Рецензия на роман Энтони Берджесса

“Заводной апельсин”

Роман-антиутопия «Заводной апельсин» был написан в 1962 году.

Вероятно, название вдохновлено выражением, взятым у лондонских кокни, рабочего класса Ист-Энда, которое звучит примерно, как «странный (или несуразный), как заводной апельсин».

Действие романа происходит в недалеком будущем, в Лондоне. В центре сюжета – пятнадцатилетний подросток, Алекс. Алекс – лидер банды, которая промышляет ограблениями, разбоем и насилием. Сам Энтони Берджесс использует термин «ultraviolence», а именно «ультранасилие».

Нужно отметить, что в романе фигурирует вымышленных язык, некий вид молодежного сленга – «надсат», на котором изъясняется Алекс со своими подельниками. Слова в нем заимствованы из русского. Например, бар, в котором банда проводит время перед актами «ультранасилия» называется «корова», где они пьют «молоко». Само поколение Алекса, тинейджеры того времени называют себя «Надсатые». В связи с этим возникали некие сложности с переводом романа на русский язык, ведь эти словечки должны звучать, как нечто инородное.

Однако, возникает вопрос, почему именно русский язык лег в основу молодежного сленга в романе. Известно, что сам Берджесс посещал Советский Союз незадолго до написания романа, в 1961 году. Хотя сам роман задумывался писателем задолго до этого, в 1959. Получается, поездка и погружение в русскую языковую среду сподвигло писателя на использование русских слов при создании языка. При этом, синтаксическая структура «надсата» подобна английской.

Итак, события романа разворачиваются таким образом, что Алекс попадает за решетку. Его подельники предают его при совершении очередного преступления. И это поворотный момент романа.

Алекс признается всеми, как элемент, лишь демонстрирующий исправление. По своей природе, он злой и склонный к насилию. А зло всегда остается злом. Однако именно по причине его неисправимости Алекс попадает на эксперимент. Алекса насильно заставят отказаться от прошлой жизни, выработав у него условный негативный рефлекс на сцены насилия. И здесь встает вопрос свободы выбора. Возможно ли насильно сделать из злодея и социопата нормального человека?

 Эксперимент превращает палача в жертву. И теперь сам Алекс страдает от рук преступников и тех, кого он сам подверг издевательствам в прошлом. Но стал ли он действительно лучше? Нет.

Его природа не изменилась. И внутри него – все тот же злодей. Однако он больше не может реализовывать свои кровавые замыслы.

Также стоит отметить роль классической музыки в романе. Алекса «вдохновляет» Людвиг Ван Бетховен, сам он говорит, что эта музыка рисует в его воображении прекрасные картины, а именно, сцены насилия. И примечательно то, что в результате эксперимента Алексу становится дурно, когда он слышит эту музыку. Она также будет использована в качестве пытки, когда Алекса запрут в комнате, предварительно открыв окно, побуждая его к суициду.

И казалось бы, мучения Алекса не должны трогать, ведь, в сущности, он получает сполна за совершенные им деяния. Однако не покидает мысль о том, что в ходе эксперимента он лишается права быть таким, какой он есть. И условный рефлекс, выработанный в нем, в виде отрицательной реакции на насилие, не устраняет корень зла. Он так и остался злодеем. Но злодеем, лишенным возможности совершать зло и мыслить о нем. Это в корне неверный путь исправления. Еще священник в тюрьме уговаривает Алекса отказаться от эксперимента, ведь к свету он должен прийти сам, только его собственный выбор может отвратить его от зла. И никакие карательные меры не изживут в нем это.

Примечательно и то, что в итоге его жертвы становятся его палачами, его даже избивают старики, поскольку он совершенно не способен сопротивляться. И получается, что насилие порождает насилие. Да, это возмездие, но в очень искаженном виде. Также интересен момент, где полицейские оказываются бывшими членами другой банды, с которой соперничала банда Алекса. Они не встали на путь исправления, а остались такими же преступниками, примерив на себя форму правосудия. И от них Алексу также достается. И здесь снова становится ясно, что зло остается злом.

Финал книги оставляет много вопросов, однако в свете разговора Алекса с тюремным священником, все приобретает некую ясность. Дело в том, что после попытки суицида к Алексу возвращается его жажда крови. И все возвращается на круги своя. И Алекс снова волен делать то, что ему заблагорассудится.

Однако по прошествии лет он встречает бывшего подельника, Пита, с его «птицей» (женой) и детьми. Алекс показан уставшим от жизни, и злополучное «ультранасилие» его уже отнюдь не радует. И в нем рождается жажда нормальной, обыкновенной семейной жизни.

В сущности, концовка выглядит натянуто. Слабо верится в то, что такой рафинированный злодей, как Алекс, может отказаться от насилия самостоятельно, может сам свернуть с этой кривой дорожки, после всего сотворенного им. Думается, что такие не меняются. Однако а мире романа Берджесса все обстоит иначе. И получается, тюремный священник был прав. И только самостоятельно Алекс способен отказаться от зла, руководствуясь собственной волей. Все зависит от выбора человека: добро или зло, черное или белое. Лишив его возможности выбора, нельзя искоренить зло.