Серебро с золотым отливом

«Кубок Газпромнефти» проводится с 2007 года, и на самом первом турнире, который тоже проходил в Омске, победу праздновал «Газовик». На этот раз игроки 1999 года рождения были не прочь повторить успех старших товарищей по спортшколе. Начали юные мастера клюшек и коньков за здравие – в первой же игре обыграли сверстников из «Нефтяника–Югры», во втором матче одолели санкт-петербургских «Серебряных львов», а в третьем противостоянии оказались сильнее московского ЦСКА. В итоге получили возможность играть в решающем матче за главный трофей.

Финальная игра с хозяевами турнира – омским «Авангардом» – получилась очень напряженной и зрелищной. В первом периоде преимущество было на стороне «Газовика», во втором омичи сумели переломить ход игры и вышли вперед. Матч закончился со счетом 4:3.

Однако серебряные медали – не единственное завоевание тюменских хоккеистов на «Кубке Газпромнефти». Игрок «Газовика» Никита Александров признан лучшим защитником турнира, а все участники получили памятные призы и грамоты. И, конечно, массу приятных впечатлений. Начинался хоккейный праздник с великолепного шоу, подготовленного компанией «Газпромнефть» для юных хоккеистов и зрителей. Последних, кстати, на торжественной церемонии открытия собралось без малого десять тысяч. Сначала им представили проекционно–лазерное шоу, посвященное истории турнира. Затем на льду «Арены Омск» появились фигуристы на коньках-ходулях, акробаты на льду и звезды фигурного катания. В их исполнении зрители увидели завораживающее шоу «Четыре стихии». Свое мастерство омичам и гостям города показали олимпийские чемпионы Елена Бережная, Илья Кулик и Алексей Ягудин.

Приветствуя участников турнира, председатель правления компании «Газпромнефть» Александр Дюков сказал: «Воспитание здорового подрастающего поколения, поддержка детского и юношеского спорта – одно из важнейших направлений социальной политики «Газпромнефти». Мы рады, что турнир получил поддержку и в профессиональных спортивных кругах. В этом году генеральным партнером «Кубка Газпром нефти» впервые выступает Континентальная хоккейная лига, что, безусловно, выводит соревнования на новый уровень».

После официальной церемонии зрителей ждал увлекательный матч между командами «Легенды хоккея СССР» и «Ветераны «Авангарда». На один лед с прославленными игроками вышли и юные участники турнира. В итоге в зрелищном матче победила дружба. Так же дружно участвовали мальчишки в увлекательных эстафетах и всевозможных конкурсах. А еще ребята смогли сфотографироваться и взять автографы у самых настоящих хоккейных звезд – Алексея Яшина и Яромира Ягра.

Не менее ярко прошла и церемония награждения победителей. Получив призы и подарки, юные хоккеисты разъехались по домам, увозя с собой также массу впечатлений. В конце концов, занятое место – не самый главный итог турнира. Гораздо важнее общение со сверстниками и приобретенный соревновательный опыт. И кто знает – возможно, лет через десять кого-то из участников нынешнего турнира пригласят на «Кубок Газпромнефти» в качестве звезды отечественного хоккея…

«Тюменские известия». 2010. № 75 (5052)

Любовь Алексеева

Спортсменки, активистки, красавицы

Каждая девчонка, просматривая модные журналы с супермоделями, тайно или откровенно мечтает быть хоть чуть-чуть на них похожей. Хоть и говорят в народе, что душевная красота важнее, а хочется, чтобы и внешняя была оценена по достоинству. У юных учащихся агропедагогического колледжа есть шанс почувствовать себя Мисс на традиционном студенческом конкурсе «Красавица колледжа». Состоялся он 25 декабря, в преддверии Нового года.

Вели конкурсную программу этакие современные Дед Мороз со Снегурочкой – тоже из рядов студентов учебного заведения. Они представили зрителям участниц. В этом году конкурсантками стали Анна Островская, Александра Притака, Елена Усольцева, Татьяна Столбова, Надежда Муратова и Юлия Диль. Одна за другой красавицы шествовали по подиуму, их с восторгом встречали сокурсники, преподаватели, родители, пришедшие поддержать юных принцесс. Право оценивать красоту, творческие способности, ораторское искусство было отдано жюри, в которое вошли только мужчины – студенты Агропедколледжа во главе с директором Н.В. Цибуцининым.

И вот – самый первый конкурс – «Визитка», в котором девушки представляли себя. Это, пожалуй, самый сложный этап, ведь именно он даст и судьям и болельщикам первые впечатления о номинантках, позволит отдать (или не отдать) кому-то предпочтение. Оказалось, у каждой конкурсантки немало талантов, способностей. Юлия Диль прекрасно играет на фортепиано, занимается спортом, совсем не случайно она поступила на физкультурное отделение колледжа. Надежда Муратова – обаятельная брюнетка из Бескозобово, прекрасно танцует, добра и умна, будущий мастер производственного обучения умеет повести за собой, увлечь общим делом. Татьяна Столбова пишет стихи, поёт, шьёт, вяжет. «И оттого, что вся лучится светом, невольно останавливаешь взгляд» – эти строчки сказаны были о ней. Елена Усольцева – тоже в будущем будет преподавать физкультуру детям. «Моя цель – гореть, не тлеть, в этой жизни всё успеть!» – говорит о себе Лена. Александра Притака приехала учиться в Голышманово из далёкого Пыть-Яха. Её «визитка» прозвучала по-особенному неформально, в стиле «рэп». Аня Островская окончила школу № 2, поступила в колледж, именно в профессии учителя она сможет проявить все свои способности. Как на любом конкурсе участницы за музыкальную паузу переодевались, меняли макияж, имидж и вновь выходили на подиум, уже в другой номинации. На конкурсе «Студенческая мода» девушек встречали по одёжке. Каким может быть студенческий деловой стиль – об этом у каждой конкурсантки собственное мнение. Скромное платье с намёком на романтичность или строгий пиджак, белая блуза с юбкой или брюками – есть из чего выбирать понравившийся наряд. Клубный стиль – совсем другое. И девушки сумели за минуты «перевоплотиться» для вечерней дискотеки. Короткое лиловое платье Юлии Диль, Надя Муратова с весёлыми карнавальными ладошками на причёске продефилировала в зелёном летнем костюме, традиционная джинсовая юбка и блузка Тани Столбовой, шортики и заячьи ушки Елены Усольцевой, супермодные мини-наряды Саши Притака и Ани Островской показали, как разнообразна студенческая мода!

