Постмодернизм как теория и практика изобразительного искусства второй половины ХХ века

Синопсис. Постмодерн как критика модернизма. Теория интертекстуальности и критика понятия оригинальности. Постмодерн как современная форма декаданса или маньеризма. Постмодернизм как культура общества потребления. Репрезентация этнической принадлежности, сексуальной идентичности: антиуниверсализм. Феминизм и «постколониальный дискурс». Постмодерн как метамодерн. Угасание утопического импульса и проекты его реанимации. Постмодерн как критика модернизма. Теория интертекстуальности и критика понятия оригинальности. Постмодерн как современная форма декаданса или маньеризма. Постмодернизм как культура общества потребления. Репрезентация этнической принадлежности, сексуальной идентичности: антиуниверсализм. Феминизм и «постколониальный дискурс». Постмодерн как метамодерн. Угасание утопического импульса и проекты его реанимации.

Конспект по теме. Термин Постмодернизм вызывает многочисленные дискуссии и трактуется в различных концепциях неоднородно, а спектр явлений, которые пытаются назвать этим именем чрезвычайно широк. Ряд исследователей считают, что эра постмодернизма уже закончилась (например, С. Жижек[1]), некоторые, что постмодернизм и не начинался, кое-кто говорит, что это понятие настолько часто упоминалось, что вышло из моды. Писатель В. Пелевин, в романе «ДПП или диалектика переходного периода. Из Ниоткуда В Никуда», довольно остроумно иронизирует над основными положениями постмодернизма в трактовке французских пост-структуралистов (точнее, над модой на это направление, существующее в отечественных научных и псевдо-интеллектуальных кругах[2]). 

Если же задаться вопросом о традиции употребления понятий «постмодернизм», «культура постмодернизма», «эпоха постмодернизма» то даже такое полное и авторитетное издание как «Постмодернизм. Энциклопедия»[3] предлагает несколько производных от этого термина — after-postmodernism, как поздний вариант развития философского постмодернизма, постмодернизм, как понятие используемое современной философской рефлексией, для обозначения характерного для культуры сегодняшнего дня типа философствования и такое понятие как постмодернистская социология, как общее название версий социально-философского и социологического теоретизирования.

Эта множественность трактовок позволяет говорить о нескольких сложившихся направлениях понимания этого понятия. Богатство определений его содержания связано и с тем, что объектом исследования выступают социокультурные процессы, развивающиеся сегодня, и существующие параллельно с возникновением их интерпретации. Так же необходимо отметить, что эта неоднородность проистекает и из сложности и неоднозначности современной культуры в целом. Поэтому так часто «постмодернизм» употребляют для обозначения непохожести явлений современной культуры на традиции культуры модернизма (культуры предыдущего периода).

Однако значение термина Модернизм также неоднозначно. Часть исследователей полагают, что время Модернизма начинается «в эпоху Просвещения, с началом нашей эры или с Великой французской революции...»[4], другие же, говорят о постмодернистских тенденциях в русской культуре начиная с Петровской эпохи.[5]

Определение Постмодернизма через Модернизм сводится в основном к нескольким направлениям: трактовка как продолжения Модернизма (и как прогрессивного и как регрессивного), определение Постмодернизма как переходного периода или периода, отличающегося от Модернизма.

Если «modern», означает «новый, современный», то есть существующий в настоящем, то «postmodern», это, то, что еще не существует, а находится в процессе зарождения. Пространственно-временная коллизия, заключенная в понятии postmodernism намекает на то, что будущее хоть и отлично от сегодня, но связано с настоящим как неразрывное целое. Эта приставка как бы лигитимизирует будущее как уже совершенное, и поэтому поддающееся анализу.

Обращает на себя внимание и то, как популярна приставка «пост» в характеристиках современных социокультурных процессов: постиндустриальное общество (Д. Белл), постконвенциональная эпоха (Л. Колберг), постцивилизация (К. Болдуинг), постметафизическое мышление (Ж. Деррида), кроме постструктурализма, постфрейдизма и постпостмодернизма и др. Эта тенденция связана и с подсознательным предчувствием необходимости решать проблемы современного общества сегодня, пока не поздно, осознанием переходности современного периода развития человечества и важности выбора дальнейшего пути. Важность и неотвратимость выбора как гаранта сохранения не только Культуры, но человека как биологического вида (хотя «пост» это и отсрочка наступления того самого завтра, о котором столько рассуждают, но реальности которого боятся).

