2020-05-12
73
· ограничить продажу спиртного по времени (например, с 10 до 22 часов), по возрасту (с 18 лет) и по месту (например, в городе не более одной торгующей точки на 1 кв. км и не ближе чем на километр от учебных заведений, в сельской местности – не ближе чем на 5 км дороги между населенными пунктами),
· ввести жесткие штрафные санкции при нарушении этих норм, особо жесткие - за продажу спиртного детям и подросткам,
· ужесточить юридические санкции за нелегальное производство и продажу спиртного с обязательной полной или частичной конфискацией имущества,
· ввести административные санкции на местные органы МВД и участковых милиционеров, допустившие подпольное производство и торговлю на подведомственной территории,
· ужесточить штрафные, административные и юридические санкций за вождение автомобиля в нетрезвом состоянии,
· расширить сеть скоропомощных и реанимационных отделений,
· восстановить учреждения закрытого типа для алкоголиков - злостных нарушителей общественного порядка, с обязательным принудительным лечением алкоголизма,
· расширить сеть стационаров для анонимного и бесплатного лечения больных алкоголизмом,
· открыть учреждения по реабилитации больных алкоголизмом после принудительного или добровольного лечения в стационарах,
· обучить врачей и медицинских сестер первичного звена выявлению больных с соматической патологией алкогольной природы; при повторных обращениях таких пациентов в связи с алкогольными эксцессами направлять их в наркологические диспансеры,
· создать при районных диспансерах подразделения по сбору информации о лицах, злоупотребляющих алкоголем,
· наладить специальное противоалкогольное образование в школах, техникумах, институтах,
· наладить просвещение населения через СМИ и особенно посредством ТВ,
· запретить рекламу всех алкогольных напитков на ТВ.
Ничего из этого очень узкого перечня не было сделано. Власть показала, что она служит узкой группе «успешных» людей, «клубу миллионеров», «золотой сотне», для которых удались и демократия, и капитализм. Так было, так есть. Так будет? Есть опасения, что именно так и будет. Используя мысль и выражение Макса Вебера, можно сказать, что «королевская буржуазия» под крылом власти оказывается неэффективной и чуждой национальным интересам. Более того, «королевская буржуазия» не заинтересована в существенных переменах в стране, стабильность стала ее девизом, которую надо понимать как сохранение добытого в результате приватизации. Не народ, а «королевская буржуазия» стала фундаментом современной российской власти. И власть платит «фундаменту» сторицей, например, плоским (непрогрессивным) подоходным налогом. На полюсах нашего общества налоговая доля одинакова, и за чертой гнетущей бедности, и за чертой несметного богатства все те же 13 %. Вот почему гражданин России, заработавший 1 млн. долларов, заплатит в качестве налога (если заплатит)130 тысяч долларов, а такой же житель в США - 270 тысяч, т.е. в два раза больше.
К этому надо добавить сокращение срока исковой давности по приватизационным сделкам с десяти до трех лет (в этом промежутке как раз и происходило расхищение основной части народного достояния). Результатом ориентированной на элиту внутренней политики стал нарастающий разрыв доходов бедных и богатых в России: в 1998 г. был 1 к 13,8, а в 2004 г. – уже 1 к 15.
Экономическая доктрина «первоначального накопления капитала», положенная в основу проекта приватизации собственности, была призвана захлопнуть дверь перед реставрацией советской власти. И дверь не захлопнули, а только прикрыли, и далеко отодвинули задачу «всеобщего благоденствия». Длину этого пути определяет наше 115 место в мире по качеству жизни населения и большинству ключевых социальных параметров: 142-е по продолжительности жизни (между Ираком и Белизом), 115-е по экономической свободе (между Нигером и Бурунди), 97-е по ВВП на душу населения (между Бразилией и Сальвадором), 79-е по самооценке «уровня счастья» (между Молдавией и Украиной). А то, что Россия на 3-ем месте в мире по количеству долларовых миллиардеров (27) - между Германией (57) и Японией (24) – серьезная помеха на этом длинном пути.
