РигВеда I, 105. Ко Всем-Богам - Трита в колодце 16 страница

Абашевские щитковые (дисковидные) псалии со вставными шипами
Псалии староюрьевского типа
Костяные или роговые псалии с плоским щитком и шипами на внутренней стороне являются одними из древнейших - их появление относится к рубежу III-II тысячелетий до н.э. и обусловлено необходимостью в строгой узде для управления запряженной в колесницу лошадью.

Первые находки таких псалиев были в сделаны в конце XIX - начале XX вв. Они были обнаружены Г.Шлиманом в IV шахтовой гробнице Микен, а в Восточной Европе - в Трахтемирове под Киевом и в Кондрашевке под Воронежем. Их назначение долгое время оставалось неясным. Так, микенские псалии рассматривались как навершие шлема, восточоевропейские находки - как ритуальные костяные столики. Лишь в 1960-е гг. была предложена их современная оценка, но еще полтора десятилетия она оспаривалась, пока наконец такие псалии не были обнаружены in situ на черепе лошади в могильнике Синташта.
На территории Евразийской лесостепи известны два основных типа щитковых псалиев с шипами: южноуральский (синташтинский) и староюрьевский. Они различаются по способу крепления с ремнями оголовья. Причем эти различия прослеживаются и в последующее время. Первый тип получил распространение на Южном Урале и в Западной Сибири, второй - в Восточной Европе. Свое название он получил находкам в кургане у с.Староюрьево Тамбовской области, исследованном в 1970 г. А.Т. Синюком
Псалии староюрьевского типа представляют собой плоский щиток с вставленными в него шипами и центральным отверстием для ременных удил. К щитку примыкает широкая планка для крепления наносного ремня. Нащечный ремень крепился к боковому отверстию на щитке, чаще торцевому, реже - сделанному у края щитка в одной плоскости с отверстием для удил. Эта особенность и отличает староюрьевские псалии от синташтинских, на которых нащечный ремень крепился к планке. Другой яркой чертой псалиев староюрьевского типа является тонкий резной узор на щитке.
Псалии староюрьевского типа характерны для доно-волжской абашевской культуры, поэтому позволяют проследить направления ее распространения. Позже их сменяют изделия из расколотой пополам кости (Комаровский тип), которые, однако, сохраняют ту же традицию крепления ремней оголовья. Угасает эта традиция уже в срубной культуре позднего бронзового века, когда на смену колесничным воинам приходят воины-всадники.
Литература:
Е.Е. Кузьмина. Еще раз о дисковидных псалиях Евразийских степей. Краткие сообщения Института археологии АН СССР, 1980.Вып.161
Е.Е. Кузьмина. Откуда пришли индоарии? М.,1994. с.163-194
А.Д Пряхин. Курганы поздней бронзы у с.Староюрьево. Советская археология, 1972(3)
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. Конская узда периода средней бронзы в восточноевропейской лесостепи и степи. Российская археология, 1998(3)
http://www.hist.vsu.ru/archmus/st_iur.html
Особо следует подчеркнуть важность выделения концентрирующегося на пространствах донской лесостепи пласта военно-аристократических захоронений доно-волжской абашевской культуры, которые прежде всего связываются с ее развитым и поздним этапами. Эти древности постепенно оказываются в центре рассмотрения пласта колесничных захоронений завершающего этапа средней— начала поздней бронзы степной и лесостепной зон Восточной Европы. Совершенно не случайным оказалось и выделение связываемых именно с этим пластом захоронений щитковых псалиев с шипами староюрьевского типа (т.2. с.64).
Следует выделить раскопки 1970г. под руководством А.Т. Синюка трех курганов у с. Старо-Юрьево в левобережной части верховий Лесного Воронежа на территории Тамбовской области, давших захоронения абашевской и срубной культур. В основном погребении кургана 2 наряду с обломками двух колоколовидных сосудов, бронзовым ножом-кинжалом с намечающимся перекрестием и ромбическим окончанием черенка, двумя костяными и одним кремневым наконечником стрел встречены и два массивных костяных орнаментированных щитковых псалия со вставными шипами, которые, исходя из характера сработанности центрального отверстия, были нами интерпретированы как связанные с упряжью боевых колесниц.
Поскольку это наиболее тщательно изготовленные и украшенные из известных на сегодняшний день находок подобного рода, целесообразно привести их прорисовки и фотографии (рис. 34— 35). Есть смысл остановиться и на их описании. Один из псалиев (правый) сохранился полностью. В плане он дисковидной формы.
Внешняя сторона залощена, оборотная — бугристая. Почти в центре диска находилось большое отверстие, которое в результате сработанности сместилось книзу и вбок. Примерно на одинаковом расстоянии от центрального отверстия есть четыре отверстия меньшего диаметра, в которые вмонтированы четыре шипа конусовидной формы. У края диска псалия с внутренней стороны есть утолщение, в котором проделано почти прямоугольное продольное отверстие, поверхности его сработаны. К верхней части диска примыкает планка с пятью отверстиями со следами потертости между ними.
