2020-05-21
74
17 октября 1939 г. перед отъездом из Москвы Сараджоглу имел беседу с американским послом Штейнгартом. Сообщая об этом в Вашингтон, Штейнгарт отметил: «Министр иностранных дел(Турции. — Ред.) откровенно заявил, что Великобритания пыталась воспользоваться турецко-советскими переговорами для того, чтобы вбить клин между Германией и Советским Союзом»{1061}.
Для обострения отношений между СССР и Германией Англия пыталась внести осложнения в советско-германские торговые отношения. В начале сентября английские власти, нарушая международный принцип свободы морского судоходства, объявили, что намерены осуществлять досмотр судов нейтральных стран, в том числе Советского Союза, в специально выделенных портах для выявления «военной контрабанды». Советское правительство отказалось признать правомерность этих действий и оставило за собой право «требовать от Британского правительства возмещения убытков, наносимых организациям, учреждениям или гражданам СССР вышеуказанными мероприятиями Британского правительства и действиями Британских властей»{1062}. Министерство экономической войны Великобритании подготовило меморандум, в котором Советскому Союзу предъявлялись требования предоставить Англии право создания на территории СССР контрольных постов для наблюдения за советской торговлей с Германией. Советское правительство, естественно, отклонило эти притязания английского правительства, представлявшие собой попытку нарушить государственный суверенитет Страны Советов.
Политика Англии и Франции, нацеленная на консолидацию капиталистических держав на антисоветской основе, с наибольшей полнотой проявилась в период финляндско-советского военного конфликта. Реакционные круги Англии, Франции и США рассматривали этот конфликт как подходящий повод для организации объединенного военного похода против СССР.
3 декабря 1939 г. Финляндия обратилась в Лигу наций с жалобой на СССР. Под давлением Англии и Франции, а также США, которые не являлись членом этой организации, 14 декабря был разыгран фарс «исключения» [350] СССР из Лиги наций. Прикрываясь решением Лиги наций об оказании помощи Финляндии, Англия и Франция при поддержке США начали спешно создавать экспедиционный корпус для отправки в Финляндию. Одновременно, как отмечалось ранее, они вели подготовку к нанесению удара по СССР в районе Черного моря и Кавказа.
Правительства Англии и Франции усилили давление на Швецию и Норвегию, принуждая их пропустить войска через свои территории. Согласно намеченному плану экспедиционный корпус, высадившись в Норвегии, должен был направиться через Швецию и Финляндию к советской границе. Советское правительство предупредило Швецию и Норвегию, что нарушение ими нейтралитета может привести к нежелательным осложнениям. Швеция и Норвегия решили сохранить нормальные отношения с СССР{1063}.
Правительство США, заняв во время финляндско-советского конфликта враждебную СССР позицию, 2 декабря ввело так называемое «моральное эмбарго» на экспорт некоторых товаров в СССР, что вызвало ухудшение советско-американских торговых отношений. В то же время США оказывали экономическую и военную помощь Финляндии.
Большую роль в разжигании антисоветской истерии сыграла американская пресса. Так, в начале декабря 1939 г. агентство «Юнайтед пресс», ссылаясь на заявление финских властей, которые якобы обнаружили «у пленных красноармейцев документы и карты», сфабриковало ложное сообщение, будто Советский Союз «намерен распространить военные действия до побережья Атлантического океана». 9 декабря 1939 г. ТАСС категорически опроверг эти измышления.
Провал попыток западных держав использовать финляндско-советский конфликт в своих целях, затем поражение Франции вынудили Англию начать поиски путей к сближению с Советским Союзом. 25 июня 1940 г. новый глава английского правительства У. Черчилль направил с послом Криппсом личное послание И. В. Сталину, в котором, в частности, говорилось: «В прошлом — в самом недавнем прошлом — наши отношения... были омрачены взаимными подозрениями... С тех пор, однако, возник новый фактор, который... делает желательным восстановление обеими нашими странами их прежних связей, с тем чтобы мы могли, в случае необходимости, консультироваться друг с другом в отношении тех дел в Европе, которые неизбежно должны интересовать нас обоих»{1064}. 1 июля посол Криппс был принят И. В. Сталиным. Во время встречи обсуждались вопросы о военном положении в Европе, о политических и экономических отношениях между Англией и СССР. Советское правительство проявило готовность содействовать нормализации отношений с Англией.