Один из конкурсов организаторы назвали «Мой выбор», в нём девушки должны были блеснуть не только талантами, но и интеллектом. Студентки должны были показать ораторские способности, умение излагать свои мысли и убеждать, показать своё личное отношение к социальной проблеме, выстроить собственную позитивную жизнеутверждающую концепцию. О пагубных последствиях употребления наркотиков говорила Юлия Диль, о вреде алкогольных напитков – Надя Муратова. Татьяна Столбова призывала «сломать сигарету, пока сигарета не сломала тебя». Елена Усольцева рассказала о путях передачи болезни века – СПИДе и убеждала всех присутствующих вести здоровый образ жизни, беречь себя и своих близких. О тайнах любви и последствиях абортов – тема доклада Александры Притака, а об особенном мире новорожденного ребёнка, о материнстве и защите детства говорила Анна Островская. Ещё одна номинация конкурса красавиц – «Мир моих увлечений», в которой конкурсантки исполнили номера художественной самодеятельности. Надежда Муратова исполнила восточный танец, причем с острой «изюминкой» – на стеклах, Юля Диль играла на фортепиано, Татьяна Столбова задорно спела русскую песню о сапожках. Елена Усольцева с гитарой в руках «зажгла» зал песней «Ла–ла–ла, аномалия». Зал гудел и подтанцовывал. Александра Притака и в этом конкурсе была на высоте – покорила присутствующих песней о любви, и в интонациях будто слышались северные ноты, ветер и сияние. Понравилась всем. Анна Островская спела песню другого плана – тихую, философскую, заставляющую задуматься. Последний конкурс – дефиле в бальных, свадебных платьях. В них девушки и встретили заключительное решение судейской бригады. Председатель жюри, директор Агропедколледжа Н.В. Цибуцинин подвёл итоги: Нам пришлось очень непросто работать. Старались судить честно и беспристрасно, хотя некоторые конкурсы нам было сложно судить. В номинации «Студенческая мода» победителем стала Анна Островская, ей присуждено звание «Мисс Стиль», «Мисс Имидж – 2009» стала Юлия Диль, в конкурсе художественной самодеятельности жюри отметило Надежду Муратову и ей носить звание «Мисс Творчество», «Мисс Романтикой» жюри единодушно назвали Татьяну Столбову, экстравагантная Елена Усольцева стала «Мисс Гламур». Осталось назвать только «Красавицу колледжа – 2009». Это звание было отдано первокурснице из Пыть-Яха Александре Притака. Самый яркий момент праздника, это когда победительница прошлого года Кристина Серебренникова вручила Саше корону победителя. Праздничный вечер продолжился предновогодней дискотекой.

«Голышмановский вестник». 2010. 13  января.

Артем Вернидуб

Доехали до Берлина

Мэрия Москвы подарила ветеранам молодость. В поезде, отправившемся 14 апреля в рейс из Москвы в Берлин и обратно, они всю дорогу флиртовали со студентками. Две старушки в первую же ночь заявили организаторам «Поезда памяти», чтобы те переселили их стариков от греха подальше, в купе к молодым людям.

Это был не первый «Поезд памяти», но первый раз московские власти выкупили все билеты на поезд в Берлин. Таких массированных десантов в столицу побежденного нацизма не было уже много лет. В немецких вагонах только одна нижняя полка, поэтому взяли всего 70 ветеранов, а на верхних разместились 300 юношей и девушек из военно-патриотических клубов, молодежных газет, вузов и кадетских училищ. Ветераны должны были получать подарки и вспоминать молодость, а молодежь должна была записывать эти рассказы на диктофоны.

Вообще-то, молодежь все меньше считает День Победы своим праздником, хотя других поводов для гордости за страну у нас, пожалуй, и не осталось. Вот «Левада-центр» выяснял в середине апреля, что именно отмечают россияне 9 мая. Оказалось, что примерно для одной четверти это народный праздник, почти столько же считают его просто официальным, и еще четверть – «праздником ветеранов». Более торжественно – как к празднику всех стран-победительниц – относятся к нему только 10%, а как к празднику вообще всего мира – 12%. Юрия Леваду, который, видимо, попал бы в число последних, это даже удивляет: ведь в Москву приедут и канцлер Германии, и японский премьер – значит, для них окончание войны тоже радостное событие. Да и те президенты, которые решили не приезжать – литовский, эстонский, украинский, – отметят его дома.

В любом случае, ветеранов в покое не оставят. Например, антифашисты «Наши», созданные, чтобы бороться против оппозиции, собираются устраивать церемонию – ветераны передают Россию студентам. Правда, пассажиры «Поезда памяти» об этом еще не знали – для них это будет сюрприз.

Вокзал Лихтенберг

Станция Lichtenberg–Berlin похожа на наш Савеловский вокзал, потому что сюда приходят в основном электрички. И три раза в неделю поезда из Москвы. «Поезда памяти» даже не было в расписании. На перроне его встречали 1-й секретарь посольства Виктор Васильев, вице-спикер городского совета Мартина Михельс, российский генерал в брюках с лампасами и немецкие комсомольцы в синих рубашках Союза свободной немецкой молодежи. Их было двое – женщина лет сорока, похожая на мальчишку, и мальчишка, похожий на эту женщину. В руках у них был огромный флаг СССР, на груди – значки с флагом ГДР, а на шее болтались старенькие красные пионерские галстуки. Когда пришел поезд, она с товарищем растянули транспарант: «Спасибо вам, советским солдатам».

– За что спасибо? – спросил я у товарища.

– А за то, – ответил он на хорошем английском, – что они покончили с фашизмом и освободили нас. Мы хотим им сказать, что это было освобождение, а не завоевание.