Внешняя поверхность диска украшена искусно выполненным врезным орнаментом. Вблизи края диска идут две параллельно расположенные линии орнаментации: внешнюю линию образует зигзаг, выполненный двумя рядами вырезанных треугольников, внутреннюю — ряд соединяющихся прочерченной линией вырезанных треугольников, обращенных вершинами к центру диска. Около вершины каждого треугольника находится по одному округлому точечному вдавлению. Украшена и внешняя поверхность всех шипов — два пересекающихся под прямым или почти прямым углом ряда двойных прямых линий с точечными вдавлениями между ними. Сохранились следы украшения внешней поверхности псалия вокруг большого центрального отверстия. Основу этой композиции составляют волнистые прочерченные линии, образующие каплевидный орнамент.
Другой псалий (левый) сохранился только частично. Его особенностью является наличие небольшого округлого отверстия в верхней части самого диска, которого нет в правом псалии. Несколько иной, в сравнении с правым, характер сработанности центрального отверстия левого псалия. Псалий тоже орнаментирован. Его орнаментация близка, но не тождественна орнаментации правого. Оба псалия составляют единую пару.
Впоследствии такого рода псалии были выделены в староюрьевский тип, свойственный для западных территорий абашевского мира, а точнее для пространств доно-волжской абашевской культуры.

Рис. 34. Псалии из основного погребения кургана 2 Староюрьевского могильника (См.: А.Д. Пряхин. Курганы поздней бронзы у с. Староюрьево. СА. 1972(3), с.236)

Рис. 35. Псалии из основного погребения кургана 2 Староюрьевского могильника
Основное абашевское погребение в кургане 2 Староюрьевского могильника тогда нами было определено третьей четвертью II тыс. до н.э., с возможным сужением предлагаемой даты — середина II тыс. до н.э. (т.1. с.171-173)
А.Д. Пряхин. Доно-донецкая лесостепь в эпоху бронзы. История изучения (В двух книгах: Воронеж, 2008. 257с. и 2010. 296с.)
https://vk.com/doc536686180_527711130
https://vk.com/doc536686180_527711761

Рис. 3. Дисковидные костяные псалии из основного погребения кургана 2: 1—3 — правый псалий; 4 — обломки левого псалия
...Курган 2 имел высоту от уровня материка 175 см, от уровня древней дневной поверхности — 160 см, диаметр его 20 м. Стратиграфия насыпи кургана та же, что и в первом кургане. В его основании есть прослойка многим более 20 см. Четко выделяется более темная ранняя насыпь кургана, имевшая наибольшую высоту около 60 см от уровня погребенной почвы при диаметре 20 м. Вокруг этой ранней насыпи также нет слоя погребенной почвы. Под центром насыпи находилось основное захоронение в большой могильной яме, при разрушении перекрытия которой просела верхушка ранней насыпи. Размеры могильной ямы 3 X 3,7 м, стены ее почти отвесные, углы немного закруглены, глубина в материке 55 см. Яма ориентирована сторонами почти по странам света.
Могильная яма в древности была перекрыта накатом из бревен (сохранился тлен от трех поперечных бревен на участках, прилегающих к западной и восточной стенам могильной ямы, и тлен от двух бревен вблизи ее юго-восточного угла). Еще два плохо сохранившихся обломка дерева находились в заполнении самого погребения.
На полу могильной ямы вблизи центра западной стены прослежены вкрапления красной охры, костяк не сохранился. Весь погребальный инвентарь концентрировался вблизи северной стены погребальной ямы. В северо-восточном углу могильной ямы стоял сильно разрушенный колоколовидный горшок абашевской культуры (рис. 2,5). Вблизи был обломок от другого абашевского сосуда. Возможно, ему принадлежал венчик (рис. 2,6), встреченный в
другом конце могильной ямы. Вблизи северо-западного угла лежали бронзовый нож, кремневый наконечник стрелы и обломки от дисковидного костяного псалия. Ближе к центру стены лежали два костяных наконечника стрел и еще один раздавленный дисковндный костяной псалий (рис. 2,1—4, рис. 3).
...Наиболее многочислен инвентарь основного погребения кургана 2. Уникальной находкой в погребении являются два массивных костяных орнаментированных псалия. Правый псалий сохранился полностью (рис. 3,1—3). В плане он дисковидной формы. Внешняя сторона плоская, залощена, оборотная — бугристая. Почти в центре диска находилось большое отверстие, которое в результате сработанности сместилось книзу и вбок. Примерно на одинаковом расстоянии от нейтрального отверстия есть четыре отверстия меньшего диаметра, в которые вмонтированы четыре шипа конусовидной формы. Шипы закреплены в отверстиях с помощью специально вырезанных пазов, образованных боковыми вертикальными срезами. С внутренней стороны у края диска псалия есть утолщение, в котором проделано почти прямоугольное продольное отверстие, внутренние поверхности которого сработаны. К верхней части диска псалия примыкало небольшое расширение с пятью отверстиями со следами потертости между ними.
