Зависимость коммуникации от культурного аспекта

 

Коммуникация – обмен информацией между людьми

1. Вербальная коммуникация (речь).

2. Невербальная коммуникация (на основе неречевых знаковых систем).

 

Между культурами существуют значительные различия в том как используются средства коммуникации в межличностном общении.

 

В этом отражается второе значение понятия «высококонтекстная культура» — культура, в которой невербальное поведение оказывается более значимым, чем вербальное.

 

 

Представители индивидуалистических западных культур больше внимания обращают на содержание сообщения, на то что сказано, а не на то — как, их коммуникация в слабой сте­пени зависит от контекста. Для таких культур, называемых низкоконтекстными, характерен когнитивный стиль обмена ин­формацией, при котором значительные требования предъявля­ются к беглости речи, точности использования понятий и логич­ности высказываний коммуникатора.

 

Содержание коммуникации высоко ценится в американской культуре. Большинство американцев в повседневном общении ис­пользуют «small talk» («короткий разговор»): они задают друг дру­гу вопросы типа: «Как дела?», «Прекрасный денек, не правда ли?», — и вовсе не ждут на них ответа. В дискуссиях американцы предпочитают высказываться ясно и четко и стремятся в первую очередь выдвинуть основной аргумент, чтобы вызвать у оппонентов желание услышать остальную информацию.

 

В высококонтекстных культурах при передаче информации люди склонны в большей степени обращать внимание на кон­текст сообщения, на то, с кем и при какой ситуации происхо­дит общение. Эта особенность проявляется в придании особой значимости форме сообщения, тому как, а не тому, что сказано.

 

Высокая зависимость коммуникации от контекста, характер­ная для многих восточных культур, проявляется в расплывчато­сти и неконкретности речи, изобилии некатегоричных форм вы­сказывания, слов типа «может быть», «вероятно» и т.п.

 

Так, японцам соблюдать вежливость и сохранять гармонию межлич­ностных отношений помогает сам строй родного языка, в кото­ром глагол стоит в конце фразы: говорящий, увидевший реак­цию на свои первые слова, имеет возможность смягчить фразу или даже полностью изменить ее первоначальный смысл. Япо­нец старается говорить так, чтобы избежать слова «нет», вместо этого он использует мягкие обороты-отрицания:

 

«Я прекрасно понимаю ваше идущее от сердца предложение, но, к несчастью, я занимаю иное положение, чем вы, и это не позволяет мне рассмотреть проблему в нужном свете, однако я обязательно по­думаю над предложением и рассмотрю его со всей тщательностью, на какую способен».

 

В деловых взаимоотношениях японцы обычно ведут разговор «вокруг да около», долго рассуждая обо всем, только не об ос­новном предмете дискуссии. Эта стратегия позволяет им лучше узнать о намерениях партнеров, чтобы либо подладиться к ним, либо противостоять, не уронив при этом достоинства противопо­ложной стороны.

 

Анализируя особенности русского языка -   русская культура яв­ляется высококонтекстной. Лингвисты отмечают, что:

«в русском языке гораздо богаче, чем во многих других, поле не­определенности....На месте одного разряда неопределенных место­имений имеется три — местоимения на -то, -нибудь и кое- (если не четыре, учитывая некий, некто)».

  А расплывчатые формы высказы­вания — «бесконечные почему-то, что-то, должно быть и проч., как правило, опускаются при переводе, скажем, Чехова на европей­ские языки».

Как тут не вспомнить и самое распространенное в настоящее время в русском языке слово-сорняк как бы, которое, на наш взгляд, не случайно пышным цветом расцвело на поле лингвис­тической неопределенности именно в ситуации социальной не­стабильности, характерной для современной российской дейст­вительности.

Россия действительно как бы отказалась от насле­дия прошлого и как бы строит как бы новое общество.

 

Для коллективистических культур характерна и большая, чем для индивидуалистических, дифференциация эмоциональ­ных категорий, что отражается на стиле межличностных отно­шений (см. Triandis, 1994). Внимание к контексту сообщений проявляется в богатстве языковых средств для выражения эмо­ций, в стремлении передавать все оттенки возникающих между людьми чувств и все колебания в отношениях между ними. Так, в японском языке имеется намного больше терминов для меж­личностных эмоций, например симпатии, чем в английском. Японцы имеют множество слов для разных типов улыбок и сме­ха, различая их как по звукам, так и по функциям (улыбка, за которой кроется печаль, надменная неопределенная улыбка, «социальная улыбка», которая изображается для соблюдения благопристойности, профессиональная улыбка, довольная улыб­ка человека в возрасте и т.п.).

