Особенности формирования рабочего класса в России

По данным Всероссийской переписи 1897 г., население страны составляло 125 640 тыс. человек (без Финляндии, в которой в то время насчитывалось 2556 тыс. жителей). При этом на Европейскую Россию приходилось 102,9 млн. и на Азиатскую Россию - 22,7 млн. жителей.

По сословному положению население России распределялось таким образом: 99,8 млн.(71%) составляли крестьяне, 13,4 млн. (10,7%) - мещане, 1,7 млн. (1,5%) - потомственные и личные дворяне, 624 тыс. (0,5%) - купцы и почетные граждане, 589 тыс. (коло 0,5%) - духовенство, около 1 млн. (0,8%) – «прочие» («инородцы», деклассированные элементы, не указавшие своей сословной принадлежности). По своим занятиям население распределялось на сельскохозяйственное - 97 млн. (77,2%), торгово-промышленное - 21,7 млн. (17,3%) и «непроизводительное» - 6,9 млн. (5,5%).

Важным социальным фактором в пореформенной России являлось формирование промышленного пролетариата и промышленной буржуазии. Промышленный пролетариат существенно отличался от предпролетариата крепостной эпохи, представленного либо крепостными рабочими вотчинных и посессионных мануфактур, либо уходившими на заработки крестьянами, зависимыми от власти своего барина, связанными с землей, с общиной. В пореформенную эпоху сформировались кадры постоянных рабочих, оторванных от земли и проживавших со своими семьями в крупных промышленных центрах. Увеличивался удельный вес потомственных рабочих, отцы и деды которых работали на фабрике. Однако значительная часть рабочих всё еще сохраняла связь с землей, с деревней, где они были «приписаны» и где у многих находились их семьи.

Ядро пролетариата в пореформенную эпоху составляли наемные рабочие в крупных промышленных заведениях и на железнодорожном транс порте. За 60 - 90-е годы XIX в. численность их увеличилась вдвое - с 706 тыс. до 1432 тыс. В конце 90-х годов XIX в. насчитывалось еще 1 млн. рабочих в строительстве, около 2 млн. - на разных «черных» работах (разнорабочих) и 3,5 млн. сельскохозяйственных рабочих.

Основным источником роста числа наемных рабочих в разных отраслях промышленности, сельского хозяйства, транспорта, в сфере услуг был промышленный и сельскохозяйственный отход крестьян. Если в начале 60-х годов ежегодно выдавалось около 1,3 млн. паспортов на срок от полугода до трех лет, то в 90-х годах - уже свыше 7 млн. паспортов. Еще большее число отходников направлялось на сезонные работы по краткосрочным «билетам» (на срок от одного до четырех месяцев). В связи с ростом применения на фабриках женского труда в отход всё более вовлекались и женщины. Изменился и прежний, патриархальный взгляд на женский отход на заработки. Земские статистики того времени писали: «Если прежде отцы, мужья, сыновья и братья считали зазорным посылать в дальние края своих жен, дочерей и сестер на заработки, то теперь вынужденная необходимость посылать их на сторону для отыскания себе средств существования указывает на невозможность добыть себе дома хлеб насущный».

Уходившие на заработки крестьяне затем поселялись в городах на постоянное жительство. Промышленный отход крестьян служил, таким образом, основным источником роста городского населения.

В течение последней трети XIX в. численность рабочих в России увеличилась втрое и к 1900 г. составила около 3 млн. человек. Основным источником пополнения кадров рабочих по-прежнему оставались крестьяне. Отрыв их от земли происходил медленно. Страхования от болезней и несчастных случаев тогда не существовало, пенсий тоже не было. Земельный надел в родной деревне рабочий считал единственной своей страховкой.

На фабриках, работавших в одну смену, рабочий день доходил до 14—15 часов, на предприятиях с двухсменным режимом он составлял 12 часов. Широко использовался труд женщин и подростков.

Заработная плата рабочих в России была в 2 раза ниже, чем в Англии, в 4 раза ниже, чем в США. Администрация штрафовала рабочих за малейшие провинности. На большинстве фабрик заработная плата выдавалась нерегулярно или с большими интервалами — на Рождество, Пасху, Покров. До очередной получки рабочий вынужден был брать продовольствие в кредит в фабричной лавке — обычно неважного качества и по высоким ценам.

