Иконы русских мастеров

Ну, образ Николы для Руси вообще один из самых излюбленных. Интересно, что исследователи заметили: до XIV в. Николой даже практически никого не называли на Руси, как не называли Иисусом или Марией в честь Богородицы – все Марии обычно в честь Марии Магдалины или Марии Египетской. Так вот относились к Николе, с таким пиететом. Не случайно даже есть выражение: «Никола – русский бог». И старались, конечно, среди святых прежде всего написать именно Николая Мирликийского. Это какая-то загадка, почему так любят Николу на Руси, но тем не менее несколько замечательных домонгольских икон свидетельствуют о любви к этому святому.

И вот этот Никола Липный – это тоже огромная икона, для домонгольской Руси очень характерны большие иконы, так что, повторяю, одна икона могла заменять целый иконостас. А иконостасы же были небольшие, поэтому в одной иконе совмещались много святых. В среднике сам Никола, а по полям идут образы разных святых, тоже очень почитаемых. Здесь уже видна рука русского мастера. Хотя лик ясно лепится по традиции, очень похожей на греческую, хотя уже упрощенно, больше схема берется. А вот такое колористическое разнообразие и орнаментов, и каких-то причудливых крестов – это, конечно, уже такая славянская, так сказать, деталь, которая для греков не была характерна. Тем не менее это как раз и говорит о том, что к концу домонгольского периода в иконописном языке обретается самостоятельность.

Или вот, например, эта икона: Иоанн, Георгий, Власий. Конечно, для грека невозможно представить на одной иконе столь, так сказать, разномасштабные персонажи. Скорее всего, эта икона была заказана как семейная икона, где отец носил имя Иван, а его дети – Георгий и Власий. Вот так, как маленьких детей рядом с великаном Иоанном Лествичником, иконописец представил святого Георгия и святого Власия, хотя они написаны, конечно, в своих возрастных характеристиках. Вот это уже обретение какого-то своего понимания иконы, языка и т.д. Даже красный фон, столь любимый новгородцами, здесь представлен.

Как я сказала, русские иконы несколько проще технически, но эмоционально они часто даже богаче, чем греческие иконы. Во всяком случае, вот эта Белозерская икона Божией Матери – мы видим очень глубокий образ, очень насыщенный, очень какой-то, я бы сказала, трогательный и трагический одновременно. Хотя мы видим, что, может быть, не столько много тут лессировок, что так любили греческие мастера, не столь много нюансов колористических и т.д. Все это написано проще – проще технически, но не проще духовно.

Псков

Псков, младший брат Новгорода. Если Новгород называли «господин Великий Новгород», то рядом с ним, не очень далеко от него, Псков всегда был немножко в его тени. Даже единая была епархия новгородская. Но Псков тоже являет собой великий образец домонгольской культуры. Здесь меньше сохранилось, но тем не менее здесь и храмы есть домонгольского времени, и сам кремль, конечно, перестраиваемый много-много раз, и, собственно говоря, здесь сам Троицкий собор, построенный на фундаменте того храма, который возвела еще княгиня Ольга – это, конечно, тоже великий заповедник домонгольской культуры.

И самым интересным здесь памятником является Мирожский монастырь, вернее, даже его Спасо-Преображенский собор, куда в XII в. новгородский архиепископ Нифонт, который был греком, привез греческих иконописцев, привез греческих мастеров, которые расписали великолепно этот храм. Вообще интересно, что на Руси негласная такая практика, что один митрополит греческий – один митрополит русский, они так чередовались, как правило, давала очень много, потому что греческие митрополиты привозили с собой всегда мастеров. Это мы потом будем видеть и в Москве, когда и Феогност, и митрополит Киприан привозили с собой мастеров. И вот Нифонт тоже аж в Новгород (а потом и в Псков их отправляет) привез с собой мастеров, которые великолепно украсили этот Спасо-Преображенский собор такими пронзительно синими… Тут синий и белый цвета между собой такую интересную мистерию создают. Прекрасные, великолепные греческие, именно греческие, здесь уже нет никакого сомнения, фрески. И, конечно, работа греческих мастеров что в XI в., что в XII в., в XIII их уже меньше, а потом связи с Византией, к сожалению, из-за татаро-монгольского ига прерываются временно, но вот эти работы греческих мастеров очень много давали для развития именно русской иконописи, русского искусства, и монументального, и станкового.

Ранних икон не так много сохранилось в Пскове, но вот великолепный, конечно, образец домонгольского времени – «Пророк Илья, сидящий в пустыне» с житием. Это ранний вариант житийной иконы. Мы знаем новгородские житийные иконы этого времени, святого Георгия и другие. Житийный жанр обретет популярность и широкое применение в более поздние времена. Но и в домонгольское время мы тоже видим житийную икону вот на этом примере. Здесь, конечно, великолепен сам образ Ильи, который слушает Бога в пустыне. Его такой жест руки около уха и сосредоточенные, вдаль глядящие глаза говорят то том, что он сидит и слушает. Как мы знаем, он слушал Бога, и Господь сказал, что он не в огне, не в буре, не в сильном ветре, а «в тихом веянии ветра», или «глас хлада тонка», как по-церковнославянски это звучит. Вот этот удивительный момент передан в этой иконе. Опять же, вот эта какая-то эмоциональная духовная тонкость русских мастеров проявилась очень рано.