Кавказ и террор: геополитические аспекты

В

последние годы именно Кавказ представляет со­бой регион, находящийся в эпицентре масштабных терро­ристических актов (Буденновск, Кизляр, Назрань, Бес-лан, Нальчик и т.д.). Будущее Кавказа невозможно про­гнозировать без учета его предыдущего геополитического развития.

В эволюции геополитики Кавказа можно выделить не­сколько этапов.

Первый этап — середина XVI — середина XVIII века.

При Иване Грозном русские пришли на Кавказ (одна из его жен была кабардинка). На протяжении нескольких веков после этого на Кавказе была относительная ста­бильность.

Второй этап — середина XVIII — середина XIX века.

В конце 60-х годов XVIII века Россия вступила в от­крытое столкновение с Турцией. В результате побед в Русско-турецких войнах (1768—1774 гг., 1787—1791 гг.) Россия получила ряд новых территорий на Кавказе и уп­рочила позиции в Закавказье. Это повлекло резкое обост­рение отношений с Ираном. Военное столкновение ста­новилось неизбежным. Детонатором послужило освобож­дение Грузии от вассальной зависимости от шаха и переход под власть русского царя. В первой трети XIX века Россия выиграла две войны у Ирана (1804—1813 гг., 1826—1829 гг.) и две у Турции (1806—1812 гг., 1828— 1829 гг.). Эти победы закрепили за Россией практически всю территорию Кавказа.

288

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

Третий этап — середина XIX — конец XIX века.

Между Российской империей, с одной стороны, и Бри­танской империей — с другой, началась глобальная геопо­литическая борьба, которая привела к войне. Крымскую войну (1853—1856 гг.) Россия проиграла. Но Парижский конгресс зафиксировал принадлежность Кавказа России как международно-правовую реальность. Парижский трак­тат создал внешнеполитические, а завершение Кавказской войны (1864 г.) — внутриполитические предпосылки для превращения Кавказа в неотъемлемую часть Российской империи и установления там относительной стабильности.

Четвертый этап — конец XIX века — 1917 год.

В конце XIX — начале XX века геополитическое зна­чение Кавказа возрастает в связи с вовлечением его в ми­ровое хозяйство. Богатые природные ресурсы региона, прежде всего нефтяные, превращают его в арену острой экономической конкуренции мировых держав. На рубеже XIX—XX веков Российская империя была крупнейшим нефтедобытчиком в мире, а ее бакинские и грозненские нефтепромыслы занимали главное место в российской нефтяной промышленности. В Баку был представлен анг­лийский, шведский, немецкий капитал, а также амери­канский в лице рокфеллеровской «Стандарт ойл».

Пятый этап — 1917—1922 годы.

После революции 1917 года интересы Запада к Кавка­зу не угасли. В конце ноября 1917 года маршал Фош ад­ресовал Лондону и Вашингтону меморандум «О мерах в отношении России». По его мнению, район Прикаспия должен находиться под англо-американским контролем с преобладанием там английского влияния. В 1918 году был составлен 15-летний план разработки месторожде­ний Каспия британскими фирмами. В дележе решила принять участие и Америка. В 1919—1920 годах Англия взяла под свой контроль черноморские порты Грузии, в первую очередь Батуми и Поти, поскольку именно через них планировалось транспортировать азербайджанскую нефть. В английских политических документах того вре­мени цель политики определялась как превращение Кас­пия во внутреннее море Британской империи, которая взяла бы под контроль судоходство по Волге. Вспомним,

ГЛАВА 16. ГЕОПОЛИТИКА ТЕРРОРА

289

что 26 бакинских комиссаров были расстреляны солдата­ми Английского экспедиционного корпуса на Кавказе. Последовавшее в 1922 году образование Советского Сою­за сковало обручем внешних границ территорию закав­казского региона, закрепив на том историческом этапе геополитический спор между Лондоном и Москвой в пользу последней.

Шестой этап — 1922—1991 годы.