Внешняя поверхность диска псалия богато украшена искусно выполненным врезным орнаментом. Вблизи края диска идут две круговые параллельно расположенные линии орнамента. Внешнюю линию орнамента образует зигзаг, выполненный двумя рядами вырезанных треугольников, заключенных между двумя слабо намеченными прочерченными линиями.
Внутренний круг орнамента составлял один ряд соединяющихся прочерченной линией вырезанных треугольников, обращенных вершинами к центру диска. Около вершины каждого треугольника находится по одному округлому точечному вдавлению. Украшена внешняя поверхность всех шипов — два пересекающихся под прямым или почти прямым углом ряда двойных прямых линий с точечными вдавлениями между ними. Сохранились следы украшения внешней поверхности псалия вокруг большого центрального отверстия. Основу этой композиции составляют волнистые прочерченные линии, образующие каплевидный орнамент. С внешней стороны прочерченная линия дублируется линией из мелких точечных вдавлений. В основании каждой из «капель» есть прочерченный треугольник с точкой внутри. Основания треугольников образуют многоугольник, обрамляющий центральное отверстие в псалии. От вершины каждого из треугольников идет прочерченная линия, заканчивающаяся в расширении «капель» округлыми или ромбическими ямками. В целом нетрудно заметить, что нанесение орнамента на псалии производилось в два приема: вначале тонкими врезными линиями были намечены контуры орнаментальной композиции, которые затем или вошли в орнаментальную композицию, или явились ориентиром для симметричного выполнения композиции рисунка в целом.
Левый псалий сохранился только частично (рис. 3,4). Его особенностью является наличие небольшого округлого отверстия в верхней части самого диска, которого нет в правом псалии. Несколько иной, в сравнении с правым, характер сработанности центрального отверстия левого псалия. Нет полного тождества и в орнаментации обоих псалиев. В отличие от правого псалия, к внутреннему кругу вырезанных треугольников на левом псалии не примыкала линия точечных вдавлений. Не ограничивается рядом точечных вдавлений и волнистая прочерченная линия, образующая каплевидный орнамент вокруг центрального отверстия левого псалия. Но все эти отличия незначительные. Думается, что оба рассмотренных псалия составляют единую пару.
Реконструкции древнейшей конской сбруи с территории степной и лесостепной Европы известны по литературе. Судя по расположению отверстий на староюрьевских псалиях и следам потертости, способ их использования близок описанному К.Ф. Смирновым (К.Ф. Смирнов. Археологические данные о древних всадниках Поволжско-Уральских степей. СА, 1961(1), с.50-51, рис.3).
Псалии примыкали к углам рта лошади шипами внутрь. Расширение на псалии было обращено к переносице. На нем через вертикальные отверстия с помощью сухожилий или тонких ремней наглухо крепился широкий наносной ремень. Наличие среза на внешней поверхности расширения обеспечивало подгонку этого ремня под уровень орнаментированной поверхности самого диска псалия. Нельзя не отметить, что горизонтальные потертости на площади между вертикальными отверстиями расширения говорят о том, что прошив на ремне был только горизонтальным. Через большое центральное отверстие в псалии проходил конец мягких удил, скреплявшихся с
внешней стороны с поводом. Сработанность в нижней части правого псалия предполагает возможность наличия подгубного ремня, располагавшегося скорее всего с внутренней стороны от псалия. Через продольное отверстие в псалии проходил единый нащечный ремень, шедший к мягким удилам с внутренней стороны от псалия, о чем говорят следы потертости на внутренней поверхности продольного отверстия. Судя по большой сработанности отверстия в сторону внешней поверхности диска, этот ремень имел еще какое-то дополнительное назначение.
Но в то же время у нас возникали сомнения в том, что псалии эти использовались для верховой лошади, как предполагают исследователи. Во-первых, нельзя не заметить, что наличие мощных шипов на массивных псалиях скорее соответствовало использованию их для резкой остановки лошади и резких поворотов, нежели для дифференцированного управления верховой лошадью. Нельзя не обратить внимания на разную сработанность центрального отверстия и внешней поверхности обеих псалий. Центральное отверстие левого псалия четко сработано только в направлении тулова лошади, в то время как центральное отверстие правого псалия сработано и в сторону тулова лошади, и вниз. В сравнении с левым правый псалий имеет значительно большую потертость внешней поверхности в нижней части вокруг центрального отверстия. Эти особенности староюрьевских псалий дают основание предположить, что они использовались в упряжи боевых колесниц. Если так, то нетрудно определить, что эти псалии принадлежали лошади, находившейся в упряжке справа от дышла колесницы. Именно поэтому на правом псалии орнамент потерт значительно сильнее, чем на левом, особенно в нижней его части под центральным отверстием. Вероятно, поэтому и площадь сработанности центрального отверстия этого псалия больше. Этим же, вероятно, объясняется наличие в верхней части левого псалия небольшого сработанного внутри отверстия, в которое крепился дополнительный ремень, связанный с системой управления колесницей.