Впервые выражение «постмодерный человек» появилось еще в 1917 году в книге Рудольфа Панвицы «Кризис европейской культуры», который по мнению автора есть середина между декадентом и варваром выплювшим из водоворота великого декаданса радикальной революции европейского нигилизма.[6] Затем Федерико де Онис в «антологии Американской и Латиноамериканской литературы» в 1934 году, обозначает «постмодернисмо» период между «модернисмо» и «ультрамодернисмо». [7] В 1947 году арнольд Тойнби в труде «Изучение истории» впервые определяет этим термином современную стадию развития западно-европейской культуры, как отмеченную политикой учитывающей глобальный характер международных отношений, окончанием европейского господства в мировом масштабе. Эта фаза, по Тойнби началась в 1870е годы и имеет достаточно широкую социокультурную трактовку.

В дальнейшем термин постмодернизм становится популярным в дискуссиях 1960-х годов по поводу конфликта между массовым и элитарным в искусстве. В частности поднимается вопрос о снятии между ними границ[8]. в 1969 году Лесли Фидлер[9] писал, что произведение искусства должно стать многоязычным, приобрести двойную структуру, как на социологическом, так и на семантическом уровнях. Фидлер считает, что постмодернизм должен ликвидировать зазор между творцом и публикой. Вступая в полемику с Фидлером, Умберто Эко критиковал его за то, что он хочет снести стену, отделяющую искусство от развлечения. Сам Эко предлагал изучать массовое искусство и влиять на него, участвуя в его создании[10]. Но реакция Фидлера, это реакция на замкнутость элитарного во всех его проявлениях, присущую большинству форм модернизма. Если Фидлер предлагал творцу стать двойным агентом, то другой исследователь, архитектор Чарльз Дженкс[11], вводит понятия двойного кодирования, которое подразумевает возможность для автора одновременно обращаться и к элитарной и к массовой аудиториям. К 70-м годам ХХ века термин постмодернизм стал общеупотребимым к явлениям культуры и искусства и потерял изначальный негативный оттенок.[12]

В 1979 году термин был использован применительно к философии в работе Лиотара Ж.-Ф. «Состояние постмодерна», в которой он пытается определить философские основания постмодернизма.[13] Лиотар акцентирует внимание на том, что постмодернизм, это не конец модернизма, но модернизм в состоянии зарождения, и состояние это постоянно.[14]

Одновременно с расширением ареала использования термина постмодернизм, начинает подниматься вопрос о моменте его зарождения. Чаще всего появление постмодернистских тенденции связывают с 60-ми годами ХХ века (временем расцвета контркультурных явлений, расширением воздействия Масс-медиа, развитием постструктурализма). Есть и несколько вариантов точных дат возникновения постмодернизма — 15 июня 1972 года, когда был взорван квартал Прют Айгоу в Сент-Луисе, в Америке (Ч. Дженкс), Г. Кюнг относит его появление к первой мировой войне, Л. Мак-Кеффри связывает появление постмодернизма с убийством президента Кеннеди (23 ноября 1963 года). При этом, как уже говорилось ранее, единой позиции по этому поводе не существует.

Итак из истории традиции употребления термина постмодернизм, можно сделать выводы о его достаточно широкой трактовке, прошедшей путь от негативной до положительной или нейтральной характеристики самых разнообразных явлений культуры последней трети ХХ начала ХХI века. Сегодня делаются попытки выявить соотношении философского, социологического, литературного и архитектурно-художественного, культурологического, всемирно-исторического и других аспектов понятия Постмодернизм.

1.2. Postmodernism, как «приблизительный шифр эпохи» [15]

Термины Постмодернизм или Постмодерн как синонимы в современном научном дискурсе чаще всего используются для обозначения культуры последней трети ХХ-го – начала ХХI-го веков в целом (Д.Белл, Ф.Джеймисон, Ч.Дженкс, С. Жижек, И.Ильин, М.Каган, П.Козловски, Ж-Ф. Лиотар, Х.Кюнг, М.Маньковская, Ю.Хабермас, И.Хассан и многие другие), но неоднородность трактовки данного понятия сохраняется.

