Для чего люди одурманиваются

Страшная народная язва, убивающая физические и умственные силы нашего народа, укореняющая в нем разврат и нищенство, обратила наконец на себя внимание и общества, и правительства. Во всех классах народа, и в городах, и в селах, идет громкий говор о пьянстве, о спаивании народа во имя «свободного промысла». Вопрос о пьянстве делается важным государственным вопросом, и приходит время держать на него ответ прямой и положительный в интересах народа и государства.

Предки наши любили, говорят, водку и порой пивали невоздержно; впрочем, довольно долго, именно до начала тысяча шестисотых годов, за пьянство сажали в тюрьму и даже били кнутом; пить вино позволялось только по большим праздникам. Но пьянство приняло другой характер, когда сделалось статьей государственного дохода, когда вином начала промышлять казна и кабак сделался царевым. Впрочем, до половины 17-го столетия пьянство развивалось далеко не свободно: казна, продавая вино народу из своих кабаков, отданных в веру или на откуп, порой делала ограничения в видах народной нравственности. Так, например, в 1652 году изданы были, по ходатайству духовенства и думных людей, довольно строгие правила о кабаках: в селах «меньших» не дозволялось держать кабаков, а в городах и больших дворцовых селах можно было иметь только по одному кружечному двору. Одному «питуху» не велено было давать больше чарки вина; лицам «священнического и иноческого чина» вино не продавалось. Во время постов, по воскресеньям, средам и пятницам вином не торговали. Должны были питухи пить смирно, без «дурна, и драки, и душегубства, и иного воровства». Но все эти меры имели силу весьма недолго: пьянство год от году размножалось, увеличивался и доход казны. Потребность в деньгах становилась ощутительнее, а между тем корчемство вином принимало громадные размеры и коснулось даже монастырей. Как бы то ни было, но интерес финансовый взял верх, и в 1659 году велено было: «питухов с кружечных дворов не отгонять и великого государя казне во всем учинить прибыль».

С этих пор отношения правительства к пьянству принимают характер финансовый, вино делается средством «для пополнения великого государя денежной казны». Казна обращается то к откупам, то к казенному, то к смешанному управлению. Манифестом 1765 года введена была чистая откупная система на самых широких основаниях, которая, изменяясь и совершенствуясь, существовала с небольшими перерывами до 1863 года. Комиссия, назначенная Екатериной II (в 1764 г.) для рассмотрения винных и соляных сборов, нашла, что единственный способ обеспечить государственный доход — отдать питейную продажу, на откуп частным лицам. Так как на первом планер стоял интерес финансовый, то во имя его откупщикам обещано было монаршее покровительство, дозволено им носить шпаги, над отдаточными дворами ставить государственный герб и открывать для «казенной» питейной продажи кабаки там, где и в каком количестве они пожелают... Откупа входят в силу; питейные сборы, поднявшись до 5 миллионов руб. сереб. (за 1767 г.), растут быстро: в первых годах нынешнего столетия доходят до 21 миллиона руб., а в 1811 году до 53 миллионов руб. асигн. и таким образом становятся главною статьей государственного бюджета.

Не дешевой ценой были куплены эти крупные доходы. Откупщики поручены были особому покровительству губернаторов; они могли заводить кабаки «негласные», переносить старые кабаки на места выгодные, иметь при них особые харчевые покои. Слово «кабак» заменено выражением «питейный дом», так как от злоупотреблений «название кабака сделалось весьма подло и бесчестно». Расширение льгот откупу, узаконенное ему покровительство и в особенности право ставить кабаки там, где откупу угодно, возвышало цифру питейного дохода, но, с другой стороны, увеличивало пьянство в громадных размерах. Еще в 1803 году поднимаются жалобы на спаивание народа, на пьянство, доводящее народ десятками тысяч до полного разорения. Департамент уделов первый подал голос за своих удельных крестьян и просил принять меры к пресечению зла. Помещики, в свою очередь, заявили жалобы на то, что откупщики, пользуясь проезжими дорогами, ставят на них кабаки, без согласия владельцев и даже чуть не против барского дома, соблазняют и спаивают народ. Жалобы были услышаны. Правительствующий сенат постановил закрыть питейные дома, учрежденные без согласия удельного ведомства. Даже ограничено было (с 1807 г.) вообще число кабаков. Впрочем, последнее ограничение не имело почти никакой силы, так как покровительство губернатора оставлено было в силе, да, кроме того, и реестров на кабаки 1803 года, которыми ограничен был откуп, не оказалось в наличности.

После войны 12-го года, по мысли графа Гурьева, манифестом 1817 года введено (с 1819 г.) казенное управление, а откупа уничтожены как неудобный и вредный способ взимания питейного сбора. Казенное управление существовало 8 лет и в первую пору представляет увеличение государственного дохода, а впоследствии — ряд злоупотреблений, приносивших убыток казне и громадный вред народной нравственности...

В мае 1826 года министр финансов граф Канкрин во всеподданнейшем докладе высказал: «Желать должно, чтобы умеренное употребление вина между простолюдинами умножалось». В пьянстве открыли средство поддержать наше земледелие, стесненное искусственным отвлечением капиталов к фабричному делу и затруднявшееся в сбыте хлеба вследствие упадка торговых сношений с иностранными государствами. В России городов мало, говорил Канкрин, и хлеб может находить свое потребление только превращением в вино. Дабы поправить наше винокуренное производство усилением внутреннего потребления, Канкрин обратился к откупу, так как при казенном управлении вследствие злоупотреблений сословие чиновников развращалось. В июле 1826 года откупа были восстановлены, и с тех пор по 1863 год мы имели в России откупную систему, постепенно разраставшуюся и в правах и в границах; ее ненавидел народ, но тем не менее ею пользовались как главным средством для пополнения государственного бюджета. Казенное управление за первый, 1820 год дало 77 с половиной миллионов; затем, постоянно уменьшаясь, вследствие злоупотреблений питейный доход в 1826 году не составил и 68 миллионов. Возрожденные откупа увеличили в первые четыре года доход казны только на 5 миллионов и давали по великороссийским губерниям в 1827—1831 годах по 72 789 900 руб. ассигн., в 1851—1854 годах почти до 83 миллионов и, наконец, в последнюю эпоху своего существования, в 1859—1862 годах, давали казне ежегодно номинального дохода 127 769 488 руб. 32 коп., что в общей сумме государственного бюджета составляет почти 46%, так как сумма всех государственных доходов составляет, например в 1859 году, 280 736 835 руб.