Из последнего вагона вышли курсанты военно-музыкального училища и заиграли «Катюшу». Вышли ветераны в белых бейсболках с надписью «Москва–Берлин». Кто-то был в парадных мундирах и орденах с головы до ног, кто-то в гражданском и вообще без медалей. Выглядели они все потрясающе спокойно, будто этих глубоких стариков привезли не в Берлин, а в Савелово. Только одна женщина страшно разрыдалась.

– Добро пожаловать, – по–русски приветствовала ветеранов вице–спикер Михельс, беря их за руку. – Вы первый раз в Берлине?

– Да я уже восьмой раз здесь. Шпрехен зи дойч? – с гордостью отвечал ей генерал–майор Николай Пащенко.

Генерал Пащенко после войны работал в посольстве и курировал гэдээровский госплан. Берлином его не удивить. Зато сам он всех удивлял головным убором. Эта шапочка вызывала ассоциации с лагерями пленных, а на самом деле такие носили итальянские партизаны, воевавшие с армией Муссолини. Они и подарили. Удивительно на берлинском перроне смотрелась и молодежь в российском спецназовском камуфляже. Но берлинцы смотрели на все это так же спокойно, как ветераны на них, словно каждый день у них такой десант.

Удивлялись только советские эмигранты.

– Батюшки, – сказали мать и сын Панченко, – это их вчера по телевизору показывали.

– Вы рады видеть наших?

– Наверное, рады. Только мы с Украины. Завтра с дедом тоже пойдем в Трептов-парк.

Трептов-парк

У ворот Трептов-парка, в котором установлен знаменитый памятник советскому воину-освободителю с девочкой на руках, стояли машины с решетками и надписью «Polizei».

– Помните, что вы молодежная пресса. Не ведите себя, как обезьяны, – напутствовала детей вожатая.

Ветеранам тоже досталось, когда они начали фотографироваться, не доходя до монумента.

– Быстрее, быстрее, успеете еще, – подгоняла их председатель комитета общественных связей Москвы Татьяна Васильева, одетая в вызывающе красный костюм.

– Тяжело идти. Я задохлась уже, – ворчала Екатерина Катукова, вдова маршала Катукова, чья 1-я гвардейская танковая армия брала Берлин.

До монумента нужно было идти по аллеям метров триста. Катукову вели под руку две девочки с микрофонами. Она рассказывала корреспонденткам, какими достойными противниками были немецкие маршалы, с которыми довелось сражаться ее мужу. Сама Катюша служила в медсанбате и двигалась в направлении Рейхстага вслед за танковыми колоннами. А поженились они еще в 41-м. Невозможно поверить, что этой красивой женщине в элегантном черном платье с медалями 92 года. Берлин ей тоже хорошо знаком. А рядовой Иван Одарченко и вовсе служил в Трептов-парке охранником. Это было оригинальное решение командования, ведь именно с отличника физподготовки Одарченко скульптор Евгений Вучетич лепил эскизы монумента, так что посетители парка сталкивались с прообразом. Демобилизовавшись, он уехал к сестре в Тамбов, но его еще не раз приглашали в качестве свадебного генерала на мероприятия у монумента. Этой осенью Одарченко исполнится 80 лет.

– Здесь раньше паровозики бегали, – рассказывал рядовой, – пешком можно было не ходить. Знаешь, как мне Вучетич говорил? Русский народ – это медведь: долго лежит в берлоге, а потом как встанет!

Автобус с оркестром потерялся на пути к парку. В ожидании митинга знакомились, вспоминали, как они кормили пленных немцев кашей и фотографировались.

– Давай тебя щелкнем, – предлагали 83-летнему артиллеристу Юрию Эльтекову, как две капли воды похожему на Льва Толстого. – Тебя с кем, с кадетами?

– Меня с девочками сфотографируй лучше, – не терялся старый артиллерист.

Девочки тем временем стояли по стойке смирно, а вожатый Борис Буданов командовал:

– Мы стоим в таком режиме весь митинг, до команды «возложить цветы». Четко выполняйте команды. Никакой инициативы. Команда «налево» – это значит ко мне.

На митинге выступали рядовой Иван Одарченко, посол Владимир Котенев, вице-спикер берлинского парламента Мартина Михельс и другие официальные лица. А похожий на Толстого артиллерист Эльтеков тем временем заигрывал с молодой супругой посла.

– Вы у нас сегодня в посольстве будете, пообедаете, – говорила ему Мария Котенева.

– Вы из посольства? А я-то думал, вы с нами на поезде приехали, студентка.

– Спасибо вам, – краснела от неожиданного комплимента супруга посла.

– Я хочу особо подчеркнуть, – выступала тем временем вице-спикер Михельс, – что [в 1945 году] было освобождение, а не оккупация.

– Да, сейчас идет тяжелая полемика на этот счет, – комментировала Котенева. – Буквально каждый день им приходится это доказывать.

Пока шел митинг и возлагались венки, редкие посетители парка улыбались нам и шли своей дорогой.

В посольстве ветеранов, школьников, студентов и кадетов перед едой заставили выслушать еще одну речь посла Котенева. После выступления я спросил у него, на самом ли деле есть какие-то проблемы в отношении немцев к итогам войны.

– Без комментариев, – ответил Котенев.

– Почему?

– К сожалению, без комментариев, – пояснил посол.

Рейхстаг

Все последующие события упорно показывали, что проблем нет никаких. Особенно после того, что устроили курсанты военно–музыкального училища на ступеньках Рейхстага. Вместо «Прощания славянки» и «Катюши» они играли рок-н-ролльный хит «Текила» и джазовый стандарт «Поезд на Чаттанугу» из репертуара Гленна Миллера, а ведь 60 лет назад оркестр Миллера слушали в другой части Берлина, занятой американцами, а на развалинах Рейхстага 30 апреля 1945 г. пела Лидия Русланова.

– Маша, помоги мне, – сказал своей жене 89-летний Василий Клейменов, во время войны управлявший штурмовиком Ил-2, и полез на парапет, чтобы удобнее было снимать все это на видеокамеру.

Жители Берлина тоже с восторгом глазели на наш оркестр и наших ветеранов.

– Вы считаете, это нормально, что мы тут выступаем у входа в ваш парламент? – задавал я им провокационный вопрос.

 – А вам разве не нравится? – искренне не понимали они меня.