Доктрина «первоначального накопления капитала» шла рука об руку с доктриной «свободного рынка», который, как предполагалось, станет надежным регулятором экономической жизни страны. Свободный рынок действительно необходим для баланса спроса и предложения. Однако баланс на уровне, опасном для здоровья и жизни населения страны, требует административных антирыночных мер, будь то торговля радиоактивными материалами или вооружением, хищническая вырубка лесов, продажа табачной или водочной продукции. Рынок такими товарами должен быть дополнен отрицательной обратной связью. А этого и в помине не было при закладке рыночных реформ – вспомним отмену госмонополии на алкогольную продукцию. Отрицательная обратная связь на алкогольном рынке и сейчас не работает.
Может показаться, что замечания о внутриполитической и социальной ситуации в стране уводят от нашей главной темы, от алкогольной. Однако связь тут самая прямая, а может быть определяющая для объяснения грубого дефекта нашей социальной жизни в виде почти поголовного пьянства.
Опрос Фонда общественного мнения показал (20.07.2006), что население придерживается того же мнения. В ответе на вопрос, «какие именно меры могли бы привести к снижению уровня пьянства в России» большая часть россиян (43%) обратилось к социальной проблематике (обеспечение трудоустройства, занятости населения, улучшение условий работы и жизни людей, повышение уровня культуры и морали в стране). Меньшая часть (18%) видит способ снижения уровня пьянства в России в антиалкогольных мероприятиях (ограничение продажи спиртных напитков, усиление контроля над их продажей, борьба с самогоноварением, ужесточение наказаний за пьянство и другие). 75% опрошенных считают, что за последние десять лет уровень пьянства в стране вырос.
Государству и властвующей в нем элите нет дела, что народ спивается, деградирует его человеческий потенциал, хотя сейчас население спаивает не столько государство, как это было в советский период, а новые капиталисты самого разного пошиба – от деревенской самогонщицы до «водочных королей».
Могут возразить, напомнив про заявления Президента по алкогольным проблемам и подписанные им два закона в 2005 г. Да, эти слова были сказаны и законы написаны. Однако не надо забывать ту сумятицу на алкогольном рынке страны, которую вызвали эти законы в 2006 г. Хаос, почти коллапс торговли спиртным – пример того, как несогласованно работает постсоветская бюрократия, используя командно-административные методы, знакомые по советским временам.
Конечно, за свою пьяную судьбу, за судьбу близких персонально отвечает пьяница, но за сумму таких судеб – государство. Парадокс? Нет, диалектика, безрадостное взаимодействие противоположностей, пьяной личности и государства. Ответственность государства особенно велика, если пьяных судеб множество, и они множатся, если к пьянству подталкивает не столько несовершенство индивидуальной психологии, сколько пороки социального устройства. Не государство, как должно бы быть, а жена стала главным и почти единственным антиалкогольным фактором в нашей стране. Для замужних женщин в России редким счастьем стал непьющий муж.
Важная особенность жизни России в последние 10-15 лет - опасное сращивание власти с капиталом. Ключевым и верхушечным словом такого состояния экономики было и остается слово олигархи. Под влиянием «семибоярщины» значение этого слова несколько сместилось с «власти немногих» на «богатство», хотя исходно олигархия - это власть, главным образом. Раньше, при первом Президенте России, олигархи были крупными бизнесменами в первую очередь и олигархами – во вторую. При втором - поредевшая «семибоярщина» отступила и разоружилась политически. Теперь олигархию составляют другие люди – это высшие чиновники и силовики, владеющие большими пакетами акций крупных кампаний или ставшие членами советов директоров больших корпораций. Теперь уже точно, государство и олигархи – близнецы-братья.
Капитал поменьше, например, водочный, будем надеяться, спаялся не с самой верхушкой властной пирамиды; его главный уровень сращивания - региональный. Областные бюджеты и местные чиновники зависят от капитала этих производителей. Вот почему региональная власть идет на уступки водочному капиталу и закрывает глаза на его криминальную или полукриминальную деятельность. Огромные материальные средства, накопленные производителями спиртных напитков во время и после антиалкогольной кампании, позволяют лоббировать свои интересы через СМИ и на верхних этажах коррумпированной власти. За счет этого алкогольная ситуация в своей экономической части стабилизировалась и в подполье сохраняется значительная часть крупнооптового производства крепких напитков. На коррупции держится также среднее и мелкое нелегальное производство и продажа спиртного.