Ни в одном государстве в мире не видим, такой громадной цифры питейного сбора и такого сильного значения этого сбора в общей цифре государственных доходов.

Мы не имеем ни намерения, ни возможности в настоящей статье рассматривать развитие откупа, все те меры, благодаря которым он то расширялся на всю Русь и охватывал губернии западные и южные, составлявшие полосу привилегированную, то менял свою форму, делался чарочным, акцизным, комиссионерским, — мы остановимся только на некоторых фактах, относящихся прямо к вопросу о пьянстве в России. Не забудем при этом, что откупа были только орудием той финансовой системы, которая видела в водке легкое средство для «пополнения великого государя денежной казны», что очень хорошо понимали и откупщики. Назначение откупа было «выбирать деньги из' капитала, обильно обращающегося в народе, не обременяя народа новым налогом, а потому откупщики старались только придать торговле питьями ту «цивилизацию», которая могла, по их мнению, содействовать видам правительства».

Во время казенного управления... сделана была небольшая уступка пивоваренному делу, но вскоре условия откупов переменили взгляд правительства. Народ наш стали отучать от пива. Пиво во избежание конкуренции водке и в видах увеличения казенного дохода отдано было в руки откупщиков. Довольно высокий акциз с пива стал взиматься в пользу откупщиков; портерные лавки обложены были весьма крупным патентным сбором. Крестьяне, любившие когда-то пиво, варившие его и брагу, должны были обратиться к водке: откупщики за право варить пиво брали с крестьян налог с души и, кроме того, дав дозволение, преследовали за варение домашнего пива как за корчемство. В начале сороковых годов всеобщие жалобы на притеснение крестьян побудили правительство дать льготу домашнему пиву и меду. Но эта льгота оставалась в силе недолго.

Не одно пиво принесено было в честь водки, такую же участь испытывал и мед, а порой квас и кислые щи. Видели вред для водки в чае и даже в горячей воде. От трактиров и гостиниц старались отучать народ, где «привыкал он к роскоши, к чаю, виноградным питьям, во вред нравственности и в разорение семейств». Питейные дома появились с удобствами для пьянства и разврата... Такова была изнанка крупных доходов питейной регалии; что скрывалось под этой изнанкой, угадать нетрудно.

Как сильно падала народная нравственность при всевозможных удобствах к пьянству, но вместе с тем и при постоянном повышении откупного дохода, можно судить по некоторым документам. В одном из них сохранилась грустная характеристика быта крестьян, волей-неволей поддававшихся пьянству; документ этот относится к 1836 году, то есть именно к той поре, когда питейный доход стал приобретать особенно важное значение в итоге государственного бюджета. Граф Киселев, бывший министром государственных имуществ, в представлении комитету министров высказал прямую необходимость ограничить пьянство. «Не только сами крестьяне, но и жены их «пропились». Кабаки со всеми возможными удобствами для пьянства, с закусками, особыми отделениями для приятного отдохновения лиц обоего пола тянули к вину и разврату; они сделались пристанищем мирских сходок. Здесь пропивались не только свои деньги, но и подати; налагались штрафы для попоек; суд и расправа, выборы, отправление повинностей делались под влиянием винных паров...»

Такова была картина «народного развращения» уже двадцать девять лет тому назад.

С 1863 года откупа уничтожены как вредные для правительства и страны, распространявшие пьянство и безнравственность в народе; введено акцизное управление. Но прежде чем перейти к современному состоянию пьянства в России, не мешает нам припомнить то положение, в каком оставил Россию откуп, — это наследие двухсотшестьдесятчетырехлетнего существования питейной регалии в России.

Питейный доход составил главную силу государственного бюджета.

Народ приучен к водке; пиво и медоварение убиты.

Кабаки стали главным центром веселья, разгула, пьянства и разврата...

Новая акцизная система уничтожила последние препоны к безграничному развитию пьянства. Дорогая и дурная откупщическая водка сделалась дешевкой. Продажа питий распивочно и навынос стала свободным торгом; на каждом шагу явились новые кабаки; овощные лавки сделались питейными домами; наконец, и селения не избежали участи городов, там появились усовершенствованные кабаки в мундире штофных лавочек, появились именно в то время, когда поднимался уже вопрос о противодействии пьянству. Соблазн к пьянству развился до крайней степени; при уродливом размножении нового класса торгующих и безграничном предложении не было ничего, что могло до некоторой степени уравнять потребление, сдержать пьянство. От пива народ был отучен.

Мы видим в России пьянство как порок исторический, поощрявшийся косвенно и развивавшийся при самых благоприятных к тому условиях. Эти условия лежали не в одних откупных правилах и питейных положениях; были и другие, более общие условия, помогавшие пьянству, оставлявшие нетронутою ту почву, на которой легко воспринимались и множились плоды питейных уставов...

