2020-04-20
636
В УПК РФ участник уголовного процесса - специалист приобрел новое качество. По УПК РСФСР предназначение специалиста заключалось в одном - используя свои специальные познания, содействовать следователю или суду в обнаружении и изъятии доказательств (ст. ст. 133, 253). Теперь согласно ст. 58 УПК РФ специалист может приглашаться для решения, кроме указанной, еще двух задач - постановки вопросов эксперту и разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Кроме того, претворяя в уголовное судопроизводство принцип состязательности и стремясь к равноправию сторон, законодатель предоставил защитнику новое полномочие - привлекать специалиста (п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК).
Безусловно, данные новшества следует приветствовать, поскольку они вызваны практическими потребностями и заметно расширяют рамки использования специальных знаний в уголовном процессе. С удовлетворением отметив это, обратимся к главному - уяснению того процессуального механизма, который должен быть в УПК для реализации названных возможностей специалиста. Именно этот аспект имеет определяющее значение, ибо в процессуальной деятельности важна не столько правовая идея, сколько порядок, процедура ее практического применения
В ч. 2 ст. 58 УПК РФ сказано: «Вызов специалиста и порядок его участия в уголовном судопроизводстве определяются статьями 168 и 270 настоящего Кодекса». Согласно ст. 168 «следователь вправе привлечь к участию в следственном действии специалиста в соответствии с требованиями ч. 5 ст. 164 настоящего Кодекса». Из сопоставления этих норм видно, что специалист привлекается только для содействия следователю в проведении следственного действия, т.е. лишь для обнаружения, закрепления и изъятия доказательств. О том, в каком порядке специалист помогает следователю или суду решать другие задачи, названные в ст. 58 УПК РФ, а именно: ставить вопросы перед экспертом и разъяснять вопросы, входящие в его профессиональную компетенцию, в ст. 168 и 270 УПК РФ ничего не говорится.
Наверное, нет необходимости подробно объяснять, что использование специалиста в двух последних направлениях не может осуществляться в форме предусмотренного ст. ст. 168, 164 УПК РФ «участия в следственном действии». Достаточно сказать, что при таком участии специалист ведет своего рода научно-техническое сопровождение действий следователя, выступая его советником, помощником, а полученная при этом доказательственная информация исходит не от специалиста, а от иных объектов. В случае же выяснения вопросов, входящих в профессиональную компетенцию, специалист не сопровождает действия следователя, а противостоит ему как объект исследования, как источник информации. По сути - это не что иное, как допрос специалиста. Не случайно, в ч. 4 ст. 271 УПК РФ закреплена такая норма: «Суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве… специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон». Значит, УПК РФ дозволяет проведение допроса специалиста. Однако, обратившись к разделам УПК, регламентирующим следственные действия в предварительном расследовании и суде первой инстанции, мы не найдем среди них допроса специалиста. Получается, что в стадии предварительного расследования дозволения на производство допроса специалиста вообще нет, а в судебном разбирательстве подобный вопрос упоминается лишь в частной норме (ст. 271 УПК РФ) без закрепления порядка его проведения в главе 37 УПК РФ «Судебное следствие», что также означает отсутствие разрешения на его проведение.
Практика пытается выйти из ситуации путем допроса специалиста в качестве свидетеля, что, на мой взгляд, неправомерно. Специалист и свидетель - разнородные участники уголовно-процессуальной деятельности, что подтверждается закреплением статуса каждого в разных статьях УПК РФ (56 и 58), неодинаковой нормативной дефиницией этих субъектов, собственной совокупностью прав и обязанностей того и другого, а главное - различным характером приобретенного знания. Поэтому допрос специалиста есть самостоятельное следственное действие, подлежащее безотлагательному внесению в УПК РФ.
