Предисловие ко второму, исправленному изданию 9 страница

За исключением Герби и мальчика перед ним.

Как он это делает? Я наблюдаю за ними. Каждый раз, когда Герби отстает на шаг, он торопится сделать один дополнительный шаг, что, по сути дела, означает, что он тратит больше энергии, чем Рон или остальные перед ним для того, чтобы поддерживать относительно ту же самую скорость движения. Интересно, насколько его хватит идти таким полушагом-полубегом?

И все-таки, почему у нас не получается идти в таком же темпе, как Рон, и держаться вместе?

Я наблюдаю за колонной, когда кое-что впереди вдруг привлекает мое внимание. Я вижу, как Дейв на несколько секунд замедляет шаг. Он поправляет лямки рюкзака. Впереди него Рон продолжает двигаться, не обращая на это внимания. Появляется разрыв в десять… пятнадцать… двадцать футов. Это означает, что общая длина колонны возросла на 20 футов.

Тут я начинаю понимать, что происходит.

Рон задает темп. Каждый раз, когда кто-то движется медленнее, чем Рон, длина колонны увеличивается. И это может произойти даже не настолько откровенно, как в случае с Дейвом. Если один из мальчиков сделает шаг на полдюйма короче, чем Рон, это может сказаться на длине всей колонны.

А что произойдет, если кто-то будет двигаться быстрее, чем Рон? Разве не должно быть так, что более быстрые или длинные шаги компенсируют разницу, возникшую в результате более медленных или коротких шагов? Разве разница не усредняется?

Предположим, я пойду быстрее. Смогу ли я таким образом сократить длину колонны? Посмотрим. Расстояние между мной и мальчиком, идущим впереди, около пяти футов. Если он будет идти в том же темпе, а я увеличу скорость, я смогу сократить расстояние между нами и, может быть, сократить общую длину колонны, в зависимости от того, что происходит впереди. Но я могу делать это только до тех пор, пока я не начну толкать этого мальчика в спину (а если я это сделаю, он, наверняка, пожалуется своей маме). Значит, мне придется замедлить шаг в соответствии с его скоростью.

После того, как мне удастся ликвидировать разрыв между нами, я не смогу идти быстрее, чем мальчик, идущий передо мной. А он, в конечном итоге, не может идти быстрее, чем мальчик, идущий перед ним. И так далее по всей колонне, до Рона. Это означает, что скорость всех, за исключением Рона, зависит от скорости идущих перед ними.

В этом начинает появляться смысл. Наш поход представляет из себя ряд зависимых событий… в сочетании со статистическими колебаниями. Скорость каждого из нас колеблется, мы движемся то быстрее, то медленнее. Однако возможность двигаться быстрее, чем со средней скоростью, ограничена. Это зависит от всех, идущих впереди меня в колонне. Значит, даже если я был бы в состоянии идти со скоростью пять миль в час, я не смог бы этого сделать, если мальчик впереди меня может двигаться со скоростью только две мили в час. И даже если мальчик, идущий непосредственно передо мной, и мог бы идти с такой скоростью, мы могли бы идти так быстро, только если бы все мальчики в колонне двигались со скоростью пять миль в час.

Итак, у меня есть предел скорости, как мой собственный (я могу идти так быстро и так долго только до тех пор, пока не свалюсь без сил), так и всего остального отряда. Однако предела моей способности замедлить скорость не существует. И у всех остальных тоже нет предела способности замедлить скорость. Или вообще остановиться. И если кто-нибудь из нас сделал бы это, колонна растянулась бы до безграничности.

Что, на самом деле, происходит: это не усреднение колебаний в нашей изменяющейся скорости, а накопление этих колебаний. И, в основном, это накопление замедления, потому что фактор зависимости ограничивает возможности для колебаний ускорения. Вот почему колонна растягивается. Мы можем сократить длину колонны, только если все, идущие в хвосте колонны, будут на протяжении какого-то расстояния идти намного быстрее, чем со средней скоростью, установленной Роном.

