Американское видение американо-российских отношений

    Барак Обама – это президент, который действует под беспрецедентным для Соединенных Штатов последних десятилетий прессом объективных обстоятельств. В отличие от Б. Клинтона и Дж. Буша-младшего, он вынужден работать в условиях быстро меняющегося не в пользу США мира.

Первые шаги администрации Обамы ясно свидетельствовали о том, что она не испытывает по отношению к России определенного негатива. И это открыло возможности для нормализации американо-российских отношений. Предложение осуществить «перезагрузку» отношений – было воспринято как факт позитивный. Он свидетельствовал об изменении принципиальных подходов американской администрации, которая от откровенного игнорирования позиции России по самым разным международным проблемам перешла к попыткам продемонстрировать уважение к запросам российской стороны. Подобной эволюции способствовали объективные обстоятельства:

Новое руководство США в силу ряда политических причин оказалось заинтересовано в поддержке Россией американской позиции по ряду сложных проблем современности. Среди них – Афганистан (оказавшийся чуть ли не в центре внимания нынешней вашингтонской администрации), Иран, проблемы нераспространения и многое другое. Расстановка внешнеполитических приоритетов также способствовала сближению сторон.

Позитивно сказался отказ администрации Обамы от ускоренного развертывания 3-го позиционного района ПРО в Восточной Европе. Уменьшение роли ядерного фактора в мировом балансе сил и усилия по нераспространению отвечают интересам безопасности США, поскольку Вашингтон обладает подавляющим превосходством над любым из своих противников или их коалицией в сфере обычных вооружений. В этой связи возникли возможности для разработки нового большого соглашения о сокращении и ограничении наступательных ядерных вооружений, которое заменит Договор СНВ-1, срок действия которого истек в декабре 2009 г. Такой договор может существенно укрепить позиции Вашингтона в борьбе за ядерное нераспространение.

Однако имеют место и противоположные примеры. Прошедший год показал, что, несмотря на позитивные сдвиги, администрация Обамы продолжает по ряду направлений политику сдерживания в отношении России. Спустя четыре месяца после того, как вице-президент США Дж. Байден на Мюнхенской конференции по безопасности объявил о «перезагрузке», он посетил Украину и Грузию, продемонстрировав таким образом поддержку лидеров «цветных революций» и их стремления вступить НАТО. В ходе своего вояжа в Восточную Европу в октябре 2009 г. Байден объявил о «не подлежащих обсуждению» принципах в отношениях с Россией: США «не допустят» возникновений каких бы то ни было «сфер влияния» или российского «права вето» относительно расширения НАТО на Восток (дословно – «любое государство должно иметь возможность беспрепятственно принимать решения о присоединении к любому союзу»). Можно добавить, что США занимаются переоснащением и подготовкой грузинской армии, не принимая в расчет озабоченность России положением дел на Южном Кавказе.

Реабилитация «жесткой силы» в мировой политике, отмечаемая в последние полтора десятилетия, увеличила конфликтный потенциал существующей системы международных отношений. В этих условиях формирование новой архитектуры безопасности в евроатлантическом регионе имеет важное значение как для будущего России, так и для стабильности в Евразии. Система безопасности в Европе должна объединять все без исключения страны евроатлантического региона, в том числе Россию, и основываться на единых правилах игры.

В международных отношениях правовое закрепление определенного порядка вещей или правил поведения субъектов не может быть самоцелью и не заменяет фактического соотношения сил договаривающихся сторон. (Под силой здесь понимается совокупная мощь отдельных субъектов международных отношений – экономическая, демографическая, военная и т.д.) Изменение баланса этих сил в глобальном или региональном масштабе с неизбежностью влечет за собой попытки пересмотра юридических реальностей, а также норм и правил поведения на мировой арене. В давнем споре научных школ реализма и идеализма в политике о том, что главнее – «мощь» государств или «бумага» как некий набор кодексов и правил поведения, – решающее слово до последнего времени оставалось за первой. Именно поэтому те или иные дипломатические инициативы могут лишь относительно улучшить (или ухудшить) имидж и скорректировать международный вес страны, но не в состоянии подменить собой экономические успехи или боеспособность вооруженных сил.

