Учреждение «Снабчервяк»

 

Вовка привез в лагерь все свои крючки, лески и целыми днями пропадал с удочкой на берегу озера – в нескольких шагах от наших палаток.

Рыбы в нем водилось такое множество, что тощий сирота котенок, отдыхавший вместе с нами, через неделю сделался толстый, пушистый, и живот у него всегда был круглый и крепкий, как барабан.

По выходным на наше озеро толпами являлись рыболовы из города. Они рассаживались по всему берегу или бродили по лесу и ковыряли землю, отыскивая червей.

Но только лето в этом году стояло такое жаркое, что все черви зарылись в землю, и добраться до них не было никакой возможности. А если какого и удавалось найти, то он был вялый, бледный и старался побыстрее помереть.

Все наши рыболовы впали в уныние, и только Вовка каждый день приносил на кухню полное ведерко.

– Вот, теть Поль! Покажите‑ка, чего другие принесли? Вот это? Хе‑хе! Ну и рыбаки! У меня братишке пять лет, и то он налавливает куда больше! Не говоря уж про меня!

Червяков у него всегда была целая банка, все как на подбор: большие, красные, жирные!

Он брал такого червяка, помахивал им у кого‑нибудь перед носом и хвалился:

– Вот – червяк! Это тебе не какой‑нибудь заморенный, чахлый. Видишь, как он у меня извивается, да как вертится, да машет хвостом! Настоящий физкультурник! На такого червяка любой окунь поймается с удовольствием!

Он важно расхаживал по лагерю, посмеивался и задирал нос:

– Где я их беру, тебе никогда не найти, ищи хоть тысячу лет. Для этого нужно знать такое колдовство! Научить тебя? Нет, не научу! От этого все колдовство испортится: улезут все червяки даже на другую сторону земного шара! Я тебе могу дать. Бери на выбор, чтоб ты знал, какой я нежадный!

На другом берегу озера – лесной кордон Сосновка – домов пять. Там жили двое мальчишек, нам ровесники, – Васек и Валек, а остальные ребятишки были такие маленькие, что даже своих штанов у них еще не имелось.

Васек и Валек нашего Вовку очень уважали – за то, что он мог поговорить обо всем, и все знал, и рассказывал им множество всяких интересных историй из своей жизни, и постоянно смешил Васька, который от любого пустяка прямо‑таки падал со смеху.

Так бы и оставался Вовка до самого отъезда домой чемпионом лагеря по ловле окуней, если бы не произошел один случай.

Сидим мы с Вовкой, как всегда, закинув удочки, а откуда ни возьмись, идут по другому берегу Васек и Валек, зеленые яблоки едят и огрызки кидают.

Вовка замахал им рукой:

– Эй, вы! Скорее! Да скорее! Очень нужно!

По деревянному мостику (он покосился и кое‑где опустился в воду, но ходить по нему было можно, хоть нам и не разрешали) Васек и Валек быстро перебежали на нашу сторону.

– Дай яблочка! – сказал Вовка. – Знаете, вышел новый закон: у кого есть какие яблоки, то давать мне на пробу… в количестве двух… нет, четырех штук!

Он надкусил одно яблоко и сморщился:

– Вот это да! Эти яблоки вполне могут заменять лимон! И даже еще кислей! Как что? Как серная кислота!

– Ладно, хоть такие… – сказал Васек. – И эти нам достались не за так! Пришлось нам за них потрудиться, будь здоров! Мы их купили за червей!

– Как так?

– Да! Это я точно говорю. У нашего соседа Моисеича. Ты ему полбанки червей, а он тебе карман яблок.

– А зачем ему так много червей?

– Он их продает! Копейка – три штуки.

Вовка лег на спину и захохотал, болтая руками и ногами. А глядя на него, закатился Васек.

– А… а… мух? Мух… он тоже… продает? Сколько стоит одна большая муха? Ха‑ха‑ха‑ха! А маленькая? А также… мошка! Ха‑ха‑ха‑ха!

Наконец Вовка отсмеялся, сел, держась за живот, и сказал слабым голосом:

– Меня нельзя так смешить. Что‑то у меня даже внутри оторвалось. В таком случае мне полезно есть какие‑нибудь кислые яблоки… Беги, Васек, загони этому Мосеичу…

Из листа лопуха он сделал кулек, засыпал туда полбанки червей и дал Ваську.

– Жми!

