Собрание Чудновских, Санкт-Петербург

В 1912—1913 гг. Ларионов и Гон­чарова много работали над оформ­лением книг поэтов-футуристов. Это были так называемые литографиро­ванные книги — написанные от ру­ки на литографском камне и в этой же технике проиллюстрированные.

В начале 10-х гг. мастер пришёл к идее лучизма — одного из первых вариантов беспредметной живопи­си. В брошюре под этим же названи­ем он объяснял это понятие так: «Лучизм имеет в виду простран­ственные формы, которые могут возникать от пересечения лучей различных предметов, формы, выде­ленные волею художника». В первых «лучистых» полотнах Ларионова хо­рошо заметны мотивы природы: «Осень жёлтая», «Петух» («Лучистый этюд»), «Лучистый пейзаж» (все ра­боты 1912 г.).

В 1914 г. Ларионов помогал Гон­чаровой создавать декорации к опе­ре-балету Николая Андреевича Римского-Корсакова «Золотой петушок» для дягилевских «Русских сезонов», выполненные в авангардном стиле.

Затем началась Первая мировая война, ставшая тяжёлым испытанием в жизни мастера. Творческие планы пришлось отложить на неопреде­лённый срок. Ларионов, призван­ный в армию, участвовал в боях в Во­сточной Пруссии, был контужен и после лечения в госпитале демобили­зован. После выздоровления он при­соединился как художник-декоратор к балетной труппе Дягилева в Швей­царии и в Россию уже больше не вер­нулся.

В произведениях Наталии Гонча­ровой прослеживаются несколько иные мотивы. Темы некоторых её работ явно навеяны живописью Поля Гогена и Винсента Ван Гога («Крестьяне, собирающие яблоки», 1911 г.; «Подсолнухи», 1908—1909 гг.; «Рыбная ловля», 1909 г.). Влияние Го­гена чувствуется в мягких, как бы тягучих контурах фигур, в контра­стах плотных, чуть матовых красок Однако русские фольклорные тради­ции привлекали Гончарову столь же сильно. На полотне «Птица Феникс» (1911 г.), обращаясь к сказочному об­разу, художница передаёт атмосфе­ру фантастического действа прежде всего через цвет — необычайно яр­кий, словно пламенеющий изнутри. Особенно хороши в творчестве Наталии Гончаровой картины, на создание которых её вдохновили иконы. Выразительный пример тому — «Спас в Силах» (1911 г.).

*Литография (от греч. «литос» — «камень» и «графо»— «пишу», «рисую») — гравюра на камне.

Наталия Гончарова. Крестьяне, собирающие яблоки. 1911 г. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Наталия Гончарова. Евреи. Шабаш. 1912 г. Музей изящных искусств Республики Татарстан, Казань.

МАРК ШАГАЛ

(1887—1985)

Творчество Марка Шагала, охваты­вающее почти всё XX столетие, ста­ло одной из интереснейших стра­ниц как русской, так и европейской живописи. Он принадлежит к тому редкому типу мастеров, которые, имея ярко выраженные националь­ные корни, удивительно естественно чувствуют себя в любой культур­ной среде, с лёгкостью осваивают традиции разных стран, эпох и сти­лей, сохраняя при этом свой неповторимый почерк.

«Как давно, мой город любимый, я не видел тебя, не слыхал, не бесе­довал с облаками твоими, не опи­рался о заборы твои. Подобно грустному вечному страннику, ды­ханье твоё я переносил с одного по­лотна на другое, все эти годы я об­ращался к тебе, ты мерещился мне как во сне», — писал в 1944 г. уже всемирно известный художник. Изображение родного и удивитель­но дорогого его сердцу провинци­ального белорусского города Витеб­ска, жизнь в котором казалась ему бесконечно далёкой от серых буд­ней, стало одной из тем творчества Шагала, не оставлявшей мастера до конца дней.

Шагал родился в семье грузчика рыбной лавки на окраине Витебска, в местечке под названием Пескова-тики, населённом в основном еврей­ской беднотой. В прошлом иудеям было запрещено заниматься изобра­зительным искусством: иудаизм яв­ляется иконоборческой религией. Вторая заповедь библейского про­рока Моисея гласит: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже зем­ли». Карьера профессионального художника означала разрыв с рели­гиозной традицией, иногда весьма болезненный.

Образование Шагала началось с изучения Библии, потом он посту­пил в Витебское городское четырёх­классное училище; после его оконча­ния молодому человеку пришлось некоторое время поработать ретушё­ром. В конце концов мать, уступив просьбам сына, отвела его в Школу живописи и рисунка в Витебске. Зи­мой 1906—1907 гг. Шагал отпра­вился учиться в Петербург, раздобыв бумагу о том, что едет с коммерче­ской целью: только так еврей мог по­лучить вид на жительство в столице. Некоторое время он посещал раз­личные художественные школы; его педагогами были Николай Констан­тинович Рерих, Лев Самойлович Бакст и Мстислав Валерианович Добужинский. Уже в ранних про­изведениях Шагала появляется ха­рактерный приём его зрелого твор­чества — предметы сдвигаются с привычных мест, и на полотне со­здаётся совершенно особая загадоч­ная атмосфера («Смерть», «Жёлтая комната», 1908—1910 гг.).