Рабочие жили в казармах при предприятиях. Часть казарм отводилась под общие спальни, часть разгораживалась на каморки. На нарах в общих спальнях располагались на ночлег взрослые и дети, мужчины и женщины Только к концу века для мужчин и женщин стали выделяться отдельные спальни. Каморки отводились для семейных рабочих. Для каждой семьи отдельной каморки не хватало. Чаще жили по две семьи в одной каморке, а то и больше. Лишь высококвалифицированные рабочие, постоянно жившие в городе, имели возможность снять квартиру или купить собственный домик.

Промышленный кризис начала 80-х годов с особой силой ударил по текстильной промышленности. Хозяева стали сокращать производство, увольнять рабочих. Снижалась заработная плата, увеличивались штрафы. Но вскоре обнаружилось, что рабочие вовсе не обладали тем бесконечным терпением, каким отличались крестьяне. Те же самые люди на фабрике вели себя иначе, чем в деревне, где их сковывали отцовская власть и патриархальные традиции. Крестьянин приносил с собой на фабрику накопившееся в деревне недовольство, здесь оно возрастало еще больше и прорывалось наружу.

Первые забастовки, очень похожие на бунты, начались еще в 70-е годы. В 1880 г. произошла стачка на Ярцевской мануфактуре купцов Хлудовых в Смоленской губернии. Бросив работу, ткачи побили стекла на фабрике. В Ярцево были вызваны войска. В последующие годы волнения произошли в Московской губернии, в Ярославле и Петербурге. 1885 год начался знаменитой Морозовской стачкой.

Никольская мануфактура Тимофея Морозова (близ Орехово-Зуева) была самой крупной хлопчатобумажной фабрикой в России. На ней трудилось около 8 тыс. рабочих. С наступлением кризиса на мануфактуре пять раз снижалась заработная плата. Резко возросли штрафы, доходившие до 24 коп. с заработанного рубля. Руководителями стачки стали Петр Моисеенко и Василий Волков. Моисеенко был родом из этих мест, работал в Петербурге, участвовал в нескольких стачках. После одной из них его сослали в Сибирь. Затем он работал на Никольской мануфактуре. Молодой ткач Волков выдвинулся как рабочий вожак в ходе выступления.

Стачка началась утром 7 января. Руководителям не удалось удержать от самоуправства забастовавших ткачей. Толпа начала громить квартиры директора и некоторых мастеров, а также продовольственную лавку. К ночи того же дня в Орехово-Зуево прибыли войска.

На фабрику приехал губернатор. Из толпы, окружившей главную контору, вышел Волков и представил заранее выработанные требования. Речь шла о повышении заработной платы и упорядочении штрафов. Рабочие требовали также, чтобы администрация предупреждала об увольнении за 15 дней. Во время переговоров Волков был арестован. Негодующая толпа бросилась его освобождать Произошла схватка с воинским караулом. Полиция произвела новые аресты. Многих рабочих выслали в свои деревни. Под воздействием репрессий стачка пошла на убыль. Схватили и Моисеенко. 18 января стачка закончилась.

Состоявшийся в следующем году суд над стачечниками привлек внимание всей страны. Прокурор выдвинул против них обвинения по 101 пункту. Присяжные заседатели, убедившись, сколь безобразны были порядки на фабрике Морозова, признали подсудимых невиновными по всем пунктам. Консервативная газета «Московские ведомости» назвала этот вердикт 101 салютационным выстрелом «в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса». Моисеенко был выслан в Архангельскую губернию в административном порядке.

В 1886 г. правительство приняло закон, по которому участие в забастовке каралось арестом сроком до месяца. Предпринимателям же запрещалось налагать штрафы сверх установленного размера. Контроль за исполнением закона возлагался на фабричную инспекцию.