Пока Васек бегал, Валек нам рассказал:

– Очень хозяйственный человек Мосеич! Из всего норовит иметь себе пользу. И черви у него содержатся в ящиках особых, водой их поливает, все честь честью. А в выходной едут городские – не поспевает гривенники обирать… Потому что где им в городе взять? Он и сам ходит по берегу: «Давай, налетай…» Его все рыбаки знают. Он уже столько лет…

Скоро прибежал Васек с яблоками. Сами они есть не стали: мол, и так оскомина. И я не стал: очень кислые. Поэтому Вовка съел их все до одного.

– Нина Николаевна не разрешает нам зелень есть, – рассуждал он, оглядывая яблоко, перед тем как целиком сунуть его в рот. – Потому что мы как будто от нее заболеем. Только она ошибается. Никакой от этого болезни ни в коем случае произойти не может! Вот, например, пошли мы раз с матерью к тетке в гости. И рос там около дома крыжовник – десять кустов, я сосчитал. Она говорит: «Поиграй, Вова, во дворе, вот крыжовником полакомись, правда, он еще зеленый…» Я говорю: «Ничего…» И пока они там толковали, да чай пили, да то‑се, я все эти десять кустов объел до последней крыжовнинки! И напал на нее столбняк: ах, ах, да это невозможно, да в такое короткое время, да он заболеет… А я и не заболел! Нипочем я от этого не могу заболеть, хоть она и жди! Вот такое дело… А насчет этого торговца Мосеича я буду иметь в виду – как только появится у меня подходящее настроение насчет яблок… Ух, гляньте, да это летчики приехали! Бежим!

К другому берегу подкатил мотоцикл с двумя летчиками. Один слез, отвязал удочку, а другой поехал к Сосновке.

Мы побежали через мостик, и Вовка на бегу объяснил:

– Это тоже из лагеря. Знаешь, там, где клеверный луг и пасека… И там у них лагерь. Я там был. Они мне такую штучку подарили… алюминиевую. Страшно заковыристая штучка. Вся в дырках. Не знаю, куда ее приспособить!

Летчик уже закинул удочку в воду. Мы сели неподалеку, и Вовка все на него поглядывал: можно о чем‑нибудь спросить? Вот тогда бы Вовка с ним поговорил! Летчиков он уважал больше всех, больше даже, чем моряков и водолазов.

Но этот летчик, по всему видно, был в плохом настроении: глядя на поплавок, морщился и бормотал что‑то сквозь зубы.

Скоро опять затарахтел мотоцикл, подъехал его товарищ и сказал:

– Дома никого нет! А ждать – времени у нас с тобой, сам знаешь… Вот незадача! Может, обойдемся?

– Да что… – ответил первый. – Что за насадка для озера – кузнечик? Так… для провождения времени…

Вовка сорвался с места и подскочил к ним.

– Вам червей? Это мы можем! Эт мы устроим! Вот, глядите какие: первый сорт! Таких вы нигде не найдете, только у меня.

– Да, видим, видим.

Летчик усмехнулся, взял у Вовки банку и вынул из кармана полтинник.

– Не, держи. Хватит?

Вовка спрятал руки за спину и замотал головой:

– Не‑е…

– Что – мало? – спросил летчик. – По‑моему, у вас такая такса.

– У кого?

– Да у здешних.

– А я ре здешний. Я из лагеря!

Вовка подхватил удилище и побежал к мостику. Мы – за ним.

Летчики удивились, о чем‑то поговорили, потом один пошел за нами. Но мы уже перешли мостик, а ему для этого пришлось бы снимать ботинки.

Он крикнул:

– Эй! Пацан! Пацан! Подожди, слышишь, что ль?

Но Вовка не обернулся. Он был красный и сопел носом. А навстречу нам уже шел вожатый Жора.

– Вы что по мостику бегаете?

– А то, что много развелось всяких спекулянтов! – зашумел Вовка, размахивая рукой, как оратор. – Никакой от них жизни нет! Так и торгуют, так и торгуют!

– Что такое?

– Червяками торгуют! Даже летчикам за деньги продают! Всякие Моисеичи‑Колбасеичи!

Жора догадался:

– А‑а… Это ты вон про кого… Действительно…

– Я ему покажу! – бесновался Вовка. – Даже летчикам, гадюка! Я ему устрою штучку!

– Я тебе устрою, – пригрозил пальцем Жора. – Попробуй только лагерь осрамить.

– Чем я его осрамлю?

– А вот своими штучками! Эти твои штучки давно всем известные.

– Нет, не известные! Я еще подумаю…

– Вот‑вот, подумай. Это будет лучше. И по мостику не бегать! – сказал Жора и отошел.

А Вовка объявил:

– Пошел думать! Кто собирается приходить мешать, приставать, пусть лучше не приходит: сразу сосновой шишкой в лоб!