Однако политика английского правительства по отношению к СССР не была искренней до конца. Правительство Великобритании не проявляло инициативы в дальнейшем обсуждении вопросов о военном положении в Европе, не предпринимало мер к расширению советско-английских экономических связей. Более того, делались намеки, что Советский Союз может оказаться в одиночестве, так как возможен сговор западных держав с Германией{1065}.
Советское правительство понимало опасность этого сговора и, твердо придерживаясь политики нейтралитета, старалось избежать обострения отношений с Англией. В конце марта 1941 г. Криппс информировал Лондон, что Советское правительство своим поведением демонстрирует «желание подготовить почву для сближения с нами»{1066}. [351]
Угроза расширения экспансии фашистского блока вынуждала кабинет Черчилля все более реалистично подходить к оценке складывавшейся обстановки. Комментируя телеграмму Криппса из Москвы от 22 апреля 1941 г., Черчилль отметил: «Советское правительство прекрасно знает о грозящей ему опасности, а также о том, что мы нуждаемся в его помощи»{1067}.
В расчете на помощь со стороны Советского Союза министр иностранных дел Англии А. Идеи пригласил к себе 13 июня советского полпреда И. Майского и по поручению премьер-министра заявил, что если в ближайшем будущем начнется война между СССР и Германией, то английское правительство готово оказать полное содействие Советскому Союзу своей авиацией на Ближнем Востоке, отправить в СССР военную миссию и развивать с ним экономическое сотрудничество. Угроза фашистской агрессии, нависшая над Англией, заставила ее правящие круги искать сотрудничества с Советским Союзом в борьбе против фашистской Германии.
Политика СССР в отношении США характеризовалась стремлением к нормализации политических и экономических связей между двумя государствами. Серьезным препятствием на пути к достижению этой цели являлись антисоветские тенденции в политике правящих кругов США. «Что касается наших отношений с Соединенными Штатами Америки, — заявил на VI сессии Верховного Совета СССР 29 марта 1940 г. нарком иностранных дел В. М. Молотов, — то они за последнее время не улучшились и, пожалуй, не ухудшились, если не считать так называемого «морального эмбарго» против СССР, лишенного какого-либо смысла, особенно после заключения мира между СССР и Финляндией...»{1068} Излагая это выступление государственному секретарю США К. Хэллу, советский полпред К. Уманский отметил: «Мы исходим из того, что США также проводят политику нейтралитета, однако отношения между двумя величайшими нейтральными державами, СССР и США, оставляют желать лучшего и страдают прежде всего от проводимой американским правительством дискриминации в торговле с СССР». В результате состоявшейся беседы советский полпред сделал вывод, что «Хэлл в общем ничего не обещал, но он взял новый тон и впервые заговорил о возможности улучшения отношений»{1069}.
В апреле 1940 г. в госдепартаменте США начались советско-американские переговоры по торгово-экономическим вопросам. На переговорах советской стороной был поставлен вопрос об отмене дискриминационных мер правительства США, в частности о тех препятствиях, которые чинили американские власти в предоставлении тоннажа для советских грузов, в допуске советских инженеров на авиационные заводы и т. д{1070}. Эти вопросы советское полпредство в Вашингтоне неоднократно ставило перед госдепартаментом и позже, в течение весны и лета 1941 г.
Усиление фашистского блока после разгрома Франции, опасность вторжения гитлеровских войск в Англию и особенно обострение американо-японских противоречий создавали нараставшую угрозу интересам Соединенных Штатов. В правящих кругах страны усилилось влияние сторонников улучшения отношений с Советским Союзом. 1 июля 1940 г. госдепартамент выразил готовность американского правительства сотрудничать с Советским Союзом и поддерживать с ним нормальные торговые отношения{1071}. 27 июля 1940 г. заместитель государственного секретаря С. Уэллес в беседе с полпредом СССР К. Уманским заявил: «Пора обеим [352] странам подумать не только о нынешних отношениях, но и будущих месяцах и годах, которые, быть может, для обеих держав будут чреваты новыми опасностями. Не пора ли устранить источники трений, которых и без того достаточно во всем мире, и ликвидировать остроту, создавшуюся в отношениях между нашими странами?»{1072}
6 августа 1940 г. народный комиссар внешней торговли СССР А. И. Микоян и поверенный в делах США в Москве В. Торстон обменялись письмами о продлении на один год действующего американо-советского торгового соглашения, заключенного в 1937 г.
