Лингвистическиетехники

Вслед за М. Эриксоном специалисты НЛП используют и множество других лингвистических приемов. Один из самых мощных приемов, относящихся к лингвистическому моделиро­ванию, — исключение, при котором часть смысловой нагрузки предложения, глубинная структура не представлена в самом высказывании, предложенном клиенту, то есть в поверхностной структуре. Например, терапевт может сказать: «...И продолжая раздумывать... на самом деле раздумывать...»

Глагол «раздумывать» описывает процесс чьего-то раз­мышления о чем-то. Однако кто именно раздумывает и о чем в этом предложении не уточняется; эти части смысловой нагрузки предложения исключены. Тогда слушатель получает возможность (обычно бессознательно) вложить свой смысл, самостоятельно заполнив пропуски.

Терапевт применяет свои лингвистические умения, при­соединяясь к внешне наблюдаемому опыту клиента, выбирая

неконкретные глаголы, прилагательные, номинализации, макси­мально увеличивая вероятность того, что высказывания подойдут клиенту. Такие глаголы, как «думать», «знать», «чувствовать», «переживать», «понимать», «помнить», «замечать», «осозна­вать», «делать», «двигаться», «изменять», часто встречаются в присоединяющих и ведущих высказываниях. Это относительно неконретные предикаты. Вдобавок, многие из этих предикатов, когда они употребляются в речи, переводят внимание клиента на определенную часть его личного опыта, и, используя их, терапевт успешно присоединяется к клиенту, а затем направляет его текущий опыт.

НЛП-консультант часто употребляет неконкретные слова в сочетании с приемом «чтение мыслей». В каком-то смысле этот прием лежит в основе присоединения к ненаблюдаемому поведению клиента. Вот примеры этого подхода:

«Я знаю, что вы раздумываете...»;

«Наверное, вам любопытно...»;

«Вы можете заметить особое ощущение...»

Здесь терапевт заявляет о своем знании внутреннего, ненаблюдаемого опыта клиента, не определяя, каким образом он получил эту информацию. Если чтение мыслей слишком конкретно, то коммуникатор рискует сказать что-нибудь проти­воречащее опыту слушателя и в результате потерять раппорт.

По мере наведения транса соотношение присоединения и ведения в работе терапевта значительно меняется. Наведение транса и внушения, предлагаемые клиенту в трансе, обыч­но сочетают в себе и подстройку и ведение. Когда терапевт переходит к ведению, он не дает клиенту прямых указаний, а скорее использует ряд естественных языковых процессов моделирования. Например, вместо того, чтобы дать клиенту указание сесть на стул, он может сказать: «...да, и я раздумываю, заметили ли вы стул, на котором, как вы скоро обнаружите, вам будет удобно сидеть...»

Здесь используется принцип предпосылки. Когда в ес­тественных языковых системах к существительному («стул») присоединены придаточные предложения («на котором, как вы скоро обнаружите, вам будет удобно сидеть»), слушателю приходится признать истинным описание, данное в придаточ­ных предложениях, чтобы все высказывание в целом имело смысл. Предпосылки — это лингвистическое обозначение того, что обычно называется просто предположением, основ­ные организующие принципы, без которых предоставленная информация не имеет смысла.

Вот другой пример использования предпосылок: «Мне интересно, понимаешь ли ты, что ты уже глубоко в трансе». Чтобы осмыслить это сообщение, клиенту нужно признать истинность придаточного предложения, идущего за глаголом «понимаешь», то есть признать, что «ты глубоко в трансе». Более того, в придаточном предложении «ты глубоко в трансе» содержится другая предпосылка — наречие «глубоко». Когда в придаточном предложении используется наречие, то все осталь­ное в нем воспринимается как само собой разумеющееся. Если терапевт задает вопрос клиенту: «Глубоко ли ты в трансе?», то вопрос не в том, в трансе ли он, а в том, насколько глубоко он вошел в это состояние.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

■Итак, НЛП — это достаточно стройная модель, основанная на исследовании тесной связи мышления и языка. Часть осно­вополагающих идей (о несоответствии субъективной модели и реального мира, о связи мышления, тела и речи и ряд других) принимаются практически во всех школах психотерапии.

Однако многие из методов и положений, лежащих в осно­ве данного подхода, спорны и сложно доказуемы. НЛП часто обвиняют в технологичности, в поверхностности. Одним из основных обвинений является проблема влияния, активного вмешательства терапевта во внутренний мир клиента. Безу­словно, не приходится отрицать манипулятивныи характер этого подхода. Но долг специалиста — показать клиенту вы­ход из трудной ситуации, расширить модель его реальности, активно вмешавшись в эту модель. Неприятие и даже страх стать жертвой нечистоплотного НЛП-специалиста во многом вызван мифом об универсальности этой технологии. Этот миф

породила заносчивая и самоувереннаяь реклама некоторых тренингов и семинаров по НЛП.

В действительности область применения, хотя и очень широка, все же ограничена. По мнению Е. И. Виль-Виль­яме, НЛП как терапевтический метод можно использовать с пациентами, имеющими расстройства невротического, экзо­генного круга и не стоит применять как метод помощи при эндогенном процессе или подозрениях на него (Виль-Вильямс, 1995). Данных о применении в этой области недостаточно для обеспечения безопасности пациентов. Кроме того, как уже отмечалось, важным является исследование экологии, на что иногда уходит большая часть терапевтического сеанса.

Что касается применения НЛП в бизнесе, политике, рекламе, то здесь необходимо помнить, что, несмотря на гу­манистическую направленность, НЛП — это обоюдоострый меч, поскольку область и цели применения эффективных приемов влияния, разработанных в русле этого подхода, за­висят от морально-этических качеств владеющего ими. Как и любое знание, в руках одних оно становится благом, в руках других — средством достижения корыстных целей.

Что касается НЛП в России, то актуальной здесь яв­ляется следующая проблема. Будучи лингвистически-ори­ентированной терапией, это направление формировалось на основе английского языка, с учетом его особенностей, а также особенностей мышления людей, для которых анг­лийский — родной язык.

Известно, что язык — это отражение ментальности на­рода, создавшего его, национальных особенностей и психо­логии нации в целом. Английский язык более лаконичен и менее эмоционален, чем русский, поэтому некоторые приемы выглядят в переводе слишком упрощенными и неестествен­ными для русскоговорящего человека. Кроме того, качество переводной литературы оставляет желать лучшего, большое количество малопонятных «калек» с английского затрудняет понимание. Решение этой проблемы — в развитии «русского НЛП», учитывающего особенности русского языка и психо­логии русскоговорящих людей.

Развитие НЛП открывает множество практических пер­спектив, поскольку это, безусловно, практико-ориентированное направление (например, Курбатов, 1995). Предупреждая дис­куссии, авторы НЛП пишут: «Мы не психологи, не теологи и не теоретики. Мы не думаем о том, какова же „реальность" на самом деле. Функция моделирования — создавать полезные описания полезным... Мы не предлагаем ничего истинного, а предлагаем только полезное» (Виль-Вильямс, 1995, с. 5).