Вспомним случаи обнаружения парных захоронений лошадей в отдельных курганах поздней бронзы Нижнего Поволжья (К.Ф. Смирнов. О погребениях с конями и трупосожжениях эпохи бронзы в Нижнем Поволжье. СА, XXVII, 1957, стр. 212—214), которые, возможно, также связываются с боевыми колесницами. Создается впечатление о наличии такой колесницы прежде всего у племен абашевской культуры, а не срубной или андроновской...
А.Д. Пряхин. Курганы эпохи бронзы у с. Староюрьево. Советская Археология. 1972(3), с.233-243
https://vk.com/doc-23433303_125485662
...Нет необходимости доказывать, сколь существенное значение придается ныне оценке псалиев в хронологических построениях. Дело в том, что фиксируемый факт распространения близких типов этих изделий на обширных пространствах Евразии позволяет синхронизировать различные комплексы и культуры.
...На протяжении ряда лет нами de visu изучались щитковые псалии с шипами из собраний музеев Воронежа, Тамбова, Липецка, Самары, Саратова, Екатеринбурга, Челябинска и других городов. Наиболее обстоятельному изучению подверглись находки с территории Доно-Волжского региона.

А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. Конская узда периода средней бронзы в восточноевропейской лесостепи и степи. РА. 1998(3), с.22
https://www.archaeolog.ru/media/books_sov_archaeology/1998_book03.pdf
Для запряжки коней в колесницы андроновцы употребляли роговые и костяные псалии. Они делятся на три класса: щитковые; желобчатые; стержневидные. Щитковые псалии подразделяются на две группы: с шипами и без шипов.
Псалии щитковые с шипами. Большое число этих псалиев найдено на памятниках петровского типа (рис. 36; 37; 39): в Приуралье — 15 разнотипных экземпляров в могильнике Синташта I [Генинг, 1975а, с. 94], 1 — в Синташта II [АО. 1975, с. 168], 1 — на поселении Кулевчи III [АО. 1979, рис. на с. 138], в Северном Казахстане на поселениях Новоникольское I (фрагмент) и Петровка II (1 и 3 заготовки) и 4 — в могильнике Берлик II, курган 10 вместе с колесницей [Зданович, Хабдуллина, 1976, с. 96; Зданович, 1983, с. 57, 63, рис. 3, 1, 2, 7, 9, 10; Зданович, 1985; 1986; 1988, с. 138-139, рис. 31, 7, 8].

Петровские псалии принадлежат к категории, распространенной в широкой зоне Евразии (карта VI). Они уже рассматривались А.М. Лесковым [1964], впервые отметившим их сходство с предметами из Микен, Б.А. Латыниным [1965], А.Д. Пряхиным [1976, с.122-124, рис. 2], К.Ф. Смирновым и Е.Е. Кузьминой [1977, с.42-43, рис. 11]. Аналогичные псалии известны и в Подунавье [Оапсеа, 1976, с.59-75; Huttel, 1978, с.65-86].
...В Синташте и Улюбае пары коней положены вместе с колесницами, в Синташте и ряде других петровских могильников на черепах лошадей in situ сохранились псалии [Генинг, 1977, с. 66, рис. 6, 1]. Псалии вместе с парами коней найдены также в Алакуле, Нуртае и в срубном погребении Комарове, из чего следует, что жертвенные кони были предназначены для колесничной запряжки. По заключению палезоологов это были высокопородные тонконогие молодые жеребцы [Сальников, 19516; 1967; Цалкин, 19726, с. 74-77].
...В 1978 г. автором на основании типолого-технологического метода была разработана схема эволюционного развития типов псалиев Евразийских степей и сопредельных территорий (рис. 37) [Кузьмина, 1980, с. 8-21, рис. 1], получившая признание [Azzaroli, 1985, рис. 10]. Она выдержала испытание временем и может быть значительно дополнена в результате новейших открытий псалиев в могильниках абашевской культуры: Тавлыкаево IV в Приуралье [Горбунов, 1986, табл. XVII, 6], Утенка IV в Поволжье, Введенка в Подонье [Винников, Синюк, 1990, с. 127] и особенно в погребениях воинов-колесничих в курганах потаповского типа, синхронных и близко родственных петровским, Потаповка, Утевка VI в Поволжье [Васильев и др., 1992; Кузнецов, 1993, с. 74], Ксндрашкинский I [Пряхин, 1992] и Пичаевский [Моисеев, 1990, с. 56] в Подонье (табл. 4).
Таблица 4
Классификация щитковых псалиев с шипами...