Глядя вперед, я вижу, что то расстояние, которое каждому из нас необходимо нагнать, зависит от места в колонне. Дейви нужно компенсировать только тот разрыв, который возник в результате колебаний его скорости, оказавшейся ниже средней, по отношению к Рону – те двадцать футов или что-то около этого, которые составляют разрыв между ним и Роном. Но для того, чтобы Герби смог удержать колонну от растягивания, ему пришлось бы компенсировать все его собственные колебания плюс все колебания идущих впереди него. Возьмем меня, идущего в колонне замыкающим. Чтобы обеспечить уменьшение длины всей колонны, я должен двигаться со скоростью выше средней на протяжении расстояния, равного сумме всех избыточных промежутков между мальчиками. Мне придется компенсировать накопление всех их замедлений.

Тут я начинаю размышлять над тем, какое значение это могло бы иметь для меня на заводе. Так же, как и здесь в походе, мы на заводе определенно имеем и зависимые события, и статистические колебания. А что, если я посмотрю на этот отряд мальчиков как на некую модель, аналогичную производственной системе? Вообще-то, можно сказать, что отряд производит продукт; мы производим «поход». Рон начинает производство путем потребления еще не пройденной тропы перед ним, что эквивалентно сырьевому материалу. Таким образом, Рон, следуя маршруту, первым проходит по тропе. Затем ее обрабатывает Дейв, затем мальчик, идущий за ним и так далее до Герби и ребят, идущих за ним, и в конечном итоге это делаю я.

Каждый из нас является как бы операцией, которая должна быть сделана для того, чтобы произвести на заводе продукт. Каждый из нас представляет из себя одно из ряда зависимых событий. Имеет ли значение, в каком порядке мы находимся? Ну, кто-то должен быть первым, а кто-то последним. То есть, мы все равно будем иметь зависимые события, даже если поменяем очередность мальчиков.

Я представляю из себя последнюю операцию. И только после того как я пройду всю тропу, продукт окажется «продан», скажем так. И это будет наш проток – не та скорость, с которой идет Рон, а та, с которой иду я.

А что насчет участка тропы между мной и Роном? Это должны быть товарно-материальные ценности. Рон потребляет сырьевой материал. Тогда тропа, по которой идут все остальные, является товарно-материальными ценностями до тех пор, пока она не останется за мной.

А что насчет операционных затрат? Это все то, что позволяет нам перевести товарно-материальные ценности в проток, что в данном случае является энергией, которую мальчики должны затратить на то, чтобы двигаться. В данной модели я не могу выразить ее количественно, за исключением того, что я чувствую, когда я начинаю уставать.

Если расстояние между мной и Роном увеличивается, это означает, что уровень товарно-материальных ценностей увеличивается. Протоком является моя скорость движения, которая подвержена влиянию колебаний скоростей других. Угу. Получается, что, когда колебания скорости ниже средней накапливаются, это накопление передается мне, что означает: я должен замедлить ход, что таким образом означает, что по отношению к увеличению уровня товарно-материальных ценностей проток всей системы снижается.

А операционные затраты? Я не знаю. Если взять ЮниКо, каждый раз, когда увеличивается уровень товарно-материальных ценностей, возрастают затраты на их хранение. Затраты на хранение – это часть операционных затрат, таким образом, этот показатель тоже должен пойти вверх. В условиях похода операционные затраты возрастают каждый раз, когда мы спешим, чтобы догнать впереди идущих, потому что тогда мы затрачиваем больше энергии, чем мы затратили бы в противном случае.

Уровень товарно-материальных ценностей возрастает. Проток снижается. А операционные затраты, вероятнее всего, увеличиваются.

А не то же самое ли происходит у меня на заводе?

Да, пожалуй, то же самое.

И тут я чуть не налетаю на мальчика впереди меня.

Ага! Вот и доказательство того, что я, должно быть, упустил что-то в этой аналогии. Колонна передо мной сокращается, а не растягивается. Должно быть, все-таки все в конце концов усредняется. Я отклоняюсь в сторону, рассчитывая увидеть Рона, шагающего со средней скоростью две мили в час.

Однако Рон не шагает со средней скоростью. Он стоит сбоку тропы.

– Почему мы остановились?

Он отвечает:

– Время обеда, мистер Рого.

 

Глава 14

 

– Но это не то место, где мы должны были устроить привал на обед, – заявляет один из мальчиков. – По плану мы должны обедать тогда, когда подойдем к реке Рампедж, а это дальше.

– По графику, который дал нам руководитель отряда, мы должны обедать в двенадцать часов, – возражает Рон.

