Модели информационного воздействия

Средством и объектом манипулирования часто выступает миф. «Миф — это обобщенное представление о действитель­ности, сочетающее нравственные, этические, психологические представления, установки, соединяющие реальность с мисти­кой». Такое «представление в значительной степени иллюзор­ное, но в силу своей эстетической и художественной (а также политической, социальной — В.П.) привлекательности оказы­вающее большое воздействие на массовое сознание».

Следует учитывать, что человек не может жить без мифа. При этом миф — неоднозначное понятие. Он может иметь и положи­тельное, и отрицательное воздействие на социум. Миф спосо­бен поднять массы на конструктивные действия (вспомним эн­тузиазм советского народа в период индустриализации) и может нести отрицательный, разрушительный смысл: когда он направ­лен на достижение корыстных интересов отдельных политиков, олигархов, кланов, групп и группировок, то забываются или принижаются, ущемляются интересы граждан и государства.[10]

1. Манипулятивная модель информационного воздействия

Манипулятивная модель информационного воздействия домини­ровала в XX веке в России и продолжает доминировать практичес­ки все 90-е годы. Вспомним многословные обещания народу в годы перестройки о скором процветании общества за счет «ма­гических», оказалось — мифических, эффектов рынка и его полит- экономической парадигмы — монетаризма. Миф нельзя сводить к простому обману Дело в том, что процесс манипулирования часто развивается не по факту злого умысла, а по причине иск­ренней веры его организаторов в ту или иную идею, программу. То есть они сами являются носителями мифологического мышле­ния. Под эгидой мифов за годы реформ осуществлялось, органи­зовывалось немало негативных информационных процессов и информационных программ. Вспомним, к примеру, информаци­онные потоки в период, предшествующий дефолту в августе 1998 года. Почти накануне Президент убеждает по телевидению народ, что с экономикой и финансами у нас все нормально. Правитель­ство вначале поддакивает ему, потом замолкает. И, вдруг — «гром среди ясного неба»: вмиг миллионы вкладчиков, сотни тысяч лю­дей, особенно из среды «среднего класса», который так старались создать, стали бедными и безработными. Количество бедных в стране перевалило за критическую черту и составило около 50% населения. Об этом свидетельствуют и мониторинговые социо­логические исследования за последние десять лет, и их обобще­ние. Приведем лишь два факта: в той или иной степени от кризи­са пострадали свыше 90% населения страны, а среднемесячный бюджет российской семьи из трех человек стал в 2,7 раза меньше. Любопытны обобщения социологов в плане реализации манипу- лятивного воздействия и по другим событиям 90-х годов, напри­мер, «рельсовой войны». Но от кризиса, его неожиданности су­щественно пострадал и имидж СМИ, поскольку в массовой психике сработал механизм трансферта — перенесение отноше­ния к власти на отношение к средствам массовой информации, обслуживающих власть и элиту, сросшуюся с властью.

2. Диалоговая модель информационного воздействия

Диалоговая модель информационного воздействия считается са­мой прогрессивной, демократической и конструктивной. Поче­му? Потому что в ее основе лежат равноправные субъект-субъе­ктные отношения или отношения социального партнерства. При этом издатель, редактор, ведущий телепередачи, да и весь телеканал, с одной стороны, и читатель, слушатель, с другой стороны, — это участники равноправного диалога, публичной дискуссии. Информационные процессы в данном случае суще­ственно усложняются в плане концепции, замысла СМИ, произ­водства и восприятия информации, особенно в плане структуры информационного материала, формы его подачи. Примерами организации диалоговой модели могут служить передачи Савика Шустера: «Свобода слова», «Герой дня», частично — «Времена» Владимира Познера. Из более позднего периода — «горячие ли­нии» «Комсомольской правды» и других газет. [8]

В последнее время диалоговая модель информационной по­литики начинает восстанавливаться, точнее, развиваться на но­вой основе — благодаря постоянному освещению в СМИ актив­ной деятельности Президента РФ, его общения с различными категориями населения, государственных служащих, интервью журналистам. Особо подчеркнем значимость «горячей линии», проведенной Владимиром Путиным в 2002 году. Тем не менее, резервов здесь больше, чем достижений. Диалог властей всех уровней с народом в средствах массовой информации должен быть постоянным, более открытым и полным. Прав Валентин Осипов, когда задается вопросом: почему «не стало для нашей страны правилом то, что отличает демократию, к примеру, в США»?' Имеются в виду регулярные теле- и радиовыступле­ния американского Президента. Рузвельт во время массовой депрессии американского общества тонко уловил надобность в массовой коммуникации, в информационном общении с на­родом, в необходимости вести с ним открытый диалог, делиться своими переживаниями и раскрывать перспективы будущего страны. Данный пример свидетельствует о том, «как важно и утешить бедствующих, и вселить надежды..., и предотвратить вызревание гроздьев социального гнева». Заметим при этом, что нельзя диалог такого характера подменять диалогом-интервью журналиста с руководителями страны, или традицион­ной пресс-конференцией, где содержание вопросов корреспон­дентов часто имеет двойной смысл, несет в себе мотив сенсационности или отражает корпоративный интерес СМИ. В действительности далеко не все СМИ задействовали свои профессиональные резервы с тем, чтобы помогать народу поз­навать политику Государства, совершенствуя систему взаимоот­ношений Власти и Народа. Но в организации диалоговой ин­формационной технологии эффект достигается встречным движением сторон, т.е. власти и СМИ.[15]

А что же мы имели в России на рубеже веков? «В российском информационном поле, — отмечает бывший Секретарь Совета безопасности РФ С.Б.Иванов, — практически отсутствует диа­лог государства с гражданским обществом, народа — с властью. Это один из значимых факторов сохраняющегося недоверия населения страны к властным структурам». Создание условий для такого диалога, целенаправленные действия государства в организации диалоговой технологии — залог формирования эффективной государственной информационной политики. Возможно в этом заключается главный эффект информацион­но-психологической безопасности наших граждан.

На практике применяются, как показывает анализ, либо ярко выра­женные, скажем, тоталитарные модели (авторитарная теория прессы) либо манипулятивные (вне теории социальной ответ­ственности), или же пограничные и смешанные, где есть элемен­ты, адекватные и либертаристской, и авторитарной, и советской теории прессы. Сегодня пресса как печатная, так и электронная, утрачивает, причем по собственной инициативе, функцию защи­ты интересов всего социума — главную для общества. В послед­нее десятилетие XX века российские частные, да и многие госу­дарственные СМИ отражали и продолжают отражать преимущественно интересы политических и экономических элит. Нередко случается и так, что одновременно используются две или даже три модели. [8]

Очевидно, что для осуществления информацион­но-аналитической работы, для анализа и организации инфор­мационных процессов необходимо применять «методы инфор­мационного моделирования».