На сегодняшний день, очевидно, что американская элита не желает никаких существенных перемен в евроатлантической архитектуре безопасности. Это бипартийная позиция, и по этому поводу в Вашингтоне существует практически полный консенсус. Более того, с американцами в этом вопросе солидарны и представители большинства европейских элит, привыкших за последние полвека полагаться в сфере безопасности в основном (если не сказать – исключительно) на американскую военную мощь. Интересы западных элит, не совпадающие и даже расходящиеся в последнее время по целому ряду вопросов, здесь в общем-то сходятся. Запад ощущает себя победителем в холодной войне, в результате которой установился вполне приемлемый для стран Евроатлантики мировой порядок. Не только в Вашингтоне, но и в европейских столицах не видят необходимости менять существующую европейскую архитектуру безопасности с НАТО в качестве центрального института и такими вспомогательными организациями мониторинга процесса разоружения, конфликтов и демократических транзитов, как ОБСЕ, Совет Европы и т.п. Европейцы («староевропейцы») не хотят изоляции Москвы и противостояния с Россией и потому вроде бы готовы включиться в некую дискуссию по проблемам европейской безопасности. Однако пока не более того.

К 2010 г., в том числе в связи с развертыванием глобального финансово-экономического кризиса, масштабы и последствия которого пока трудно поддаются оценке, стала очевидной незавершенность процесса формирования так называемого нового мирового порядка. Учитывая трудности, с которыми сталкиваются США в претворении своей стратегии глобального лидерства, и рост альтернативных центров силы, нельзя исключать усиления «многополярного момента» в мировой политике.

Можно с уверенностью сказать, что обе стороны (Россия и Запад) испытывают колоссальный дефицит доверия друг к другу. Это особенно верно в отношении политики России и США. Недоверие сторон, пожалуй, достигло исторического максимума со времен холодной войны, что немудрено на фоне обсуждавшейся в августе 2008 г. в официальных кругах в Вашингтоне возможности нанесения удара по наступающим в Грузии российским войскам.

В Вашингтоне полагали, что с распадом СССР и геополитической плюрализацией постсоветского пространства США избавятся от проблем в этой части Евразии и приобретут партнера на международной арене в лице демократизированной (но не модернизированной) России[25]. Партнерство понималось и понимается в США как способность другой страны, следуя в фарватере американской политики, обеспечивать интересы Вашингтона в обмен на символические акты морального (и/или материального) поощрения ее элиты. В России же широкие политические и экспертные круги уповали на некое «равноправное партнерство». Кроме того, в начале 1990-х годов практически весь российский политический класс был убежден, что США никогда не станут реально угрожать интересам и безопасности России. Развитие ситуации на постсоветском пространстве (в особенности события лета 2008 г.) сильно поколебало эту уверенность.

Россия и США, на мой взгляд,  воспринимают друг друга в качестве «слабеющей», а то и «падающей» державы. Многие российские аналитики небезосновательно полагают, что США вступили в пору упадка их глобальных мощи и влияния. Американцы испытывают трудности в Ираке и Афганистане, именно они убеждают Москву в необходимости активизировать усилия по урегулированию имеющихся проблем на Большом Ближнем Востоке. С американской же точки зрения, Россия в период кризиса продемонстрировала неэффективность своей социально-экономической модели, и должна выпасть из клуба быстроразвивающихся стран (БИК вместо БРИК), Россия, по мнению США, перегружена политическими, экономическими и демографическими проблемами. Ее значимость как возможного партнера неочевидна и имеет тенденцию к снижению.

Разумеется, в США есть аналитики, которые понимают, что мир изменился и в нем Соединенные Штаты уже не доминируют безраздельно. Изменилась и Россия. Иметь дело с ее раздражительными и неподатливыми лидерами трудно, но вопросы, стоящие на повестке дня в отношениях между США и Россией, слишком важны. И если приложить усилия, с Москвой можно наладить сотрудничество и даже достичь согласия по широкому спектру насущных проблем, «а попытки реформировать международные финансовые и военные организации будут иметь успех, только если Москве будет предоставлена возможность внести свой конструктивный вклад». Но пока не эти авторы создают критическую массу оценок, оказывающих влияние на политику[26].