Однако проблема использования новых правомочий специалиста этим не исчерпывается. Результатом допроса, как известно, являются показания - особая фор специалиста. Только в суде первой инстанции защитник, используя правило ч. 4 ст. 271 УПК, может привлечь избранного им специалиста, да и то лишь для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Для двух других целей - содействия в следственном действии и постановки вопросов эксперту - суд сам призывает специалиста, а у защитника остается одно право на ходатайство
В настоящее время адвокаты-защитники, реализуя свое право на привлечение специалиста, получают так называемое «Заключение специалиста» - письменный акт, в котором лицо, обладающее специальными познаниями, отвечает на вопросы, поставленные защитником. Это непроцессуальный документ, так как в УПК РФ он вообще не упомянут, и поэтому непосредственного доказательственного значения у него нет. Такое заключение служит приложением к ходатайству защитника, его аргументом для назначения следователем, судом экспертизы по делу либо допроса специалиста
Итак, УПК РФ, с одной стороны, разрешил защитнику обращаться к сведущему лицу, назвав это «привлечением специалиста», но, с другой, не дал адвокату необходимого процессуального инструментария для полноценного использования возможностей специалиста. Полноценными же действия защитника будут в том случае, если закон придаст им то же доказательственное значение, что и результатам привлечения специалиста следователем. Ведь идея состязательности, провозглашенная в УПК РФ, предполагает равные правомочия сторон в доказывании и, значит, в использовании специальных знаний. С сожалением приходится отмечать, что проблема специалиста не получила в УПК РФ последовательного и полного нормативного решения.
Произошло это по следующей причине. Вопрос о специалисте - частность в масштабе всего уголовного судопроизводства, но частность, взаимосвязанная с целым. Проблема привлечения специалиста в конечном счете зависит от того, по какому типу (форме) построена вся уголовно-процессуальная деятельность. Если это целиком состязательное производство (как в досудебных, так и в судебных его стадиях), то стороны, как отмечалось, должны иметь равные полномочия в использовании возможностей лица, обладающего специальными знаниями. Если же предварительное расследование розыскное (инквизиционное), а судебное производство состязательное, то следователь и защитник обладают неодинаковыми правами в отношении специалиста, что имеет место в нынешнем УПК РФ. Но в таком случае правомочие защитника «привлекать специалиста» в сравнении с точно таким же правомочием следователя представляет собой юридическую фикцию. Отсюда предложение законодателю - вначале определиться с формой нашего уголовного процесса (на мой взгляд, он должен быть смешанного типа, таковым, по сути, он и остался, несмотря на объявление состязательным всего уголовного судопроизводства), а затем решать отдельные вопросы. В противном случае мы обречены иметь неконцептуальный, несистемный УПК, неспособный обеспечивать то, для чего он создан - эффективно регулировать уголовно-процессуальные отношения.
Специалист привлекается к производству процессуальных действий как на предварительном следствии (дознании), так и в ходе судебного заседания по уголовному делу. Специалист, в отличие, например, от свидетеля, лицо заменимое. Он должен обладать теми знаниями, которые необходимы для производства конкретного процессуального действия.
По смыслу ст. 71 УПК, предусматривающей отвод, привлечение одного и того же лица в качестве специалиста к участию в деле может быть многократным. В ст. 71 отсутствует указание на возможность привлечения специалиста, если он ранее участвовал по делу в качестве эксперта, как это указано в ст. 70.
Привлечению лица в качестве специалиста должно предшествовать установление его уровня знаний, навыков, необходимых для проведения следственного или судебного действия. Это может быть документ, свидетельствующий о специальном образовании, опыте работы в данной области и пр.
Назначение специалиста в процессе производства по уголовному делу состоит в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов. Закон не содержит прямого указания, что эти предметы и документы должны иметь отношение к делу, так как это их свойство, качество может быть установлено только после проведения специальных исследований (судебной экспертизы, осмотра, опознания и пр.). Специалист привлекается для постановки вопросов эксперту в целях всесторонности, полноты и объективности проведения судебной экспертизы.
Применение технических средств возлагается на специалиста в связи с улучшением качественного оборудования, оснащения органов внутренних дел, прокуратуры и суда. Лицо, в чьем производстве находится уголовное дело, не обязано знать и уметь пользоваться иногда достаточно сложными в обращении техническими устройствами. В этом ему оказывает помощь специалист.
На основании ст. 71 УПК специалисту может быть заявлен отвод на общих основаниях. Кроме того, специалист вправе заявить самоотвод.
Специалисту предусматривается выплата вознаграждения за его участие в производстве по делу (ч. 2 ст. 131 УПК).
Статья 164 УПК, регламентирующая общие условия следственных действий, предусматривает полномочие, т.е. право, а не обязанность следователя на привлечение специалиста к производству процессуальных действий (ст. 168 УПК).