Каково бы ни было нынешнее акцизное положение, но не подлежит сомнению, что пьянство развивается ныне еще успешнее, чем прежде. На этот горестный факт громко указывают все классы общества, и сильно скорбит о том сельский люд, менее городского у нас испорченный. В городах еще больше поводов жаловаться. Ремесленники жалуются на мастеров, мастера на ремесленников, спившихся с круга; фабричный народ пропивает последний заработок. Расстройство быта, сил и здоровья не пугает пьяного: ему «и море по колено». Съезжие дома полны пьяными, несмотря на равнодушие к ним полиции, почти не считающей борьбу с пьянством в числе своих обязанностей. На праздниках трудно найти улицу, на которой не валялись бы опившиеся до бесчувствия. Слово «навынос» приобрело свое собственное значение. Не одно пьянство само по себе, не одни издержки на него есть зло; более страшную, более потрясающую картину представляют собою последствия пьянства...

До поразительной степени увеличилось потребление водки в губернии Томской, где сравнительно с 1862 годом в 1863 году выпито водки на 215% более...

В 1863 году вся Сибирь выпила 1 170 000 ведер алкоголя, вместо 500 000 ведер потребления за 1862 год, что дает приращение в 134%...

Говоря о среднем потреблении, не забудем того, что оно касается как пьющих, так и непьющих. 3адаза пьянства не коснулась у нас, к счастью, значительного числа народа: не считая детей и дряхлых стариков, у нас не пьют водки большинство старообрядцев, извозчиков, артельщиков и других усердных чаепийцев. Кроме того, и это самое главное, у нас народ вообще не привык к умеренному, но правильному потреблению водки; «умеренного потребления вина, как говорят это и официальные источники, у нас не существует; пьяница крепится неделю, другую, но зато разом пропьет все, что успел заработать». При таком характере потребления, само собою понятно, что приведенные цифры могут быть приняты за несомненное свидетельство о чрезмерном развитии пьянства.

Наш народ чрезмерно пьянствует; он теперь пьянствует больше, чем при откупах — вот несомненный вывод из предыдущего. Беда отнюдь не в том, что народ много пьет, а в том, что он много пьянствует. Вот где зло и вот против чего должно принимать меры. Не стеснять вообще потребление водки, а стеснять по возможности пьянство, затруднять пути к нему, уменьшать его удобства — вот что нужно. Люди, хорошо знающие винное дело, говорят правду, что не дешевизна водки породила пьянство. Почти во всю первую половину 1863 года цены на водку во многих губерниях далеко не были так низки сравнительно с прежними откупными, чтобы в громадных размерах могло развиться оттого пьянство. В деревнях и до сих пор держатся цены не очень дешевые. Есть другой, более сильный соблазн, усиливший пьянство, — быстро размножившееся число кабаков. Статистика кабаков снабжает нас поучительными данными...

В 1864 году, вероятно не очень значительно, изменились цифры питейных домов. Правда, фруктовые и мелочные лавочки лишились права торговать водкой, но, с другой стороны, явились новые штофные лавки в селениях — более деятельные и еще более сильные двигатели продажи и потребления водки…

Это размножение распивочных домов и есть, несомненно, главное зло нового порядка, плодящее пьянство.

Повторяем, заботы должны быть направлены не против естественного, необходимого потребления, а против пьянства, против тех причин, которые искусственно тянут к пьянству. Есть мнение, что народ мало-помалу привыкнет к окружающей обстановке, поймет зло пьянства и дойдет сам собою до благоразумной середины потребления. Совершенная правда, что лучшее средство против пьянства есть нравственность народа, его образование и его гражданское развитие. Но доводить народ пьянством и разорением до гражданского развития и житейской опытности дело едва ли естественное и похвальное. Даже материальное положение нашего народа не говоря уже о нравственном его состоянии — не дает нам право испытывать его в способности к пьянству. Пьянством, как левою рукой, мы будем отнимать то, что дает рука правая. Забота наша умножать школы и усиливать народное образование менее всего совместна с мерами, обеспечивающими свободное развитие кабаков. Устоять против общего соблазна и поминутных искушений дело нелегкое: то доказывают и наши общества трезвости, когда-то существовавшие, а теперь исчезнувшие с лица земли. Размножением всякого рода средств, способствующих к пьянству, не гнушались откупщики, но что им было за дело до народной нравственности, до народного благосостояния? Взгляд откупщиков неприменим к правительству, с которым тесно связана вся жизнь народа, его нравственность и благосостояние, о которых пещись побуждает не только филантропизм, но и чисто финансовый расчет. Никакого не может быть сомнения в том, что наше правительство искренно желает блага русскому народу и при современном положении пьянства в России видит прямую необходимость в такого рода мерах, которые бы до некоторой степени устранили искусственную обстановку, развивающую пьянство. Люди, знакомые с откупом, говорят положительно: «Пьянство уничтожится, если вы уничтожите распивочные заведения; хотите уменьшить, не искореняя его совсем, — ограничьте число распивочных домов; но самое главное, лишите их тех удобств, благодаря которым они бывают центром разврата и отвратительного пьянства». Действительно, кабакам дана у нас широкая воля. Они множатся с большим успехом: есть дома в Москве, в которых четыре кабака, — два в доме, два во флигелях, отделенных от дома одними воротами. Как раз между этими кабаками живут сапожники, а верх дома занят жильцами. Обстановка хотя и распивочная, но не утешительная. Кабаки могут у нас держать все желающие почти без изъятия. Их держат чиновники, состоящие в коронной службе, держат солдатские жены, держат и те, про которых говорят, что они прошли через огонь и воду и медные трубы. Наши кабаки заводятся со всевозможными удобствами для пьянства — в них можно не только выпить, но очень легко и повадно пьянствовать: и днем и по вечерам стоит здесь содом, и пляска, и песни, и все, что только может породить пьянство. Сами акцизные чиновники пишут, что «и в настоящее время сидельцы завлекают народ в кабаки музыкой, распутными женщинами и другими приманками; продают вино в долг и под залог разных вещей...». Всякого рода ограничения, предписанные законом, остаются мертвою буквой: «власти бездействуют и обращают мало внимания на происходящие беспорядки»; «городовые добросердечно любуются разгулом в кабаке, музыкою и песнями распутных женщин». Таких удобств нельзя встретить в лондонских кабаках; там есть только прилавок, за которым можно получить рюмку или стакан водки, но нет никакого рода мебели для пьянствующего люда. В Англии могут держать кабаки только люди, известные мировому судье. Странно допускать, чтобы кабаки делались трактирами и публичными домами низших разрядов, и соблазнять в них народ одною водкой. Там, где так велик соблазн ко всякого рода злоупотреблениям, нельзя не подчинять личности содержателя контролю; иначе кабак легко делается притоном разврата, воровства и мошенничества. Ограничение числа кабаков бесспорно было бы важным средством против размножающегося зла. Что бы ни говорили, но численность кабаков, при тех безграничных приманках к пьянству, какие если и не дозволены законом, но допускаются полицейскою практикой, имела и будет иметь громадное влияние на увеличение пьянства в России. Но как ограничить число кабаков? Где та норма, которая удовлетворит нашим филантропическим стремлениям? Как велико должно быть расстояние одного кабака от другого? На какое число жителей определить по кабаку? Все подобного рода вопросы, по нашему мнению, только затемняют и запутывают дело. На время мы можем оставить математику, — лучше обратимся к праву: здесь мы найдем средство более действительное...