Продвигая масштабные инициативы, новые принципы и подходы для строительства европейской системы безопасности, необходимо отдавать себе отчет, что Россия воспринимается в США не столько как партнер в решении проблемы безопасности, сколько как часть проблемы, причем сразу в нескольких измерениях: политическом, военном, а с недавних пор и энергетическом. Предлагать в этих обстоятельствах некую новую архитектуру безопасности, широкую программу конструктивных стратегических отношений – значит демонстрировать беспрецедентный (даже по перестроечным меркам) идеализм. Кроме того, масштабные инициативы неизбежно увязнут в бюрократической рутине или затеряются в парламентских коридорах, – иными словами, даже достижение тех или иных соглашений на высшем уровне вовсе не гарантирует их ратификации.

В начале XXI в. республиканская администрация Дж. Буша-мл. «скорее симулировала, нежели стимулировала» позитивные тенденции в развитии российско-американских отношений. Задача в том, чтобы не допустить подобного развития событий теперь, после продекларированной Вашингтоном «перезагрузки».

Существующие тенденции в развитии двусторонних отношений России и США неоднозначны. Стали почти регулярными российско-американские встречи в верхах, на которых президенты РФ и США произносят правильные слова и обозначают благие намерения. Но декларации повисают в воздухе. А поступающие из-за океана сигналы носят противоречивый характер. С выверенными речами Обамы перемежаются интервью и выступления Дж. Байдена, с разоруженческими инициативами – предложения одного из наиболее уважаемых членов сенатского комитета по международным делам Р. Лугара о перевооружении Грузии и т.д.

Как и все американские президенты после Второй мировой войны, Обама намерен защищать и укреплять лидирующие позиции США в мире. Вашингтон не готов расстаться с ролью единственной доминирующей державы, несмотря на то, что дискуссии о кризисе неформальной «глобальной империи» постепенно набирают обороты. Администрация Б. Обамы на первых порах, вероятно, будет склоняться к подобию концептуального синтеза «гибкой» и «жесткой» мощи[27].

Понятно стремление значительной части нашего экспертного сообщества воспользоваться вроде бы появившимся окном возможностей для того, чтобы застолбить России место в числе потенциальных союзников и «соучредителей» новых политических режимов. Вопрос в том, можно ли этого добиться с помощью генерирования все новых и новых масштабных инициатив – от экзотической по нынешним временам идеи «большой сделки» до фантастических перспектив интеграции России в западные политические институты. Сегодня продвижение по трекам «глобальных инициатив» обречено на пробуксовку и способно принести российской и американской политическим элитам лишь новые разочарования друг в друге.

Есть два нерешенных стратегических вопроса. Первый ставит российское руководство. Россию беспокоит продвижение НАТО на Восток и расширяющееся присутствие США на территории бывшего Советского Союза. Наиболее проблематичными являются ситуации в Кыргызстане, Украине и в Грузии. Перед Вашингтоном в этой связи встает проблема более общего порядка: можно ли согласиться с тем, что в двусторонних и многосторонних отношениях США и их союзников с независимыми государствами в этом регионе должны учитываться запросы и интересы России (имея в виду, что для Москвы речь идет и о приоритетах национальной безопасности, и о важных экономических интересах).

Обама, учитывая его поглощенность проблемами Ирана и Афганистана, возможно, и мог бы дать старт дискуссиям на эту тему, однако вашингтонский истэблишмент в целом к такому повороту явно не готов. Поддержание геополитического плюрализма на постсоветском пространстве не является в Вашингтоне предметом для обсуждения. Кроме того, часть истэблишмента и экспертов среднего звена по сей день убеждена в том, что российской политической элите вообще не следует предлагать что-либо конкретное. Достаточно представить текущие политические решения, в реальности слабо связанные с американо-российским диалогом, в качестве серьезной уступки Москве (в связи с неопределенностью вокруг 3-го позиционного района ПРО или перспективами нового раунда расширения НАТО) и просто «вежливо с ней обращаться».