Е.Е. Кузьмина. Откуда пришли индоарии? М.,1994. с.163-194
https://vk.com/doc35528094_487799628
http://www.kladina.narod.ru/kuzmina2/kuzmina2.htm
Одной из ярких особенностей щитковых псалиев с шипами староюрьевского типа, происходящих преимущественно из памятников доно-волжской абашевской культуры, является их пышная орнаментация [Пряхин, Беседин, 1998]. Часто имеющаяся на псалиях орнаментация анализировалась в контексте сопоставления с культурами балкано-карпатского региона. Ее смысловое содержание до сих пор практически не рассматривалось. Напомним, что щиток псалиев староюрьевского типа как правило имеет либо форму диска, либо сегмента (усеченного диска). Имеющиеся на псалиях орнаментальные композиции тесно связаны с формой изделий. В обоих случаях центром сюжета является отверстие для удил. Его обрамляет многолучевая фигура, которая может рассматриваться как солярный знак. Связь с солярно-календарными представлениями хорошо подчеркнута на псалии из кургана Селезни-2, погр. З (Рис. 1,1) [Пряхин, Моисеев, Беседин, 1998], где между шестью отростками "сегнерова колеса" мастер преднамеренно оставил небольшой разрыв, заполнив его завитком спирали. Подобные композиции фиксируются на керамике доно-волжской абашевской культуры и получают дальнейшее развитие в срубное время, где они связываются с идеей годичного цикла и противопоставления "живого" и "мертвого" времен года [Беседин, Сафонов,1996]. Край щитка у псалиев в форме диска украшен композицией, подчеркивающей идею круга, как солярного символа (Староюрьево, кург. 2., погр. 2; Селезни-1, кург. 1, погр. 2.; Селезни-2, погр. З). По иному оформлен край щитка на псалиях в форме сегмента. Здесь по расположенной вдоль планки хорде орнамент дополнен поясом из волнисто-ленточного или V-образного узора (Кондрашкинский, погр. 1; Селезни-2, погр. 4; Потаповский, кург. 5, погр. З и др.). Трактовку этого сюжета позволяет предложить изображение на стеле из Разлога на юго-западе современной Болгарии (Рис. 1,2,3). Стела обнаружена при земляных работах и предварительно датирована ХIV - ХIII вв. до н.э. [Тоnсеvа, 1984; Lichardus & Vladar, 1996]. Наряду с другими изображениями в ее нижней части есть изображение ладьи, нос и корма которой украшены стилизованными головками "змей". В ладье под ограниченным горизонтальными линиями зигзагом помещен обрамленный лучами круг. Пространство снизу ограничено зигзагом, повторяющим внутренний контур ладьи. В результате изображение ладьи как бы воспроизводит сегментовидный псалий [Рис. 1,2,4]. Справа от ладьи находится фигура борющегося со "змеей" воина в шлеме, на одежде которого в районе груди нанесена орнаментальная композиция из двух горизонтальных линий, к которым примыкают подтреугольные вдавления и двойным зигзагом между ними. Позади фигуры есть вертикальный зигзаг [Рис. 1,3]. Не вызывает сомнения, что в центральной части композиции названной стелы изображен широко распространенный сюжет солнечной ладьи. Однако наличие в ее оформлении головок "змей" дает непривычное сочетание. Бросается в глаза, что данный сюжет практически тождествен композиции на сегментовидных псалиях староюрьевского типа. Сходство дополняют выступы на планке псалиев, которые, при всей их функциональности, оформлялись особенно тщательно [Усачук, 1998]. Тем самым, есть основание сами псалии трактовать как своего рода изображение солнечного транспортного средства (колесницы) - сюжета, который нашел широкое распространение у индоевропейских (и индоиранских в том числе) народов.

Рис. 1. Псалии староюрьевского типа и изображение на стеле из Разлога 1 - Селезни 2, погр. З; 2-3 - стела из Разлога, общий вид и деталь (по: Lichardus & Vladar, 1996); 4 - Селезни 2, погр. 4) Таким образом, псалии староюрьевского типа скорее всего имели разнящуюся смысловую нагрузку: для дисковидных псалиев это влекомое лошадьми солнце, для сегментовидных - солнечная колесница. В этой связи находит объяснение и отсутствие самих колесниц в захоронениях доно-волжской абашевской культуры. В отличие от памятников синташтинского типа их здесь как-бы замещали орнаментированные псалии. Причем замещали не просто по принципу "часть вместо целого", а как символ колесницы.
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. К интерпретации псалиев староюрьевского типа и их орнаментация. Етнічна історія та культура населення Степу та Лісостепу Євразії (від кам'яного віку по раннє середньовіччя: Матеріали міжнародної археологічної конференції. Дніпропетровськ, 1999. с.97-98
https://vk.com/doc208101295_437635538

Воронежская культУра
Воронженец бя древель
за многая вЪцi уставен
а...окремлен от налезенiа наоколо...
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_498481875
...Изучение эпохи средней бронзы в 80-е гг. было, прежде всего, сконцентрировано на осмыслении проблематики катакомбной культурно-исторической общности. В центре исследовательских интересов оказалась среднедонская катакомбная культура. В 1982г. Ю.П. Матвеевым было защищено диссертационное исследование по этой катакомбной культуре (анализируются данные по 97 захоронениям из 32 могильников и 132 бытовых памятников этой культуры, из которых более двадцати изучалось раскопками). В числе последних и те, которые вскоре будут выделены в отдельную воронежскую археологическую культуру. То есть Ю.П. Матвеевым была задействована куда больщая источниковая база, чем это было у П.Д. Либерова. Фактически это первая работа по катакомбным древностям, где столь широко задействовались и данные по значительной серии бытовых памятников.