Против злоупотреблений есть штрафы и наказания. А что мы видим теперь?..

Совершенно справедливо было бы требовать, чтобы сидельцы, торгующие в кабаках, имели дозволение на право торговать в кабаке. Это дозволение должно давать общество: ему же принадлежит и право лишать этого дозволения; мировым судьям должен быть предоставлен надзор за обществами. Всякого рода дозволение должно быть срочное и не более как на год, но мировые съезды должны иметь право закрывать кабаки и до истечения срока. Патентный сбор можно бы увеличить в тех губерниях и местностях, где выпивается более полуведра безводного спирта на душу; причем само собой разумеется, что увеличение патентного сбора должно быть различно для различных местностей. В местностях 1 и 2 разрядов было бы полезно, а в столицах — ввиду невыносимого развития пьянства — необходимо принять радикальную меру; подчинять все кабаки одинаковым повинностям с харчевнями. Общим правилом не излишне было бы постановить положительное запрещение открывать кабаки и выставки на церковных, базарных и ярмарочных площадях. Кабаки не должны быть снабжены никакими удобствами, и даже такая пустая вещь, как мебель, не должна быть в них терпима: кабак должен быть распивочной лавочкой. Само собой разумеется, что обществам следует предоставить право запрещения питейной продажи в селении...

Народный смысл и свободная конкуренция — вот регуляторы числа кабаков и питейной торговли...

Однако же и систему свободной питейной торговли сами защитники ее признают нужным ограничивать в некоторых случаях. Так, мы видим постановление, ограничивающее пьянство на железных дорогах. Ныне по линиям железных дорог, вне заселенных мест, ближе одной версты запрещается открывать питейные дома и штофные лавки, а в городах и вообще поселениях не ближе 30 сажен от углов, выходящих на линию железных дорог; в буфетах на станциях железных дорог допущена продажа только распивочно и подчинена правилам управлений железных дорог. Эти отступления от системы вольного промысла, вошедшие в силу с половины 1864 года, вызваны жалобами управления путей сообщения и приняты в «видах ограждения движения по железным дорогам от несчастных случаев»...

Мы указали на меры, касающиеся собственно питейных заведений, ограничивающие широкую свободу и беспокорность кабаков; но одни эти меры не исчерпывают задачи. Подобного рода исторический порок следует лечить радикально. Только совокупность разного рода мер, действуя дружно, может помочь делу. Если мы, жалуясь на пьянство и заботясь о средствах к его врачеванию, будем возвышать, например, цену чая, увеличивая на него таможенный ли, внутренний ли налог, то тем самым невидимо будем помогать пьянству...

На память читателям сделаем вывод из нашей статьи.

Мы сказали:

Пьянство в России — порок исторический, развивавшийся искусственно, благодаря откупам и всем тем положениям, которые на первом плане ставили интерес казенный.

Акцизная система не столько быстрым удешевлением водки, сколько размножением кабаков и вредом, причиненным пивоварению, косвенно способствовала к увеличению пьянства.

Радикальное средство против пьянства есть развитие нравственного и материального благосостояния. Но когда то и другое составляют еще наши pia desideria,[3] необходимо принять меры, ограничивающие число кабаков, их пошлую обстановку для разврата, их безнаказанность перед законом и обществом. Радикальные тому меры не в голых цифрах и мертвых буквах бюрократии, а в правах сельского и городского обществ...

Остается ожидать той счастливой поры, когда не без гордости можно будет сказать: нас уже не могут упрекать в искусственном поощрении пьянства; к счастью нашему, к славе и чести нашей родины, этот исторический порок начинает исчезать в России.

В № 96-м Экономического указателя между прочим напечатано: «Пишут из Ковенской губернии: за три месяца тому назад, крестьяне Ковенской губернии дали клятвенное обещание в своих церквах (сами от себя) не пить более водки и до сих пор, с удивительною настойчивостью, исполняют данное слово, несмотря на все хитрости заманить их в кабаки и на временное понижение, в некоторых местах, цены на водку, происшедшее вследствие этого обстоятельства, так что в кабаках и постоялых дворах, где продавали прежде до 60 ведер в месяц, в настоящее время не продают даже и 5-ти и то только по почтовым трактам. — Этот замечательный случай заставляет многих помещиков губерний, занимающихся винокурением, прекратить у себя хотя на время это производство. Можно, впрочем, надеяться, что помещики увидят в этом воздержании крестьян только утешительный факт». Подобнее события, то есть отречение народа от употребления водки, являются и во многих других местах разных губерний.