С 7 августа 1940 г. советско-американские торгово-экономические отношения обсуждались на встречах советского полпреда с Уэллесом. В первой же беседе полпред по поручению Советского правительства, исходя из необходимости нормализации советско-американских отношений, поставил вопросы, которые должно было разрешить правительство США, в частности о возврате задержанного ранее золота прибалтийских республик законным властям, о предоставлении лицензий на вывоз заказанного в США промышленного оборудования, об отмене «морального эмбарго» на торговлю с СССР{1073}. Переговоры длились девять месяцев.
4 января 1941 г. советский полпред в США сообщил о некоторых положительных результатах переговоров: согласовании проекта обмена нотами по вопросу о золоте; предоставлении Советскому Союзу американского тоннажа, в частности нефтеналивного; готовности американского правительства разрешить своим специалистам работать в СССР; установлении почтовой связи через Тихий океан и др.{1074}.
21 января 1941 г. госдепартамент США объявил об отмене «морального эмбарго» на торговлю с Советским Союзом. Однако отдельные акты дискриминации в отношении Страны Советов продолжались. С января по май 1941 г. американское правительство отказало в лицензиях или задержало грузы на сумму 29 млн. долларов. Хотя в 1940 г. импорт СССР из США возрос на 30 млн. долларов, его ценность в значительной степени снижалась из-за отсутствия поставок в СССР тех видов машин и оборудования, которые интересовали советскую сторону в первую очередь. Объем продажи Советскому Союзу авиационного оборудования, крекингового оборудования и наиболее важных типов станков сократился{1075}.
По ряду принципиальных вопросов американские руководители не проявляли готовности к достижению взаимопонимания. Они занимали прежнюю антисоветскую позицию, когда речь заходила о признании западной границы СССР. Правительство США продолжало удерживать золото, принадлежавшее Госбанку СССР, сохраняло арест на торговые суда прибалтийских республик и т. д. Преобладание антисоветских тенденций в политике США мешало позитивному развитию советско-американских отношений.
Важное место во внешней политике СССР отводилось нормализации отношений с Японией. Твердый отпор агрессивным поползновениям японских милитаристов, укрепление обороноспособности СССР на Дальнем Востоке сочетались с широким использованием политических и дипломатических средств воздействия, с тем чтобы не допустить столкновения с Японией.
Деловые круги Японии, которые были заинтересованы в рыболовстве в советских водах, в торговле с СССР и в концессиях, требовали от правительства улучшения советско-японских отношений. Отрезвляюще подействовало [353] на руководство Японии крупное поражение, которое потерпела японская армия в боях с советско-монгольскими войсками на реке Халхин-Гол. К улучшению отношений с Советским Союзом японские правящие круги подталкивало и подписание советско-германского пакта о ненападении.
В июле 1940 г. японское правительство приняло «Программу мероприятий, соответствующих изменениям в международном положении». В программе выдвигались задачи обеспечения за Японией политической гегемонии в Восточной Азии и зоне Южных морей, укрепления связей с Германией и Италией. Ставилась цель быстро урегулировать японо-советские отношения, с тем чтобы избежать войны на два фронта{1076}.
В том же месяце японское правительство предложило начать переговоры о заключении японо-советского пакта о нейтралитете. В основу урегулирования взаимоотношений японская сторона пожелала взять Пекинскую конвенцию 1925 г. и Портсмутский мирный договор 1905 г. Японская дипломатия, по существу, предприняла попытку добиться того, чего ей не удалось достичь в Портсмуте после поражения царской России — заставить СССР продать Японии Северный Сахалин.
В расчете на то, что подписание пакта о нейтралитете с Японией ограничит возможности ее агрессии на Дальнем Востоке и ослабит напряженность на дальневосточных границах СССР, Советское правительство согласилось начать переговоры. В ходе переговоров советские представители категорически отвергли претензии Японии на покупку Северного Сахалина. Советское правительство обусловило свое согласие на заключение пакта о нейтралитете обязательством Японии ликвидировать угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине. Оно было готово гарантировать Японии поставку сахалинской нефти в течение пяти лет на обычных коммерческих условиях по 100 тыс. тонн ежегодно.