В основном тексте книги было стремление держаться очевидных фактов и расчетов, сделанных на их основе, держаться поближе к науке, т.е. – к доказательным положениям. Поэтому недопустимо высокий уровень потребления спиртного связывался с его нелегальным производством, дешевизной и доступностью, даже для бедных слоев населения. Но это только половина правды или правда одной стороны винно-водочного прилавка, со стороны продавца. В заключительной части книги можно выйти за пределы исследовательской точности и аналитического стиля. Это позволит взглянуть на проблему шире.
Для начала нужно встать среди тех, кто находится по другую сторону прилавка, среди потребителей спиртного, особенно в российской глубинке, где-нибудь в маленьком городе, хорошо если с единственным работающим предприятием и зарплатой на уровне пособия по безработице. Это не преувеличение: по материалам исследовательского холдинга ROMIR-monitoring(23.12.2004) портрет среднестатистического пьющего россиянина таков: живет в сельской местности или малом городе, малообразован, часто не имеет работы. Перефразируя О.Уайльда, можно сказать, что отсутствие работы и бедность – «это проклятие пьющих классов».
По эту сторону прилавка собрались не лучшие люди нашей родины, уважать, а тем более любить их трудно. Можно только сочувствовать. Но не будем забывать, что их очень много и они люди в первую очередь, и только после этого – не лучшие, да и то не все. И не лучшие они может быть потому, что несправедливости им досталось больше других.
Начать с того, что они родились в большинстве своем у таких же малоимущих, часто пьющих родителей. Вроде бы «сын за отца не отвечает», но в стране «поголовной грамотности» они не получили образования. Значит, уже в детстве они были согнаны с дороги, которая ведет к успеху, согнаны на тропу, по которой движутся миллионы, а вокруг – послепопойный мусор. Не получив образования, они выходят к ранней трудовой деятельности, низким заработкам, скудному, бесцветному быту и пьяному окружению взрослых, уже состоявшихся неудачников. Для людей, бредущих по этой тропе, уже в 25-30 лет проглядывается драматический финал к 50-60 годам, который ожидает почти треть мужчин и более чем шестую часть женщин. Требуется недюжинная сила духа, чтобы свернуть с тропы, вырваться из пьяной трясины и выйти на дорогу! Вправе ли мы требовать от людей героизма? Нет, конечно. Но что же делать? Опять ждать скоропалительной инициативы «сверху»? В новейшей алкогольной истории России таких было три – в 1985, 1992 и в 2001-2002 гг. (антипивная кампания). И все провальные.
Сейчас реализуется четвертая, по следам президентских инициатив. 1 июля 2005 г. на заседании Госсовета Президент высказал пожелание о переходе «к монополии государства на спирт». 21 июля 2005 г. он подписал два Федеральных закона (№ 102-ФЗ и 114-ФЗ) об укрупнении предприятий производства и торговли алкогольной продукцией, ее новой маркировки и других нововведениях. В соответствие с Федеральными законами Постановления Правительства были опубликованы 27-31 декабря 2005 г., а частично вступили в силу уже 1 января 2006 г., соответственно срокам, указанным в законах. В результате и Законы, и Постановления обернулись фарсом: первые порции маркировочных марок только на водку и только на ее полулитровые емкости напечатаны в конце января 2006 г., а попали к производителям в феврале. Производство спиртных напитков было остановлено на один-два-три месяца. Естественно, что «подпольщики» не оставили население без выпивки, пока чиновники суетливо и поспешно исправляли ошибки, допущенные в начале новой антиалкогольной акции.