Распространение в народе трезвости, с отречением от всякого употребления спиртных «напитков», нигде не может быть в настоящее время столь существенно полезно и необходимо, как в России, не только для восстановления и укрепления здоровья нашего народа, уже ослабленного во многих местах, частым и долговременным употреблением водки и горячего вина, для исправления народной нравственности и отклонения большей части злодеяний, для развития производительных сил народа, его богатства и благосостояния, но даже для возвышения государственных доходов, что я ниже сего в своем месте доказать постараюсь.

I. ДЕЙСТВИЕ ТРЕЗВОСТИ НА ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА

Низший класс народа в России употребляет почти исключительно один род спиртных «напитков»: хлебный алкоголь в разных степенях крепости и под различными наименованиями: водки, горелки, хлебного вина, сивухи и проч. Вот что знаменитый Либих говорит о свойствах сего «напитка»: «Чистый алкоголь есть яд, потому и водка с точки зрения химии есть разведенный яд, то есть содержит вредные для здоровья частицы. Хотя своевременное, сообразное с обстоятельствами, употребление чистой водки и может быть полезно, но постоянное ее употребление всегда вредно... Прекратить обширное употребление этого «напитка», уничтожить зло в самом корне составляет задачу нашего времени».

В № 269-м «Петербургских Ведомостей», 9 декабря 1858 года, помещена весьма замечательная статья, в которой между прочим сказано следующее: «Употребление водки и вообще всех крепких «напитков» гибельная привычка, систематически расстраивающая здоровье, невозвратно губящая тело и душу, его нераздельного спутника, связанного с ним тесными, неразрывными узами. Постоянно пить водку — все равно что постоянно принимать небольшие доли опиума или мышьяку...»

Невзирая на такие убедительные доводы и помещенные в разных книгах и журналах мнения людей умных и опытных о вредных действиях спиртных «напитков», у нас есть еще такие поклонники водки, которые, отвергая пользу распространения в народе общества трезвости, то есть отречения от спиртных «напитков», полагают, что употребление водки или хлебного вина нужно по следующим обстоятельствам: а) дабы укрепить ослабевший желудок человека; б) дабы согреть тело его от стужи; в) дабы поддержать силы его в больших трудах, особенно во время полевых работ, и, наконец, г) даже для того, чтобы усилить питательность грубой растительной пищи при долговременных постах наших и отсутствии мясной пищи...

Для укрепления слабого желудка есть кроме водки много других средств, простолюдину более доступных, как-то: употребление отвара горьких трав, мятной воды и проч. Все такие средства по цели своей весьма действительные, не представляют тех неудобств и вредных последствий, которые влечет за собою употребление водки, ибо случается нередко, что после некоторого по существенной надобности употребления сего «напитка» человек к нему пристращается, употребляет оный под разными предлогами, потом находит удовольствие в опьянении и прямым путем идет к самому гнусному и вредному пороку и расстройству своего здоровья. Следовательно, совершенное отречение от употребления спиртных «напитков», требуемое обществом трезвости, не только не имеет в сем отношении никаких неудобств, но служит, напротив, к сохранению здоровья.

По суровости нашего климата каждому простолюдину, а наипаче поселянину, приходится часто быть подвержену стуже. По возвращении домой прозябшему человеку, конечно, может быть полезно согреть себя чаркою водки, но средство сие должно быть весьма редко употреблено, ибо в противном случае оно ослабляет организм человека и ведет ко всем тем вредным последствиям, о коих выше мною упомянуто; впрочем, есть немало и других средств согреть прозябшего человека без употребления крепких «напитков»... Нельзя утвердительно сказать, что алкоголь, как средство согревания, составляет жизненную потребность жителей холодных стран. Обильная пища всякого рода, в особенности жирная, богатая углеродом, не менее успешно заменяет алкоголь, с тою только разницей, что действие оной гораздо продолжительнее, хотя медленнее, скорое же действие спиртных «напитков» имеет так много приманки, что ознакомившиеся с ними народы чрезвычайно легко к нему пристращаются.

Знаменитый наш медик, писатель, покойный лейб-медик Осип Кириллович Каменецкий, полагал особенно полезным напитком, дабы согреть озябшего человека, хороший сбитень, предпочитая его употреблению чая, и весьма сожалел, что он выводится из употребления, так что самое искусство приготовления хорошего сбитня почти исчезает; успешнейшим же средством согреть озябшего человека есть русская печь и особенно баня, которая не только согревает тело, но отвращает и даже исцеляет действие простуды. При таких средствах согревания тела озябшего человека отречение простолюдина от употребления спиртных «напитков» не только не представляет в сем отношении каких-либо неудобств, но служит к немалой его пользе.

Есть люди, которые полагают полезным употребление водки для подкрепления сил человека в больших трудах и особенно в тяжких полевых работах. Внимательное наблюдение не оправдывает однако ж такого предположения. В наших великороссийских губерниях, где по краткости лета поселяне подвержены в это время, именуемое ими страдою, особенно тяжким трудам, обыкновенно водки не употребляют и бывают сильны и здоровы; особенно замечено даже, что люди, вовсе спиртных «напитков» не употребляющие, бывают самые здоровые, сильные и благонадежные работники. Для обрабатывания наших новороссийских степей приходит туда в летнее время много рабочего народа, в том числе малороссиян, требующих ежедневно порцию водки, и великороссийских из дальних стран пришельцев, не употребляющих в то время крепких «напитков».