Он залез под самые нижние ветки сосны, росшей среди поляны, и замолк.

Впрочем, просидел он там недолго и скоро выскочил с криком.

– Ура‑а‑а!

Он испугал девчонок из второго звена, которые плели возле этой сосны венки из одуванчиков и не знали, что там спрятался Вовка.

Они разбежались и затараторили:

– Ой, да это Вовка!

– Откуда он взялся?

– Укусил его, что ли, кто?

– Вовк, ты не с ума начал сходить?

– Укусил! – кричал Вовка, гоняясь за ними по поляне. – Уже сошел! Всех кусаю! Гав‑гав‑гав!

Потом он, довольный, пошел в палатку, где жил Жора. О чем они там говорили – неизвестно, только Вовка вынес оттуда лист фанеры и отыскал нашего художника Сашку Рыбкина.

– Срочное дело! Очень важное, прямо государственное! Даже Жора разрешил! Вот с этой бумажки все самыми большими буквами спиши, да покрасивее, смотри! Нарисуй еще рыбу, червяков и все такое…

На бумажке было:

 

«Здесь находится учреждение „Снабчервяк“, которое снабжает всех граждан червяками первого сорта для насадки. Бесплатно. Работает без выходных, с 10 до 20 часов. Летчики – без очереди.

Директор В. П. Иванов».

 

– А это всем гражданам будут давать? – спросил Сашка.

– Всем! – ответил Вовка. – Не видишь, что ль, написано?

– Значит, и мне?

– Смотря какой плакат получится! Если испортишь, то лучше и не жди! Поэтому старайся!

И Сашка постарался. Плакат получился очень хороший, а рыба была прямо как живая!

– Молодец! – сказал Вовка. – Можешь! Куда бы его прибить? Ага! Знаю!

Он прибил его на заборе возле самых ворот, под другим плакатом, где было написано: «Добро пожаловать!»

Лучше этого места и не найти; мимо ворот проходила дорога от станции к озеру.

Вовка отошел по этой дороге подальше и повернул назад, он шел медленно, поглядывая по сторонам, сорвал цветочек и нюхал его, насвистывая. Будто невзначай увидев свой плакат, он изобразил сильное удивление, пригляделся и прочел все, что было написано. Потом проделал то же самое, только с противоположной стороны. Потом взял у Жоры велосипед и проехал мимо на велосипеде. Он хотел еще остановить какую‑нибудь машину, чтоб поглядеть на плакат из кабинки, да Жора ему не разрешил.

– Мосеич и не знает, какое ужасное его ожидает разочарование. Прямо жалко его! – сказал Вовка и вздохнул, хотя все знали, что ни на какую жалость он не способен.

А назавтра, в воскресенье, Вовка не знал покоя с самого раннего утра. Чтоб в этот день никуда не отлучаться из лагеря, он вызвался вне очереди дежурить, чего раньше терпеть не мог. Он надел белый халат и темные очки – специально у кого‑то выпросил. Запас червей у него оказался громадный – целый картонный ящик, который он раньше прятал неизвестно где, а сейчас поставил возле своей палатки, сам сел не раскладной стульчик и поглядывал на дорогу.

Из‑за решетчатого забора его подбадривали различными выкриками Васек, Валек и все маленькие сосновские ребятишки, спозаранок явившиеся насладиться происходящими событиями.

А по дороге уже шли люди с удочками и без удочек. Почти все прочитывали вывеску, смеялись, а кое‑кто поглядывал на часы.

Первым явился к Вовке Сашка Рыбкин. Как только часы показали десять, он спросил:

– Работает уже учреждение?

– Еще как! – ответил Вовка. – На полную мощность!

– В таком случае насыпь мне вот в эту баночку…

Вовка взвесил баночку на руке и недовольно сказал:

– Ты б сразу ведро тащил… или прямо – бочку! Чего стесняться‑то!

Но все‑таки насыпал.

– А если эти кончатся, можно… – начал было Сашка, ко тут послышались крики Васька и Валька:

– Сюда, сюда! Это вот где! Сейчас позовем. Вовка, Вовка! Пришли!

Васек и Валек скакали и ликовали вокруг седенького старичка в белом костюме и соломенной шляпе, с палочкой в одной руке и с удочкой в другой. За полу его пиджака держалась совсем маленькая девочка, которую так поразил Вовкин вид, что она все время не сводила с Вовки глаз, даже, кажется, ни разу не моргнула.

– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, – спросил старичок, вежливо поднимая шляпу, – могу ли я увидеть какого‑нибудь представителя вот этого почтенного учреждения?