И хотя за девять месяцев 2006 г. количество смертельных отравлений алкоголем снизилось на 5 тысяч по сравнению с тем же сроком в 2005 г. (с 27 до 22 тысяч), в СМИ началась кампания: «по стране покатилась волна массовых отравлений». И это было, но только за счет того, что с 1 июля 2006 г. промышленность, выпускающая спиртосодержащие жидкости бытового назначения, вынуждена была сменить денатурирующие добавки, вызывавшие острые токсические гепатиты и сопутствующие им желтухи. Министр здравоохранения и соцразвития М.Зурабов заявил в интервью: «Это спланированная акция. Цель этой акции - убедить общественность, что правительство не может решить проблемы на алкогольном рынке теми мерами, которые предпринимаются. Эти действия направлены на то, чтобы правительство отменило уже принятые нормативные акты» (РИА «Новости»). Кампания закончилась в октябре, хотя отравления продолжались. Сигналом для этого возможно послужили одновременно сделанные заявления Председателей Госдумы и Совета Федерации о необходимости госмонополии. Но с того ли надо начинать?
От государства в первую очередь требуется подавить коррупцию, на которой держится подпольное производство крепких напитков, более активно бороться с нелегальным производством, сделать недоступными для «употребления внутрь» технические спиртосодержащие жидкости, парализовать продажу пива и других спиртных напитков подросткам. Государству не нужно подавлять мотивацию населения, кроме преступной; необходимо научиться управлять ею политическими, экономическими и другими способами. Если же говорить более широко, государство должно позаботиться о своем народе, в первую очередь - о его благосостоянии, чтобы, пускай через сорок лет, он смог выйти из пустыни бедности. Это был бы наилучший вариант антиалкогольной кампании.
Не много ли автор требует у власти, которую выбрал народ? Тот самый, наполовину пьющий народ. Автор не требовал бы внимания государства к алкогольным проблемам двадцать лет назад, когда начинал эпидемиологическую работу по алкологии, но теперь обязывают знание тяжести российского пьянства и глубины связанной с этим деградации, принявшей уже национальный масштаб на протяжении двух поколений. Наконец, знание того, что пьянство нашего населения – «наиболее значимая причина кризисных показателей смертности в России» (Всемирный банк, 2005).
С таким знанием и с бóльшим удовольствием автор апеллировал бы к населению, но один в таком большом поле не воин. Властное поле поменьше. К тому же на нем играют должники перед народом за свою избранность, и у них сосредоточены огромные ресурсы. От этих людей мы ждем действий, но в первую очередь - информированность. Однако в декабре 2001 г. в прямом телеинтервью Президент сказал: в России «в пересчете на чистый алкоголь на душу населения потребление ниже, чем во Франции». И это верно, но только по официальным данным, которые не учитывают подпольное производство и потребление. И далее: "Для того, чтобы отвлечь человека от стакана, нужно создать и постоянно повышать материальное благосостояние народа, нужно сформировать интересы, чтобы у человека были возможности реализовать эти интересы, чтобы у человека были перспективы". После этого, к сожалению, ничего не было сделано для «формирования интересов и перспектив», и мало что - для «повышения материального благосостояние народа».
Когда же через год В.В.Путину передали проект «Концепции государственной алкогольной политики» для заседания Госсовета, он сказал: «Вы хотите, чтобы я стал вторым Лигачевым?» и отменил заседание по алкогольной проблеме (Заиграев, 2004). Однако отмена заседания не отменила проблемы. Она разрослась настолько, что об этом Президенту уже пришлось сказать в ежегодном Послании Федеральному Собранию РФ в 2005 г.: «Особо остановлюсь на другой сложной для нашего общества теме – последствиях алкоголизма и наркомании». И снова хорошие слова: «результатом нашей работы должна стать осознанная молодым поколением необходимость в здоровом образе жизни, в занятиях физической культурой и спортом». Слышите перекличку с заявлением четырехлетней давности и с советской пропагандой времен антиалкогольной кампании?
Послание Президента получило развитие в виде двух уже упомянутых законов (№ 102-ФЗ и 114-ФЗ от 21.07.05). Их главная особенность – укрупнение предприятий, производящих этиловый спирт и алкогольную продукцию с содержанием спирта более 15%, а также осуществляющих оборот этой продукции. Сделано это за счет повышения минимального уставного капитала до 10 миллионов (для производителей водки – до 50 миллионов). Изменились условия розничной продажи за счет удаления с алкогольного рынка индивидуальных предпринимателей и повышения для организаций уставного фонда, который будут определять субъекты Федерации. С 1 июля 2006 г. Закон № 102-ФЗ ужесточил правила торговли и ограничивает места продажи.