Довольно известно, что великороссийские работники там предпочитаются как люди более сильные и к работе прилежные. Хотя малороссийское племя от природы одарено крепким сложением, но оно ослаблено частым и почти обычным у них употреблением весьма крепкого ядовитого вещества. Особенно разительный пример крепкого здоровья, физических сил и благосостояния представляют нам жители раскольничьих слобод, вовсе крепких «напитков» не употребляющие. Существенную причину крепости их сил, здоровья и благосостояния составляет наипаче то обстоятельство, что наставники при их обучении извлекают из Священного писания некоторое назидание — нравственное и более всего требуют отречения от крепких «напитков». Из представленных английскому парламенту от существующего там общества воздержания сведений об экипажах кораблей, находившихся на китоловных судах в полярных морях, оказывается, что в экипажах, принадлежавших к обществу воздержания, следовательно не употреблявших вовсе крепких «напитков», было гораздо менее больных и умерших, нежели между матросами, к тому обществу не принадлежавшими и получавшими ежедневно порцию водки или рому. Умные и опытные наблюдатели, участвовавшие во многих с войсками походах, пришли к тому убеждению, что отпускаемая нижним чинам периодически, без существенной надобности, винная порция не только не служит к сохранению их здоровья, но вредит оному. Потому многие начальники войск отпускаемые на винную порцию деньги обращают на покупку для нижних чинов мяса. Весьма полезные последствия показали, как благоразумны были такие распоряжения. Очень естественно, что желудок нижних чинов, не ослабленный принятием ядовитого вещества, но укрепленный обильным питанием добавочной мясной порции, доставил им более силы к перенесению трудов воинских и к сохранению их здоровья. Засим кажется довольно ясным, что отречение от употребления спиртных «напитков» существенно полезно и для сохранения сил рабочего человека.

Мне случилось слышать от людей, долго живших в Малороссии, то мнение, что при наших долговременных постах и малом употреблении народом мясной пищи водка нужна будто бы человеку для поддержания его питания. Я сообщал это мнение известнейшим нашим медикам, и они отвергли оное как заблуждение, вовсе не основательное. Растительная пища может доставить человеку здоровое и обильное питание, хорошая из овощей похлебка, крутая каша, с поливкою оной грибными щами или свежим домашним конопляным маслом, капуста, бураки, картофель, чистый ржаной хлеб и многие другие произведения крестьянского поля и огорода могут доставить обильно питание, гораздо полезнейшее, нежели употребление водки, всегда более или менее действующей к ослаблению телесного организма. Гораздо полезное, во всяком случае, думаю я, для поселянина, вместо покупки довольно ценной водки, употреблять эти деньги на доставление себе здоровой пищи.

Пусть теперь скажут, верны ли и справедливы ли мои доводы. Внутреннее народное чувство показало это делом; народ добровольно отрекается от вина, и мы еще ниоткуда не слышим ни жалоб, ни опасений, чтобы такое отречение было где-нибудь вредно для здоровья.

II. ДЕЙСТВИЕ ТРЕЗВОСТИ НА НРАВСТВЕННОСТЬ НАРОДА

Засим рассмотрим, какое действие производит употребление крепких «напитков» на состояние народной нравственности. Из великого числа следственных и уголовных дел, поступавших на мое рассмотрение, как и при решении дел в уголовном департаменте правительствующего сената, я видел, что большая часть совершенных злодеяний были предшествуемы, или сопровождаемы, или заключаемы попойками; иногда же пьянство было существенною целью преступлений. Ознакомясь с бытом низшего класса народа, можно удостовериться в том, что водка бывает большею частью причиною всех ссор и драк, разного рода обид, похищения чужой собственности и других в крестьянском быту проступков...

По всем таковым убеждениям мне весьма грустно было слышать и читать мнение некоторых людей, утверждающих, что в России простолюдину хлебная водка заменяет все: и балы, и концерты, и ералаши, и литературу, и дружеские беседы. Не предосудительно ли дозволять себе такие остроты и распространять такие вредные софизмы! Составляет ли употребление водки для простолюдина увеселение невинное? Он тогда только находит в ней удовольствие, когда чувствует опьянение и бывает навеселе; а что потом случается, когда от частого употребления страсть усиливается? Какие гибельные влечет она за собой последствия? Можно ли говорить с таким снисхождением и почти одобрением о гнусном пороке, столь вредном по своим последствиям? Не обязан ли всякий благонамеренный гражданин всемерно содействовать тому, чтобы такое безнравственное увеселение заменено было в народе другими невинными наслаждениями.

III. ДЕЙСТВИЕ ТРЕЗВОСТИ

НА ВОЗВЫШЕНИЕ НАРОДНОГО БОГАТСТВА И БЛАГОСОСТОЯНИЯ

Трезвость, то есть отречение от спиртных «напитков», особенно полезное производит действие на возвышение народного богатства и благосостояния, употребление же водки не только ослабляет, но и разрушает оное. По большой смышлености и трудолюбию нашего парода, при больших средствах нашего отечества сколько создано великих капиталов людьми даже мало образованными, но совершенно трезвыми? С употреблением водки полезная производительность этих людей не только ослабляется, но иногда и совершенно пропадает. Мало ли видим мы тому примеров? Употребление спиртных «напитков» не потому только вредно, что обращает к бесплодной растрате значительной суммы, но особенно потому, что отнимает драгоценное для рабочего человека время и ведет его к пороку. Весьма редко случается, чтобы самое умеренное, но частое употребление спиртного напитка не обратилось в страсть. После некоторого, притом весьма умеренного употребления водки человек находит удовольствие в опьянении; является желание распить у себя дома штофик с приятелями, потом потребность опохмелиться, деньги истрачиваются, работа идет плохо, насчитываются прогульные дни, и если попойки повторяются, то растраивается здоровье, работник лишается места, совершенно разоряется и влечет иногда в нищету и погибель целое семейство.