Второй вопрос ставят США. Формулируется он примерно так: готова ли Россия содействовать тем усилиям, которые предпринимает Вашингтон в регионе Большого Ближнего Востока? Речь, прежде всего, о важнейшей сейчас для США теме – Иране, о готовности Москвы поддержать американские инициативы, направленные на ослабление политического режима в этой стране и сворачивание иранской ядерной программы. Но не только. Соединенным Штатам хотелось бы, чтобы Россия действовала как «член команды» по всему региону, то есть избегала контактов с шиитской группировкой «Хезболла», не продавала оружие Сирии, принимала более активное участие в операциях в Афганистане и т.д. Для России совместные действия на Большом Ближнем Востоке могли бы обсуждаться лишь в пакете с некоторым дистанцированием Америки от территории бывшего Советского Союза и с предоставлением гарантий нерасширения НАТО. Получается замкнутый круг. В этой самой точке «перезагрузки» и обнаруживается ее очевидное «зависание».

Таким образом, при Б. Обаме повторяется хорошо известная ситуация. В сущности, все американские президенты после Р. Рейгана в большей или меньшей степени формально стремились к партнерству с Россией. Однако разработать комплексную программу действий, которую согласились бы поддержать обе стороны, оказалось намного сложнее, чем произносить ритуальные фразы, ставшие неотъемлемым и вполне ожидаемым элементом всех российско-американских встреч на высоком уровне. Налицо расхождение многих интересов России и Америки. Политические реалии в обеих странах противоречат партнерству. «Жестокая политическая действительность такова, что ни Вашингтон, ни Москва не могут согласиться на партнерство в том виде, в каком его формулирует другая сторона. И продолжение попыток создания иллюзорного "партнерства" приведет лишь к новым разочарованиям и крушению надежд»[28].

Односторонние уступки со стороны России также лишены смысла. Их реализуют, а затем быстро о них забывают.

Решением проблемы пусть временным, могла бы стать перефокусировка дипломатических усилий, уход от поиска всеобъемлющих решений в сторону точечных компромиссов по принципу «услуга за услугу». Стороны по разным каналам (дипломатическим, экспертным, деловым) подробно излагали бы друг другу, что они хотят получить и что готовы дать взамен, а затем заключали ряд неформальных договоренностей, в том числе с последующим выходом на подписание конкретных соглашений. Следует приветствовать проявляющуюся готовность Соединенных Штатов вести с Россией торг и идти на «размены», причем не только в военно-политической сфере. Есть острая потребность в активизации диалога по экономическим вопросам – устранению проблем со вступлением России в ВТО.

С таким подходом американцам согласиться легче, поскольку американские администрации последовательно и с определенным успехом пользуются им в двусторонних отношениях с целым рядом стран – например, с Китаем. Можно вспомнить неофициальную договоренность между президентом Дж. Бушем-мл. и председателем Ху Цзиньтао, которая была достигнута во время саммита АТЭС в 2007 г. (Пекин добился тогда от Буша обещания присутствовать на Олимпийских играх в качестве «спортивного болельщика», а взамен согласился проявлять больше гибкости в вопросах, связанных с Северной Кореей и Суданом.) Совместная работа над соответствующими договоренностями способна создать необходимый для эффективного взаимодействия на международной арене фундамент взаимного доверия не только на высшем уровне, но и на уровне среднего экспертного звена. Происходит определенная притирка специалистов друг к другу, что особенно важно для американской стороны, где далеко не все во внешней политике решает президент.

В процессе решения подобного рода «частных» вопросов станет очевиден и ответ на принципиальный для дальнейшего развития отношений России и США вопрос – кем является Б. Обама как политический деятель: человеком, с которым можно иметь дело, или слабым политиком, способным лишь раздавать обещания. Очевидно, что во втором случае попытки осуществить прорыв в отношениях или некие масштабные «размены» теряют всякий смысл.

 

 

Заключение.

В последнее время, США значительно утратило свое влияние, и авторитет в мире, (особенно во время президентства Д. Буша), причем в некоторых отношениях, по-видимому, безвозвратно. Высокомерие и односторонность американской политики последнего десятилетия ослабили престиж «гегемона, ничем не ограниченное право на вмешательство в дела других государств подорвало доверие к американской политике. «Необязательные» и дестабилизирующие по своим последствиям вторжения в Афганистан и, особенно, Ирак уничтожили веру в силу США и их способность к эффективному глобальному лидерству. Военное превосходство над всем остальным миром оказалось иллюзорным, поскольку выяснилось, что с помощью военной силы невозможно разрешить проблемы не только глобальные, но и отдельно взятого Большого Ближнего Востока. А финансовый кризис подорвал представление о том, что США обладают безусловной компетентностью и непререкаемым авторитетом хотя бы в финансово-экономических вопросах.

