Мак.10:21 И облекся Ионафан в священную одежду в седьмом месяце сто шестидесятого года, в праздник кущей, и собрал войско и заготовил множество оружий

Первая книга Маккавейская.

Толкование профессора Александра Павловича Лопухина

(10.10.1852- 22.08.1904 г.г.)

Глава 10

Воцарение Александра и заискивание его соперника Димитрия перед иудеями получившими большие льготы (1Мак.10:1–14). Щедроты Александра Ионафану: первосвященство, порфира и золотой венец (1Мак.10:15–21). Новые обещания Димитрия иудеям, не встретившие доверия последних (1Мак.10:22–47). Победа Александра, гибель Димитрия, союз с египетским царем, благоволение обоих царей к Ионафану (1Мак.10:43–66). Столкновение Ионафана с Аполлонием, военачальником Димитриевым, поражение последнего, новые милости Александра (ср. Antt. XIII, 2, 1–3 и д.) (1Мак.10:67–89).

Мак.10:1 В сто шестидесятом году выступил Александр, сын Антиоха Епифана, и овладел Птолемаидою: и приняли его, и он воцарился там.

«В 160-м году» (э. Селевк.), т. е. – 152 г. до Р. X. Александр называется здесь ό τού ᾿Αντίοχου – «сын Антиоха». По Liv. Epit. 52 – он был homo ignotus et incertae stirpis, и по Diodor. (у Muller, Fragm. hist. Graec. ll praef. p. XII, п. 14) жил в Смирне мальчик, по имени Вaлac (Balas), который был очень похож на умершего царя Антиоха Евпатора и одинакового возраста с ним, и выдал себя за сына Антиоха Епифана, хотя был в действительности низкого рода (ср. у Ios. Antt. XIII, 4, 8 – Αλεξανδρος ο Βαλας λεγόμενος). – Этого мнимого сына Антиоха Епифана – Аттал II, царь пергамский, выставил в претенденты сирийской короны, и – через бывшего казначея при Антиохе Епифане – Гераклида – представил молодого человека с некоей девицей Лаодикеей (действительной или мнимой дочерью Антиоха Епифана) римскому сенату, чтобы признанием их здесь за детей Антиоха и исходатайствованием помощи придать вес и силу их мнимым правам на сирийский трон. После этого Аттал Пергамский с помощью Птоломея Египетского и Ариарата Каппадокийского собрал для Александра особое войско, с которым этот и направился на Димитрия, ставшего ненавистным как для названных царей за постоянные интриги и воинственные предприятия, так и для своих подданных за надменность и небрежное ведение дел правления (Иос. Фл. Antt. XIII, 2, 1, ср. Polib. Hist. XXXIII, 14 и 16, 7–14, Иуст XXXV, 1, Appian Syr. 67). – Птолемаидою Александр овладел – по словам Иосифа – έκ προδοσίας των ένδοθεν στρατιωτών (через предательство воинов).

Мак.10:2–3 Когда услышал о том царь Димитрий, собрал весьма многочисленное войско и вышел против него на войну. И послал Димитрий письма Ионафану с мирным предложением, как бы желая возвеличить его,

«Возвеличить…». μεγαλύνειν – не в смысле «восхвалить», «польстить», но именно – «возвысить великою властью и княжеским достоинством».

Мак.10:4–6 ибо говорил: предупредим заключить с ним мир, прежде нежели он заключит с Александром против нас: тогда он припомнит все зло, которое мы сделали против него и братьев его и народа его. И он дал ему власть набирать войско и приготовлять оружия, чтобы быть союзником его, и велел отдать ему заложников, которые находились в крепости.

Хотя Вакхид за несколько времени пред сим и заключил мир с Ионафаном, но тот мир был похож более на приостановку военных действий – перемирие, – и если не был еще просмотрен и утвержден самим царем, то мог, очевидно, теперь вновь быть предложен на еще более понятных для Ионафана и прочных для Димитрия условиях.