24 марта 1941 г. в Москве начались переговоры о заключении пакта о нейтралитете с министром иностранных дел Японии Мацуока. Поскольку японская сторона не соглашалась с требованием ликвидировать концессии на Северном Сахалине, переговоры были прерваны. 26 марта Мацуока выехал в Берлин, где встретился с руководителями фашистской Германии. После своего визита в Берлин он еще раз попытался поднять вопрос о продаже Японии Северного Сахалина, но, получив решительный отказ, снял свое предложение{1077}.
13 апреля 1941 г. в Москве был подписан пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Стороны обязывались «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность...». В пакте указывалось, что «в случае если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая Договаривающаяся Сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». Пакт был заключен сроком на пять лет{1078}. В приложенной к нему декларации содержалось обязательство СССР уважать территориальную целостность и неприкосновенность государства Маньчжоу-Го, а Япония давала аналогичное обязательство в отношении МНР. Несколько позднее путем обмена письмами было закреплено заверение Японии в шестимесячный срок ликвидировать концессии на Северном Сахалине.
Заключение пакта было важным мероприятием по обеспечению безопасности и мира в Европе и Азии. Советско-японский пакт свидетельствовал о дипломатическом поражении Германии, рассчитывавшей на вовлечение [354] Японии в войну против СССР. В то же время этот пакт означал провал американской политики «дальневосточного Мюнхена», угрожавшей интересам СССР, Китая и всем народам Азии.
Оценивая пакт о нейтралитете, посол США в Москве Штейнгарт в беседе с заместителем наркома иностранных дел 5 июня 1941 г. заявил, что «не считает, что пакт между СССР и Японией направлен против США. В действительности этот пакт является еще одним шагом к сохранению мира в районе Тихого океана. Тем, кто утверждает, что советско-японский пакт представляет собой угрозу для США, он, Штейнгарт, отвечает, что Советский Союз имеет опасного соседа на западе и заинтересован в обеспечении мира на востоке. Он сам поступил бы точно так...»{1079}. Посол Великобритании в СССР Криппс рассматривал советско-японский пакт о нейтралитете «как антигерманский, ибо его единственной целью может быть защита русских восточных границ в случае нападения Германии с запада»{1080}. Высказывания Штейнгарта и Криппса, несомненно, отражали мнение тех представителей правящих кругов США и Англии, которые реалистически оценивали международную обстановку.
Советское правительство, несмотря на подписание пакта о нейтралитете, учитывало возможность вероломных действий Японии по отношению к СССР, ибо агрессивно настроенные круги Японии еще держались мнения, что следует поддержать Германию в случае ее нападения на СССР. Мацуока, в частности, заявлял германскому послу в Токио Отту: «Если между Германией и Советским Союзом начнется война, то ни один японский премьер или министр иностранных дел не сможет удержать Японию на позициях нейтралитета. В любом случае Япония объединится с Германией в нападении на Россию. Никакой пакт о нейтралитете ничего не изменит в этом отношении»{1081}. Однако СССР благодаря своему правильному внешнеполитическому курсу обеспечил неприкосновенность восточной границы в течение всего периода борьбы против германского нашествия.
Важнейшим итогом целенаправленной, активной внешней политики СССР явился срыв попыток империалистических группировок объединиться для совместной агрессии против Страны Советов. Этот фактор, а также продолжающееся обострение межимпериалистических противоречий, вынужденное признание правящими кругами Англии и США бесперспективности «мюнхенской» политики создавали предпосылки для образования антигитлеровской коалиции и подтверждали правильность внешнеполитического курса Советского Союза. Противники фашистской Германии на Западе постепенно осознавали, что сотрудничество с СССР приобретает для них важное значение. Советская внешняя политика подводила их к пониманию того, что, применяя методы нажима и дискриминации, достигнуть сотрудничества с Советским Союзом невозможно. Правящие круги западных держав убеждались, что антисоветский курс в политике ведет к ослаблению их собственных позиций в мире.
2. Воссоединение украинского и белорусского народов
Вторжение фашистского вермахта в Польшу поставило народы Западной Украины и Западной Белоруссии под угрозу фашистского порабощения, создало опасное положение у западных границ СССР. В начале сентября 1939 г. правительство СССР приняло меры предосторожности на случай вооруженных столкновений: был проведен учебный сбор запасных контингентов в шести военных округах, приведены в боевую готовность [355] войска Киевского и Белорусского Особых округов, созданы управления Украинского и Белорусского фронтов. В состав Белорусского фронта (командующий командарм 2 ранга М. П. Ковалев) были включены четыре армии, конно-механизированная подвижная группа и отдельный стрелковый корпус. В состав Украинского фронта (командующий командарм 1 ранга С. К. Тимошенко) вошли три армии.