Уголовно-процессуальным законом участие специалиста предусмотрено как обязательное или возможное при осмотре трупа (эксгумации) (ст. 178 УПК); при проведении освидетельствования (ст. 179 УПК); при проведении личного обыска (ст. 184 УПК); при осмотре и выемке почтово-телеграфной корреспонденции (ст. 185 УПК); при осмотре и прослушивании фонограммы (ст. 186 УПК); в процессе получения образцов для сравнительного исследования (ст. 202 УПК); при ознакомлении обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела следователь обязан выяснить, в том числе, какого специалиста необходимо пригласить в судебное заседание (ст. 217 УПК); участие специалиста в судебном заседании регламентируется ст. 251, 266, 270, 287, 290 УПК.
Повышение эффективности борьбы с преступностью во многом обусловливается использованием совокупности знаний, относящихся к различным областям науки, техники, искусства и ремесла. Учитывая значимость специальных знаний в исследовании обстоятельств события, Концепция судебной реформы в Российской Федерации рассматривает применение специальных (неюридических) знаний в целях реализации уголовного закона как одну из разновидностей деятельности правоохранительных органов.
Несмотря на то, что институт использования специальных знаний получил определенное развитие в новом законодательстве, некоторые проблемы, имеющие приоритетное значение для теории и практики, продолжают оставаться нерешенными. Одна из них связана с отсутствием в Уголовно-процессуальном кодексе и в Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. №73-ФЗ 2 разъяснения сущности специальных знаний, что обусловливает различное толкование учеными и практиками, как самого этого понятия, так и его содержания. Термин «специальные знания» законодатель употребляет применительно к понятию (основанию назначения) судебной экспертизы (ст. 9 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»), а также к характеристике эксперта и специалиста как лиц, обладающих специальными знаниями (ст. 57, 58 УПК РФ), не раскрывая при этом содержания термина.
Между тем четкое понимание сущности специальных знаний в уголовном судопроизводстве крайне важно для их эффективного использования в процессуальной деятельности: оно будет способствовать правильному определению области знаний, которые могут быть использованы; привлечению к участию в следственном действии соответствующего специалиста; определению оснований и назначения экспертного исследования, его предмета, а также решению других вопросов.
Одной из причин, породившей многолетнюю дискуссию, послужило то обстоятельство, что законодатель непоследователен в употреблении терминологии, поскольку, использовав в УПК РФ термин «специальные знания», в новой редакции ст. 80 УПК, введенной Федеральным законом от 4 июля 2003 г. №92-ФЗ, опять использует термин «специальные познания». Отсутствие единообразия в употреблении терминологии реанимировало проблему соотношения указанных терминов. Как отмечено, эта проблема активно дискутировалась и до принятия нового уголовно-процессуального закона, поскольку УПК РСФСР также использовал оба этих термина.
Надуманным представляется разграничение, заключающееся в том, что специальные познания рассматриваются в качестве процесса приобретения знаний в определенной сфере познавательной деятельности человека, а специальные знания - как совокупность сведений из какой-либо отдельной сферы человеческой деятельности, представляющей собой определенный объем информации, сформировавшейся на данном этапе развития.
Логическое противоречие рассматриваемого подхода состоит во внутренней несогласованности трактовки, ибо процесс получения знаний немыслим вне того объема информации, который существует в науке. В противном случае познание будет беспредметным. Кроме того, анализ законодательства приводит к однозначному выводу: говоря о специальных познаниях, УПК предусматривает наличие у лица знаний. При этом не имеется в виду процесс их получения.
С авторами данного подхода можно было бы согласиться, если бы речь шла не о специальных познаниях, а о процессе их приобретения.
Схоластической представляется позиция В.Д. Арсеньева и В.Г. Заблоцкого, которые специальными знаниями обозначают систему сведений, полученных в результате научной и практической деятельности, а специальными познаниями - знания, полученные соответствующими лицами в результате теоретического и практического обучения. Получается, что эксперты обладают познаниями, но применяют знания.
Неприемлемость этой позиции обусловлена рядом соображений:
а) далеко не всегда лица занимаются научной деятельностью, однако это обстоятельство не является препятствием для обладания специальными знаниями;
б) сведения, полученные в результате лишь практической деятельности, не могут сформировать специальные знания (освоение научных положений является неотъемлемой основой специальных знаний);
в) с философской и лингвистической точек зрения эти термины не являются синонимами, хотя их содержание частично совпадает.
