Сознание и активное бодрствование

  Традиционно западная психология признает два состояния сознания, присущих всем индивидуумам: с одной стороны, сон, рассматриваемый как период отдыха, а с другой – состояние бодрствования, или активное состояние. Последнее соответствует активации всего организма, которая позволяет ему улавливать, отбирать и истолковывать сигналы внешнего мира, отправлять некоторые из них в память или же реагировать на них адекватным или неадекватным поведением, в зависимости от предшествующего опыта и навыков. Таким образом, бодрствование – это то состояние, в котором мы можем приспосабливаться к внешней действительности.

  То, как мы осознаем внешний мир и одновременно наш внутренний мир, меняется на протяжении дня. Наше восприятие событий в значительной степени зависит от нашего состояния – от того, напряжены мы или нет, возбуждены или находимся в полудремоте. Таким образом, обработка информации меняется, подчас очень существенно, в зависимости от уровня бодрствования и от готовности к восприятию сигналов. По мере усиления активации организма уровень бодрствования возрастает, но при этом адаптация, возможная благодаря бодрствованию, начиная с какого-то момента, может ухудшиться, если активация чрезмерно возрастет. Это может произойти из-за чересчур сильной мотивации или же в результате серьезного расстройства чувств.

  До самого недавнего времени это экстравертированное (или «поверхностное») сознание рассматривалось научной психологией как единственный нормальный аспект, достойный изучения. Согласно этой классической концепции, слабость активации приводит к дремоте и сну, а слишком сильная активация – к дезорганизации поведения, рассматриваемой уже как патологическое явление, если человек оказывается неспособным восстановить равновесие.

  Однако каждый день приносит новые знания о функционировании мозга и его нейромедиаторов, а также о том, как постоянно изменяется электрическая активность мозга. Кроме того, некоторые ученые – психологи и физики – проявляют все больший интерес к восточной культуре, рассматривающей жизнь в ее полноте не как цепь явлений, которые нужно объяснить, а скорее как неотъемлемую часть Вселенной, к единству которой она причастна.

  Внимание западных ученых все чаще обращается к тому, как это мистическое глобальное единство постигается носителями восточной философии через медитацию и состояние транса. На Западе, в частности, эксперимент с сенсорной депривацией и анализ переживаний испытуемых в таких условиях позволили подойти к изучению «внутреннего мир» субъекта.

  С другой стороны, продвигается вперед изучение действия наркотических веществ, применяемых в лечебных или, иных целях; оно позволяет глубже познать механизмы мозга и понять, как эти механизмы могут быть изменены.

  Даже действия, относимые обычно к аномальным и наблюдаемые, например, при шизофрении или депрессии, все чаще рассматриваются теперь, как способ найти внутреннее равновесие и избежать давления внешней реальности. Поэтому их следовало бы понимать скорее как «нормальное» выражение внутреннего мира, а не как аномалию экстравертированного сознания, которую любой ценной нужно устранить.

  Однако и такое явление, как сон с сопровождающими его сновидениями, оказывается гораздо сложнее, чем думали раньше. Теперь известно, что в нашей жизни сон представляет собой состояние первостепенной важности – как по месту, которое он в ней занимает, так и по мозговой деятельности, лежащей в его основе.

  Таким образом, сознание – это мозаика состояний, которая играет более или менее значительную роль, как во внешнем, так и во внутреннем равновесии индивидуума.

  В критических ситуациях человек существует как бы на двух взаимоисключающих уровнях. С одной стороны, он должен быть частью объективного мира, в котором его «Я» вынуждено приспосабливаться к внешней реальности. Это уровень экстравертированного сознания, перцептивных функций и принятия решений. С другой стороны, он погружается в субъективный мир измененных состояний сознания, из которого исключена всякая связь с внешней действительностью и временем и где укореняется глубинное «Свое», в котором, по мнению некоторых, реализуется состояние «океанического союза со Вселенной».[2]

Глава 2. СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ ИСС