1Мак.10:7–8 Ионафан пришел в Иерусалим и прочитал письма вслух всего народа и бывших в крепости; и убоялись все великим страхом, услышав, что царь дал ему власть набирать войско;

Дарованная Ионафану «власть набирать войско» и т. п. привела всех в великий страх, т. е. не только сирийский гарнизон, но и обитателей города: язычески настроенная партия, которая могла быть спасительною в Иерусалиме, была в страхе пред местью Ионафана, верные иудеи тоже могли быть напуганы ожиданием новой войны, и во всяком случае тем, что сирийский гарнизон не уйдет из Иерусалима мирно, и Ионафану придется его выпроваживать силою.

Мак.10:9–11 а бывшие в крепости выдали Ионафану заложников, и он возвратил их родителям их. И жил Ионафан в Иерусалиме; и начал строить и возобновлять город, и сказал производившим работы, чтобы они строили стены и вокруг горы Сиона для твердости из четырехугольных камней, – и делали так.

«Стены и вокруг горы Сиона». – τα τείχη καί τό ορός Σιων, – не просто – стены кругом Сиона, но τα τείχη, т. е. стены города, в котором со времени Антиоха Епифана (I, 33) не считался Давидов город (Сион), обращенный в крепость (акра), – а затем уже отдельно и τό ορός Σιων – гору Сион. т. е. стены кругом горы Сиона.

1Мак.10:12 Тогда иноплеменные, бывшие в крепостях, построенных Вакхидом, бежали:

«Иноплеменные, бывшие в крепостях…» – это, по-видимому, не солдаты сирийского гарнизона, но – собственно – иностранцы (αλλογενείς), неиудеи – из поселившихся в этих крепостях.

Мак.10:13–18 каждый оставил свое место и ушел в свою землю. Только в Вефсуре остались некоторые из тех, которые оставили закон и заповеди, ибо это место служило для них убежищем. И услышал царь Александр о тех обещаниях, какие Димитрий послал Ионафану, и рассказали ему о войнах и храбрых подвигах, которые совершил Ионафан и братья его, и о трудностях, понесенных ими. Тогда он сказал: найдем ли мы еще такого мужа, как этот? Сделаем же его нашим другом и союзником. И написал и послал ему письмо в таких словах: «Царь Александр брату Ионафану – радоваться.

«Братом» Александр называет здесь Ионафана в знак особенного братского расположения и дружбы в отношении к нему. – «Радоваться…». χαίρειν – соответственно еврейскому... – обычная приветственная формула в начале писем, – упоминается не только в нашей книге, но и в Новом Завете (Деян XV:23, XXIII, 26; Иак I, 1).

Мак.10:19 Услышали мы о тебе, что ты – муж, крепкий силою и достойный быть нашим другом.

«Услышали мы…». множественное число, в каком обыкновенно и доныне говорят о себе царственные особы в указах и посланиях, хотя встречаются случаи употребления и единственного числа (2Мак IX: 20и д.; Езд IV:8–22, VII:12 и д.; Дан III, 98 и д.; Дан IV:1 и д.; Дан VI:25 и д.).

Мак.10:20 Итак мы поставляем тебя ныне первосвященником народа твоего; и ты будешь именоваться другом царя (он послал ему порфиру и золотой венец) и будешь держать нашу сторону и хранить дружбу с нами».

