного правительства», «Административные известия», «Война», «По России». Всем своим содержанием «Вестник» свидетельствовал, что Временное правительство намерено продолжать прежний курс царизма, особенно во внешней политике. 8(21) марта в газете были помещены обращения к гражданам России, жителям деревни, к офицерам и солдатам. В каждом из этих обращений особо подчеркивалось, что «к свободе и счастью России путь один – победа». Напрячь все силы для спасения долгожданной свободы, которая, наконец, пришла к нам, призывал со страниц «Вестника» В.Г. Короленко. 14(27) марта в газете появилась его статья «Отечество в опасности». С запада, читаем в ней, идет туча, какая когда-то надвигалась на Русь с востока. Для отражения этой опасности Россия должна стать у своего порога с удвоенной, с утроенной энергией. Перед этой грозой, призывает автор статьи, «забудем распри, отложим споры о будущем. Задача ближайшего дня – отразить нашествие, оградить Родину и ее свободу».

 

На неизменности внешнеполитического курса России всячески настаивали кадеты. Занявший во Временном правительстве пост министра иностранных дел их лидер П.Н. Милюков в апреле 1917 г. в официальной ноте союзникам подтвердил верность царским договорам, что привело к первому кризису Временного правительства, вынудило Милюкова уйти в отставку. Возглавляя вместе с И.В. Гессеном редакцию центрального органа кадетов газеты «Речь», Милюков последовательно проводил политику территориальных притязаний царского правительства: захвата Галиции, польских районов Австрии и Германии, турецкой Армении, а главное Константинополя, проливов Босфор и Дарданеллы. В первом же номере газеты «Речь», вышедшем после падения самодержавия 7(20) марта, в статье «Первые шаги Временного правительства» утверждалось: «Страна должна была освободить себя для того, чтобы успешно закончить свою борьбу с внешним врагом». Призывы довести войну до победного конца звучали со страниц газеты «Речь» столь настойчиво, что к ее редактору прочно прилипла кличка «Милюков-Дарданелльский».

 

В трехтомнике «История второй русской революции» П.Н. Милюков, анализируя события от Февраля к Октябрю 1917 г, заключает: «Массы принимали от революции то, что соответствовало их желаниям, но тотчас же противопоставляли железную стену пассивного сопротивления, как только начинали подозревать, что события клонятся не в сторону их интересов»[1]. Именно это и происходило в отношении кадетов в 1917 г: массы все больше убеждались в несоответствии их интересам политики кадетов, а после выступления и разгрома Корнилова стали питать к ним открытую вражду. Народу были ближе программы социалистических партий: эсеров, меньшевиков, большевиков. С развитием революционных событий влияние последних на массы все больше усиливалось

 

Из социалистических самой многочисленной в 1917 г. была партия эсеров, насчитывавшая в своих рядах свыше 500 тысяч. Руководящим органом эсеров стала ежедневная политическая и литературная газета «Дело народа», выходившая с 15(28) марта как газета Петроградского, а с 1(14) июля как орган ЦК эсеровской партии. Редакцию «Дела народа» возглавляли В.М. Чернов, А.Р. Гоц, В.М. Зензинов. В газете участвовал А.Ф. Керенский. Как и все эсеровские издания, «Дело народа» выходило под девизом: «В борьбе обретешь ты право свое!» Главными в газете были разделы «Из жизни партии эсеров», «В Совете рабочих и солдатских депутатов», «Рабочая жизнь», «Война», «Телеграммы», «Хроника». Ведущим публицистом являлся В.М. Чернов. В газете была даже специальная рубрика «Приветствия В.М. Чернову», как и в меньшевистском «Единстве – «Приветствия Г.В. Плеханову». Выступления В.М. Чернова определяли основную политическую позицию центрального органа эсеров, являвшуюся непримиримой, прежде всего, к большевикам. Редакция призывала не следовать за теми, кто «очертя голову зовут к розни, развалу, дезорганизации», кто «играет в руку контрреволюции». «Игра с огнем» – так была озаглавлена статья В. Чернова в номере за 11 июня 1917 г. «Работа большевиков, – читаем в ней, – подготовляет только почву для анархизма, под влиянием ударившего в голову революционного хмеля большевики служение массам заменили прислуживанием им. Они разучились говорить прямо в глаза правду, – когда нужно, даже горькую правду», «На всех парах ленинский большевизм помчался...куда? К политическому самоубийству». Столь же резкая критика звучит в статье «Анархиствующий бланкизм», появившаяся в «Деле народа» 13 июня. «Невероятно, но факт, – пишет в ней В. Чернов, – вся история с демонстрацией-выкидышем 10-го июня может быть резюмирована в немногих словах: большевизм на подмогу анархизму». И далее: «Конечно, когда большевизм идет на поводу у анархизма, невольно приходится помнить слова «не ведают бо, что творят». И во многих других выступлениях В. Чернова неизменно проводится мысль, что политика большевиков «ультрафракционна, проникнута упрямым групповым эгоизмом и чувством безответственности», что она «обречена на бесплодие, на голое отрицание, на разрушение».

