Три начала феодализма

В наиболее общей форме феодализм характеризуется, в его противоположении позднейшему государственному строю, как система господства частного или гражданского права. В эпоху феодализма, говорил Чичерин, развивая мысль Вайца, «общественною связью служило либо имущественное начало, вотчинное право землевладельцев, либо свободный договор, либо личное порабощение одного лица другим». Эти отношения, это «частное право сделалось основанием всего быта». «Понятия о постоянной принадлежности к обществу, как к единому целому, о государственном подданстве, вовсе не было: вместо государя и подданных мы видим только лиц, вступающих между собою в свободные обязательства».

За отсутствием государственной власти, лица соединяются в частные союзы для взаимной защиты и помощи. «Они заключают между собою, – замечает Эсмен, – настоящий Общественный договор, Contrat social, в том именно смысле, какой Руссо придавал этим словам, хотя и не в тех условиях, какие он себе представлял»[5].

Эта характеристика феодализма, как системы частных союзов, союзов гражданских, действительно, обобщает основные стороны феодализма, так как она приложима не только к вассальным и ленным отношениям, не только к феодальному режиму, но и к сеньериальному, – но она не может быть признана достаточной, как формула слишком общая, слишком удаленная от исторической действительности. Ее главное значение заключается в противоположении феодальных частно-правовых начал началам государственным, в характеристике резкого коренного различия этих двух порядков.

В феодальном порядке, характеризуемом в общих чертах, как режим частного права, при ближайшем рассмотрении выясняются историками две основные черты: 1) разделение страны на множество независимых и полунезависимых владений и 2) об'единение этих владений договорными вассальными связями. В этих двух чертах проявляется действие двух противоположных сил: 1) сил раз'единяющих, центробежных, которые особенно могущественны в первый период феодальной эпохи, доводя разъединение страны иногда до полной анархии, и 2) сил объединяющих, центростремительных, которые связывают распадающуюся на мелкие части страну цепью договорных союзов защиты и вассальной службы, и получают перевес над началами разъединения во второй период феодализма, являющийся ступенью к новому прочному государственному порядку.

Главною, первою чертою феодализма следует признать раздробление верховной власти или тесное слияние верховной власти с землевладением. Это раздробление власти выражается прежде всего в основном учреждении феодального строя, в крупном землевладении, с его особыми, свойственными этой эпохе началами, т. е. в сеньерии-боярщине.

Основное свойство сеньерии, как указано выше (§ 18), состоит в том, что владелец ее соединяет частные права собственника земли с некоторыми государственными правами на лиц, живущих на его земле. Если, с одной стороны, каждое крупное имение в феодальную эпоху пользуется некоторыми государственными правами, то, с другой стороны, и те истинно-государственные начала, которые рано проявляются в наиболее крупных имениях княжествах, зародышах будущих территориальных государств, тесно сливаются с началами частного права. С этой точки зрения, Гизо, в числе трех основных начал феодализма поставил: «тесное слияние верховной власти с (земельной) собственностью (la fusion de la souverainete avec de la propriety), иначе говоря, присвоение собственнику земли в отношениях всех, живущих на его земле, всех или почти всех прав, образующих то, что мы называем верховной властью, и принадлежащих в наше время единственно правительству, власти общественной»[6].

Это главная, основная черта феодализма, но не единственная. Страна, раздробленная на множество независимых и полунезависимых владений, связывается до некоторой степени в одно целое переплетающейся сетью вассальных договоров между этими владениями. Рядом с «тесным слиянием верховной власти и землевладения», Гизо указывает другую основную черту феодализма в «иерархической организации феодального общения» (rorganisation hierarchique de l'association feodale) или в «иерархической системе учреждений законодательных, судебных, военных, которые связывали вместе владельцев феодов и образовывали из них единое общество». Эту же основную черту феодализма, рядом с «разделением территории на крупные домены» или «сеньерии, похожие на маленькие государства», определяет Фюстель де-Куланж в следующих словах: «Сеньеры не все одинаково зависят от короля, но и одни от других... Всякий держит свою землю от другого, ему подчинен в силу этого. Отсюда – вся иерархия вассалов и сюзеренов, восходящая до короля»[7].

Рядом с этими двумя основными сторонами феодализма, рядом 1) с раздроблением территории на домены-сеньерии и 2) с объединением их вассальной иерархией, Гизо и Фюстель де-Куланж указывают и даже выдвигают на первое место еще третью черту – условность землевладения вообще, приравнивая к условно-землевладельческому феоду другие поземельные отношения феодальной эпохи. Гизо так определяет эту черту феодализма, «особое свойство земельной собственности»: «собственность действительная, полная, наследственная и, однако, полученная от высшего, налагающая на владельца, под угрозой отнятия ее, некоторые личные обязательства, наконец, лишенная той совершенной независимости, которая в наши дни составляет ее отличительное свойство». При феодальном порядке – говорит Фюстель де-Куланж, иначе формулируя то же положение: «земля находится в такого рода обладании, что владелец ее не есть, собственно говоря, ее собственник... Пользование землею условно, т.-е. подчинено или оброкам, или службам, словом, известным обязанностям, и неисполнение этих обязанностей влечет за собою утрату владения».

Эта всеобщая, всеопределяющая «условность землевладения» – такое же широкое обобщение и столь же отдаленное от действительности, как указанное выше определение феодализма, как системы гражданского права. <…>

Выясняя существо отношений, мы должны выделить из мнимо единообразной феодальной сети все фиктивно феодальные договоры. Прежде всего необходимо провести резкую разграничительную черту между настоящими феодами, или благородными и феодами людскими (roturier), которые противополагались одни другим уже первыми феодальными теоретиками. Эти людские феоды представляли собою пожалования хозяйственным слугам, промышленникам и ремесленникам, какого-либо угодья, рыбной ловли, виноградника, мельницы, с обязательством, платить часть дохода натурой или деньгами господину. Эти мнимые феоды очень условно приравнивались к настоящим феодам, так как юридически не имели с ними ничего общего, будучи обыкновенным оброчным держанием или арендным договором.

Из собственно феодальных договоров необходимо выделить также феод-должность (fief-office) и феод-деньги (fief- argent), особенно последний. Часто встречающиеся в XIII веке феоды-деньги, состоявшие из денежной пенсии, ежегодной ренты, резко отличаются от настоящего феода – земли. Под видом феода мы имеем здесь дело с денежной платой за службу или с договором найма; такие, часто встречающиеся с XIII века, сделки с вассалами, превращающие их в наемное войско, знаменуют собою уже переход от собственно феодальных порядков к порядкам новой государственной эпохи. <…>