 

Высококонтекстные культуры могут существенным образом различаться по проявленности эмоций в речи.

Если для японской культуры нормой является сдержанность при обмене информации, то «русская культура относит вербальное выражение эмоций к одной из основных функций человеческой речи».

 

Показателяи высокой эмоциональности русского языка

Особым качеством русской беседы задушевность, связывал с ним особенности русского словообразования, непереводимого на другие языки:

множество «задушевных слов» (заветный, ненаглядный, родимый, дуща- человек)

 слов с уменьшительно-ласкательными суффик­сами (голубчик, душенька, зазнобушка, светик мой, миленький, хорошенький).

богатство «активными» эмоциональными глаголами (тосковать, грустить, огорчаться, хандрить, ужасаться, стыдить­ся, любоваться, негодовать, томиться и т.д.

 

Выбор окрашен­ных в определенные эмоциональные тона слов, в том числе и вариантов имен, в современном русском языке «может в боль­шей степени зависеть от сиюминутного настроения говорящего и от особого отношения, которое он хочет выразить именно в этот момент, чем от каких-то постоянных жестких соглашений».

Иными словами, зависимость коммуникации от кон­текста проявляется в русской культуре не только в открытости, но и в спонтанности проявления эмоций.

 

Общаясь с подростками, использова­ли полуимя — Машка, Ванька, а получение полного имени Марья, Иван — «являлось важным показателем признания пе­рехода в совершеннолетие».

 

Вербальная коммуникация японцев и в наши дни больше зависит не от сиюминутной ситуации, а от относительно­го статуса говорящих, например от подчиненного положения од­ного и превосходства другого:

 

«Чем больше в культуре прослеживается зависимость комму­никации от ситуации, тем большее внимание в ней уделяется невербальному поведению — мимике, жестам, прикосновениям, контакту глаз, пространственно-временной организации общения и т.п.

 

 Например, в Японии, с одной стороны, молчание не рас­сматривается как вакуум общения и даже оценивается как про­явление силы и мужественности, а с другой стороны, «органом речи» для японца является взгляд, а глаза говорят в той же ме­ре, что и язык. Именно встретив взгляд другого человека, япо­нец понимает движения его души и может на ходу перестроить свое вербальное поведение.

В Японии не принято смотреть прямо в глаза друг другу: женщины не смотрят в глаза мужчинам, а мужчины — женщинам, японский оратор смотрит обычно куд_а. то вбок, а подчиненный, выслушивая выговор начальника, опус, кает глаза и улыбается.

Так как в японской культуре контакт глаз не является обязательным атрибутом коммуникации, жите­лям этой страны подчас трудно выдержать «нагрузку чужого взгляда» Иными словами, япон­ская культура — одна из наименее «глазеющих».

 

Русская же культура — «глазеющая», по крайней мере по сравнению с англосаксонскими культурами. Сравнивая США и Англию, Э. Холл отмечает, что американцы смотрят в глаза лишь в том случае, когда хотят убедиться, что партнер по обще­нию их правильно понял.

А для англичан контакт глаз более привычен: им приходится смотреть на собеседника, который моргает, чтобы показать, что слушает.

Но пре­подаватели лингвострановедения предупреждают российских учащихся, что в Англии считается неприличным столь при­стально смотреть в глаза, как это принято — и даже поощряет­ся — в России.

 

Отражение «русского» обычая смотреть прямо в глаза Э. Эриксон обнаружил и в литературных произведениях. Дейст­вительно, герои классической русской литературы в доверитель­ной беседе, раскрываясь перед собеседником, не отрывают друг от друга взгляда. Тем самым писатели не просто отмечают обы­чай смотреть в глаза, а подчеркивают неразрывную связь тепло­ты и откровенности в отношениях с контактом глаз.

 

Контакт глаз — лишь один из элементов невербального пове­дения, основанного на оптико-кинетической системе знаков (или кинесике). В эту систему входит все богатство экспрессивного поведения человека — мимика, жесты, поза, походка.