После того как польское буржуазно-помещичье государство распалось, а его правители покинули пределы страны, Советское правительство приняло решение взять под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии, спасти его от фашистского ига. В ноте, врученной 17 сентября 1939 г. польскому послу в Москве, оно указывало, что не может безразлично относиться к дальнейшей судьбе единокровных украинцев и белорусов и поэтому отдало распоряжение командованию Советской Армии «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии»{1082}.
Трудящиеся областей, насильственно отторгнутых белополяками от Советской Украины и Белоруссии, почти два десятилетия, несмотря на тяжелые условия эксплуатации и политические репрессии, вели упорную борьбу за воссоединение с советским народом, за социальное освобождение. Весть о том, что Советский Союз идет на помощь, быстро облетела все уголки этих областей. Революционная энергия масс вырвалась наружу. В городах и селах Западной Украины и Западной Белоруссии еще до прихода советских частей трудящиеся создавали органы народной власти — революционные комитеты. Ревкомы в своей деятельности опирались на формировавшиеся отряды рабочей гвардии в городах и крестьянской милиции — в деревнях, которые брали под охрану народное имущество, изгоняли помещиков, буржуазию и полицию. В ряде мест эти отряды вступали в борьбу с польскими, а также украинскими и белорусскими буржуазными националистами. Борьба западно-украинского и западно-белорусского населения против гнета польских помещиков и буржуазии, за воссоединение с Советским Союзом возглавлялась коммунистами Западной Украины и Западной Белоруссии. Эту борьбу активно поддерживали польские коммунисты, рабочие, крестьяне.
Освободительный поход войск Украинского и Белорусского фронтов начался 17 сентября. Воспитанные в духе пролетарского интернационализма, советские воины с честью выполняли директивы военных советов фронтов, в которых раскрывались задачи освободительного похода, говорилось о необходимости защиты местного населения от жандармов и осадников, об охране имущества польских, белорусских и украинских граждан, о лояльном отношении к польским военнослужащим и государственным чиновникам, если они не оказывают вооруженного сопротивления нашим войскам. Командиры и политорганы вели большую работу по разъяснению населению причин крушения польского буржуазно-помещичьего государства и целей освободительной миссии Советской Армии.
Трудящиеся освобожденных украинских и белорусских городов и сел радостно встречали советских воинов, выходя на улицы с красными знаменами, цветами, хлебом-солью. Повсюду проходили массовые митинги, участники которых приветствовали советские войска и требовали воссоединения Западной Украины и Западной Белоруссии с советскими республиками.
Большинство частей регулярной польской армии не оказывало сопротивления быстро продвигавшимся частям Советской Армии. В ряде мест, например под Львовом, польские войска упорно сражались с гитлеровцами [356] и вопреки проискам реакционно настроенных офицеров добровольно передали город подошедшим частям Советской Армии. Лишь отдельные группы польских войск, осадников и жандармерии отказывались сложить оружие. Они укрывались в лесах и крупных населенных пунктах, выжидая столкновения между Германией и Советским Союзом. Но их надежды оказались тщетными.
Быстрые и решительные действия Советской Армии сорвали расчет гитлеровцев захватить Западную Украину и Западную Белоруссию. Как признает бывший генерал вермахта Н. Форман, меры, предпринятые Советским правительством, помешали осуществлению задуманного плана выхода немецких войск непосредственно к границам СССР{1083}. Известно, что в начале сентября гитлеровское руководство обсуждало вопрос об образовании марионеточного украинского государства — «самостоятельной польской и галицийской Украины»{1084}. Но и этот замысел провалился. По решительному требованию Советского правительства фашистский вермахт вынужден был очистить ранее занятую территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Тот день, когда об этом было принято решение, Гальдер назвал «днем позора немецкого политического руководства»{1085}.
К 25 сентября Советская Армия при широкой поддержке населения завершила свою освободительную миссию. Более 12 млн. человек, в том числе свыше 6 млн. украинцев и около 3 млн. белорусов, населявших территорию свыше 190 тыс. кв. км, были спасены от фашистского порабощения. Западная граница СССР была восстановлена примерно по так называемой линии Керзона, признанной в свое время Англией, Францией, США, Польшей{1086}. В результате освободительного похода граница Советского Союза отодвинулась на запад на 250 — 350 км. Советский Союз, таким образом, уже в первые недели второй мировой войны преградил путь наступавшим немецко-фашистским войскам и лишил германское командование возможности использовать территорию Западной Украины и Западной Белоруссии в качестве плацдарма для дальнейшей агрессии.