Первосвященство, по Моисееву закону, было наследственно, и преемство определялось правом первородства, так что о «поставлении» первосвященника светскою властью нечего было и думать. Но с введением царской власти первосвященство стало в подчиненное отношение к власти царя, так что уже Соломон низложил за государственную измену Авиафара (3Цар II:26–27), хотя без нарушения этим законного права преемства. Подле Авиафара тогда был другой равноправный первосвященник Елеазаровой линии – Садок, и через отставку первого достигалось даже то, что прекращалось упрочившееся с анархического времени Судей первосвященническое двоевластие – Елеазаридов и Ифамаридов, и восстанавливался определенный и более законный порядок. Этот порядок – наследия первосвященства в одном определенном роде – Садока – продолжался не только до Вавилонского плена, но и далее – до времен Антиоха Епифана, без особенных резких нарушений и вмешательств светской власти. Такое вмешательство и посягательство на этот средоточный пункт теократической религии со стороны светской власти начинается, собственно, со времени вырождения самого первосвященства. Так, после Александра Македонского, когда эллинистически-языческий образ жизни все более и более прививался и в иудействе, найдя себе последователей в самой первосвященнической фамилии, возможно стало и то, что грекофильствующий Иасон домогался первосвященнического звания за деньги у Антиоха Епифана (2Мак IV:7 и д.), а отсюда уже было недалеко и до того, что языческие цари – владельцы Иудеи – взяли в свои руки право назначения первосвященников по своему произволу, определявшемуся то политическими целями, то грубо-своекорыстными, вроде поправления своих финансов; в лучшем случае это право было правом утверждения и признания вступавших в наследие первосвященства. После смерти Алкима (IX: 56), которого Антиох Евпатор навязал иудеям силою (см. к VII:5), первосвященническое место 7 лет оставалось незанятым. Теперь Александр делает употребление из этого права своих предшественников и призывает Ионафана к первосвященству. И Ионафан мог принять это звание, так как из дома Иисуса, который со времени плена отправлял первосвященническое служение, теперь – по умерщвлении Онии III и уходе его сына в Египет (ср. Ios. Ann. XIII, 3, 1) – другого законного преемника не было. Единственным таким преемником и был Ионафан. – Перевод 20 стиха точнее выдержан в славянском, нежели русском тексте, сохраняя неопределенные наклонения в зависимости от «поставляем»: καθεστακαμεv… καί φρονείν… καί συντηρείν – «поставихом… другом царевым нарицатися и мудрствовати таяжде с нами и снабдевати дружбу…» – Порфира и золотой венец – собственные знаки царского достоинства – нередко были даримы царями, в знак особенной милости и благоволения, высокопоставленным и наиболее заслуженным лицам (ср. Есф VIII:15, а также в нашей книге X:62, 64, XI:58 и 2Мак IV:38).

Мак.10:21 И облекся Ионафан в священную одежду в седьмом месяце сто шестидесятого года, в праздник кущей, и собрал войско и заготовил множество оружий.

То, чего Маккавеи не могли добиться при всех своих победоносных подвигах – свобода народа от ига сирийцев и независимое самоуправление – все это пришло совершенно неожиданно, благодаря возгоравшемуся в Сирии спору о престолонаследии. Красноречивым выражением этого было облечение Ионафана саном первосвященства и одновременно – знаками царского достоинства. Настроение умов народа и положение его дел как нельзя лучше ладили с этою новостью. Ионафан только что безраздельно овладел симпатиями народа, как вождь, добившийся крупных успехов от ловкого использования Димитриевых предложений, давших ему возможность заново отделать свящ. город и очистить его впервые от сирийского гарнизона. Вполне достоин он был нового сана и по своему происхождению, и по открывшимся правам; приветствовался он и как желанное прекращение продолжительного 7-летнего вдовства первосвященнической кафедры, утомившего всех ожиданием достойного кандидата; наконец, само время назначения Ионафана – к празднику Кущей – заставляло с радостью приветствовать его выступление в этом сане, без чего столько лет великий день очищения, предшествовавший указанному празднику, проходил с глубокою горестью народного сознания, как день неразрешенного покаяния. Все это было, очевидно, венцом торжества не только Ионафана, но в лице его – торжества унаследованного им дела Маттафии и Иуды, – дела, которое неожиданным стечением столь благоприятных обстоятельств стало торжеством всего народа, торжеством его свободы – блестящей, полной – и религиозной и политической.

Мак.10:22–24 И услышал об этом Димитрий и огорчился, и сказал: что это мы сделали, что Александр предупредил нас заключить дружбу с Иудеями в подкрепление себе? Напишу и я им слова приветствия, восхваления и обещаний, чтобы были они в помощь мне.

«Слова приветствия, восхваления и обещаний…». очень неудовлетворительный перевод мысли Димитрия, точнее и лучше выдержанный в славянском тексте: «словеса просительная (παρακλήσεως) и возвышения (καί ίψους) и дары (καί δομάων) …» – Словеса просительная – т. е. ободряющие, утешающие слова. «Возвышения» – т. е. не восхваления только словами, но действительного возвышения их положения в царстве, дарованием больших прав. «И дары…» – а не обещания, хотя бы на деле это и было только обещанием.