Возьмем из нашего сельского быта несколько примеров, с одной стороны, трезвости и благодетельных ее последствий, с другой — употребление водки и действий, от нее происходящих. Молодой крестьянин хорошего семейства, женатый, отправляется весной в Москву па заработки: как искусный плотник и прилежный, вовсе вина не употребляющий и потому благонадежный, он получает жалованья от 22 до 25 руб. сереб. в месяц, на всем хозяйском содержании. Возвращаясь осенью домой, он, с пересланными прежде, приносит в дом от 120 до 150 руб. сереб.; его встречают жена; отец, мать и все семейство как благодетеля, оброк и подати уплачены, в доме находит он все в довольстве, хлеба собрано немало, от домашнего расхода будет излишек и на продажу; скота и всякого запасу в избытке; он остается на зиму при жене в семействе, в помощь отцу, молотить хлеба, запастись дровами и производить другие зимние работы. Другой брат, земледелец, женатый же, также ничего не пьющий, по первопутку с 4-мя лошадьми отправляется в извоз и везет с фабрики ценные товары на дальние ярмарки; весной возвращается домой и привозит также в дом больше ста руб. сереб., чистыми деньгами, и радует все семейство. Таким образом, идет год за годом, плотник сделался десятником и получает жалованья вдвое более прежнего, извозчик ходит хозяином большего обоза и привозит большие деньги, все семейство богатеет, дети подрастают, дом перестроен заново, обширнее и лучше прежнего: хозяин принанимает себе покосов; скота держит более, и хорошо удобренное поле дает отличный урожай. На доме том почиет благодать божий, с ним мир и согласие, и никто в семействе водки не употребляет. В другом равносильном семействе, но употребляющем водку, хотя изредка и очень мало, при обстоятельствах разных, дело идет совсем иначе. Молодой плотник, отправляясь для заработка в Москву, пристроился к месту, но как прослышали, что он употребляет водку, то хозяин большого жалованья не дал. Действительно, он получил вкус к вину еще в доме родительском и в Москве изредка пьет по маленькой; потом его потчуют товарищи, то и с ними надобно полштофика откупорить; бывают случаи, он выпьет и поболее, и выходит, что заплатит дань Бахусу немалую, а там осенью, при расчетах, оказались и прогульные дни, за которые вычет бывает сильный, а потому он приносит в дом денег не весьма много. Другой брат, извозчик, человек дельный, но водку употребляет, потому купцы к нему полной веры не имеют и дают к отвозу только товары малоценные и за небольшую плату; инде пришлось идти в виде работника к хозяину извозчику, да и тот говорит: с водкою знается, к лошадям не весьма рачителен, спит крепко, и потому хозяин и плату ему дает небольшую, а на поверку выходит, что тот и от извоза выручил немного, и лошадей приведет в дом истощенных. На следующие годы страсть к вину в обоих братьях усиливается, и наконец и весь дом тот приходит в упадок, и все оттого, что старик домохозяин научил детей своих водиться с водкою. Бывали и такие случаи, что сведущий, опытный и трезвый плотник, находясь некоторое время в десятниках у хорошего подрядчика и скопив порядочную сумму, сам принимает на себя небольшие подряды, нанимая работников из земляков своих, ведет дело отлично и наживает уже немалые капиталы, но по дьявольскому наваждению он знакомится с водкою, потом страсть усиливается, надзор над работниками ослабевает, дела идут в разлад, и вместо барышей получает убытки. Продолжая далее таким образом, он совершенно разоряется и не имеет даже средства к выдаче заслуженной платы своим работникам, которых ввергает через то в горесть и расстройство. Я пишу все здесь сказанное не из вымысла, но из многих, бывших в глазах многих, примеров и мог бы высказать еще многие другие, не менее поучительные случаи, если бы не опасался наскучить моим читателям...

Неужели изображение таких, с натуры списанных, примеров недостаточно для убеждения защитников в употреблении водки, в пользе распространения в народе трезвости.

IV. ДЕЙСТВИЕ ТРЕЗВОСТИ

НА ВОЗВЫШЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДОХОДОВ

Есть люди, которые полагают, что существенное препятствие к распространению общества трезвости в России состоит в том, что с отречением от употребления спиртных «напитков» значительной части народа окажется важный ущерб в государственных доходах. Заключение ложное и недальновидное. С распространением в народе трезвости большие капиталы, обращаемые ныне на бесплодную растрату, будут сохранены или употреблены на действия производительные. С возвышением через то народного богатства и благосостояния возникнут новые требования на многоразличные произведения народного труда, разовьются производительные силы народа и взамен уменьшения питейных сборов большие суммы польются в доход государственный через многие другие пути... Все такие средства доставят, конечно, правительству немалое приращение доходов взамен уменьшения питейных сборов, от распространения в народе трезвости произойти долженствующего... Довольно трудно и почти невозможно исчислить подробно все те пути, по коим деньги в этих случаях должны поступить в доход государственный. Не излишне будет также принять в рассуждение, что с возвышением, вследствие трезвости народа, его богатства и благосостояния, последует и увеличение народонаселения в государстве и составит самое благонадежное средство к увеличению доходов, получаемых не только от косвенных, но и почти от всех прямых налогов. За этим, кажется, не может уже подлежать сомнению, что с распространением в народе трезвости, с возвышением через то народного богатства и развитием производительных сил народа правительство получит гораздо более приращения в доходах от источников чистых и обильных, нежели сколько оно может потерять от уменьшения питейных сборов.