Несмотря на критику в адрес США, главные американские аналитики - от Генри Киссинджера до Джозефа Ная - уверены, что историческая судьба подарила Соединенным Штатам еще несколько десятилетий главенства. Только Китай - один или в союзе с Россией или Ираном - может бросить весомый вызов. Америка в условиях нынешнего экономического кризиса уже готовится к худшему, о чем говорят колоссальный бюджет Пентагона и глобальная система ПРО. Американцы рассчитывают на динамизм своей формы капитализма, на США как мировой университет, на приток талантливой иммиграции. Главная задача Америки сегодня - справиться с упадком национального руководства, с ослаблением американского культурного влияния на мировой арене, с сокращением поля стратегического и дипломатического маневра, приглушить волны антиамериканизма, возвратить утраченный престиж в Европе, в Латинской Америке, на Ближнем Востоке.

Чтобы восстановить статус уважаемой сверхдержавы в новом многополярном мире, США должна заново осмыслить свою внешнюю политику на глобальном уровне. Если холодная война сделала Вашингтон безусловным лидером, то исчезновение угрозы оказалось менее благоприятным для Вашингтона. Высокомерие и односторонность ослабили престиж гегемона - от ненависти арабско-мусульманского мира до яростной защиты своих ценностей и коллективных культурных особенностей в Европе, Латинской Америке и значительной части Азии.

Изоляционизм 1920-х годов - уже не выбор. Сейчас американский выбор располагается между доминированием и лидерством. И будущее не обещает быть легким. Если оно обещает лидерство, то не может быть никаких новых «афганистанов» и «ираков».

 

На мой взгляд, перспективы мирового развития и мирового порядка во многом зависят от того, будут ли найдены эффективные пути разрешения обостряющегося противоречия между объективными потребностями большинства государств в интенсивной модернизации и сокращающимися возможностями Земли удовлетворять эти потребности.

В условиях, когда каркас нового мирового порядка формируют наиболее мощные в экономическом и военном отношении государства, прежде всего Соединенные Штаты, участие России в структурах, подобных G8, G20 или Совету «Россия – НАТО», может стать важным инструментом ее влияния на ход мировых событий.

Становление нового мирового порядка будет длительным процессом, изобилующим коллизиями. Представляется вполне резонным мнение известного американского ученого международника и бывшего госсекретаря США Г. Киссинджера: мировой порядок проходит период вызревания, и окончательные его формы станут зримыми в пределах ХХI в.

 

Список использованной литературы

1. Бжезинский З. Великая шахматная доска (господство Америки и его геостратегические императивы)/ З. Бжезинский. – М.: Международные отношения, 1998.

2. Современные международные отношения. Учебник / Под. ред. А.В. Торкунова. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. — 584 с.

3. Кремнюк В. А. Две модели отношений США с окружающим миром: «заботливый отец» или «суровый шериф»/ В.А. Кремнюк//США, Канада: Экономика, политика, культура. – 2004. –№11

4. Шакленина Т.А. «Доктрина Клинтона» и будущее американской внешней политики//США, Канада: Экономика, политика, культура. – 1997. –№10

5. Уткин А.И. Мир в ХХI веке/ А.И. Уткин// США, Канада: Экономика, политика, культура. – 2000. –№4

6. Кабаченко А. П. История мировой политики. М., 2007.

7. Капхен. Ч. Закат Америки: Уже скоро. М., 2004.

8. Корниенко Г. М. Холодная война. Свидетельство ее участника. М., 1994

9. http://www.nationalinterest.org/Article.aspx?id=22756

10. Зубок Л.И., Яковлев Н.Н. Новейшая история США. - М., 1972

11. Журнал «Право и безопасность» №2 -2004 г.   статья «США и реальность однополярного мира» 

12. Contemporary U. S. Foreign Policy. Documents and Commentary / Ed. by Plischke E. Greenwood Press, 1991. Р. 184.

13. Киссинджер Г. Дипломатия

14. Грайнер Б. Американская внешняя политика от Трумэна до наших дней. М., 1986.