В развитии среднедонской катакомбной культуры выделены три этапа. На раннем этапе отмечается влияние донецких катакомбников. Элементы донецкой катакомбной культуры, известные по ранним памятникам среднедонской катакомбной культуры, типичны для позднего этапа этой культуры, включая ее финал. Отмечается и вклад в формирование среднедонской катакомбной культуры предществующего местного населения. Внутри раннего этапа выделяются два хронологических горизонта.
Развитый этап культуры характеризуется переходом к оседлости, появлением устойчивого типа катакомб и распространением валиковой орнаментации сосудов. На финальном этапе культуры (XVI—XV вв. до н.э.) отмечается ее упадок, постепенная трансформация. Отмечено наличие взаимодействия финальных среднедонских катакомбников и доно-волжских абашевцев. Фиксируется отток этого населения на Донеччину и в Нижнее Подонье. По его представлениям, распространившаяся на соседние территории среднедонская катакомбная культура явилась одной из основ формирования бабинской культуры. На своей же основной территории она была ассимилирована абашевцами.
В диссертационном исследовании немало внимания уделено оценке погребальных памятников среднедонской катакомбной культуры с многоваликовой керамикой. Этому вопросу была посвящена и одна из опубликованных еще до защиты статей. Для доказательства катакомбной принадлежности такого рода захоронений он рассматривает их в системе сопоставления с более ранними и более поздними комплексами данной культуры. Приведена и таблица распределения имеющихся свидетельств по трем этапам среднедонской катакомбной культуры, средний из которых характеризуется наличием значительного числа сосудов, орнаментированных налепными валиками. Отмечается, что не случайно само наличие катакомб в более чем половине захоронений с сосудами, имеющими многоваликовую орнаментацию. Совпадают территории распространения памятников раннего и развитого этапов этой культуры.
Да и основная часть погребений с многоваликовой керамикой встречается в тех же могильниках, а зачастую и курганах, где есть и более ранние захоронения этой культуры. Перечисление аргументов можно было бы продолжить и далее. Но и приведенных вполне достаточно, чтобы утверждать, что речь идет о комплексах среднедонской катакомбной культуры. С возвращением в эту культуру массива древностей с многоваликовой керамикой существенно конкретизировалось представление об этой культуре. Одновременно это способствует и приданию более четкого облика культуре, по отнощению к которой многими авторами продолжал употребляться термин «культура многоваликовой керамики», которую несколько лет назад С.Н. Братченко предложил именовать бабинской культурой.
Тогда же была опубликована и моя книга по поселениям катакомбного времени лесостепного Подонья. В процессе работы над рукописью было признано целесообразным не следовать за изложенным нами ранее подходом, когда на пространствах среднедонской катакомбной культуры выделились три типа памятников. Было решено выделить отдельные главы по низкорасположенным поселениям (находящиеся на дюнах, на древних взгривках в поймах рек, на ныне подтапливаемых, а иногда и затапливаемых мысах невысоких надпойменных террас) и высокорасположенным поселениям (мысы высокого коренного берега реки). При всей условности такое деление позволило внести в анализ поселенческих памятников известную системность. Дело в том, что низкорасположенные поселения в своем большинстве соответствуют тем курганным могильникам, по результатам исследования которых и выделялась среднедонская катакомбная культура, а данные, происходящие с большинства высокорасположенных поселков эпохи бронзы, позволили выйти на выделение новой археологической культуры — воронежской. Но из сказанного, конечно же, не следует, что с высокорасположенных поселений нет материалов среднедонской катакомбной культуры, материалов более раннего времени, а подчас и эпохи поздней бронзы.
Имеющиеся данные по низкорасположенным поселениям подтверждают выделение доваликового пласта средне-донской катакомбной культуры и более позднего пласта той же культуры, соответствующего времени широкого распространения валиковой орнаментации керамики. В этом плане наиболее показательно пойменное поселение Боршево-IV на р. Дон, где стратиграфически фиксируются два основных периода в его развитии. Для более раннего этапа намечается выделение и материалов, соответствующих времени становления этой культуры.
В материалах отдельных поселений находит отражение и факт проникновения на рассматриваемую территорию носителей донецкой катакомбной культуры, которые вступили во взаимодействие с уже имевшимся здесь населением (в том числе и древнеямным). На отдельных памятниках выявлена и керамика более поздняя, чем многоваликовая катакомбная.
На низкорасположенных поселениях среднедонской катакомбной культуры фиксируется наличие помещений, в том числе и жилых, имеющих небольшую углубленность котлованов в материковое основание. Есть и глинобитные площадки, часть которых можно признать остатками жилых помещений. Нельзя исключать и наличие наземных помещений, не имеющих столбовой конструкции (особенно на раннем этапе среднедонской катакомбной культуры).
Анализ материалов, происходящих с высокорасположенных поселений катакомбного времени, позволил выделить на ряде из них свидетельства раннекатакомбного времени.