Внутри Рейхстаг представляет собой футуристическую конструкцию из стекла и железа, с высоким куполом над залом пленарных заседаний. Это меньше всего похоже на парламент. Вверху негр продает мороженое, а внизу заседают депутаты. Пенсионеры со всей Германии приезжают сюда, чтобы посмотреть на Берлин и на заседания парламента. Я все ждал, когда наши ветераны начнут общаться с немецкими стариками, но этого так и не случилось. Хотя и немецкие старики дали понять, что очень рады видеть нашу военную форму.

– Когда закончилась война, я был еще маленьким мальчиком, – более подробно объяснил Йорган Краковский, который сейчас работает судьей. – Но и тогда я радовался русским, и сейчас радуюсь. Странно ли для меня видеть вашу военную форму? Это должно перестать быть странным, ведь у России и Германии – дружеские связи.

Чем больше я слушал немцев, тем больше мне казалось, что у них даже не комплекс вины, о котором все говорят, а что-то другое. Они действительно смотрели на нас, как на освободителей, а не завоевателей. Это проявлялось и в их гордости тем, как они поступили с надписями на Рейхстаге, оставленными русскими солдатами. Во время грандиозной реконструкции их перенесли во внутренние помещения и отреставрировали. Правда, не все. Впервые за весь день наши ветераны расстроились.

– Ни его надписи, ни танкистов-гвардейцев, – сокрушалась вдова маршала Катукова. – Хотя молодцы, хоть это оставили.

Артиллерист Василий Воробьев тоже не нашел своего автографа:

– Я Берлин не брал. Я был младшим лейтенантом тогда, и мы вместе с другими офицерами приехали через 10 дней вроде как на экскурсию. Я написал на колонне: «Вася Воробьев». Жалко, мы в подвал не лазили, мин боялись, а когда он перешел в американский сектор, американцы вывезли отсюда 37 «Студебекеров» золота.

Дорога домой

Сержант Томашевский оказался самым веселым пассажиром. На следующее утро, когда «Поезд памяти» катился уже по Польше, он первым вышел из купе в коридор и стал кокетничать с пассажирками. Костюмы с орденами ветераны повесили на плечики и стояли в спортивных штанах и вытянутых майках, но все равно флиртовали они изящнее, чем активисты патриотических клубов.

79-летний Томашевский рассказывал о войне так, будто пересказывал французскую комедию «Большая прогулка», где с фашистами боролись Бельмондо и де Фюнес.

– Помню, в 44-м в Румынии, – начинал он, – поступила информация, что в селе Баташани есть запасы вина. Мы тогда еще не пили, но все равно пошли. Приходим, а там саманы стоят, глина и солома, и люди в них живут. Не успели оглядеться, прилетает «Мессершмит». Увидел нас – и давай гоняться. Близко, прямо видно, как он смеется. А мы бегаем вокруг этих саманов, на корточках лазим, голову вниз, не видим ничего и сталкиваемся лбами. «Куда прешь?» – кричим. Когда улетел, сами долго смеялись.

– А в Берлине воевали?

– Ну, как воевал… Ползали мы туда на брюхе. Доложили, что оборона сильная.

 – А после взятия ездили посмотреть на Берлин?

– Да, выбрали из нас человек 15, и поехали на «Студебекере».

– И какие были впечатления?

– Да фигня, все разрушено.

В нашем купе на нижней полке ехал полковник медицинской службы Борис Смирнов. Он рассказывал о войне без шуток, но тоже очень просто:

– Переправлялись через Неман по понтонному мосту. Командир нашей роты сам сел за руль первого «Форда», но в него попал снайпер. Когда я подполз, он лежал за кустарником. Говорит: «Доктор, пристрелите меня…»

– Доктор, отсыпь кофе, – заглянул в купе сержант Томашевский.

– Пожалуйста. Так вот, ранение в правое подреберье. Пока перевязывал, пули ударялись в берег, а потом взрыв за спиной. Повезло: грунт мягкий, осколки ушли в песок…

После войны полковник Смирнов служил в Восточной Германии, но и он Берлин не брал, хотя организаторы говорили, что нашли 70 живых свидетелей падения Рейхстага. В нашем вагоне я встретил бывшего заместителя министра сельского хозяйства СССР Бориса Рунова – кажется, это был единственный ветеран в поезде, который Берлин брал и получил Звезду Героя за это. О своем подвиге он мне говорить отказался, зато рассказывал школьникам: попав в окружение превосходящих сил противника, он блефовал и предложил им самим сдаться. В итоге немецкие солдаты поверили и разоружили своего офицера.

Школьники в поезде вели себя удивительно, прямо СССР какой-то: конкурсы, викторины и хоровое пение «Вставай, страна огромная». Хотя это были самые обычные ребята среднего и старшего школьного возраста, которые состоят в формальных, а не в неформальных молодежных объединениях, существующих на деньги столичных властей. Оказывается, такие еще есть, и их много. Детское движение Москвы их всех объединяет. Юноши из военно-патриотических клубов в разноцветных беретах – синих, черных и даже оранжевых. «Оранжевые – это береты МЧС. Это не маскарад какой-нибудь. Когда нас призовут, мы там служить будем», – объясняли они, фотографируясь с испанскими туристами возле нашего посольства. До поездки они ходили, в духе старых традиций, по санаториям и приставали к ветеранам с вопросами, водили их под руку по Берлину, ухаживали, расспрашивали о войне. Слушали, правда, не очень внимательно, однако ветераны не в обиде. «Я тут по линии совета ветеранов лекцию в школе читал. Попросил их назвать хотя бы одного командующего кроме Жукова. Так они издеваются – Ленин, говорят», – жалуется рядовой Томашевский. На этом фоне созванные лужковским правительством юные корреспонденты и оранжевые береты выглядят просто ангелами.

Предпоследней остановкой был Брест. На вокзале ветеранов ждали очередные фронтовые 100 грамм, железнодорожники и военный оркестр. Местных ветеранов к поезду не пригласили, а прочих жителей тоже почему-то вывели за ограждение. Выслушав белорусских музыкантов, молодежь из московского военного училища снова вдарила «Катюшу» и «Текилу». Сначала пошла плясать студенческая пресса и патриотические клубы, а потом и ветераны. Галантный рядовой Одарченко пригласил на тур вальса радистку Валентину Агапову, а еще более проворные ветераны взялись за девушек.