– И уже двенадцать, – показывает на свои часы Герби, – так что мы должны обедать.

– Но мы должны быть уже у реки, а мы туда еще не дошли.

– Ну и что? – говорит Рон, – Это отличное место для привала. Посмотрите.

Рон прав. Тропа ведет через парк, и мы как раз подошли к лужайке для пикников. Тут стоят столы, есть колонка с водой, урны для мусора, гриль печи – одним словом, все, что надо. (Такой тип дикой местности как раз по моему вкусу, должен признаться.)

– Ладно, – прекращаю спор я. – Давайте проголосуем, посмотрим, кто хочет остановиться на привал тут. Кто проголодался, поднимите руки.

Руки поднимают все, решение принято единогласно. Мы останавливаемся на привал.

Я усаживаюсь за один из столов и, жуя сэндвич, продолжаю размышлять. Что, действительно, тревожит меня теперь, так это то, что, во-первых, в условиях производственного предприятия нет никакой возможности устранить ни зависимые события, ни статистические отклонения. Я никак не смогу избежать совокупности этих явлений. Но должно же быть что-то, устраняющее эффект их воздействия. Я хочу сказать, что мы бы все уже давно вылетели в трубу, если бы уровень товарно-материальных ценностей постоянно возрастал, а проток постоянно уменьшался.

А что, если бы мой завод был сбалансирован, то есть, если бы это был именно такой завод, создать который, по словам Ионы, постоянно стремится любой менеджер, завод, на котором мощность каждого ресурса была бы полностью сбалансирована с рыночным спросом? Если бы я смог сделать так, чтобы моя мощность оказалась бы полностью сбалансированной с рыночным спросом, разве не пропали бы тогда излишки товарно-материальных ценностей? Разве не положило бы это конец нехватке некоторых деталей? И вообще, как это может быть, что Иона прав, а все кругом неправы? Менеджеры всегда сокращали мощности для того, чтобы снизить затраты и увеличить прибыль, таковы правила игры.

У меня возникает мысль, а не сбила ли меня с толку эта модель с походом. Я хочу сказать, что она, конечно, демонстрирует эффект совокупности зависимых событий и статистических колебаний. Но можем ли мы говорить о сбалансированной системе в данном случае? Скажем, что спрос, который мы имеем, это пройти расстояние в две мили каждый час, ни больше, ни меньше. Мог бы я отрегулировать мощность каждого мальчика таким образом, чтобы он мог идти со скоростью две мили в час и не быстрее? Если бы мне удалось это сделать – криком, свистом плети, деньгами, чем угодно – тогда каждый постоянно двигался бы с требуемой скоростью, и все было бы совершенно сбалансировано.

Встает вопрос, каким образом я реально могу отрегулировать мощность каждого мальчика? Может быть, я мог бы связать им веревкой щиколотки так, чтобы каждый делал одинаковый шаг? Это было бы весьма своеобразно. Или, допустим, я клонировал бы себя пятнадцать раз так, чтобы получить отряд из пятнадцати Алексов Рого, имеющих абсолютно одинаковую походную мощность. Но это не представляется практичным до тех пор, пока у нас нет развитой технологии клонирования. Или я мог бы разработать какую-нибудь другую, более контролируемую модель, которая помогла бы мне достоверно понять, что происходит.

Я ломаю голову над тем, как это можно было бы сделать, как тут замечаю мальчика, сидящего за одним из столов. Он катает по столу игральные кости. Похоже, набивает руку перед очередной поездкой в Лас Вегас или что-то в этом роде. Я ничего против не имею, хотя, полагаю, знаков отличия за игру в кости он так и не получит, однако кости у него в руках наводят меня на мысль. Я встаю и подхожу к нему.

– Можно попросить их у тебя на немного?

Мальчик пожимает плечами и протягивает мне кости.

Я возвращаюсь за стол и пару раз бросаю кости. Да, действительно: статистические колебания. Каждый раз, когда я бросаю кости, я получаю случайное число, предсказуемое только в определенных границах, а именно: от одного до шести на каждом кубике. Что мне надо теперь для создания модели – это ряд зависимых явлений.

Я смотрю вокруг в поисках того, что можно было бы использовать, и через пару минут нахожу коробок спичек (тех, что горят в любых условиях) и несколько алюминиевых тарелок. Я располагаю тарелки в ряд на столе и с одной стороны кладу спички. Я получил модель совершенно сбалансированной системы.