Издание закона не остановило стачечную борьбу. Забастовки вспыхивали то в Петербурге, то в Твери, то под Москвой, по-прежнему сопровождаясь погромами и изгнанием особо ненавистных управляющих. Очевидец вспоминал, что в 1893 г. во время стачки на Хлудовской мануфактуре в Ря­занской губернии речка Гуслянка едва не вышла из берегов, заваленная мотками пряжи. Чуть ли не каждая крупная стачка заканчивалась столкновениями с властями, которые всегда становились на сторону хозяев. Лишь с наступлением промышленного подъема в 1893 г. волнения рабочих постепенно улеглись.

В Петербурге в 1896 - 1897 гг. стачечное движение приняло столь широкий характер, что получило название «петербургской промышленной войны». Некоторые из рабочих выступлений сопровождались столкновениями с полицией и войсками. 7 мая 1901 г. произошло столкновение 3,5 тыс. бастующих рабочих Обуховского завода в Петербурге с полицией, получившее название «Обуховской обороны». Рабочие камнями несколько часов отбивали атаки конной полиции. 800 участников «обороны» были арестованы. Суд приговорил 29 из них к каторжным работам. В ноябре 1902 г. вспыхнула крупная рабочая стачка в Ростове-на-Дону. При подавлении ее казачьими частями было убито и ранено 26 человек. 13 марта 1903 г. расстреляли бастующих рабочих в г. Златоусте (на Урале), число убитых достигло 25, а раненых 250 человек. Но особенно широкий размах приобрела всеобщая стачка на юге России в июле 1903 г. Она охватила 200 тыс. рабочих крупных промышленных центров Украины и Закавказья: Керчь, Одессу, Николаев, Екатеринослав, Елисаветград, Киев, Тифлис, Чиатуру, Батум.

Меры правительства в «рабочем вопросе» сводились к противодействию нараставшего рабочему движению. При этом правительство осознавало неэффективность одних только репрессивных мер против рабочих стачек. В 1894 г. был издан закон о реорганизации фабричной инспекции, который существенно увеличил как ее состав, так и расширил ее прерогативы. Фабричным инспекторам вменялось в обязанность глубже вникать в нужды рабочих, выявлять причины их недовольства.

Принимались меры к «упорядочению» продолжительности рабочего дня. Согласно изданному 2 июня 1897 г. закону рабочий день не должен был превышать 11,5 часа, а для выполнявших хотя бы частично ночные работы - не более 10 часов. Контроль за выполнением этого закона возлагался на фабричную инспекцию. Надзор фабричной инспекции распространялся практически на все крупные и средние промышленные заведения России (каковых в то время насчитывалось 20 тысяч). В июне 1903 г. были изданы законы о страховании рабочих за счет предпринимателей и о введении на предприятиях рабочих старост.

Под влиянием роста стачечного движения рабочих решено было также  под контролем полиции создать «общества взаимного вспомоществования рабочих», чтобы отвлечь их от самостоятельной прямой борьбы за свои права.

Идея создания таких «рабочих обществ» принадлежала начальнику московского охранного отделения С.В. Зубатову, почему эта политика «полицейского социализма» и получила название «Зубатовщины». В мае 1901 г. в Москве под контролем Зубатова было образовано «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве», и устав его был представлен на утверждение властей.

Зубатовская организация добивались отдельных экономических уступок от предпринимателей, что вызывало недовольство фабрикантов. Так, в 1902 г. крупный московский промышленник Ю.П. Гужон и Московский совет торговли и мануфактур подали жалобу на Зубатова в Министерство финансов. Под давлением промышленников зубатовцам было строго запрещено вмешиваться в конфликты, возникавшие между предпринимателями и рабочими. Организация, подобная зубатовской, под названием «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» была создана в августе 1903 г. молодым священником петербургского Дома предварительного заключения Георгием Гапоном. К концу 1904 г. в Петербурге действовало 11 его отделений гапоновского «Собрания», в которых насчитывалось до 9 тыс. рабочих. Организация Гапона ставила своей задачей добиваться осуществления материальных и духовных требований рабочих только мирными средствами, действуя строго в рамках закона. С целью образования ее филиалов Гапон ездил в Москву, Киев и Полтаву. Организация действовала под надзором полиции и с ее раз решения. Устав ее в феврале 1904 г. был утвержден в Министерстве внутренних дел. Власти стремились использовать гапоновскую организацию, как и зубатовскую, чтобы отвлечь рабочих от революционных методов борьбы за свои права.