– Молодежь, чего расселась? – обращалась партнерша Одарченко к вдове маршала Катукова, но та только улыбалась и отмахивалась от нее.

– Мы еще повоюем, – заявил после танца Одарченко.

И тут курсанты вообще дошли до «Розовой пантеры» Генри Манчини, а двое из них отложили инструменты и принялись танцевать хип–хоп. Белорусские коллеги смотрели на них с ужасом, а ветеранам нравилось.

«Русский Newsweek». 2005. 1 мая.  

Григорий Тарасевич

НИИЧАВО XXI века

Борок. Таких поселков в мире больше нет. С виду деревня деревней: окраина Ярославской области, глушь, грязь, водокачка, сельпо, кругом леса и болота. Население – пара тысяч человек. Только здесь по сельским улочкам ходят не подвыпившие трактористы, а кандидаты и доктора наук, ученые с мировыми именами. В Борке расположены научно-исследовательский институт, геофизическая обсерватория, редакция академического журнала, резервный архив РАН и пять музеев. Здесь по сей день можно увидеть многие приметы научно-исследовательской утопии Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Естественно, с поправками на начало XXI века

– Мы к вам завтра приедем. Хорошо? – договариваюсь по телефону с замдиректора Института биологии внутренних вод РАН Виктором Комовым.

Этот институт – что-то вроде градообразующего предприятия Борка (правильнее было бы сказать – поселкообразующего, только слова такого в русском языке нет).

– Хорошо! – благодушно соглашается замдиректора. И не менее благодушно добавляет: – Только вы не приедете.

– Это почему же?!

– Да поезда в этот день не ходят.

Из Москвы до Борка можно добраться через небольшую станцию Шестихино, где проходящий поезд останавливается только три раза в неделю. Причем по поселку упорно ходит слух, что РЖД эту станцию собирается вообще закрыть: слишком мало пассажиров, нерентабельно. Тогда Борок окажется почти напрочь отрезанным от внешнего мира.

Наукоградов в России много – Дубна, Пущино, Черноголовка, Троицк, сейчас вот Сколково собираются строить. Но большинство из них – именно «грады», то есть относительно крупные населенные пункты, где помимо научных институтов есть еще и супермаркеты, туристические агентства и прочие соблазны. К тому же они изначально располагались там, куда можно было легко добраться. Например, прямо под окнами редакции «Русского репортера» каждый час останавливается автобус, в который можно сесть, задремать и проснуться у дверей Лаборатории ядерных реакций в Дубне.

Борок же надежно изолирован от внешнего мира и остается именно селом. Даже адреса звучат почти как «на деревню дедушке»: «Ярославская область, Некоузский район, пос. Борок, Институт биологии внутренних вод РАН» или «пос. Борок, Геофизическая обсерватория “Борок”» – названий улиц и номеров домов здесь нет.

В общем, типичный НИИЧАВО из повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу»: отдельный научный мир со своими правилами, героями и конфликтами, который живет в первую очередь работой и мало обращает внимание на такие внешние условности, как, например, день недели. И хотя писали Стругацкие об эпохе научной романтики 60-х, но и сейчас черты НИИЧАВО можно найти в любой успешной российской организации, ведь более цельной корпоративной утопии в России пока никто не предложил.

Как и герои научной фантастики, обитатели Борка связаны со всей планетой куда больше, чем жители любого другого населенного пункта. Возьмем, к примеру, географические объекты на букву «А».

Австралия – профессор Щербаков не так давно вернулся из Сиднея, где полгода изучал древнее магнитное поле Земли.

Австрия – привезенные оттуда образцы пород анализировали в Геофизической обсерватории Борка (филиал Института физики Земли им. О.Ю. Шмидта). Результат – новая гипотеза гибели динозавров.

Америка – в Геофизической обсерватории изучают сейсмическую обстановку в Калифорнии.

Антарктида – гидробиолог из Борка Денис Тихоненков провел на станции Беллинсгаузен больше года.

Армения – как раз когда мы приехали в Борок, зам­директора Поддубный проводил исследования на озере Севан: ученые пытаются понять, почему там так мало видов рыбы.

Африка – с привезенными оттуда сомами местные ихтиологи проводили эксперименты по пищевому поведению.

Но пространство, которое охватывает Борок, простирается еще и глубоко вниз – например, выдвинута новая гипотеза образования ядра Земли, а также вверх – здешние геофизики вовсю занимаются изучением солнечного ветра. Уходят они и далеко в прошлое – в Борке получена то ли четверть, то ли половина всех мировых данных о древнем геомагнитном поле… Но это уже совсем другая история.

Это тормоз. А это газ. Вы автомобиль водите? Ну и прекрасно! Вот клавиша… Вы куда хотите – в будущее или в прошлое?..

А. и Б. Стругацкие

Профессор Валерий Щербаков вертит в руках серый кубик базальта. Камень как камень, ничего особенного. Только горная порода способна «запоминать» то, каким было это поле миллиард с лишним лет назад, когда застывала магма.

– С определенностью можно сказать лишь, что Земля имеет магнитное поле уже как минимум в течение трех миллиардов лет и его величина изменяется во времени примерно на порядок, – объясняет доктор физико-матема­тических наук Щербаков. – Самым старым образцам, которые мы привезли из Карелии, полтора миллиарда лет. Тогда поле было в три-четыре раза слабее.

Магнитное поле Земли с точки зрения простого потребителя штука эфемерная. Температура – это понятно, ветер – тоже, ну, там давление еще. А вот геомагнитное поле куда менее осязаемо. Но…

– Если бы не оно, то нас с вами не было бы, – говорит Щербаков. – Это поле защищает нас от солнечного ветра. Без него жизнь на Земле невозможна.

Полюса Земли периодически меняются местами. Правда, график здесь сложный: в течение мелового периода они не двигались с места 40 млн лет. А бывало, что смена полюсов происходила через 100–200 тыс. лет.

– Почему так происходит?