Но Англия не собиралась мириться с этой ситуацией. Недавно опубликованы архивные материалы, содержа­щие, в частности, донесение советского агента — запись беседы с военным атташе Великобритании в Тегеране. Документ датируется 1923 годом. Полковник Сандерс, выражая надежду на смену большевистского режима, на­зывал в ряду важных задач расчленение России, «чтобы легче управлять ею... Надо создать самостоятельную За­кавказскую Республику из Грузии, Армении, Азербай­джана и Дагестана. Это окончательно поставит Централь­ную Россию в зависимость от нас, особенно в отношении жидкого топлива, да и на Черном море мы окажемся хо­зяевами. Тайные комитеты уже работают, особенно в Грузии, Батуми, Тифлисе, Кутаиси, Хони, Гори, Сухуми, Азербайджане, Карабахе. С Арменией же дело обстоит хуже. Сторонников русских там больше. Армяне предпо­читают большевизм еще и потому, что боятся одни в со­седстве с турками без русской поддержки...».

В 1940 году должен был реализоваться британо-фран­цузский план, который предусматривал вторжение в СССР через Иран и Турцию. Тегеран и Анкара своим от­казом сорвали этот план. Включение Кавказа в СССР превратило его в геополитический рычаг влияния Совет­ского Союза на Ближнем и Среднем Востоке. После 1945 года это влияние становится важным фактором равнове­сия между двумя сверхдержавами — СССР И США. Та­кой баланс держался до конца 1980-х годов, обеспечивая региональную и глобальную безопасность.

Седьмой этап — 1991—1994 годы.

После развала Союза наметился процесс вхождения Кавказа в новый миропорядок с доминирующей ролью США. Новые государства (Армения, Азербайджан, Гру-

290

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

зия) столкнулись с массой внутренних проблем, порож­денных распадом Союза и постсоветской анархией, а так­же с проблемами поиска геополитических основ независи­мости. Стабильность Кавказа затрудняется наличием серьезных этноконфликтов в регионе (карабахский, абхаз­ский, осетинский, чеченский и т.д.). Вдобавок ситуацию осложняет «нефтяная геополитика»: с 1991 года западные компании (прежде всего американские и английские — «Амоко», «Би-Пи», и др.) стали открыто внедряться в ре­гион. Азербайджан с приходом к власти Народного фрон­та (май 1992 г.) официально взял курс на форсирование прозападной нефтяной стратегии. С этого момента нача­лось конвергирование (вхождение в симбиоз) миротворче­ской и нефтяной дипломатии: Баку рассчитывал геополи­тической стратегией, нефтяной энергетикой, преодолеть зависимость от России и выйти на оперативный простор решения проблем страны. В силу географической закры­тости региона от мировых рынков для Баку особое значе­ние приобретала проблема выбора маршрута транзита нефти, и потому уже с 1992 года началась трубопроводная геополитическая война, охватившая весь регион. Из теоре­тически возможных и целесообразных маршрутов (север­ный через Россию, южный через Иран и западный через Грузию, Армению или Иран) устремлениям Баку отвечал проект Баку—Тбилиси. Прозападным маршрутом Баку хо­тел дистанцироваться от Москвы и наладить более надеж­ное стратегическое партнерство по линии США—Турция. При этом в Баку особо не камуфлировали то, что в проза­падную нефтепроводную стратегию закладывается и воз­можность политического урегулирования карабахского конфликта. Вплоть до 1994 года США и Россия соблюдали «джентльменский сговор»: конфликты контролировала Москва, а Вашингтон уверенно и энергично курировал нефть. В то же время Россия исподволь пыталась отстоять претензии и на нефть, а Запад перехватывал инициативу и в сфере миротворческой миссии. Такая ситуация сохраня­лась до середины 1994 года.

Восьмой этап — 1994—2003 годы.

В мае 1994 года в Бишкеке под патронажем Москвы было заключено соглашение о прекращении армяно-азер-