Можно ли надеяться, что ситуация на алкогольном рынке и в потреблении существенно изменится в лучшую сторону? Надеяться, конечно, можно, но оснований для этого маловато. Главным образом потому, что алкогольный рынок не может существовать в отрыве от общих для страны социально-экономических отношений, которые сверху донизу повязаны коррупцией. Более того, проблемы в связи с алкоголем пустили глубокие корни в криминальной экономике. И, наконец, изменить алкогольную ситуацию в стране невозможно без существенного повышения качества жизни населения.
Проводимое законами 2005 г. укрупнение предприятий, как производящих, так и торгующих - начинание вроде бы здравое, т.к. их легче контролировать. Но укрупнение может обернуться монополизацией ранка и усилением лоббирования интересов таких предприятий в ущерб национальному здоровью.
Возникает новый русский вопрос – хотели ли как лучше? Трудно сказать, но получилось как всегда, т.е. бестолково.
При самом высоком потреблении алкоголя за всю многовековую историю России (глава 2-4) доля бюджетных поступлений от выпитого ничтожна – 5-7%, тогда как при советской власти такие поступления составляли по разным оценкам от 12% до 27% (Заиграев, 2004), а потребление в среднем за послевоенный период было в два раза меньшим. В основе низкой собираемости налогов – нелегальное производство 40-50-60% крепких алкогольных напитков (по разным оценкам; глава 1-8). От этого зависит низкая рыночная стоимость спиртных напитков. Как следствие - их экономическая доступность.
По официальным данным (2003 г.) затраты населения на спиртные напитки, несмотря на их дешевизну, составляют 10% всех затрат и сравнимы только с затратами на мясопродукты (затраты на хлебобулочные изделия, следующие по размерам, составляют 2,8%). Госкомстат (ныне «Росстат») декларирует, что в этот показатель входят и «объемы скрытой деятельности». Однако, это сомнительно. Те же «объемы» входили в расчеты потребления алкоголя как в 2003 г., так и в 1984 г. (9,7 и 13,5 литра абсолютного алкоголя на человека в год соответственно), а данные о смертности при отравлении алкоголем имели обратное соотношение (252,0 и 180,4 на 1 млн). Вот почему можно думать, что затраты на спиртное были значительно больше 10%, т.е. были главными в семейных бюджетах жителей России.
В этих случаях, как во многих других, приведенных в тексте книги, мы сталкиваемся с тем, что алкогольная ситуация в стране по показателям государственной статистики выглядит крайне неполной. Это искажает реальную картину и делает ее менее тревожной, чем она есть на самом деле. Конечно, «Росстат» ответственен за то, что он плохо «досчитывает объемы скрытой деятельности» по производству и потреблению алкоголя, по затратам на спиртные напитки, по алкогольной заболеваемости, смертности и по многим другим характеристикам алкогольной ситуации. Однако в условиях развала государственных институтов, всепроницающей коррупции, упадка культуры, всеобщего равнодушия к судьбам государства, а теперь еще - административной реформы, скажем ему спасибо за то, что он делает. Главная беда российской алкогольной статистики лежит на периферии, в халатности, невольных ошибках и преднамеренных искажениях при сборе первичной информации, которая должна отразить перечисленные выше и многие другие негативные процессы, происходящие в стране. Отсюда выводы «Росстата» об относительно умеренном потреблении алкоголя в стране (8,3 л в 2001 г.).
А что значит оценка реального потребления алкоголя в 15 литров чистого алкоголя на человека в год (2001 г.). Много это или мало? Ответить проще, переведя показатель среднедушевого потребления алкоголя в самый распространенный в России напиток (водка) и самый привычный объем (полулитровая бутылка или просто «бутылка»).