– Ах, если бы это кто-нибудь знал! – восклицает Щербаков. – Магнитное поле возникает в жидком ядре Земли. Этот процесс настолько сложен, что строить прогнозы очень трудно, почти невозможно. Нелинейная хаотическая система, – разводит он руками.

Все-таки не удерживаюсь и спрашиваю, когда ожидается ближайшая смена полюсов.

– Магнитное поле Земли не менялось 780 тысяч лет. Значит, оно может скоро поменяться. Процесс неприятный: полюса окажутся где-то на экваторе, интенсивность поля упадет раз в десять. Резко возрастет грозовая активность, солнечная плазма пойдет в атмосферу. Возрастет радиация. Дозы, конечно, будут не чернобыльские, поменьше, но это постоянное излучение. Для всего живого на Земле это будет сильнейший стресс…

– Человеческая цивилизация может погибнуть?! – вырывается у меня.

– Ну, это случится через пару тысяч лет, за это время люди сумеют что-нибудь придумать, – успокаивает меня Щербаков.

Чувствуется, что красивые байки о конце цивилизации ему не очень интересны. Куда важнее, как устроено ядро Земли или где был Северный полюс во времена трилобитов.

– Кстати, массовое вымирание динозавров не связано с переменой полюсов?

– Была такая гипотеза, – устало говорит профессор. – Но пока убедительных доказательств не найдено…

Скромный поселок Борок – один из крупнейших мировых центров по изучению магнитного поля Земли. И по исследованию пресноводных рыб. А началось все с того… Но это уже совсем другая история.

Лица, поименованные с номера четвертый по номер двадцать пятый и последний включительно, занесены в списки лиц, допущенных к ночным работам посмертно. В порядке признания их заслуг в прошлом…

А. и Б. Стругацкие

А все началось с того, что в 1854 году в имении Борок у дворянина Петра Щепочкина и бывшей крепостной Анны Морозовой родился мальчик Коля. В отрочестве у него появилось два увлечения: читать умные книжки и свергать царя.

Российская наука многим обязана террористам. Анархист Петр Кропоткин – автор серьезных работ по географии, геологии и поведению животных. Кончивший жизнь на виселице Кибальчич числится в основоположниках космонавтики. Классик органической химии Бах был социалистом-революционером. Штернберг, чье имя носит Государственный астрономический институт МГУ, применял свои знания математики для организации восстаний 1905 и 1917 годов. В общем, бомба от колбы недалеко падает.

Вот и Морозов – «ходил в народ», создавал революционные кружки, издавал прокламации, встречался с Карлом Марксом, входил в исполком «Народной воли», а в 1882 году за участие в подготовке убийства Александра II получил пожизненное заключение без права обжалования приговора и оказался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.

Потом были двадцать с лишним лет в Шлиссельбургской каторжной тюрьме, где люди если и выживали, то превращались в ходячие развалины. Но когда в 1905 году была объявлена амнистия, Морозов вышел из узилища бодрым и полным сил. Много лет спустя он скажет: «Я был не в тюрьме, я был во Вселенной». За время заключения он ухитрился выучить 11 языков и написать 26 томов трудов по физике, химии, истории, астрономии, философии и прочим дисциплинам.

Архив Морозова сейчас хранится в Борке. Тысячи страниц отсканированы, и любой желающий может их прочитать. Берем наугад –1898 год, дело № 4, тюремные тетради. Читаем оглавление: «Четвертое измерение пространства», «Иррациональные величины, их геометрический смысл», «Лунные кратеры и цирки», «Факторы эволюции», «Атомы жизни»…

В 1923 году «за заслуги перед революцией и наукой» Ленин вернул Морозову его родовое имение в Борке. Революционер-дворянин стал единственным в Советском Союзе официальным помещиком. Правда, усадьба ему была не особо нужна – он возглавлял Естественнонаучный институт в Петрограде и имел там пятикомнатную квартиру. А свое имение отдал под небольшую биологическую станцию.

Когда в 1946 году Морозов умер, усадьба Борок полностью перешла в ведение научно–исследовательской биологической станции. Пребывала она тогда в плачевном состоянии: постройки обветшали, значительная часть территории пус­товала, из 24 человек штата всего 8 научных сотрудников. В Академии наук задумались: стоит ли эту станцию и дальше содержать или проще закрыть? В 1951 году, как положено, выслали комиссию. А поскольку неподалеку от этих мест охотился знаменитый полярник Иван Папанин, возглавлявший тогда отдел морских экспедиций Академии наук, его тоже включили в состав комиссии. Наверное, для солидности.

Биостанция выглядела удручающе: «Здания пришли в ветхость, до ближайшей железнодорожной станции Шестихино 15 километров дороги – немыслимой, непролазной грязи…» – писал Папанин в своих мемуарах.

Но сам Борок его вдохновил. Хоть и не полярные льды, но все-таки чистый воздух, дремучие леса с кабанами, лосями и прочим зверьем. И легендарный полярник предложил: «А давайте сделаем Борок образцовым научным объектом!» Благо рядом Рыбинское водохранилище – здоровенное рукотворное озеро. «В стране начиналось строительство мощных гидроэлектростанций, а около них создавались “моря” – обширные водохранилища. Как будут развиваться водоросли в больших искусственных водоемах, какую рыбу предстоит заселить в них, какие возникнут сложности?..» – задавал воп­росы Папанин. Академические чиновники пожали плечами и заявили… Впрочем, это уже совсем другая история.

Председатель райсовета сказал: «У меня нет меча». «Не беда, – сказал ему Мерлин, – я добуду тебе меч». И они доехали до большого озера, и видит Артур: из озера поднялась рука, мозолистая и своя…

А. и Б. Стругацкие

Академические чиновники пожали плечами и за­явили: «Раз вы, Иван Дмитриевич, дорогой наш герой–полярник, хотите здесь целый институт построить, то тогда вы его и возглавите, будет вам, так сказать, общественная нагрузка!» Папанин хмыкнул в свои папанинские усы и согласился.

Он стал временным директором биостанции в Борке, которая потом превратилась в Институт биологии внутренних вод. Временный статус растянулся на двадцать лет.