15. Уткин А. И. Американская стратегия для XXI в. М., 2000.

16. Luce H.R. The American сentury. New York: Time, 1941. Р. 1—18.

17. Кремнюк В. А. Две модели отношений США с окружающим миром: «заботливый отец» или «суровый шериф»/ В.А. Кремнюк//США, Канада: Экономика, политика, культура. – 2004. –№11

18. Богатуров А.Д. Пять синдромов Ельцина и пять образов Путина (Ретроспектива личностной дипломатии в России) // Pro et Contra, 2001, №1-2.

19. Журнал «Право и безопасность». Статья. «США и реальность однополярного мира» №2-2004 г

20. Цыганков А.П Russophobia. Anti-Russian Lobby and American Foreign Policy. N.Y.: Palgrave, Macmillan, 2009.

21. Легволд Р. Российское досье // Россия в глобальной политике, 2009, №4 (июль-август).

 

[1] Подробнее см.: Кабаченко А. П. История мировой политики. М., 2007. С. 298-303.

[2] Капхен. Ч. Закат Америки: Уже скоро. М., 2004. С. 126.

[3] Корниенко Г. М. Холодная война. Свидетельство ее участника. М., 1994.

[4] Корниенко Г. М. Холодная война. Свидетельство ее участника. М., 1994.

[5] Зубок Л.И., Яковлев Н.Н. Новейшая история США. - М., 1972

[6] Журнал «Право и безопасность» №2 -2004 г. статья «США и реальность однополярного мира» 

[7] Contemporary U. S. Foreign Policy. Documents and Commentary / Ed. by Plischke E. Greenwood Press, 1991. Р. 184.

[8] Киссинджер Г. Дипломатия

[9] Contemporary U. S. Foreign Policy. Documents and Commentary / Ed. by Plischke E. Greenwood Press, 1991. Р. 184.

[10] Грайнер Б. Американская внешняя политика от Трумэна до наших дней. М., 1986.

[11] Грайнер Б. Американская внешняя политика от Трумэна до наших дней. М., 1986. С. 19.

[12] Уткин А. И. Американская стратегия для XXI в. М., 2000. С. 17—18.

[13] Luce H.R. The American сentury. New York: Time, 1941. Р. 1—18.

[14] Уткин А.И. Стратегия США для XXI века // США-Канада: экономика, политика, культура. - 1999. - № 7.

[15] «Ядерное оружие, - подчеркивается в доктрине национальной безопасности, - служит подстраховкой на неопределенное будущее, гарантией наших союзнических обязательств в области безопасности и сдерживающим фактором для тех, кто помышляет о разработке приобретении собственного ядерного оружия».

[16] Оружие массового уничтожения

[17] Кремнюк В. А. Две модели отношений США с окружающим миром: «заботливый отец» или «суровый шериф»/ В.А. Кремнюк//США, Канада: Экономика, политика, культура. – 2004. –№11

[18] Бжезинский З., «Великая шахматная доска»/ с.36

[19] Бжезинский З., «Великая шахматная доска»/ с. 11-12

[20] Киссенджер Г., «Дипломатия» /с. 740-741

[21] Киссенджер Г., «Дипломатия» /с. 740-741

[22] Бжезинский З., «Великая шахматная доска»/ с.74

[23] См. об этом: Богатуров А.Д. Пять синдромов Ельцина и пять образов Путина (Ретроспектива личностной дипломатии в России) // Pro et Contra, 2001, №1-2.

[24] Журнал «Право и безопасность». Статья. «США и реальность однополярного мира» №2-2004 г

[25] О новых явлениях и последних тенденциях в этой сфере см.: Цыганков А.П Russophobia. Anti-Russian Lobby and American Foreign Policy. N.Y.: Palgrave, Macmillan, 2009.

[26] См. об этом: Легволд Р. Российское досье // Россия в глобальной политике, 2009, №4 (июль-август).

[27] Легволд Р. Российское досье // Россия в глобальной политике, 2009, №4 (июль-август).

[28] http://www.nationalinterest.org/Article.aspx?id=22756