И он палкой указал на вывеску.

– Здравствуйте, – ответил Вовка, так же вежливо поднимая свою тюбетейку. – Я буду представитель…

Помолчав, он добавил:

– Имею честь…

– Очень приятно… – сказал старичок, достал большие круглые часы и взглянул на циферблат. – Пятнадцать минут одиннадцатого. Позвольте узнать, могу ли я надеяться на получение некоторого количества червей для насадки?

– Пожалуйста, – сказал Вовка. – Будьте любезны… Весьма… Куда класть, есть?

Старичок пошарил по карманам и покачал головой.

– Да есть же! – радостно закричал Васек. – Как же так! Есть! Вот она!

И он вынул из‑за пазухи круглую коробку от леденцов. Получив червей, старичок спросил:

– А скажите, как у вас обстоит дело насчет навозных червячков?

Вовка подумал.

– Еще не поступили. Но должны. Наведайтесь во второй половине дня…

Когда старичок ушел, причем девочка через каждый шаг оглядывалась на Вовку, Вовка озабоченно сказал сосновским:

– Слыхали? Бегите за навозными червяками… Знаете, где они есть?

– А то нет!

И сосновские мальчишки умчались.

Следующим был толстый майор с тоненькой удочкой, но как они с Вовкой договаривались, я не знаю: мы уходили купаться, а когда вернулись к обеду, Вовка еще издали закричал, размахивая очками:

– Где вы пропадаете? Я уж думал, вы там потонули все!

– А что?

– Как что! Черви‑то почти кончились! А они себе плавают там, ныряют, прохлаждаются. Жора, надо всех спешно мобилизовать на рытье! Пока до обеда и сходим! Я покажу место!

– А как же твое колдовство? – спросил Сашка.

– Какое тут еще колдовство! – рассердился Вовка. – Тут люди идут, а он еще какое‑то колдовство выдумал!

Забрав лопаты и ведро, Вовка вместе с Жорой и ребятами ушел, а я остался за него дежурить.

Была как раз самая жара, и ко мне никто не пришел. Только со стороны Сосновки явился какой‑то лохматый дядька в распоясанной рубахе и босиком. Он прочитал вывеску, плюнул на дорогу и пошел обратно. Похоже, что это и был тот самый Мосеич.

Когда Вовка вернулся, я начал было ему рассказывать, но он не обратил внимания.

– Старик с маленькой девочкой не приходил, нет? Такой… в белом костюмчике! Приходил, нет? Сосновские тоже не были? Народ! Ничего поручить нельзя!

А сосновские уже неслись во весь опор по пыльной горячей дороге.

Добежав, Васек сунул Вовке банку с червяками, а сам начал от смеха корчиться и извиваться, не хуже червяка:

– Ой, там потеха! Ой, никого… подожди, не говори… Я расскажу, ой…

Но самый маленький, чумазый и белоголовый, не вытерпел: «Курам отдал!» – за что тотчас получил от Васька подзатыльник, но остальные уже галдели:

– Всех червей высыпал курам!

– Мосеич!

– Мы в щелку видели!

– Злой!

– Бежим глядеть!

Вовка начал было снимать халат, но появился тот самый старичок, и Вовка бросился к нему навстречу, кланяясь и указывая обеими руками на ворота, как хозяин харчевни в книжке «Золотой ключик».

– Заходите! Пожалуйста! Будьте любезны! Есть! Только что поступили!

Так ему не пришлось сбегать поглядеть, как злобствует спекулянт Мосеич.

Даже когда Жора составил расписание – кто в какой день должен заниматься выдачей червей, – Вовка все равно был очень занят: на правах директора надзирал за всеми, всех проверял и ругался, если замечено что‑нибудь не так.

А когда настало время разъезжаться по домам, Жора сказал, что вслед за нами в лагерь приедет другая очередь ребят и учреждение будет работать, как работало.

И он не обманул. Через неделю мы с Вовкой поехали на это озеро. Наша вывеска висела на том же месте, только вместо «Директор В. П. Иванов» стояло: «Директор К. Кошкин».

Червей нам выдавал незнакомый мальчишка, надутый, розовый и белобрысый, как поросенок. Он насыпал их в два одинаковых пакетика из вощеной бумаги с нарисованной рыбой и подписью: «Снабчервяк».

– Это ты, что ли, Кошкин? – спросил его Вовка.

– Это тебя не касается, – важно ответил мальчишка.

– Ну, как идут дела?

– Как полагается, так и идут.

По всему было видно, что мальчишка – настоящий бюрократ. Но червей он нам дал хороших.