В лингвистике термином «знание» обозначают как результаты познания, научные сведения, совокупность закрепленных в сознании и мышлении фактов действительности, относящихся к той или иной ее области, так и закрепленность в чьем-либо сознании и мышлении тех или иных фактов действительности. Термин «познание» толкуется как приобретение знания о закономерностях объективного мира, а также как совокупность знаний в какой-либо области.
В философии знание рассматривается как продукт общественной и духовной деятельности людей; идеальное выражение в знаковой форме объективных свойств и связей мира, природного и человеческого; субъективный образ объективного мира. Познание - это процесс творческой деятельности людей, формирующей их знания; создание новых понятий и теорий, ряда абстракций и идеализации, воображаемых и условных элементов, посредством которых и осуществляется отражение. Цель познания - адекватное отражение мира; путь к нему - творческая активность познающего субъекта. В современной гносеологии познание - процесс получения человеком нового знания, открытие неизвестного ранее. Аналогичное понимание сложилось и в других отраслях наук, изучающих особенности человеческого познания и формирования знания.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что наиболее приемлемым в уголовном судопроизводстве является употребление термина «знания» как результата познания. Законодатель должен применять в УПК и смежных законах единообразную терминологию с тем, чтобы не допускать возникновения подобных проблем.
После принятия в 1960 г. УПК, предусмотревшего использование в уголовном судопроизводстве специальных знаний, по поводу их понятия, содержания, структуры и других аспектов высказаны многочисленные соображения, нередко противоречащие друг другу.
Принципиальный подход к определению специальных знаний одним из первых наметил А.А. Эйсман, который понимал под специальными «знания не общеизвестные, не общедоступные, не имеющие массового распространения; короче, это знания, которыми располагает ограниченный круг специалистов, причем, очевидно, что глубокие знания в области, например, физики являются в указанном смысле специальными для биолога, и наоборот».
Некоторые авторы рассматривают специальные знания в уголовном судопроизводстве необоснованно широко, определяя их как не являющиеся общеизвестными и общедоступными знания, которыми обладает данное лицо в какой-либо области и которые должны быть гораздо шире и глубже знаний других лиц в аналогичных областях.
Рассматриваемое положение представляется ошибочным. В уголовном судопроизводстве помощь специалистов используется путем привлечения их к участию в следственных действиях, дачи заключения (ст. 58, 80 УПК РФ), проведения экспертиз (гл. 27 УПК РФ), а также в других формах. В отношении экспертов государственных судебно-экспертных учреждений проблема уровня профессиональной подготовки не актуальна с учетом того, что они занимают должность эксперта, аттестованы, в различных формах повышают свой профессиональный уровень. Конечно, их подготовка может быть различной, но она в абсолютном большинстве случаев не вызывает сомнений.
Что же касается иных специалистов, в том числе и привлекаемых для производства экспертиз, то критерием является не уровень специальных знаний (это определить в большинстве случаев невозможно), а их наличие, то есть констатация того, что лицо является специалистом в определенной области знаний. Предлагаемый «завышенный» критерий неприемлем. Прежде всего, закон его не содержит. В законе под специалистом понимается лицо, обладающее специальными знаниями (ч. 1 ст. 58 УПК РФ). Поэтому не исключается использование категории специалистов, уровень знаний которых соответствует современному состоянию науки.
Требование чрезмерно высокого уровня знаний может негативно отразиться на привлечении специалистов, так как из их числа будут исключаться лица, не отвечающие указанному критерию. В то же время, очевидно, что к участию в уголовно-процессуальной деятельности необходимо стремиться привлекать наиболее подготовленных лиц. Требование обязательного послевузовского опыта работы вообще лишено оснований для лиц, закончивших учебные заведения, которые занимаются подготовкой сотрудников для экспертной службы.
В качестве элемента специальных знаний рассматривает практический опыт В.И. Шиканов, определив их как «знания и практический опыт, оказавшиеся необходимыми для всестороннего, полного, объективного выяснения обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу, в уголовном судопроизводстве». Однако В.И. Шиканов не указывает на профессиональный характер специальных знаний, которые приобретаются конкретным субъектом в рамках специальной (профессиональной) образовательной программы.