 

С апреля 1917 г. начала издаваться другая столичная газета эсеров, ее правого крыла, «Воля народа». В числе сотрудников были Е. Брешко-Брешковская, В. Миролюбов, Б. Савинков. Партия левых эсеров, образовавшаяся в ноябре 1917 г., издавала «Знамя труда». Газета выходила под редакцией М.А. Спиридоновой, Г.Д. Камкова и др. Кроме столичных, эсеры имели довольно разветвленную сеть изданий в Москве (газеты «Труд», «Земля и воля», «Народное слово», «Власть труда», «Знамя труда», «Социалист-революционер», «Солдат-гражданин»), в Киеве – «Воля народа», в Баку – «Знамя труда», под таким же названием выходили газеты в Тифлисе, Владивостоке, в ряде городов издавались газеты под названием «Социалист-революционер».

 

Широкую издательскую деятельность в марте-апреле развернули меньшевики: в центре и на местах они выпускали около 60-ти газет и журналов. С марта стала выходить «Рабочая газета», ставшая впоследствии центральным органом меньшевиков, рупором их видных лидеров – Ф. Дана, В. Засулич, Ю. Ларина, А. Потресова, И. Церетели, Н. Череванина. «Рабочая газета» одной из первых начала полемику с ленинскими апрельскими тезисами. Уже 6 апреля она поместила статью «Опасность левого фланга», 9 апреля в газете появилась редакционная статья «Возрождение анархизма и максимализма», а 11 апреля на ее страницах выступил известный меньшевистский публицист Н. Череванин с большой статьей «Чего добивается Ленин». Во всех этих выступлениях говорилось о невозможности социалистической революции в стране, где пролетариат не составляет большинства населения.

 

Самую активную издательскую деятельность в первые же месяцы после Февральской революции развернули большевики. Это стало возможным благодаря тому, что в феврале-июне, как отмечал В.И. Ленин, Россия управлялась как свободная страна «посредством открытой борьбы свободно формирующихся партий и свободного соглашения между ними»[2]. Открывшиеся возможности для легальной издательской деятельности всех партий были законодательно закреплены постановлением «О печати», принятым Временным правительством 27 апреля 1917 г. Постановление провозгласило беспрепятственный выпуск, распространение и торговлю печатными изданиями всех политических направлений.

 

Издательская деятельность большевиков началась с возрождения «Правды». 2 марта Русское бюро ЦК приняло решение о ее возобновлении, а 5 марта вышел первый номер центрального органа большевиков. В статье, открывавшей первый номер центрального большевистского издания «Газета «Правда». Июль 1914 – март 1917 года», отмечалось: «Газета была задушена за неделю до войны, 8 июля закрыта «Правда» – 14 июля объявлена война. Во время войны мрачный террор давил все живое в стране. Но не замирала рабочая мысль. Идея создания рабочей прессы пробивалась в резолюциях, в отдельных попытках. Нужны были только условия, чтобы ее восстановить. Революция создала эти условия».

 

До приезда в Россию В.И. Ленина в редакцию газеты входили К.С. Еремеев, М.И. Калинин, В.М. Молотов, М.К. Муранов, М.С. Ольминский, И.В. Сталин, Л.Б. Каменев. Одним из ведущих публицистов, в выступлениях которого и проявилась политическая линия газеты первых мартовских дней, был М.С. Ольминский. Уже во втором номере, вышедшем 7 (20) марта, в статье «Настороже» он писал: «Временное правительство сходно со старым правительством в том, что оно – правительство капиталистов и помещиков... Оно стоит не за революцию, а против революции... Члены правительства, кроме Керенского, все монархисты. Нужно идти против них, требуя республики. Временное правительство хочет захвата чужих стран, порабощения других народов. А мы говорим, что каждый народ должен сам свободно решать свою судьбу, и хотим скорее кончить войну». В последующих статьях, разъясняя, что дороги Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов неизбежно разойдутся, М.С. Ольминский призывает быть настороже, потому что нападение на демократию со стороны Временного правительства «идет быстрым шагом».