ГЛАВА 16. ГЕОПОЛИТИКА ТЕРРОРА

291

байджанской войны. В это же время Азербайджан офи­циально одобрил «Партнерство во имя мира». В сентябре 1994 года в Баку состоялось подписание с американо-британскими компаниями, являющимися первым уров­нем управления Новой Британской империи, нефтяного «контракта века». Первый документ закреплял миротвор­ческое (и военное) присутствие России, второй создавал предпосылки для внедрения в регион США и НАТО, третий фиксировал монопольные претензии США на нефть. В итоге проблемы миротворчества и нефтяной ди­пломатии сплелись в очень сложный геополитический узел: конфликты и трубопроводы становились составной частью большой игры, которая определяла геополитиче­ский климат Кавказа. Конфликт интересов все более трансформируется в блоковое противостояние: с одной стороны, Россия (Иран, Армения), а с другой — США (в альянсе с Турцией, Азербайджаном, Грузией). На сегодня зафиксирована четкая связь между «картой конфликтов» и «картой маршрутов». Уже не секрет, что нефтяная гео­политика эксплуатирует «симбиоз конфликта и маршру­та», а в ряде случаев провоцирует новые очаги. Все усилия России навязать оппонентам целесообразность «северно­го маршрута» (Баку—Новороссийск) были блокированы чеченским кризисом. А в декабре 1994 года начался воо­руженный конфликт. Конфликт в Чечне, повысив коэф­фициент риска северного маршрута, существенно деваль­вировал шансы России на транспортировку каспийской нефти. Кстати, теракты происходят в основном у основ­ных транзитных узлов перекачки нефти (Буденновск и т.д.). В этом контексте чеченская проблема (на сего­дняшний день самая болезненная для России) представ­ляет собой лишь часть нефтетранзита на Кавказе.

Девятый этап — 2003 год — настоящее время.

Турецкий маршрут Баку—Супса—Джейхан был изна­чально в центре внимания Новой Британской империи. Но именно этот наиболее приемлемый для них маршрут максимально «напичкан» наличными и потенциально возможными конфликтами (армяно-азербайджанский, аб­хазский и т.д.). Кроме того, сохраняется «очаговая вой­на» в зоне курдского участка маршрута на территории

292

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

Турции. Причем лидеры курдского сепаратизма периоди­чески заявляют о своих претензиях на участие в нефте-проводной игре. По нашему мнению, автономия курдов в Ираке является своеобразной «платой» за стабильность маршрута нефтепровода через территории курдов. А по мере форсирования Новой Британской империей планов реализации маршрута Баку—Джейхан все более явно проступала тенденция взаимовлияния (а позже и тесного симбиоза) нефти и конфликтов. Невзирая на то что весь ареал маршрута проходит через конфликты, Запад после­довательно наращивает геополитический вес проекта Ба-ку—Джейхан и начал строительство по этому маршруту. Внедрение Новой Британской империи в регион автома­тически отсекает Иран от стратегического партнера — России. В подобных условиях Иран и Россия должны идти на более тесный военно-политический альянс с под­ключением Индии в рамках ШОС.

ВЫВОДЫ

Кавказ является ареной конфронтации геополитиче­ских интересов Новой Британской империи и ослаблен­ных России и Ирана. По плотности конфликтов и интен­сивности геополитической конфронтации Кавказ является зоной наиболее повышенного риска. Британо-американ­ским транснациональным корпорациям необходим плац­дарм на Кавказе для возможной военной акции против Ирана и для стратегического давления на все более «не­послушную» Турцию. Также этот плацдарм нужен США как государству для организации антикитайских военно-политических действий. В этом республиканские страте­ги-неоконсерваторы (окружение Дж. Буша) совпадают с глобалистами из демократической партии (за исключени­ем группы Дж. Керри—Эд. Кеннеди, которые склоняются к многополярной картине мира). От развития грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов зависит вся геополитическая ситуация на Кавказе и в целом в Евра­зии. Линия Саакашвили (и стоящих за ним сил Новой Британской империи) провокационна и ведет к негатив­ным последствиям. Россия вместе с Ираном и другими

ГЛАВА 16. ГЕОПОЛИТИКА ТЕРРОРА

293

странами ШОС должна остановить эскалацию напряжен­ности на Кавказе. В данном случае очень важен нейтра­литет Турции, который может быть обеспечен успешной работой газопровода «Голубой поток» по дну Черного моря. В связи с этим очень важно, что Президент России Владимир Путин посетил Турцию с рабочим визитом 17 ноября 2005 года и принял участие в мероприятиях по официальному открытию трансчерноморского газопрово­да «Голубой поток». В мероприятиях по открытию газо­провода приняли участие также премьер-министр Тур­ции Тайип Реджеп Эрдоган и итальянский премьер Сильвио Берлускони. «Голубой поток» — магистральный газопровод, предназначенный для прямых поставок рос­сийского газа в Турцию по дну Черного моря. Общая протяженность сухопутного и морского участков газопро­вода составляет 1213 километров. Строительство газо­провода было завершено в декабре 2002 года.

Необходима также разработка стратегической (на пе­риод до 2020 г.), последовательной и целенаправленной политики России на Кавказе.