Ранговое распределение прав и свобод в соответствии с их значимостью для российской молодежи

Если для более точного понимания специфики оптимальной модели общества в глазах российской молодежи попытаться использовать знаменитый лозунг французской революции “Свобода, равенство, братство”, который, в зависимости от того, на какой его части в ходе той или иной буржуазной революции делался акцент, приводил к очень разным моделям капиталистического общества, то можно сказать, что для россиян на первом месте стоит братство (при котором интересы общности важнее интересов личности), на втором – равенство, а на третьем – свобода, понимаемая как набор индивидуальных прав, т.е. как независимость. При этом политические права и свободы относительно не важны. Еще раз подчеркнем - это связано с тем, что для российской молодежи, как и для всех россиян не те или иные группы индивидов должны в борьбе друг с другом уметь отстаивать свои интересы, а государство, как выразитель общих интересов, должно, принимая во внимание интересы отдельных личностей и социальных групп, на базе общественного консенсуса проводить политику, направленную на благо народа как единой общности. Нет нужды говорить о том, как далека такая модель, составляющая социальный запрос россиян к власти, от того, что сейчас имеет место в России.

Разумеется, у сторонников различных идейно-политических течений эта модель имеет свою специфику. Так, позицию коммунистов в экономической сфере в наибольшей степени характеризует тяготение к жесткому государственному регулированию частного сектора и патерналистские установки. В социокультурных стандартах они сильнее остальных групп тяготеют к приоритету интересов общности над интересами личности, при этом допуская право государства на насилие.

Противоположным полюсом идейно-политического спектра являются сторонники рыночных реформ. Среди них в наименьшей степени распространены патерналистские установки, и только треть выступает за государственное регулирование частного сектора. Их социокультурные особенности характеризуются приоритетом интересов личности над интересами общества и высокой ценностью индивидуальной свободы с соответствующим отрицанием легитимности насилия со стороны государства.

Что касается социал-демократов, сторонников русского пути и центристов, то они занимают промежуточное положение между этими полюсами. При этом социал-демократы отличаются от коммунистов большей мягкостью в основе своей тех же позиций. Так, например, две трети их, также как и у коммунистов, выступают за государственное регулирование частного сектора, но при этом иначе понимают, где может сохраняться частный сектор в экономике. Если у коммунистов более трех четвертей считают, например, что банковская сфера должна быть чисто государственной, то для половины социал-демократов в ней возможно присутствие частного сектора. То же самое относится и к средствам массовой информации, которые для большинства коммунистов должны находиться в ведении государства, а для большинства социал-демократов – могут быть и частными. С точки зрения социокультурных особенностей социал-демократы однозначно выступают за приоритет интересов общности над интересами личности, но придают большее значение праву личности “быть услышанной”, свободно заявить о своей позиции, если она не совпадает с позицией большинства.

Строго посередине идейно-политического спектра находятся сторонники самостоятельного русского пути. В экономике большинство из них выступает за экономику смешанного типа, причем частный сектор допускается ими во всех отраслях, кроме стратегических. Более того, жесткое государственное регулирование частного сектора считают необходимым менее половины сторонников самостоятельного русского пути. Таким образом, в области экономики ничего “специфически русского” они не ждут и не хотят. Зато в социокультурной сфере у них действительно прослеживается доминирование той самой специфически российской ментальности с приоритетом интересов общности над интересами личности, относительно невысокой ценностью индивидуальной свободы, но большой значимостью идеи равенства, понимаемого как равенство возможностей.

Наконец, что касается центристов, то они в этом ряду оказываются ближе к сторонникам радикальных рыночных реформ. Среди них только около трети выступает за государственное регулирование частного сектора, причем границы этого сектора распространяются ими весьма широко, и почти все отрасли экономики должны включать в себя предприятия как государственного, так и частного сектора. Патерналистские установки у них относительно слабы, и более половины убеждены, что каждый должен сам себя обеспечивать, не надеясь на государство. Более того, и в плане социокультурных особенностей, также как и сторонники рыночных реформ, они отрицают приоритет интересов общности над интересами личности. Но если сторонники рыночных реформ имели при этом определенную идеологию, основой которой выступала ценность индивидуальной свободы и вообще западного пути развития, то у центристов такой идеологии нет. Свобода как ценность для них не значима, и позиция их носит не столько идеологически обусловленный, сколько прагматически-утилитарный, в определенном смысле – эгоистический характер.

Таким образом, из пяти основных идейно-политических течений четыре (кроме коммунистов) выступают за экономику с достаточно мощным частным сектором, и опять-таки четыре, но уже за исключением либералов – за модель активного государственного присутствия в сфере экономики. Зато в социокультурной сфере, сфере значимых ценностей сторонники самостоятельного русского пути, социал-демократы и коммунисты выступают носителями специфически российского менталитета, либералы же и центристы в большинстве своем ориентированы на западную модель общественного развития.

Таким образом, сложившаяся в России идейно-политическая дифференциация внешне весьма напоминает традиционный политический спектр в большинстве государств с развитой политической системой, особенно европейских, где давно существуют свои “левые”, “правые”, а также “новые левые”, “новые правые” и весьма многочисленный, слабоструктурированный “центр”. Однако для России, как для переходного общества, данное деление имеет существенно иной мотивационный характер, а за внешне рациональным выбором стоят значительные социокультурные различия, означающие подчас состояние глубокого социально-политического раскола не только по политическим, но и по “смысложизненным” ценностям.

В наибольшей степени этот раскол выражен в противостоянии коммунистов и либералов. И это понятно, поскольку за каждой из этих доктрин и соответствующими им типами политического сознания стоит не только своя традиция, но и реализованный в той или иной степени социальный проект. Этот исторический спор о преимуществах или пороках указанных социальных проектов по всей видимости еще долго будет определять политическую жизнь России.

В указанном историческом “споре” национал-патриоты и сторонники социалистической идеи пока играют скорее второстепенную роль. Но это вовсе не значит, что у этих течений отсутствуют какие-либо перспективы. Скорее наоборот, когда речь идет о собирательном образе будущего страны, их роль в тенденции возрастет.