Порядок перенесения даров

 

Первоначально перенесение даров с жертвенника на престол являлось принадлежностью исключительно диаконского служения. В частности, об этом свидетельствуют святой Иустин Философ и святитель Евтихий Константинопольский, высказывания которых были приведены выше. Вспомним одно из заглавий молитвы «Никтоже достоин»: «Молитва, которую иерей творит о себе самом, когда приносятся святые дары». Пока пресвитер оставался в алтаре для чтения молитв верных, диаконы отходили в скевофилакию сразу после молитв об оглашенных. В современной же практике только епископ не принимает участия в процессии, но ожидает дары, стоя в царских вратах, подобно патриарху в книге «О церемониях» Константина Багрянородного.

Впервые о непосредственном участии священников в церемонии перенесения даров говорится в схолиях на третью главу трактата Дионисия Ареопагита «О церковной иерархии»[21]. Вопрос об авторстве этих схолий остается дискуссионным. Большинство исследователей предполагают, что они представляют собой смесь схолий Иоанна, епископа Скифопольского (Палестина, 536–550), со схолиями преподобного Максима Исповедника[22].

Если третья схолия, в которой и говорится о перенесении даров к престолу с участием священников, принадлежит Иоанну Скифопольскому, то, очевидно, такая практика восходит к началу – середине VI века. Если схолия принадлежит святому Максиму Исповеднику, то, в таком случае, эта дата должна быть перенесена на столетие позднее. Скорее всего, участие священников во входе некоторое время представляло собой довольно редкий, местный обычай, распространение которого происходило медленно и неравномерно.

Например, если диаконов не было или был только один, священнику приходилось помогать при внесении даров и всего необходимого для службы. Со временем торжественность чина Великого входа все увеличивалась, поэтому все чаще священники принимают участие в перенесении даров даже при наличии диаконов. Если судить по некоторым литургическим памятникам, перенесение даров на престол как функция исключительно диаконского служения продолжала существовать вплоть до XV века включительно.

Согласно илитарию Тифлисского церковного музея XIII века, после молитвы «Никтоже достоин» иерей читал еще одну – «Царю Небесный, вождю мудрости», также произносившуюся им от первого лица. Диакон же во время этой молитвы брал с жертвенника дискос и чашу, входил во святые врата и ставил их на престол. Священник при этом умывал руки и читал молитву «Господи, Боже мой, ниспошли мне силу свыше». Диакон же, выйдя из алтаря, произносил ектению «Исполним молитву нашу Господеви»[23].

В другой синхронной рукописи есть примечание: «После молитвы “Царю Небесный, вождю мудрости” священник читает с поклонами “Иже херувимы”… если святые дары еще не донесены до врат алтаря, он читает “Помилуй мя, Боже”. Потом он встречает святые дары с левой стороны престола, будучи обращен спиной к северу, диакон же не сразу входит в алтарь, а ждет, пока иподиакон окадит святую трапезу. Принимая святые дары, священник опускается на землю и говорит: “Благословен Грядый во имя Господне”»[24].

Еще в одной сходной рукописи указано, что диакон, поставив дары на престол, покрывает их возд у хом. Существенным является дополнение о сослужащих священниках. В самом Великом входе они не принимают участие, но просто стоят по обе стороны престола.

Предстоятель читает молитву, а затем говорит: «Возвеличите Господа со мною и вознесем Имя Его». Сослужащие ему отвечают: «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя. Помяни же и нас, владыко». – «Да помянет Господь Бог и вас во Царствии Своем всегда, ныне и присно», на что священники отвечают: «Аминь»[25].

Постепенно этот диалог, особенно там, где был недостаток в священниках, стал происходить не между предстоятелем и сослужащими ему священниками, а между священником и сослужащим ему диаконом.

Не могло не отразиться на чинопоследовании литургии появление диатаксиса, составленного Константинопольским патриархом Филофеем (1362–1365 и 1369–1379), что вызвало смешение прежних богослужебных порядков с измененными, указанными в его труде. К XV веку практика перенесения даров при участии священника утвердилась окончательно. При этом если ранее диакон сам ставил дары на престол, то уже в XIII веке дары у него принимает священник. Со временем участие в процессии Великого входа стали принимать все священнослужители, кроме епископа.

Кроме того, в XII–XIII веках в регулярном порядке на Великом входе начинают произноситься поминовения. Филофей предписывает одно общее: «Всех нас да помянет Господь Бог наш во Царствии Своем»[26]. Его произносили тихо, не прерывая пения херувимской. Это было ответом священника на просьбы людей помолиться о них. Поминовение оставалось в достаточной степени неформальным, и, проходя по храму, священник мог произнести его несколько раз.

К середине XIV века особого поминовения стали удостаиваться император и патриарх, если они присутствовали на богослужении. Наконец, к XV веку и общее поминовение, и поминовения важных лиц (которые произносились уже независимо от их присутствия на литургии) начинают совершаться вслух, после Великого входа[27].