15 литров алкоголя соответствуют 37,5 литрам водки или 75 бутылкам в расчете на все население. Было показано (например, Бехтель, 1986), что российские мужчины потребляют алкоголя в четыре раза больше женщин. Значит, на мужчин приходится 120 бутылок. С учетом соотношения мужчин и женщин в нашей стране (1:1,15), возраста основных потребителей (15-65 лет), а также их доли в населении на одного взрослого мужчину приходится 155 бутылок водки в год или три бутылки в неделю. Вот и ответ на вопрос, что значит 15 литров среднедушевого алкоголя - не просто много, а очень много. Такая «доза» позволяет считать, что «усредненный» взрослый российский мужчина является пьяницей.
Есть важное предположение еще об одной причине тяжелого пьянства в России: оно зависит не только от дешевизны и доступности спиртного, сколько от потребности в нем (глава 2-1). Эта потребность определяется бедностью и неустроенностью жизни значительной части населения. Многие люди тратят огромные душевные и физические силы на обеспечение самого скромного существования: половине населения (54%) заработанных денег хватает только на то, чтобы прокормить семью. К этому следует добавить неуверенность в завтрашнем дне, низкий уровень образования и культуры. Также важно, что в стране отсутствует честное соревнование граждан, инициатива многих и многих людей не пробивается дальше борьбы за выживание и не выходит к собственному делу, поскольку в стране почти "все схвачено" богатыми назначенцами или «крышующими» бандитами.
Эти и многие другие неурядицы порождают желание отойти, «отключиться» от серой реальности – и выпить, чтобы, пускай на время забыться или искусственно обрести полет духа. Это не поэтизация пьянства, но понимание того, что пьяное «Ты меня уважаешь?» или похмельное «Хорошо посидели!» - тоже духовная потребность, конечно, невысокого полета. Навстречу такой потребности идет российская дешевизна спиртного. Несколько упрощая, можно сказать, что на рубль затрат на алкоголь у нас можно получить в три раза больше удовольствия, чем на тот же рубль при покупке продуктов питания (рис. 1-8).
Для потребности в спиртном есть еще один повод – духовное неблагополучие и утрата населением нравственных ориентиров.
Великая Отечественная война стала переломной вехой духовной жизни населения СССР. До войны было создано искусственное и почти без прорех пространство для утопического сознания, ложь официальной пропаганды была вдохновенной и возвышающей. Проект создания нового человека окрылял многих. Поэтому вера в светлое будущее у большинства людей была искренней, а сознание - целостным. В поле такого сознания даже тема «37-ой год» занимала неадекватно узкое место. Война вместе с горем утрат, с психическим и физическим напряжением принесла единение и душевный подъем – у России наконец появился настоящий и опасный враг.
Но из войны страна вышла в ужасающую бедность и разруху. Очень высокая цена победы и послевоенные трудности отодвинули надежду на реализацию коммунистической утопии. «Коммунистическая религия умерла в душах сначала жрецов, а потом и прихожан» (Пионтковский, 2005). Государственная ложь выдохлась и стала пресной. «Вера, надежда, любовь» к государству начала истощаться.
Для ментальности советского человека особенно разрушительным было то, что двадцатилетнее обожествление И.Сталина круто сменилось втаптыванием его в грязь. Это сопровождалось расстрелом одного и отстранением от власти других ведущих руководителей государства и ближайших сподвижников Сталина. Политически неискушенному населению трудно было понять и принять то, что все они, и расстрелянный Л.Берия, и победивший Н.Хрущев, были из одной плеяды «сталинских соколов». Не прошло и 10 лет, как последовало свержение Н.Хрущева. Короткий исторический переход Сталин – Хрущев – Брежнев (1953-1964) был драматическим напряжением для национального сознания.
Контраст между официальной идеологией и реальной жизнью был особенно велик для крестьянства, которое еще не забыло про коллективизацию и подневольно трудилось на колхоз (государство), ничего или почти ничего не получая за свой труд, не имея даже паспорта. Усвоенные многими и подогреваемые пропагандой коллективистские ценности входили во все большее противоречие с индивидуальными интересами, сосредоточенными на приусадебном клочке земли, который и худо и бедно, но все-таки кормил семью.