Другое направление может быть определено как узкая трактовка специальных знаний. Так, 3. М. Соколовский считал, что «под специальными знаниями следует понимать совокупность сведений, полученных в результате профессиональной специальной подготовки, создающих для их обладателя возможность решения вопросов в какой-либо области», что «отнесение тех или иных знаний к числу специальных имеет процессуальное значение, только когда от этого зависит решение вопроса о необходимости назначения экспертизы. Вне указанных пределов оно имеет лишь общетеоретический интерес, но никаких процессуальных последствий не влечет»».
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что автор ведет речь не о знаниях, а о сведениях. Между тем сведения как представления о чем-либо являются частью, элементом знания, то есть совокупности закрепленных в сознании и мышлении фактов действительности, относящихся к той или иной ее области. Однако вряд ли правильно относить к сведениям теоретические основы науки.
Очевидно также, что отнесение тех или иных знаний к числу специальных имеет процессуальное значение не только тогда, когда от этого зависит решение вопроса о необходимости назначения экспертизы, а во всех случаях использования специальных знаний в процессуальной форме, то есть в случаях, предусмотренных УПК.
Третье направление в понимании специальных знаний связано с их внутренней структурой. А.А. Закатов и Ю.Н. Оропай понимают под ними «…проверенные практикой профессиональные знания компетентных лиц, их умение пользоваться научно-техническими средствами и приемами для обнаружения, фиксации и исследования доказательств в ходе следственного действия». В структуре специальных знаний наряду со знаниями данные авторы выделяют также умения, то есть опыт, навык, способность лиц «…пользоваться научно-техническими средствами и приемами для обнаружения, фиксации и исследования доказательств».
Высказанные положения вызывают серьезные возражения. Прежде всего, авторы резко сужают пределы использования специальных знаний, так как помимо участия специалиста в ходе следственного действия специальные знания могут использоваться и в других (процессуальных и непроцессуальных) формах. Требование обязательности практического опыта неприемлемо в связи с тем, что это ставит под сомнение уровень профессиональной подготовки в вузе. Кроме того, надо иметь в виду, что специалисты, получившие подготовку в области отдельных родов и видов судебной экспертизы, например, в СЮИ МВД России, при таком требовании не могут по окончании учебного заведения работать по специальности, хотя их знания включают теоретическую подготовку и выработку практических навыков и умений. Обращает на себя внимание также нечеткость формулировки: что имеют в виду авторы, говоря о «проверенных практикой знаниях компетентных лиц»? Кстати, если лицо компетентно, то нет необходимости ставить под сомнение профессиональные знания специалиста.
Р.С. Белкин также включал в содержание специальных знаний профессиональные знания и умения в области науки, техники, искусства или ремесла, необходимые для решения вопросов, возникших при расследовании и рассмотрении в суде конкретных дел. Аналогичное содержание специальных знаний предлагают и другие ученые.
Ошибочной является трактовка специальных знаний - только как специальных умений и навыков. Исключение из их структуры профессиональных теоретических знаний принципиально неприемлемо, ибо оно создает иллюзию существования двух видов профессиональных знаний. Лишь сочетание (синтез) теоретической и практической основ образует специальные знания. Очевидно также, что ставить вопрос об оптимальном уровне или глубине профессионального мастерства (квалификации) некорректно, поскольку оптимальный, то есть наиболее благоприятный, наилучший, уровень - это высшая ступень развития. Измерить глубину профессиональных знаний невозможно, поэтому по отношению к профессиональному мастерству (квалификации) такая характеристика неприемлема: наличие у лица мастерства предполагает его высокое искусство в какой-либо области. В данной ситуации логичнее было бы вести речь не об оптимальном уровне или глубине, а о соответствии знаний требованиям Государственного образовательного стандарта профессионального образования по определенной специальности.
Требование определенного уровня знаний (обычно - высокого, глубокого, оптимального), которое предъявляется многими авторами к качеству знаний лица, вовлекаемого в уголовное судопроизводство, не согласуется с государственным критерием оценки знаний, согласно которому наличие такого уровня знаний означает возможность использования лица в качестве специалиста. Что касается практического опыта, то он может быть дифференцирован на обычный, то есть получаемый в процессе приобретения профессионального образования в качестве неотъемлемого его элемента, и опыт работы, приобретенный в ходе трудовой деятельности по окончании вуза. Бесспорно, наличие такого опыта желательно, однако рассматривать его в качестве необходимого условия представляется необоснованным.