Однако вскоре поминовения стали прерывать херувимский гимн, разделяя его на две части. Если внимательно прочесть тексты херувимских песен, то станет очевидно, что каждая из них представляет собой одно предложение, одну «грамматическую единицу», цельную, завершенную фразу и предназначена для непрерывного пения. Именно поэтому первоначально не было согласованности по поводу того, в каком месте следует прерывать пение для произнесения поминовений. Например, пение «Иже херувимы» по одной практике прерывали после «припевающе». При этом над второй половиной гимна имеется надпись: «Έτερος ύμνος», то есть «другой гимн»[28].

Все эти изменения привели к тому, что принесение диаконами святых даров к предстоятелю развилось в торжественную процессию с участием священников и возгласным поминовением патриарха, императора, епископа и всех православных христиан.

 

25 сентября 2009 г. http://www.pravoslavie.ru/32059.html

[1] Служебник 2006. С. 111–112.

[2] См. Литургикон. Источник Прес. Издавачка куħа епархиjе канадске, 2000. С. 80; ΛΕΙΤΟΥΡΓΙΚΟΝ. ΑΘΗΝΑΙ: ΑΔΕΛΦΟΤΗΣ ΘΕΟΛΟΓΩΝ «Ο ΣΟΤΗΡ», 2006. Σ. 100; а также Печатнов В.В. Божественная литургия в России и Греции. М.: Паломник, 2006. С. 166.

С другой стороны, в английском служебнике 1866 года, описывающем греческое богослужение того времени, можно встретить такое примечание: «Then the Deacon takes the thurible and puts incense into it, and goes to the Priest, whose blessing he obtains. And so he censes first the holy table round and round, then the whole sanctuary, and lastly the Priest, or the Priest censes the sanctuary and table, and then goes out and censes the image and people. Both Priest and Deacon recite secretly the Psalm Miserere» (The Divine Liturgy of our father of our among the saints John Chrysostom, archbishop of Constantinople. Done into English, with some prefatory notes, and the original greek of the open parts. London: Masters, 1866. P. 50–51).

[3] ΙΕΡΑΤΙΚΟΝ. ΑΓΙΟΝ ΟΡΟΣ: ΕΚΔΟΣΙΣ ΙΕΡΑΣ ΜΟΝΗΣ ΣΙΜΩΝΟΣ ΠΕΤΡΑΣ, 2004. Σ. 114.

[4] Taft R. The Great Entrance. A History of the Transfer of the Gifts and other preanaforal Rites of the Liturgy of St. John Chrysostom // Orientalia Christiana Analecta N. 200. Roma: Pont. Institutum Studiorum Orientalium, 1975. P. 152.

[5] Настольная книга священнослужителя. Т. 1. Свято-Успенская Почаевская лавра, 2003. С 256–258.

[6] TaftR. The Great Entrance. P. 156.

[7] Уайбру Хью. Православная литургия. Развитие евхаристического богослужения византийского обряда. М.: Библейско-богословский институт святого апостола Андрея, 2000. С. 165–166.

[8] Taft R. The Great Entrance. P. 158.

[9] Служебник 2006. С. 111–112.

[10] ΙΕΡΑΤΙΚΟΝ. Σ. 114.

[11] Там же.

[12] Кирилл, архиепископ Иерусалимский, святитель. Поучения огласительные и тайноводственные. М.: Синодальная библиотека, 1991. С. 333, 334.

[13] TaftR. The Great Entrance. P. 164.

[14] Ibid. P. 168.

[15] Чиновник архиерейского священнослужения. Джорданвилль: Свято-Троицкий монастырь, 1965. Л. 29.

[16] Симеон, архиепископ Фессалоникийский, блаженный. Сочинения. М., 1994. С. 95.

[17] Taft R. The Great Entrance. P. 170–171.

[18] Ibid. P. 166–167.

[19] Ibid. P. 167.

[20] Bornert R. Les Commentaires Byzantines de la Divine Liturgie du VIIe au XVe Siècle. Paris: Institut Français d'Etudes Byzantines, 1966. P. 128, 139, 165–168.

[21] Taft R. The Great Entrance. P. 204.

[22] Дионисий Ареопагит. Корпус сочинений. С приложением толкований преподобного Максима Исповедника / Пер. с греч. и вступ. ст. Г. М. Прохорова. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2006. С. 13.

[23] Успенский Н.Д. Византийская литургия: историко-­литургическое исследование. Анафора: опыт историко-литургического анализа. М.: Издательский совет Русской Православной Церкви, 2006. С. 195.

[24] Там же. С. 196.

[25] Там же. С. 197.

[26] Taft R. The Great Entrance. P. 205.

[27] Успенский Н.Д. Византийская литургия. С. 196.

[28] Там же. С. 178–179.

 

 

ЧАСТЬ 4