Сегодня, на мой взгляд, можно выявить ряд характеристик наиболее часто употребляющихся при интерпретации современных культурных процессов в целом и рассмотренных в различных концепциях трактовки постмодернизма[16].

Глобализация процессов, понимаемая, как создание и развитие мирового рынка, увеличение внимания к макропроцессам, переход к осознанию мира как целого, связанное с развитием средств коммуникаций. В этих условиях происходит обобщение качеств жизненного мира, отказ от территориального принципа, как организующего социальную и культурную жизнь, расширение и стирание межкультурных границ на всех уровнях, осознание общечеловеческих проблем как общих (экологических, культурных). В условиях глобализации в общемировые процессы развития оказываются вовлечены многие участники (кроме стран Запада, это и Восток, Азия, и да же Юг) большее количество информации, что расширяет, порой насильно, поле межкультурного взаимодействия. Создание единого темпорального поля культуры влечет за собой размывание границ составляющих её частей. В этой ситуации важным охранительным принципом становится способность к диалогу с другим не похожим на меня, но равным партнером. Что особо актуально в условиях возможности исчезновения человечества как вида, в связи с угрозами экологических, техногенных катастроф, разрешения межнациональных конфликтов с применением ядерного, биологического оружия.

Мировая унификация жизни, называемая различными исследователями по разному, — система вещей (Ж. Бодрийяр[17]), мировой рынок (К. Губерт[18]), постковенциональная (Л.Колберг), систематизация процессов коммуникации (Ю. Хабермас) и другие. Объединяет эти концепции идея проникновения в жизненный мир институализации и конструирования, как принципа отношения человека с окружающим миром на всех уровнях, ускорение процессов, изменение категорий пространство и время. Идет увеличение воздействия средств коммуникации на культурные процессы (как писала Симона де Бовуар в «Прелестных картинках», что вместо природы, мы получаем ее модель, искусственную симуляцию, вместо жизни — картинку из модного журнала, вместо помидора — его идеальную модель). Человек воспринимает различия через призму одинакового, повторяющегося, как например, сеть одинаковых гостиниц, закусочных, создающие эффект единства места и равноудаленности предметов окружающего мира во времени и пространстве (мы видим мир через стекло унифицированного во всех странах Макдонольдса). Это приводит к уплощению пространства, изменению качеств времени. При этом вещи, модели поведения, которые мы выбираем, являются маркером, несущим окружающим о нас определенную информацию. Вспомним лиотаровское — Будьте оперативны, или окажитесь вне игры! Или бодрийяровское понятие Look.

Визуализация, какувеличение роли глаза, при множественности форм, рассчитанных на синтетическое восприятие, как писал Маршал Маклюен [19] — со времен изобретения книгопечатания, европейская цивилизация возвеличила роль глаза, в ущерб остальным органам. Сегодня большинство информационных потоков идет именно через органы зрения: от дисплея, до рекламы. По Маклюену, с1960х годов на смену линейному, как классическому книжному способу восприятия информации, приходит более глобальное восприятие и перцепция через образы телевидения и другие электронные средства, наша цивилизация становится ориентированной на зрительные образы.

Формирование клипового мышления, видеоклип является сегодня феноменом, на мой взгляд, наиболее точно иллюстрирующий общемировую культурную тенденцию к визуализации и виртуализации, так как имеет вид прерывистого информационного канала, с синтетической системой воздействия на человека (звук, цвет, ритм, частая смена картинки) с минимальным количеством шумов, который предлагает нечто новое, но привязанное к уже известному. Клип соткан из цитат, отсылок, ассоциаций, основан на игре с уже существующими культурными кодами. Метод клипа сегодня популярен при создании как большинства медийной продукции, рекламы, но и используется и в кино, театре, изобразительном искусстве[20]. Приоритетным для клипа является визуальный канал передачи информации, свободное обращение с пространством и временем. Это приводит к возможности существования множества альтернативных моделей миров в одной точке.