Папанин взялся обустраивать Борок. Несмотря на звание доктора географических наук, ученым он не был. Зато Папанин был гениальным научным менеджером. Он мог позвонить любому министру: «Алло, это Папанин говорит. Да-да, тот самый, с Северного полюса. Так вот, нам нужно…» И дальше следовал набор просьб: кирпич, бульдозеры, бронь на железнодорожные билеты, микроскопы и так далее.

Так появились одноэтажные коттеджи для сотрудников, построенные по немецкой технологии, плюс восемь корпусов института, нашпигованные самыми современными для того времени приборами.

Все это происходило почти полвека назад. И вот я сижу в небольшом домике возле административного корпуса Института биологии внутренних вод, который теперь носит имя Папанина. Передо мной пожилая женщина – Валентина Романенко. Домик этот был когда-то резиденцией Папанина в Борке. Сейчас здесь его музей. А женщина – родная племянница Папанина, директор его музея.

Изучаю обстановку. Не очень вяжется с расхожим мифом о Папанине как о «советском барине». Скромно, если не сказать бедно. Комнатки маленькие, сыроватые. Особенно аскетична кровать – такая больше подошла бы для районной больницы, а не для жилища кавалера девяти орденов Ленина.

– Да, очень скромно жил, – соглашается племянница. – Сейчас хоть заборчик вокруг дома сделали и дорожку заасфальтировали. А во времена Папанина этого не было. Куда ему – он же полярник!

А еще я был абсолютно уверен, что Папанин был преданным сталинцем и фанатичным большевиком. Но тоже как-то не клеится. Да, он работал в ЧК, да, при Сталине счет его правительственных наград шел на килограммы, но мне объясняют: полярник умел показывать советской власти фигу, не вынимая рук из карманов.

– Почти все, кого он набирал в сотрудники, – дворяне, отсидевшие, ссыльные. Один профессор сидел как агент трех империалистических разведок, – объясняет племянница.

Похоже, что с Папаниным в Борке был знаком каждый старше младшего научного сотрудника. Вот навстречу идет женщина – строгое пальто, изящные очки, на голове берет. Рядом собачка неизвестной, но очень интеллигентной породы. Так в кино изображали профессорских жен. Собст­венно, Людмила Буторина и была женой профессора: ее муж сменил Папанина на посту директора института. Сама она доктор биологических наук, главный научный сотрудник.

Собачка уверенной походкой проходит в административный корпус института. Людмилу Григорьевну мы останавливаем в дверях расспросами о Папанине – она здесь с 50-х годов и должна хорошо помнить легендарного полярника.

– Папанин? Конечно встречались! Он к нам часто в гости заходил…

Но разговор как-то сам собой переходит к науке. Страсть Людмилы Буториной – крохотный пресноводный рачок… Но это уже совсем другая история.

Я смотрел на окуня в ванне. Окунь плавал кругами, лихо поворачиваясь на виражах, и тогда было видно, что он выпотрошен…

А. и Б. Стругацкие

Пресноводный рачок размером меньше миллиметра. Его имя –полифем, в честь циклопа из древнегреческих мифов (название планеты из фильма «Аватар» оттуда же).

– Обычно ученые стремятся заниматься чем-то глобальным. А я всю жизнь изучаю один вид. И мне это очень-очень нравится, – счастливо щурится Людмила Буторина.

Она знает о полифемах все: как они рожают, сколько углекислого газа выдыхают за час, какие цвета они считают приятными, а какие угрожающими, чем питаются их дети, как организованы их стаи.

– Если посмотреть на полифема в микроскоп… это потрясающее зрелище! У него прозрачное тельце, в котором переливаются нежные оттенки голубого, синего, сиреневого и фиолетового. Недаром в Швейцарии еще с начала XIX века выпус­кают шелковые женские платки с изображением этого рачка.

Людмила Буторина готова рассказывать о полифемах бесконечно. Я, в принципе, готов бесконечно слушать. Скучно, похоже, только интеллигентной собачке, которая, вяло вильнув хвостом, удалилась в дебри административного корпуса.

Жизнь у полифема сложная и вполне достойна десятков лет изучения. Возьмем все тот же секс. Хотя мозг этого беспозвоночного измеряется даже не в миллиграммах, а в мик­рограммах, интимные отношения людей кажутся убогими на фоне его личной жизни. Во-первых, у самцов два пениса. Во-вторых, часть самок являются партеногенетическими, то есть рожают детенышей без участия самцов, оставаясь всю жизнь девственницами. Двуполая любовь у полифемов тоже имеет свои особенности:

– Самец по-разному копулирует с молодыми и пожилыми самками. Если партнерша совсем юная, то во время спаривания он находится сверху. После того как все окончилось, они разбегаются в разные стороны. А если самка достаточно взрослая, то самец копулирует с ней, находясь внизу. И после того как сделал свое дело, быстро-быстро удирает, не давая самке опомниться…

– Зачем?

– Как зачем?! Иначе она его просто сожрет.

Поговорив с Людмилой Буториной, отправляемся в Центр электронной микроскопии. Тут своя любовь.

– Да вы только посмотрите, какой красавец! – Старший научный сотрудник Лариса Поддубная кивает на монитор компьютера, присоединенного к электронному микроскопу. На экране какая-то тварь, увеличенная в пятьсот раз. Напоминает «чужих» из голливудских фильмов.

– Моя тема – церкомероморфные черви-гирокотилиды. Я их обожаю! Какая удивительная маточка! А какая экскреторная система! Просто прелесть! – Лариса Поддубная говорит очень-очень быстро и очень-очень увлеченно, словно мать, восхищенная малышом, научившимся держать головку.

Но одно дело младенец, другое – микроскопический червяк с зубодробительным названием. Пытаюсь переключить собеседницу на темы быта и досуга научных сотрудников.

– Да-да. У нас огороды есть, кто-то на рыбалку ходит, кто-то на охоту. Вообще хорошо живем… Велосипед… Я очень люблю велосипед… А если честно, то о досуге как-то не думаешь. Утром и днем глядишь в микроскоп, вечером и ночью пишешь статьи…

Это, наверное, и есть идеальное русское отношение к работе. Любить объект своего труда, словно собственного ребенка, забывать о том, что есть рабочий день, отпуска и прочие нюансы трудового законодательства. Может, это не так эффективно, но, когда речь заходит о смысле жизни, критерии эффективности как-то перестают работать.