В структуре практического опыта особое место занимает опыт работы в качестве специалиста в уголовном судопроизводстве. Своеобразие этого опыта состоит в том, что, не увеличивая объем специальных знаний, он адаптирует знания к условиям специфической среды: лицо овладевает соответствующими навыками и умениями применения своих знаний.
Очевидно, что говорить о единой структуре специальных знаний нельзя, поскольку в их содержание могут входить только теоретические знания, например, в области математики и некоторых других наук. О практическом опыте лица применительно к специальным знаниям в области таких наук можно говорить, только имея в виду его участие в качестве специалиста в уголовном судопроизводстве. Поэтому для ряда областей знаний практический опыт является факультативным признаком. Все специальные знания условно можно разделить на две группы:
а) сугубо теоретические;
б) знания с теоретическим и практическим элементами, то есть включающие опыт, навыки, умения, приобретенные в результате получения профессионального образования, а также в практической деятельности, связанной с применением теоретических знаний.
Спорные суждения относительно специальных знаний высказаны Е.В. Селиной, которая определяет их как приемлемые для выявления в определенной процессуальной форме обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, относящиеся к области материнских и (или) смежных наук либо иные, не имеющие достаточно широкого распространения знания сведущего лица, его адаптация к соответствующему восприятию явлений окружающего мира, соответствующий образ мышления и способность выявлять указанные обстоятельства, благодаря умениям и навыкам, подтвержденным (как и знания) данными о специальной подготовке и профессиональном опыте.
Предложенный Е.В. Селиной признак «приемлемость специальных знаний для выявления в определенной процессуальной форме обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела», крайне неудачен, так как неясно, кто определяет наличие или отсутствие приемлемости: орган расследования, суд, специалист, эксперт, защитник и т.д. Такая постановка вопроса приведет в процессе расследования преступлений к нарушению уголовно-процессуальной процедуры установления подлежащих доказыванию обстоятельств с помощью специальных знаний. Использование термина «приемлемость» может вызвать трудности в реализации специальных знаний в уголовном судопроизводстве, а его введение является неудачной попыткой заменить традиционную категорию «компетентность».
Определение приемлемости специальных знаний осуществляется лицом, назначающим экспертизу (ч. 2 ст. 21, ст. 38 УПК РФ и др.). Однако, учитывая состязательность процесса, сторона защиты в соответствии со своими полномочиями вправе оспаривать компетентность избранного специалиста.
В свою очередь такими же полномочиями обладает и сторона обвинения при поступлении ходатайства о привлечении к расследованию соответствующего специалиста. Наконец, из числа иных участников судопроизводства специалисты и эксперты при привлечении их к оказанию помощи вправе сами высказывать соображения о своей компетентности в решении вопросов, поставленных перед ними (ч. 6 ст. 57, п. 1 ч. 3 ст. 58 УПК РФ).
С точки зрения общеупотребительного смысла термин «компетентный» означает «знающий, сведущий в определенной области». Таким образом, применительно к сфере знаний он означает то же, что и термин «специальные знания», то есть наличие у лица знаний в определенной области. С этих позиций оперирование данным термином было бы бессмысленным. Однако он приобрел специфическое содержание при характеристике используемых в уголовном судопроизводстве знаний. На наш взгляд, он характеризует уровень, достаточность знаний для решения соответствующих вопросов.
Компетентность, как отмечалось, означает обладание лицом определенными знаниями. Очевидно, что уровень этих знаний у разных лиц различен, если оценивать их по общепринятой шкале. На возможность решения лицом соответствующих вопросов влияет ряд факторов объективного и субъективного свойства. В этом смысле можно говорить об уровне компетентности. Таким образом, о компетентности лица можно говорить в двух аспектах: об обладании специфическими знаниями и их достаточности для решения интересующих органы расследования и суд вопросов.
Нецелесообразным представляется также выделение Е.В. Селиной адаптации к восприятию окружающего мира определенным образом, образа мышления, врожденных способностей, научного предвидения и т.д. в качестве самостоятельных признаков специальных знаний. Все эти признаки синтезируются в знаниях. Не говоря уже о том, что необходимые критерии их определения отсутствуют, указанное предложение существенно затруднит реализацию специальных знаний на практике.