Виртуализация жизни привела к изменению во многих областях жизнедеятельности человека. Сегодня диалог человек — машина имеет вид сложной системы: человек → машина → другие люди → общечеловеческий опыт → общечеловеческое сознание → человек, создает особое поле взаимодействия на всех уровнях. Существует опасение, что, общаясь со всем миром через медиа источники, люди начинают отрываться от ближнего. Развитие средств коммуникации, изменение жизненного мира, трансформация статуса и вида знания, формирование клипового сознания приводит к созданию информационного круга, иллюзии равноудаленнности пространственных и временных точек. Смотря по ТВ новости, «Я» оказываюсь более осведомленным о мировом терроризме, чем о жизни моего соседа, общаясь в «чате» с людьми находящимися от «меня» на расстоянии тысяч километров, я теряю ощущение реального пространства и времени, попадаю в центр информационного поля. Естественно, эта информация не всегда полная и объективная, во многом мы являемся ее заложниками, зависим от тех, кто ее поставляет и делает. Право на информацию, доступность информации являются сегодня залогом равноправия человека, независимо от того, где он живет. СМИ и интернет дают возможность получать информацию, заявить о себе, а это первый шаг в межличностной, международной интеграции. Именно это отношение к пространству и времени снимает модернистское отрицание прошлого, приводит к свободе ретроспективизма в искусстве, деконструктивизму (Ж. Деррида), свободе от заданных форм и рамок (даже биологических, если говорить о трансформациях телесного в современной культуре). Виртуализация как способ преодоление реальности современной культуры, также противоречивая по возможностям своего проявления; она может разворачиваться как процесс перенесения социокультурного процесса в область моделирования альтернативных сред существования, как эксплуатация мнимостей, матафикций. Это способ преодоления навязанной обществом потребления вещной реальности.

 Стирание различия между оригиналом, копией, симулякром. Равноправие объектов — «Зима» Брейгеля в музее, в каталоге, использованная Тарковским, как основа построения кадра в «Солярисе», в видеозаставке МТV и др. сегодня существуют, как ряд самостоятельных объектов. Ж. Делез пишет о проблематичности определения первоисточника как такового. Понятие первоисточника становится зависимым от того или иного дискурса (так подделки Ван Меергена стали восприниматься как подделки после откровений их автора, а икона может пониматься как «явленная копия божественного замысла»). Это связанно с неактуальностью сегодня иерархизации по вертикали, на смену ей приходит горизонталь восприятия. Для Ж. Делеза искусство — желающая художественная машина производящая фантазмы. Вместе с Ф. Гваттари он предлагает термин «шизоанализ» как метод исследования художественного раскрывающий нефигуративное и несимволическое бессознательное, а чисто абстрактный образ. На смену противопоставлению приходит различие. По Ж. Деррида[21] в рамках ризоматичности современной культуры в целом, различие, или точнее различАние, это то, что лежит по ту сторону оппозиций, не множественность, а гетерогенность, характеризуемая, как запоздание, оттянутость во времени и пространстве, не плюрализм как равенство, а различание, как отрицание детерминизации противопоставления, как такового.[22] В рамках постмодерных концепций искусства на первый план выходят такие категории как открытость, отвержение схемы как образца, свобода от эстетических норм, открытость произведения искусства, способствующее осознанию особой свободы в зрителе или читателе (У. Эко[23]). Наблюдатель включен в пространство наблюдения, что привело к возникновению концепции смерти автора (Р. Барт, Ю. Кристева). Исходя из этого изменяется роль субъекта в обществе. Индивид перестает быть "винтиком" в "механизме" общества. Мир постмодернистского мышления перестает быть миром, выстроенным согласно представлениям о реальности как о цепи противоположностей, оппозиций: жизь - смерть, реальное - нереальное, центр- периферия, мужчина - женщина и т.д. В этих условиях симулякр, как фантазм[24], и как метафикция, лишенный, в отличие от копии, подобия понимаемый, как условный знак чего-либо, функционирующий в обществе, как его заместитель[25] получает право на лигитимизированное существование.