Пока я все это расставляю и обдумываю, каким образом управлять этой моделью, ко мне подходит Дейв со своим другом.

– Ты что делаешь? – интересуется Дейв.

– Ну, можно сказать, придумываю игру.

– Игру? Правда? – вступает в разговор его друг. – А можно и нам сыграть, мистер Рого?

Почему бы и нет?

– Конечно, можно, – отвечаю я.

Дейв вдруг тоже проявляет интерес.

– Эй, можно мне тоже?

– Пожалуй, я тебя тоже возьму в игру, – соглашаюсь я. – Вообще-то, найдите еще пару ребят, чтобы было удобнее играть.

Пока они ищут желающих поиграть, я обдумываю детали. Система, которую я создал, предназначена для «переработки» спичек. Она производит переработку таким образом: определенное количество спичек вынимается из коробки и последовательно продвигается через тарелки. Кости определяют, сколько спичек может быть передвинуто от одной тарелки к другой. Кости представляют мощность каждого ресурса, каждой тарелки. Ряд тарелок – это мои зависимые события, мои стадии производственного процесса. Каждый ресурс имеет абсолютно такую же мощность, как все остальные, но его реальная выработка будет несколько колебаться.

Для того, чтобы свести колебания до минимума, я решаю использовать не обе игральные кости, а только одну. Это позволяет колебаниям оставаться в пределах от одного до шести. Таким образом, я могу передвинуть от первой тарелки к следующим тарелкам в линии любое количество спичек: от одной (минимальное количество) до шести (максимальное количество).

Протоком в этой системе является скорость, с которой спички выходят из последней тарелки. Товарно-материальные ценности состоят из общего количества спичек, находящихся во всех тарелках в любой момент времени. И я собираюсь исходить из того, что рыночный спрос с точностью соответствует среднему количеству спичек, которое может быть обработано системой. Производственная мощность каждого ресурса и рыночный спрос полностью сбалансированы. Это означает, что теперь у меня есть модель полностью сбалансированного завода.

В игре решают принять участие пять мальчиков. Кроме Дейва, играют Энди, Бен, Чак и Эвен. Каждый из них сидит за одной из тарелок. Я нахожу карандаш и бумагу, чтобы записывать результат. Потом я объясняю им, что они должны делать.

– Суть игры в том, чтобы вы передвинули как можно больше спичек от вашей тарелки к тарелке справа. Когда подходит ваша очередь, вы бросаете кубик, и то число, которое выпало, и есть количество спичек, которое вы должны передвинуть. Понятно?

Они кивают.

– Но вы можете передвинуть только столько спичек, сколько лежит у вас в тарелке. То есть, если вам выпало пять, а у вас в тарелке только две спички, вы можете передвинуть только эти две спички. А если подошла ваша очередь, а у вас вообще нет спичек, значит, вы нисколько не можете передвинуть.

Они опять кивают.

– Как вы думаете, сколько спичек мы можем продвинуть по линии каждый раз? – спрашиваю я у них.

У них на лицах появляется растерянность.

– Ну, если максимальное количество спичек у каждого из вас – шесть, а минимальное количество – одна, то сколько в среднем вы можете передвинуть, когда подходит ваша очередь?

– Три, – отвечает Энди.

– Нет, это будет не три, – поправляю я его. – Среднее между единицей и шестью – не три.

Я пишу на листе бумаге цифры.

– А теперь посмотрите, – говорю я и показываю им:

 

 

1 2 3 4 5 6

 

Я объясняю им, что на самом деле средним числом этих шести цифр является 3,5.

– Итак, как вы думаете, сколько в среднем спичек каждый из вас сможет передвинуть после того, как мы пройдем несколько кругов?

– Три с половиной за один раз, – отвечает Энди.

– А за десять кругов?

– Тридцать пять, – говорит Чак.

– А за двадцать?

– Семьдесят, – отвечает Бен.

– Хорошо, а теперь посмотрим, сможем ли мы это сделать.

Тут я слышу долгий вздох на другом конце стола. Эвен поднимает на меня глаза.

– Можно я не буду играть, мистер Рого? – спрашивает он.

– Почему так?

– Похоже, это скучная игра, – говорит он.

– Да, – поддерживает его Чак. – Передвигать спички, какой интерес?