 

Вернувшийся в середине марта из ссылки Л. Каменев выступил в «Правде» со статьями», в которых содержались совершенно иные оценки происходящих событий. 14 марта в газете появилась его первая статья под заглавием «Временное правительство и революционная социал-демократия». «Всегда и всюду, – писал Л. Каменев, – где Временное правительство, повинуясь голосу революционной демократии, представленной в Советах рабочих и солдатских депутатов, столкнется с реакцией или контрреволюцией, революционный пролетариат должен быть готов к его поддержке». Позиция Л. Каменева условной поддержки Временного правительства встретила немедленное одобрение всей буржуазной прессы. Редактируемая А. Потресовым меньшевистская газета «День» 15 марта в статье «Переворот в «Правде» констатировала: «Вышедший сегодня номер «Правды» выгодно отличается от всех предыдущих номеров. В нем нет азартной и огульной брани, нет недобросовестных выпадов против отдельных членов Временного правительства. Мало того, – особо подчеркивалось в статье, – «Правда» прямо обещает поддержку Временному правительству». «Правда» поумнела за одну ночь» – такая оценка была дана статье Л. Каменева во многих буржуазных газетах. Незамедлительно буржуазные издания перепечатали и вторую статью Каменева «Без тайной дипломатии», обнародованную 15 марта. С позиции революционного оборончества ее автор утверждал: лозунг «Долой войну!» устарел, после свершившейся революции необходимо защищать ее завоевания. «Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, – говорится в статье, – которая предложила бы одной из них сложить оружие и разойтись по домам. Эта политика была бы не политикой мира, а политикой рабства, политикой, которую с негодованием отверг бы свободный народ. Нет, он будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечая пулей и на снаряд – снарядом. Это непреложно». В связи со второй статьей Каменева потресовский «День» не без оснований замечал: «Мы приближаемся очевидно, к моменту, когда возможным станет объединение двух течений российской социал-демократии, столь долгое время поедавших друг друга».

 

Значительное внимание в публицистике 1917 г занимали проблемы революции и культуры. В этой связи наибольшее значение имели публиковавшиеся в «Новой жизни» под рубрикой «Несвоевременные мысли» статьи A.M. Горького, считавшего, что после Февральской революции в опасности оказалось не только Отечество, но, что еще страшнее, – культура. В первые же дни революции, с горечью констатирует писатель, – какие-то бесстыдники выбросили на улицу кучи грязных брошюр, отвратительных рассказов на темы из придворной жизни: о «самодержавной Алисе», о «Распутном Гришке», о Вырубовой. Эта «грязная литература», совершенно вытеснив хорошие, честные книги, особенно вредна, когда общество переживает не только экономическую разруху, но и социальное разложение, а поэтому, призывая к упорной культурной работе в стране, он с огромной тревогой заключает: «Старая, неглупая поговорка гласит: Болезнь входит пудами, а выходит золотниками», процесс интеллектуального обогащения страны – процесс крайне медленный. Тем более он необходим для нас, и революция, в лице ее руководящих сил, должна сейчас же, немедля, взять на себя обязанность создания таких условий, учреждений, организаций, которые упорно и безотлагательно занялись бы развитием интеллектуальных сил страны»[17].

 

Резкое осуждение в статьях A.M. Горького звучит в адрес печати, газет, которые изо дня в день поучают людей вражде и ненависти друг к другу, «клевещут, возятся в пошлейшей грязи, ревут и скрежещут зубами, якобы, работая над решением вопроса о том – кто виноват в разрухе России»[18]. Социалистическая революция значительно актуализировала выступления Горького, уловившего уже в первые дни Советской власти тенденцию к подавлению любого инакомыслия.

 

С падением царского самодержавия начался новый этап в развитии отечественной журналистики: прекратилось издание монархических газет и журналов, в то же время, в связи с принятием Временным правительством постановления «О печати», происходит довольно быстрый рост газетно-журнальной периодики, в том числе прессы социалистической направленности.

 

Все более обострявшаяся политическая борьба между буржуазными, буржуазно-демократическими и социалистическими партиями таила в 1917 г. самые различные перспективы: буржуазно-демократическую (Керенский), генеральско-диктаторскую (Корнилов), однородно-социалистическую (Мартов), большевистско-леворадикальную (Ленин)[19]. В этих условиях победа большевиков отнюдь не была предрешена, но взятие ими власти неминуемо должно было привести и привело к закрытию не только буржуазной, но и всей оппозиционной прессы, к созданию однопартийной журналистики в однопартийном государстве.