Неприемлемость рассматриваемой концепции обусловливается тем, что специальные знания являются объективной категорией и не зависят от субъективного восприятия лиц, их реализующих. В данном случае речь может идти о компетенции, то есть наличии у лица практических навыков, уровне специальной подготовки и других обстоятельствах, которые следователи всегда должны учитывать при решении вопроса о привлечении специалиста к определенной деятельности. Однако во всех случаях в качестве специалиста в процессуальном смысле не могут привлекаться лица, которые не обладают способностью исследовать обстоятельства, интересующие следователя.
Что касается образа мышления, то он является субъективным качеством человека или имеет отношения к специальным знаниям.
Таким образом, опасность суждений Е.В. Селиной состоит в том, что ее предложения открывают реальные возможности для проникновения в уголовное судопроизводство ненаучных, непроверенных методов либо недостаточно апробированных средств и методик.
Говоря об отграничении специальных знаний от общедоступных и входящих в исключительную компетенцию органов расследования и суда, Е.В. Селина вводит категорию «границы специальных знаний», определяя их как «…черты, отделяющие специальные познания от познаний, которые в зависимости от региона, времени, состава участников уголовного судопроизводства и других факторов могут быть признаны общедоступными».
Введение данного термина представляется искусственным, не имеющим надлежащей научной обоснованности, поскольку подрывает само понятие специальных знаний: региональные и иные «границы» по существу обусловливают существование различных видов и уровней специальных знаний, что неприемлемо с точки зрения здравого смысла и фактического состояния научных знаний как объективной категории.
Проблема границ действительно имеет актуальный характер, однако она относится к другому аспекту рассматриваемого вопроса: переходу специальных знаний в общедоступные. Такое преобразование не является стихийным, так как оно представляет собой следствие развития научных знаний, их распространения в обществе до такого уровня, когда они становятся общедоступными.
Мы считаем, что объективным критерием отграничения специальных знаний от общедоступных служит наличие в программах общего среднего образования соответствующих научных данных. Таким образом, переход из одного качественного состояния (специальные знания) в другое (общедоступные знания) происходит не регионально, не стихийно, а закономерно. В связи с этим представляется сомнительной концепция А.А. Эксархопуло, который считает, что «…найти критерии, которые объективно отграничивали бы специальное от неспециального, невозможно, а невозможно уже потому, что то, что вчера было специальным, сегодня становится общедоступным; то, что вчера было специальным для определенного круга лиц, сегодня успешно осваивается другими; то, чем сегодня профессионально не владеет в силу новизны один следователь, другой уже использует вполне квалифицированно, личным примером «преобразуя» знания специальные в общедоступные». Для оценки потребности в знаниях, носящих специальный характер, автор считает более правильным исходить не из каких бы то ни было общих для всех «потребителей» критериев, а из субъективного отношения участника уголовного процесса к определенной области знаний как таковой, руководствуясь при принятии решения только тем, что он сам таковыми знаниями не обладает, но имеет право и намерен обратиться за помощью к сведущему лицу в соответствии с УПК.
Несогласие с изложенными положениями обусловливается тем, что при отсутствии критериев участнику уголовного процесса невозможно определить, является ли лицо экспертом или специалистом, то есть, обладает ли оно специальными знаниями. В ч. 1 ст. 57 и ч. 1 ст. 58 УПК закреплено, что эксперт, так же как и специалист, - лицо, обладающее специальными знаниями. Если исходить из того, что при принятии решения о привлечении специалиста или назначении экспертизы следователь будет руководствоваться только отсутствием у него каких-либо знаний, это объективно будет отрицательно отражаться на уровне профессиональной подготовки, он не будет стремиться к ее повышению: изучению нового законодательства, изменений и дополнений действующих нормативных актов и т.п., зная, что всегда может рассчитывать на помощь специалиста. Или, наоборот, без достаточных оснований следователь будет считать себя способным решать вопросы, действительно требующие специальных знаний. В то же время собственные знания следователя, носящие в уголовном процессе характер специальных, не могут быть реализованы таким образом, чтобы их результаты имели доказательственное значение, поскольку совмещение в одном лице функций различных процессуальных фигур недопустимо. Поэтому применять такие знания возможно только в качестве средств, с помощью которых следователь устанавливает информацию об интересующих фактах, выдвигает версии и т.п.