– Я лучше пойду, повяжу узлы, – говорит Эвен.

– Знаете что, чтобы сделать это интереснее, мы установим приз. Скажем, норма, которую должен выполнить каждый, – 3,5 спички за один раз. Тот, кто получит лучший результат, другими словами, кто сможет передвинуть в среднем больше чем 3,5 спички, может не мыть сегодня вечером посуду. А тому, кто в среднем передвинет меньше 3,5 спичек за один раз, придется мыть больше посуды.

– Идет! – говорит Эвен с энтузиазмом.

– Отлично! – подхватывает Дейв.

Теперь они все хотят играть и какое-то время просто так, для тренировки, бросают кости. А я пока черчу на листе бумаги таблицу. Я собираюсь записывать, насколько каждый из них будет отклоняться от среднего числа. Они все начинают с нуля. Если выпавшее число будет 4, 5 или 6, тогда я запишу выигрыш соответственно в 0,5, или 1,5, или 2,5. А если выпадет 1, 2 или 3, тогда я запишу потерю соответственно в -2,5, -1,5 или -0,5. Отклонения, естественно, должны накапливаться. Если кто-то, скажем, имеет 2,5 выше среднего числа, то, когда наступит его очередь в следующий раз, его начальное положение будет 2,5, а не 0. Таким образом, это происходило бы на заводе.

– Ну что, все готовы? – спрашиваю я.

– Можно начинать.

Я даю кубик Энди.

Он бросает, выпадает два. Он берет две спички из коробка и кладет их в тарелку Бена. Поскольку Энди выпало два, его показатель оказывается на 1,5 ниже, чем норма в 3,5, и я заношу это отклонение в таблицу.

Следующим бросает кубик Бен, ему выпадает четыре.

– Эй, Энди, мне нужно еще две спички.

– Нет-нет-нет, – вмешиваюсь я. – Это против правил. Ты можешь передвинуть только столько, сколько у тебя в тарелке.

– Но у меня только две, – говорит Бен.

– Значит, ты можешь передвинуть только две.

– Н-у-у, – тянет Бен.

И он передает две спички Чаку. Я записываю отклонение в -1,5 и Бену.

Чак бросает следующим. Ему выпадает пять. Но опять же у него только две спички, которые он может передвинуть.

– Послушайте, это несправедливо! – возмущается Чак.

– Конечно, справедливо, – объясняю я. – Суть игры в том, чтобы передвигать спички. Если бы и Энди, и Бену выпало пять, у тебя сейчас было бы пять спичек, чтобы передвинуть их дальше. Но им не выпало пять. Поэтому у тебя нет пяти спичек.

Чак бросает недовольный взгляд в сторону Энди.

– В следующий раз бросай так, чтобы выпало большее число, – говорит он.

– Послушай, я то что могу сделать! – оправдывается Энди.

– Не беспокойся, – доверительно заявляет Бен. – Мы еще нагоним.

Чак передает эти две жалкие спички Дейву, и я записываю Чаку отклонение в те же -1,5. Чак наблюдает за тем, как бросает Дейв. Дейву выпадает только один, и он передает Эвену одну спичку. Эвену тоже выпадает один. Он берет эту одну спичку из своей тарелки и кладет ее на край стола. И Дейву, и Эвену я записываю отклонение в -2,5.

– Ну, посмотрим, получится ли в этот раз лучше, – говорю я, когда они начинают второй круг.

Энди трясет кубик в руке чуть ли не час. Все подгоняют его, чтобы он уже бросал. Крутясь, кубик вылетает на середину стола. Мы смотрим. Шесть.

– Отлично!

– Вот это другое дело, Энди!

Он берет из коробки шесть спичек и передает их Бену. Я записываю ему +2,5, что дает ему в результате 1,0.

Бен берет кубик, ему тоже выпадает шесть. Снова радостные возгласы. Он передает шесть спичек Чаку. Я записываю Бену такой же счет, как и Энди.

Однако Чаку выпадает три. И после того, как он передает три спички, у него в тарелке остается еще три. А я записываю ему потерю в -0,5.

Теперь очередь Дейва бросать. Ему выпадает шесть, но у него только четыре спички: три, что дал ему Чак, и одна, что осталась с прошлого раза. Он передает четыре спички Эвену. Я записываю ему +0,5.