Повторение, тиражирование — это качество напрямую связано с предыдущим. После Энди Уорхола проблема оригинал/копия перешла из разряда оппозиций в раздел различия, без расстановок знаков хорошо и плохо. Причем если найти различия между картиной и ее типографской или компьютерной копией еще возможно, то где подлинник картины исполненной на компьютере или изначально предназначенной к тиражированию?[26] Мы можем увидеть рукописи А. С. Пушкина, а современные же писатели работают на компьютере, и что в такой ситуации является первоисточником — дискета, первая распечатка?

 «Всеядность» постмодернизма допускает равное сосуществование и первого и второго и третьего, признавая за всеми право на «собственную правду», если даже сами по себе эти правды стремятся к конфликту. Повторение как мимикрия по Ж. Деррида, составляют альтернативу платоновскому мимесису, повторение работает в интересах новой референтности, которая предстает как аллегория, а рефлексия, все более массово проявляющаяся при адаптации и самоактуализации социального; на фоне обострения внимания индивида к себе рефлексия способна уводить личность внутрь себя, в бездонные глубины внутреннего я, в которых теряется связь с реальностью, во все более отдаленные и, соответственно, все менее ясные «следы следов», как выразился Ж. Деррида

Наличие маркеров, разрывов. Маркер как способ использования культурных паролей, топосов, можно рассматривать, как пример искусственной интертекстуализации, которая, как и естественная, разрывает текст, но помещает его в определенное институализированное поле интерпретации. Так использование атрибутов коммунального быта И. Кабаковым, отсылает нас к целому пласту информации о советской идеологии и советском быте; использование певицей Мадонной образа Мерлин Монро рассчитано на «раскрученность» образа последней.

 «Я» (автор, зритель, критик) постоянно попадаю в круг заданных интерпретаций, ловушек, расставленных, как для «интеллектуалов», так и для так называемого «массового» потребителя, которые в условиях многоадресности большинства современных культурных феноменов осуществляют идентификацию «меня» как относящегося к определенной игре, или выбор этой игры. Это, с одной стороны, делает приемника информации более пассивным, а с другой при неадекватном восприятии может оставить послание непрочитанным.

Фрагментарный характер информации, наличие множества точек между (причем они могут быть и не заполнены) приводит к увеличению скорости, но снижению качества обработки информации. Приемнику отводится роль конструктора собственного мира из симулякров или копий, игра с ними. Маркер выступает в форме своеобразного речевого, визуального кода, сленга, идентифицирующего принадлежность к определенной игре. Только в разрывах остается возможность поиска потерянной реальности, подлинности. Особое значение приобретает в этом контексте деятельность, находящаяся на границах культуры, в разрывах, приводящая к возникновению специфических форм, не относящихся определенно ни к какой определенной сфере культуры и занимающих в ней маргинальное положение

Другой путь, предлагаемый постмодернизмом — это изучение правил игры, что позволяет приемнику из пассивного восприятия выйти в поле активной интерпретации, но для этого необходим багаж личных знаний, наличие собственной позиции, ответственности, способность к уважительному отношению к чужому мнению. Хотя иллюзия свободы внутри медийных рамок, внутри виртуального поля часто вместо ответственности, воспитывает гипертрофию Я, манию величия.

Интертекстуальность. Согласно понятию «интертекстуальность», человеческое сознание отождествляется с письменным текстом, который в свою очередь, выступает в качестве единственно верного средства фиксации сознания. Культура, общество, история, сам человек рассматриваются как текст. Причем, по мнению Р.Барта, «каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат... Как необходимое предварительное условие для любого текста, интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить; бессознательных или автоматических цитаций, даваемых без кавычек». Поскольку человеческое знание, с точки зрения парадигмы постмодернизма, есть исторически обусловленный результат языковой и социальной практики того или иного сообщества, а каждая эпоха содержит в себе «следы» других, т.е. диалогична по своей сути, то интертекстуальность представляет собой как бы «мозаику» самых разнообразных текстов: современных и предшествующих. Причем каждый текст не конечен.

Даже из такого краткого обзора становится видно, что термины, определяющие современную культуру, многообразны: она может рассматриваться, например, в качестве молярного образования, подавляющего молекулярные желания желающих машин (Ж.Делёз), письма (Ж.Деррида), архива (М.Фуко), генотекста (Ю.Кристева) или энциклопедии (У.Эко), или в качестве одной из конечных областей значений, существующих в верховной реальности – повседневности (А.Щюц).