Выделен значительный массив памятников, дающих в достаточной степени однородный керамический материал, выпадающий из круга древностей среднедонской катакомбной культуры, что и явилось отправной точкой для выделения новой археологической культуры эпохи средней бронзы, названной воронежской. Была дана и первая оценка вновь выделенной культуры, включая учет данных по погребениям этой культуры. Вновь выделенная археологическая культура была отнесена ко времени, в основном следующему за многоваликовым этапом среднедонской катакомбной культуры. Отмечалось, что какое-то время эта культура сосуществует с доно-волжской абашевской. Ее хронологические рамки ограничивались серединой II — началом второй половины II тыс. до н.э.
Отдельная глава книги посвящена оценке характера хозяйственной деятельности среднедонских катакомбников и населения воронежской археологической культуры Сделан вывод о преимущественно скотоводческом укладе хозяйства тех и других, с фиксацией более подвижного его характера на раннем этапе среднедонской катакомбной культуры. Приводились оказывавшиеся не всегда надежными данные в пользу наличия у этого населения и земледелия. Ведется речь и о свидетельствах, говорящих о наличии металлообработки как у среднедонских катакомбников, так и у воронежцев (т.1. с.215-217)
А.Д. Пряхин. Доно-донецкая лесостепь в эпоху бронзы. История изучения (В двух книгах: Воронеж, 2008. 257с. и 2010. 296с.)
https://vk.com/doc536686180_527711130
https://vk.com/doc536686180_527711761

В книге анализируются результаты исследования экспедицией Воронежского университета массива бытовых памятников первой половины— середины II тыс. до н.э. в лесостепном Подонье, подавляющая часть которых связывается с населением среднедонской катакомбной культуры. Рассматривается проблема складывания в лесостепи своеобразной модели скотоводческо-земледельческого хозяйства, ощутимо отличающейся от моделей хозяйства степных районов. Обосновывается выделение этапов развития среднедонской катакомбной культуры, предлагается решение вопроса о дальнейшей судьбе этого населения.
В монографии предпринимается попытка выделения новой археологической культуры эпохи бронзы, которую автор именует по сгустку исследованных памятников этой культуры по р. Воронеж воронежской.
Издание рассчитано на археологов, историков, студентов, краеведов и всех интересующихся древней историей нашей Родины.
...В основу работы положен анализ результатов исследования экспедицией Воронежского университета как бытовых памятников среднедонской катакомбной культуры (рис. 1), так и следующих за ними памятников, которые мы предлагаем выделить в отдельную воронежскую археологическую культуру (см. рис. 42).
В зависимости от местоположения бытовые памятники катакомбного времени нами разделены на низкорасположенные пойменные и на высокораоположенные мысовые. Причем пойменные поселки чаще оставлены населением средне-донской катакомбной культуры, в то время как большинство высокорасположенных поселков относится ко времени,
следующему за среднедонской катакомбной культурой.

Рис 1. Карта бытовых памятников и местонахождений керамики среднедонской катакомбной культуры в лесостепной Подонье, выявленных или исследовавшихся экспедицией Воронежского университета: I —один памятник, II —от двух до пяти памятников; 1 — ст. Касторное; 2—5 — Балахнинское I, Мухино I, Ксизово II, Ксизово I; 6 — с. Никольское; 7 — Ново-Липецкое; 8 — с. Карамышево; 9 — с. Малинино; 10 — Вербилово I; 11 — с. Конь-Колодезь; 12 — д. Гнездилово; 13 — уроч. Закленское; 14 — Чертовицкое (дюнное); 15 — Белогорское I; 16 — Егеревский кордон; 17 — ст. Отрожка; 18—22 — Северовосточные 1—5; 23—26 — Университетские 1—3, 5; 27—28 — Чижовские 3—4; 29—31 — Кировское, у Вогрэсовской дамбы, Шиловское; 32 — Правобережное у плотины; 33—35 — Левобережные у плотины; 36— Усманка 2; 37 — с. Боровое; 38—39— Рыкань 2—3; 40 —д. Желдаевка; 41 — ст. Графская; 42 — сл. Рудкино; 43—45 — уроч. Ерик, Левобережное Костенковское, Борщево VI; 46—49 — Борщево II—V; 50—52 — с. Архангельское, Большое Сторожевое городище, х. Титчиха; 53 — с. Шубное; 54 — ст. Копанище; 55 — Дармодехинское пос.; 56—59 — Мосоловское, у западной окраины с. Садовое, Садовое VI, Бродовое; 60—63— напротив с. Садовое, Лисий бугор, два поселения у пос. Анна; 64 —с. Новый Курлак; 55 — г. Бобров; 55 — Раздольное II; 57—Пушня I.
...Для поселений воронежской археологичеокои культуры более характерно высокое местоположение. Реже свидетельства этой культуры встречаются на низкорасположенных поселениях в поймах рек. Наличие большого числа поселений воронежской археологической культуры по наиболее высоким участкам берегов рек свидетельствует о том, что именно это население достаточно широко осваивало не только поймы рек, но и примыкающие к поймам участки высокого плато. Заметим, что освоение примыкающих к поймам территорий отмечается в эпоху бронзы в лесостепи на достаточно широкой территории, включающей Поднепровье на западе и Поволжье на востоке.