Эвену выпадает три. И к одной спичке на краю стола прибавляется еще три. Одна спичка осталась лежать у Эвена в тарелке. А я записываю ему потерю в -0,5.

После двух кругов таблица выглядит таким образом:

 

 

Мы продолжаем играть. Кубик крутится на столе и переходит из рук в руки. Спички достаются из коробки и перекладываются из тарелки в тарелку. Числа, которые выпадают Энди, – а что еще могло быть? – довольно усреднены, нет стабильных больших или малых чисел. Он в состоянии выполнять норму, так же как и мальчики, сидящие сразу после него. На другом конце стола ситуация совсем другая.

– Эй, да передавайте же вы спички.

– Точно. Нам здесь нужно больше спичек.

– Энди, давай шестерку!

– Да это не Энди, это Чак. Посмотрите, у него пять.

После четырех кругов я заношу дальнейший результат – отрицательный результат – в нижнюю часть таблицы. Не Энди, Бену или Чаку, а Дейву и Эвену. Для них, кажется, нижнего предела нет.

После пяти кругов таблица выглядит так:

 

 

– Как мои дела, мистер Рого? – спрашивает Эвен.

– Ой. Эвен… ты когда-нибудь слышал про «Титаник»?

Он выглядит подавленным.

– Ну, у тебя еще пять кругов, – подбадриваю я его. – Может, еще вытянешь.

– Точно, не забывай про закон больших чисел, – поддерживает меня Чак.

– Если, парни, мне придется мыть посуду из-за того, что вы не дали мне нужное количество спичек… – говорит Эвен, оставляя витать в воздухе слабый намек на угрозу.

– Я со своей работой справляюсь, – заявляет Энди.

– Точно. Парни, что там у вас за проблемы? – спрашивает Бен.

– Да я только сейчас получил достаточно спичек, чтобы передать дальше, – говорит Дейв. – У меня же их раньше практически не было.

На самом деле, часть товарно-материальных ценностей, которая до этого скопилась в первых трех тарелках, наконец перешла к Дейву. Но теперь они застряли в тарелке Дейва. Те несколько больших чисел, которые ему выпали в первых пяти кругах, теперь усреднились. И сейчас, когда у него как раз появились товарно-материальные ценности для того, чтобы передвигать их дальше, ему выпадают малые числа.

– Ну же, Дейв, давай мне спички, – просит Эвен.

Дейву выпадает один.

– О-о, Дейв! Одна спичка!

– Энди, ты не знаешь, что у нас сегодня на ужин? – интересуется Бен.

– По-моему, спагетти, – отвечает Энди.

– Да уж, могу себе представить, сколько там посуды придется мыть.

– Точно, хорошо, что не мне, – замечает Энди.

– Ничего-ничего, – отвечает Эвен. – Посмотришь, что будет, когда Дейву выпадут числа получше.

Но дела лучше не идут.

– Как там у нас сейчас, мистер Рого? – интересуется Эвен.

– Боюсь, одна мочалка точно достанется тебе.

– Отлично, никакой посуды сегодня! – кричит Энди.

После десяти кругов таблица выглядит так:

 

# Товарно-материальные ценности Дейва для кругов 8, 9 и 10 выражены в двузначных числах, соответственно 11 спичек, 14 спичек и 17 спичек.

 

Я смотрю на таблицу. Я с трудом могу в это поверить. Я создал полностью сбалансированную систему. И, тем не менее, проток сократился. Уровень товарно-материальных ценностей вырос. А операционные затраты? Если бы мы несли затраты на хранение спичек, операционные затраты тоже возросли бы.

А что, если бы это был реальный завод, с реальными клиентами? Сколько единиц мы смогли отправить? Мы предполагали отправить тридцать пять. Каков был наш действительный проток? Только двадцать. Около половины того, что нам требовалось. И крайне далеко от максимального потенциала каждой рабочей станции. Если бы это был реальный завод, мы бы опоздали с выполнением половины, если не больше, наших заказов. Мы никак не смогли бы пообещать клиентам конкретные даты поставки. А если бы и пообещали, от кредита доверия наших клиентов к нам не осталось бы и следа.

Знакомая картина, не так ли?

– Эй, не можем же мы так закончить! – протестует Эвен.

– Точно, давайте продолжать, – поддерживает его Дейв.