Говорится о ризоматичности современной культуры (Ж. Делез, Ф. Гваттари), бесконечности языковых (Ж. Лиотар) и идеологических (С. Жижек) игр, о постконвенционной стадии развития общества (Л. Колберг), визуализации жизни (Р.Хеншель) диалогичности как одного из принципов развития современного искусства и культуры в целом (П.Козловски, И.Хассан, Г.Маркузе, М.С.Каган, М.М.Бахтин и др.).

Учитывая неоднозначность трактовки термина, необходимо выделить несколько направлений проблемного поля, очерчиваемых при его помощи (естественно, эти концепции взаимодополняют друг друга, пересекаются между собой, порой даже в рамках позиции одного автора).

Во-первых, это ряд концепций характеризующих современную повседневность, материальную культуру как систему, мир симулякров, манипулирования образами и смыслами при помощи средств массовой коммуникации, моды, конструирования социокультурных стереотипов, как мир рекламы и потребления, где нет идеологических, духовных ценностей, а все новое насильно вписывается в меинстрим (Т. Адорно, Ж. Бодрийяр, И. Ван Визингер, Ю. Хабермас, С. Жижек, М.Фуко, У.Уорнер, Д.Мейнард).

Во-вторых, теоретические концепции современной эстетики и философии связанные с традицией философского постструктурализма. Данные концепции утверждают ризоматичность современной культуры, как альтернативу системе, различание, как оппозицию бинаризму, нелинейность и субъективность мышления (Ж. Деррида, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Р. Барт, Ю. Кристева и др.). Сюда же можно отнести художественные практики, которые можно условно назвать связанными с философией, с поисками новой духовности — художественный акционизм, литературный постмодернизм и др. Сами ученые, философы обращаются к искусству не только за примерами для подтверждения своей мысли, но к самому способу художественного, поэтического её постижения

В третьих, постмодернизм как направление, связанное с моделированием, трансформацией повседневности, социальным конструированием — киберпанк, кибертех, медиа-искусства, дизайн. Данное направление основано на смене диктата модерна поп-культурой, радикализмом, сочетании ретроспективизма и новых технологий, интернационализма с «национальным колоритом»[27]. К этому направлению можно отнести и современные молодежные контркультурные и субкультурные явления (рэп-культура, компьютерные игроки, исторические реконструкторы).

В-четвертых, попытки целостного осмысления современности во всем ее многообразии. Концепции понимания современной культуры основанные на попытке увидеть общее не потеряв из виду уникальное, сочетать систему и ризому как не противоположные, а взаимосвязанные понятия (О. Астафьева, В. Бранский, М. Каган, А.Назаретян и др.). В частности, данное направление связано с развитием системно-синергетического подхода к исследованию культурных процессов, в русле формирования междисциплинарного дискурса.

Данный подход позволяет увидеть в современной культуре не только остро новое, или только отрицательное, но совместить эти позиции, с анализом развития наследия предыдущих эпох, продолжающего влиять в определенной мере на современность.

Эта позиция, на мой взгляд, представляется наиболее полной и корректной, позволяет синтезировать множество явлений современной культуры, которые на первый взгляд могут показаться взаимоисключающими, или непересекающимися.

Если попробовать обобщить самые разнообразные концепции, то корректным, синтезирующим именем современной культуры можно считать термин эпоха постмодернизма. Данное понятие, в контексте применения системно-синергетического подхода к исследованию культурных процессов, позволяет поместить в поле единого дискурса спектр разнообразных теоретических и практических тенденций, существующих в культуре последней трети ХХ начале ХХI века, а так же увидеть развитие процессов зарождение которых относится к более ранним культурным периодам, избежать как идеализации, так и только критики современности.

Культура эпохи постмодернизма в таком понимании предстает как поле, в котором концепции after-postmodernismа, философский постмодернизм постструктуралистского толка, постмодернистская социология, художественный постмодернизм находятся в сложном взаимодействии друг с другом, являются частями единого целого, не сводящегося только к «post-» процессам и явлениям.