Впрочем, как распространение в народе трезвости может совершиться только постепенно и путем медленным, то и уменьшение питейных сборов будет малоощутительно, а между тем развитие производительных сил народа окажет мало-помалу полезное свое действие и доставит приращение дохода от других источников.

V. О РАЗНЫХ РОДАХ

УПОТРЕБЛЕНИЯ СПИРТНЫХ «НАПИТКОВ» В РОССИИ

Употребление в народе водки и хлебного вина можно разделить на две главные категории: а) пьянство публичное, в кабаках и трактирах; и б) домашнее употребление вина, или, правильнее сказать, домашнее пьянство. О вредном действии пьянства, в кабаках и трактирах, было уже довольно сказано и написано, но мало рассмотрено еще действие домашнего употребления вина или домашнего пьянства, имеющего, по мнению моему, гораздо более вредные последствия. Кабаки существуют для отъявленных пьяниц. Молодой, не пристрастившийся к вину человек стыдится и чуждается войти в кабак; он чувствует, что, вступая в него, делает дурной поступок. При домашнем же употреблении вина он не чуждается зловредного напитка, стыд пропадает. Если, например, в плотничьей артели работники, как и ныне водится, купят штоф или два вина на артельные деньги, положенные для продовольствия их пищею, то и молодые, вовсе не пьющие люди, в издержке сей участвующие, не только соблазняются, но и побуждаются к употреблению вина товарищами своими и мало-помалу к нему пристращаются. Такие попойки, сопровождаемые страшными песнями, продолжаются всю ночь, а потом некоторые пьяницы еще и на другой день опохмеляются. В таких домашних пирушках водится не только игра в карты, соблазны разного рода, но и самый отвратительный разврат, какого и в кабаках не бывает». В самих крестьянских селениях домашнее употребление вина производит на состояние народной нравственности весьма вредное действие: дети обоего пола, видя родителей и родственников своих пьяными, или не имеют к ним уважения, или теряют стыд и отвращение к пороку и не почитают пьянство дурным поступком, а потом, придя в возраст, и сами делаются пьяницами. Вообще, я считаю гораздо более предпочтительным, чтобы человек, пристрастный к вину, напился при случае в дальнем кабаке и где-либо вне дома своего выспался, нежели, принеся с собою штофик, распивал бы он в своем семействе...

Один умный старик сказал: «Да нам, батюшка, нельзя пить вина, ведь мы почти все извозчики, возим товары на Ирбит и в другие дальние места, а пьющему-то человеку купцы и товаров к отвозу не поверят, да и надобности нам в вине не настоит, коли в стуже озябший на ночлег приедешь, то поставят горячих щей горшок, и так согреешься, что в пот кинет; ночью же нам нельзя спать крепко, иногда раза три к лошадям сходишь, надобно сена и овса задать, либо напоить, или так посмотреть, да и на возах-то все целее, как часто посматриваешь; а кто на ночлег-то выпьет, да уснет, и все забудет, а лошадки-то, пожалуй, схилеют и пропадут, да мы также и то заметили, что пьющий человек гораздо к морозу слабее, нежели человек непьющий...»

Но может ли правительство быть хладнокровным свидетелем зловредной язвы, столь сильно распространившейся и столь глубоко укоренившейся в нравах народа? Будем надеяться, что при новом устройстве питейных сборов оно найдет способы положить преграду или некоторое ограничение домашнему употреблению водки, самого вредного рода пьянства.

VI. СРЕДСТВО К РАСПРОСТРАНЕНИЮ В НАРОДЕ ТРЕЗВОСТИ

Прежде нежели буду говорить о средствах к распространению в народе трезвости, почитаю нужным опровергнуть распространившееся у нас следующее, весьма ложное мнение. Некоторые мыслители уверяют нас, что с распространением в народе образованности пьянство само собою уменьшится и, может быть, исчезнет. Я вовсе не надеюсь, чтобы распространение в народе некоторого образования могло произвести такое действие, даже с истечением целого столетия, по крайней мере, мы не видим такого явления в самых просвещенных государствах...

Нельзя ожидать, чтобы в России распространение в народе образования было достаточно, чтобы не только уничтожить, но и уменьшить гибельное для народа пьянство, без употребления других средств, более действительных. Предлагаемое совету присяжных вышеприведенное, внезапное прекращение продажи крепких «напитков» и самого приготовления их было бы в России... думаю я, неудобоисполнимым, но всякое мудрое правительство должно идти постепенно к достижению этой благодетельной цели. Удобнейшим для того способом было бы введение, время от времени, большего ограничения средств к приобретению народом спиртных «напитков» как для публичного пьянства в кабаках и трактирах, так особенно к покупке навынос. Для употребления в домашнем быту, ибо такого рода домашнее пьянство, как выше показал я, наиболее для нравственности народа вредно. Стараться должно, мало-помалу, достигнуть того, чтобы водка продавалась в городах, и то не во многих местах, по высокой цене и, наконец, в одних аптеках. Вместе с тем, само законодательство должно быть, в отношении пьянства, гораздо более, нежели ныне, строгим и неупустительно наказывать всякую нетрезвость как гнусный порок, обществу вредный, хотя бы при том и не было совершено никакого другого проступка или преступления. Независимо от того, надлежало бы всевозможно споспешествовать учреждению и распространению в пароде общества трезвости, то есть совершенного отречения от употребления зловредных спиртных «напитков», но такое полезное действие не может быть совершаемо с успехом иначе, как при содействии... благонамеренных и просвещенных граждан... и самого правительства...

Но и вышепоказанная система должна быть рассматриваема как мера временная, долженствующая служить пособием к распространению в народе трезвости и к достижению, наконец, того, чтобы водка употреблялась только как средство врачебное, по рецептам медиков.

ДВИЖЕНИЕ ТРЕЗВОСТИ В РОССИИ [5]