– Ладно, – соглашается Энди. – На что играем в этот раз? Я не против выиграть.

– Давайте играть на то, кто будет готовить ужин, – предлагает Бен.

– Отлично, – соглашается Дейв.

– Еще посмотрим, – говорит Эвен.

Они бросают кости еще двадцать кругов, но мне уже не хватает края листа, чтобы записывать результаты Дейва и Эвена. Чего я ожидал? Моя начальная таблица была в пределах от +6 до -6. Я ожидал более-менее регулярных взлетов и падений, нормальную синусоиду. Однако таблица выглядит так, будто я изучаю разрез Гранд-Каньона. Продвижение товарно-материальных ценностей через систему происходит не управляемым потоком, а волнами. Гора спичек в тарелке Дейва переходит к Эвену и, наконец, на стол только для того, чтобы на ее месте стала образовываться другая нарастающая волна. А система все больше и больше выпадает из графика.

– Еще сыграем? – спрашивает Энди.

– Сыграем, только я сижу на твоем месте, – говорит Эвен.

– Ни за что! – отвечает Энди.

Чак в центре мотает головой, уже смирившись с проигрышем. Как бы то ни было, пора продолжать поход.

– Да уж, интересная получилась игра, – замечает Эвен.

– Это точно, – мямлю я.

 

Глава 15

 

Какое-то время я наблюдаю за колонной впереди меня. Как и раньше, промежутки между мальчиками начинают увеличиваться. Я трясу головой. Если я не могу с этим справиться в обыкновенном походе, как же мне тогда справиться с этим на заводе?

Что же было не так с этой игрой? Почему хорошо сбалансированная модель не сработала? Около часа я обдумываю, что произошло. Дважды за это время мне приходится останавливать отряд, чтобы идущие сзади подтянулись. И где-то после нашей второй остановки я понимаю, что произошло.

У нас не было резерва. Когда мальчики в конце сбалансированной модели начинали отставать, у них не было дополнительной мощности, чтобы компенсировать нехватку. И с накоплением отрицательных отклонений они летели в яму все глубже и глубже.

Тут в памяти всплывает давно забытое правило со школьного урока по математике. Это было связано с ковариацией, воздействием одной переменной на другие в этой же группе. Математическое правило гласит, что при линейной зависимости двух или более переменных, флуктуации переменных дальше по линии будут колебаться вокруг максимального отклонения, достигнутого любой предшествующей переменной. Это объясняет, что произошло в сбалансированной модели.

Ладно, а что мне с этим делать?

В походе, когда я вижу, насколько мы отстали, я могу поторопить отставших, или сказать Рону замедлить шаг, или совсем остановиться. И тогда мы закрываем разрыв. Внутри завода, когда цеха начинают отставать и начинает накапливаться незавершенное производство, людей перебрасывают с участка на участок, оставляют на сверхурочную работу, менеджеры начинают «свистеть плетью», продукт покидает цех, и уровень товарно-материальных ценностей опять медленно сокращается. Точно: чтобы подтянуться, мы переходим на бег. (Мы всегда бежим, мы никогда не останавливаемся. Другой вариант – иметь какое-то количество незадействованных рабочих – это табу.) Почему же у меня на заводе мы никак не можем догнать? Такое чувство, будто мы постоянно бежим. Мы бежим изо всех сил и уже задыхаемся.

Я смотрю вперед на мой отряд. Дело уже не только в том, что разрывы продолжают появляться. Они растут, и быстрее, чем когда-либо! И тут я замечаю нечто странное. Никто в колонне не наступает на пятки впереди идущего. Кроме меня. Я топчусь позади Герби.

Герби? Что он делает здесь, в конце колонны?

Я отклоняюсь в сторону, чтобы лучше видеть всю колонну. Отряд ведет уже не Рон. Он идет третьим. Дейви идет перед ним. Я не знаю, кто идет во главе колонны. Я не вижу так далеко. Ты подумай! Эти маленькие стервецы без моего разрешения поменяли порядок движения.

– Герби, ты что здесь делаешь в самом конце?

– А, мистер Рого, – поворачивается Герби. – Я подумал: будет лучше, если я буду идти здесь перед Вами. Я так никого не задерживаю.

Он говорит это, пятясь назад.

– Ну, ясно, молодец, что подумал об этом. Осторожно!