Вот тогда и там началось расставание советского общества со многими прежними нормами и ценностями, распад которых обозначается как аномия (Durkheim, 1897; цитировано по Дюркгейм, 1998), понимаемая здесь как общественный феномен. Этот процесс подогревался хроническим товарным дефицитом, а то и потребительским кризисом, и, как инфекция, распространялся на все новые социальные группы. В эпоху Л.Брежнва общество было уже глубоко аномично. Для алкогольной темы важно, что общественная аномия на индивидуальном уровне ведет к фрустрации, а фрустрация подталкивает к выпивке. Может быть, стремительный рост потребления алкоголя, начавшийся в СССР в середине 1950-х годов и продолжавшийся до начала 1980-х (рис. 1-4) явился своеобразным индикатором расширения и углубления аномии. Апогея и драматического напряжения она достигла в последние два десятилетия.
Поражение в холодной войне и утрата Россией статуса свехдержавы нанесли психологическую травму не только российским политикам, но и населению. А тут еще приватизация, от которой у населения осталось тягостное ощущение ограбленности и агрессивная неприязнь к ограбившим. И это еще один фактор, питающий потребность в алкоголе (глава 2-1), еще один повод «залить обиду» и «принять на грудь».
Можно по-разному относиться к державным, имперским установкам, прочно укоренившимся в сознании российского населения, но для этого сознания мощным ударом был развал СССР. Такое крушение вместе с нарождением нескромного богатства немногих добавило мрачных переживаний советской бедности при переходе ее в постсоветскую. Еще один переход – от дефицитарного потребительского рынка к его изобилию при низкой платежеспособности большой части населения. Все это и многое другое умножило негативный потенциал в сознании бывшего советского человека и, как отражение в кривом зеркале, увеличило потребность в алкоголе.
Это не оправдание российского пьянства, но попытка разобраться в реалиях очень сложной алкогольной ситуации нашей страны. В таком контексте видно, как мало содержательного в словах нашего Президента, который предлагает решение алкогольных проблем через «осознание молодым поколением необходимости … в занятиях физической культурой и спортом». Сказанное Президентом отражает формальное, бюрократическое понимание нашей алкогольной ситуации администрацией Президента, готовившей послание. А ведь сейчас это высшее руководство страны. Впрочем, можно ли ожидать от бюрократии другого восприятия катастрофического изменения социального бытия населения?
К несчастью России в постсоветское время в стране не нашлись люди или социальные институции, ищущие поддержки народа и способные порождать новые ценностные ориентиры, понятные населению. Либерализация страны шла без народа и мимо народа. С голоду не вымерли, но за это расплатились гиперинфляцией, обнулением сбережений граждан,ваучерной приватизацией и залоговыми аукционами.
Кощунственно или пародийно выглядят искусственные поиски национальной идеи: такую идею не ищут – она самозарождается, как только граждане страны становятся нацией, т.е. общностью. Целостность нации, едва «склеенная» после гражданской войны войной Отечественной, вскоре начала распадаться по линии город-деревня, а в постперестроечный период таким водоразделом стало богатство-бедность или власть-население. Остается общность языка, пока что остается общность территории с той поправкой, что часть ее уже приходилось удерживать с помощью войны. Не хочется делать комплимент советской власти, но тогда была общность культуры, пускай насаждаемая сверху. Теперь экономическое расслоение все более сопровождается делением на «своих» и «чужих» в культурном отношении. Уже нельзя сказать, что мы имеем общность государства, которое все более служит богатым против бедных, т.е. против большинства. А это особенно сильно подрывает национальную целостность. И ничего не видно, за что бы могла зацепиться идея «сбережения народа» (граф П.И.Шувалов в ретрансляции А.И.Солженицина). А было бы хорошо и вовремя, чтобы эта идея стала национальной и развилась в заботу о здоровье детей и стариков, в «сбережение» российских мужиков, почти поголовно пьющих. «Будут пить меньше, станут дольше жить – вот вам и сбережение народа» (Б.Васильев, писатель).