– Жизнь короткая, а червь длинный! – включается цитатой в разговор директор Центра компьютерной микро­скопии Сергей Метелин. У него своя любовь… Но это уже совсем другая история.

Здесь усмиряли выпущенного из бутылки джинна. Джинн, огромный, синий от злости, метался в вольере, огороженном щитами Джян бен Джяна и закрытом сверху мощным магнитным полем…

А. и Б. Стругацкие

С видом жреца, приобщенного к священным тайнам, Сергей Метелин кивает на цитату, висящую на стене: «Как объяснить, что такое поэзия, человеку, который никогда не читал стихов? Так же и я не могу объяснить вам, что такое электронная микроскопия. Попробуйте – может, вам понравится» (А.И. Голубев).

Кто такой этот А.И. Голубев, я так и не успеваю выяснить – нас уже уводят в другой кабинет, где на экране разрывает живую клетку некий вирус, увеличенный в 100 тысяч раз. Прибор позволяет в деталях разглядеть эту трагическую сцену.

Еще с папанинских времен Борку удавалось получать уникальное оборудование, которому завидовали даже мос­ковские институты. Традиция сохранилась.

– У нас здесь уголок социализма, коммерческие отношения не прижились. Поэтому в наш «центр коллективного пользования электронной микроскопии» едут ученые со всей России. Вот недавно из Петропавловска были, – гордо поясняет замдиректора института Виктор Комов.

Геофизической обсерватории, расположенной на другом конце села, тоже есть чем похвастаться. Здесь свои микроскопы, микрозонды и прочие атрибуты отнюдь не сельской жизни. Цена одного прибора может доходить до миллиона евро.

Вот стоят на опушке леса корпуса, в которых замеряется магнитное поле Земли и вообще все, что связано с природным электричеством. 160 замеров геомагнитного поля в секунду – и так без перерыва на протяжении многих лет. Размещать все это оборудование в городе бесполезно: слишком много помех.

– Магнитное поле есть везде, только повсюду есть факторы, которые его искажают. Вот, например, батарея железная, – объясняет Сергей Анисимов, директор Геофизической обсерватории «Борок».

В корпусах, где расположено оборудование, измеряющее геомагнитное поле, нет не то что батарей – даже гвоздей и винтиков из железа. Нужна полная электромагнитная стерильность.

Точно так же тишина и спокойствие нужны тем, кто в Геофизической обсерватории изучает предвестники землетрясений. Местная достопримечательность – пресс, способный давить на образцы горной породы с нагрузкой в 600 тонн. Но ученые больше любят пресс поскромнее – его хватает только на 100 тонн, но зато им можно манипулировать с какой-то сумасшедшей точностью. С его помощью можно экспериментально проверить, как ведут себя горные породы на больших глубинах. И это позволит точнее предсказывать катастрофы типа тех, что произошли недавно в Китае и на Гаити.

К отсутствию внешних помех добавляется еще и близость объекта изучения. Вот, например, экологи… Но это уже совсем другая история.

Я пошел вдоль стены. Я ничему не удивлялся. Мне было просто интересно. «Вода живая. Эффективность 52%. Допустимый осадок 0,3».

А. и Б. Стругацкие

В лаборатории экологии водных беспозвоночных много – несколько сотен – баночек из-под кофе разных сортов. Пепельницы и сигаретные пачки. На оставшемся пространстве – микроскопы, пробы воды и компьютеры.

Старший научный сотрудник лаборатории Нина Жгарева встречает нас слегка усталым возгласом:

– Журналисты?! Небось, про наших медуз хотите написать? Ох… Ну ладно, садитесь… Кофе будете?

Испугано интересуюсь, что случилось с медузами и почему я об этом должен спрашивать.

– Два года назад студенты из Череповца прислали по электронной почте сообщение: дескать, нашли в реке неподалеку от города медузу. Мы ответили, что, мол, закусывать надо – в наших широтах медузы водиться не должны, наверное, что-то напутали, – рассказывает Нина Жгарева. – А потом мы у нас в Рыбинском водохранилище их стали замечать. Представляете, приезжает девочка с южного курорта, идет купаться и вдруг кричит родителям: «Медуза! Медуза!» Мама с папой ей отвечают: дескать, тебе, деточка, показалось, все медузы на Черном море остались, а у нас они не живут, холодно им… Выходит, что не холодно.

– Глобальное потепление? – автоматически вырывается у меня.

– Наверное, дело в нем. Биологическая весна стала наступать раньше, и многие виды, у которых длинный вегетативный период, успевают дорасти до нормальных раз­меров. Медуза развивается из полипа размером в два миллиметра. Он может жить при любой температуре. Но чтобы он превратился в медузу, нужно, чтобы было не меньше 26 градусов. Их, скорее всего, занесли корабли, плывшие с низовьев Волги.

Тут в разговор включается заведующий лабораторией Александр Крылов:

– Вообще-то, мы занимались антропогенным влиянием на экосистемы. Потом поняли, что сделано уже многое, да и надоела нам эта тема немножко. Вот и занялись бобрами.

– Бобрами?!

– Они же тоже малые реки преобразуют, как человек Волгу. Мы на одной речке подсчитали – на 12 километров 26 плотин. Это изменяет всю систему. Исчезают определенные виды рыб, стрекозы – те, кто предпочитает текущую воду. Изменился видовой состав: к примеру, гольцов стало меньше, зато появилась щука. Или другая проблема – как колонии птиц влияют на экологические системы.

Как-то незаметно от экологии переходим к смыслу жизни.

– И как вам здесь, в изоляции?

– В Москве люди более изолированы. Мы-то каждый день друг друга на улице видим. Здесь считается, что если от дома до работы больше пяти минут, то это далеко…

– Вам здесь не скучно?

– Лично мне – нет. Знаете, в экологии есть такое понятие – экотон. Это когда на границе двух систем возникает такая вспышка жизни. Борок – это экотон. Граница между городом и деревней.

«Русский репортер». 2010. 29 апреля. № 16 (144)

Ольга Павлова