Рис. 42. Карта бытовых памятников и местонахождений керамики воронежской археологической культуры в лесостепном Подонье, выявленных или исследовавшихся экспедицией Воронежского университета: I — один памятник, II — от двух до пяти памятников; 1— г. Ефремов; 2— у слияния Ливенок; 3 — с. Нижний Воргол; 4 — «Кошкина гора»; 5 — с. Каменка; 6 — г. Липецк; 7—9 — с. Ленино, с. Курино, с. Коммуна; 10—13 —с. Крутогорье, Вербилово II, с. Стерлиговка, с. Вертячье; 14 — с. Подгорное; 15—16 —с. Сенное, с. Ситное; 17 — г. Семилуки; 18 — с. Ивницы; 19 — пос. Рамонь; 20 — Животинное городище; 21 — Чертовицкое (мысовое); 22 — Белогорское II; 23—25 — Егеревский кордон, Михайловский кордон, дом отдыха им. - Горького; 26—28 — Чижовские 2, 4, 5; 29 — Шиловское; 30 — с. Боровое; 31 — Костенки IV; 32 — Малое Боршевское городище; 33—34 — Архангельское, Большое Сторожевое городище; 35—36 — х. Мостище, х. Аверино; 37 — с. Шубное; 38 — Маяцкое; 39—40 — Мосоловское, Садовое VI
...Замечу, что для эпохи бронзы восточноевропейской лесостепи периодов энеолита и бронзы вообще характерно одновременное наличие на одной территории разных массивов населения: «неолитического» населения в энеолитическое время, параллельное развитие позднеямного массива населения и населения репинской культуры, катакомбного населения и тех массивов, которые здесь фиксировались в докатакомбное время, что, кстати, нашло отражение в становлении абашевских древностей и древностей воронежской археологической культуры, и многие другие примеры.
А.Д. Пряхин. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж, 1982, с.160
https://vk.com/doc-41371964_513647594

Рис. 1. Памятники воронежской культуры. 1— Марица; 2 — Кузина Гора; 3—Воргольское; 4 — Семилукское; 5 — Хохольский; 6 — Малое Боршевское; 7—Архангельское; 8— Большое Сторожевое; 9 — Титчиха; 10— Сасовский; 11 — Мастище; 12 — Аверинское; 13—Копанище; 14 — Маяцкое; 15 — Тавровское; 16 — Левобережное у плотины; 17 — Шиловсксе; 18—Волковское; 19—21 — Чижовское 2, 4, 5; 22—23 — Университетские I, III; 24 — Кузнецовское; 25 — Подклетненский; 26 — «Частые курганы»; 27 — Белогорское II; 28 — Чертовицкое II; 29 — Животинное; 30 — Ивницы; 31 — Сенное; 32 — Сокольское; 33 — Ярлуковская протока; 34 — Боровое; 35— Рыкань 2; 36 — Чуриловский 1; 37 — Мосоловское; 38—Садовое VI; 39 — Павловский; 40 — Никольевка; 41 — Матвеевский; 42 — Перикса; 43—Голдым 1. Цифрами обозначены памятники, на которых проводились раскопки, а — поселения; б — погребения; в — находки каменных сверленых топоров обушкового усеченно-конического типа;
г — современные границы лесостепи, по Ф. Н. Милькову
К началу 1980-х годов относится обоснование необходимости выделения воронежской культуры. Одновременно была предпринята и попытка очертить круг ее памятников. Но и на сегодняшний день целый ряд такого рода памятников по-разному оценивается исследователями. Это касается как определения времени их существования, так и культурной интерпретации. Сказанное диктует необходимость их целостной оценки и специального рассмотрения вопроса о правомерности выделения данной культуры эпохи бронзы.
К воронежской культуре эпохи средней бронзы нами ныне отнесены свыше 100 памятников: поселения, погребения и серия отдельных находок (рис. 1). В основном они расположены в районе лесостепного Подонья. Наибольшая группа находится в бассейне р. Воронеж, вследствие чего выделенная культура и названа воронежской. На западе такие памятники известны в верхнем течении рек Сейм и Псёл (Кузина Гора, Марица и др.), на востоке — в бассейне Хопра (Никольевское), на севере— в бассейне южных притоков Оки (Борки, Аксельмеевское и др.). Южная граница их распространения проходит несколько севернее современной границы степи и лесостепи.
...В заключение еще раз подчеркнем факт внутреннего единства памятников, выделяемых в воронежскую культуру средней бронзы, которые обладают достаточно выраженным набором отличительных признаков, что позволяет уверенно вычленять их из круга одновременных и близких хронологически культур и культурно-исторических образований эпохи бронзы Восточной Европы. Тем самым вопрос о том, следует или не следует выделять воронежскую культуру, должен решаться утвердительно.
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. К выделению воронежской культуры эпохи бронзы. СА 1988(3), с. 21-36
https://vk.com/doc-23433303_125469540