Не столько теоретически, сколько практически важным является определение областей знаний, которые в уголовном судопроизводстве следует рассматривать в качестве специальных. В криминалистической литературе давно дискутируется вопрос о принадлежности знаний из области права к специальным. Многие ученые и практики справедливо считают, что правовые (юридические) знания специальными не являются, хотя они не всегда последовательны в своих утверждениях. М.С. Строгович, утверждая, что экспертиза по вопросам действующего права была бы совершенно незаконной, так как законы обязан знать сам суд, вместе с тем допускал возможность юридической экспертизы по вопросам иностранного права в случаях, когда суду при решении дела необходимо выяснить те или иные положения права иностранного государства. И.Д. Перлов считал, что на эксперте не лежит обязанность правовой оценки определенных фактов, это право только суда и следствия. «Область правовых наук не применяется экспертом», - отмечали М.К. Александров и Н.В. Терзиев.
По мнению В.М. Никифорова, заключение эксперта должно носить строго технический характер и не вторгаться в область правовых вопросов.
О.В. Евстигнеева отмечает, что «…принципиально важным признаком, характеризующим сущность понятия специальных познаний, используемых в уголовном процессе, является исключение из их числа познаний в области права».
На неправовой характер специальных знаний указывает также Т.В. Сахнова: «…специальные знания - это всегда научные знания неправового характера, сопровождаемые адекватными (признанными) прикладными методиками, используемые для достижения определенных юридических целей. Автор отмечает, что данное определение носит оценочный характер и потому по своей природе изменчиво, зависит от уровня развития общественных отношений и адаптации научных знаний в повседневном опыте человека. С развитием познания окружающего мира знания о нем становятся более дифференцированными и одновременно системными.
Некоторые ученые изымают из совокупности специальных знаний в уголовном процессе профессиональные знания следователей и судей, а не правовые знания в широком смысле. В.Н. Махов считает, что специальные знания в уголовном процессе Российской Федерации - это знания, присущие различным видам профессиональной деятельности, за исключением знаний, являющихся профессиональными для следователя и судьи, используемые при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел в суде в целях содействия установлению истины по делу в случаях и порядке, определенных уголовно-процессуальным законодательством.
По мнению В.И. Шиканова, «…в зависимости от конкретных обстоятельств дела специальные познания могут относиться к самым различным отраслям естественных и технических наук, различным видам искусств и ремесла, употребляться для обозначения любой возможной совокупности знаний (практического опыта, навыков), за вычетом общеизвестных, то есть таких, которые входят в общеобразовательную подготовку граждан, а также познаний в области права, связанных с уголовно-правовой оценкой фактических обстоятельств дела и с решением вопросов процессуального характера». Таким образом, В.И. Шиканов подчеркивает, что специальными не являются знания в области права, связанные с уголовно-правовой оценкой фактических обстоятельств уголовного дела и с решением вопросов процессуального характера. Следовательно, все иные правовые знания, по его мнению, будут специальными.
Что же касается проблемы правовой экспертизы, то ограничимся двумя замечаниями. Следует различать правовые основы и данные из других наук (психология, логика и т.д.). Если вопрос касается неправовых аспектов применения технических средств, тактических приемов и пр., то по существу они касаются других специальных наук (знаний), а не применения правовых норм. Поэтому их исследование осуществляется с помощью соответствующих отраслей знаний, не связанных с правом.
Ссылки специалиста (эксперта) на нормы права не свидетельствуют о правовой экспертизе. Речь в данном случае идет о нормативно-правовой регламентации различных областей человеческой деятельности (общественных отношений). Термином «правовая экспертиза» характеризуют деятельность, связанную с систематизацией законодательства, отысканием противоречий в различных правовых актах и т.д.
Специальные знания в уголовном судопроизводстве - это совокупность знаний в различных областях теоретической и практической деятельности, полученных в рамках высшего профессионального образования по определенной специальности, которые не являются правовыми и используются сторонами уголовного судопроизводства и судом в целях раскрытия, расследования и предупреждения преступлений в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом.
Учитывая, что Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» имеет отношение не только к уголовному процессу, целесообразно регламентировать общее понятие специальных знаний, которое будет являться базовым. В соответствующих кодексах (Уголовно-процессуальном, Гражданском процессуальном, Арбитражно-процессуальном и др.) это понятие может быть воспроизведено, а при необходимости дополнено элементами, специфичными для данной отрасли права.