Это не только укрепило безопасность СССР, но и явилось важным вкладом в борьбу народов против фашистской агрессии. Черчилль, занимавший в то время пост военно-морского министра, 1 октября 1939 г. заявил по радио: «То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, позиции заняты и создан восточный фронт, на который нацистская Германия не осмеливается напасть»{1087}.
Освободив народы Западной Украины и Западной Белоруссии от угрозы фашистского рабства, Советская Армия выполнила высокий интернациональный долг. На освобожденных землях были созданы условия для строительства новой жизни. В октябре 1939 г. состоялись выборы в Народные собрания Западной Украины и Западной Белоруссии. Высшие законодательные органы этих территорий провозгласили Советскую власть и обратились в Верховный Совет СССР с просьбой о приеме их в состав Советского Союза. В ноябре сессия Верховного Совета СССР удовлетворила эту просьбу: Западная Украина воссоединилась с Украинской ССР, Западная Белоруссия — с Белорусской ССР. Борьба трудящихся Западной Белоруссии и Западной Украины под руководством коммунистов против гнета польских помещиков и капиталистов завершилась с помощью Советской Армии восстановлением на этих территориях Советской власти. [357] Советский народ оказал большую помощь своим украинским и белорусским братьям. В освобожденный край были посланы десятки эшелонов с продовольствием, промышленными товарами широкого потребления, машинами и медикаментами.
Советская власть ликвидировала все формы эксплуатации и неравенства трудящихся в освобожденных областях, сделала их полновластными хозяевами своей судьбы. Из рук Советской власти крестьяне получили землю и материальную помощь. Только за первые восемь месяцев в западных областях Белоруссии было создано 100 МТС{1088}, в западных областях Украины — 100 МТС, 155 колхозов и 31 совхоз{1089}. Повысилось благосостояние трудящихся, намного улучшились условия для развития народного образования, науки и национальной культуры.
3. Укрепление северо-западных границ. Военный конфликт с Финляндией
В условиях начавшейся второй мировой войны и обострения международной обстановки перед Коммунистической партией и Советским правительством встала неотложная задача — обеспечить безопасность северо-западных рубежей страны. Существовала реальная угроза использования территории Финляндии любой из враждебных империалистических группировок как исходного плацдарма для развязывания агрессии против СССР.
У Советского правительства вызывало серьезное беспокойство усиливающееся сближение Финляндии с крупными империалистическими державами. Особо опасным для СССР было сотрудничество между реакционными финскими и немецко-фашистскими правящими кругами. Летом 1939 г. в Финляндии побывал начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер. Он ознакомился с ходом военных приготовлений финской армии, проявив особый интерес к ленинградскому и мурманскому оперативно-стратегическим направлениям. «Тень Гитлера в конце 30-х годов, — отмечал впоследствии У. Кекконен, — распростерлась над нами, и финское общество в целом не может отрекаться от того, что оно относилось к этому довольно благосклонно»{1090}.
Финская реакция была ослеплена националистическими идеями создания «великой Финляндии» за счет захвата советской территории, надеясь на их претворение в жизнь при поддержке империалистических держав. П. Свинхувуд, занимавший пост президента страны в 1931 — 1937 гг., заявил: «Любой враг России должен всегда быть другом Финляндии»{1091}.
На военные приготовления финское правительство расходовало более 25 процентов годового бюджета. Эти приготовления велись с помощью империалистических держав. В 1935 — 1938 гг. из одной только Англии было отправлено в Финляндию оружия, боевой техники и боеприпасов на общую сумму 221 -млн. финских марок, что составило около 36 процентов всего английского экспорта военных материалов{1092}.
Быстрыми темпами на территории страны велось строительство необходимой для развертывания войск дорожной сети, военно-морских баз, аэродромов. К началу 1939 г. с помощью немецких специалистов в Финляндии были сооружены аэродромы, которые способны были принять [358] в 10 раз больше самолетов, чем их имелось в финских военно-воздушных силах{1093}.
На основе секретных соглашений военные инструкторы из Германии и Англии обучали финский командный состав военному делу, инспектировали ход строительства и оборудования военных укреплений вблизи советской границы. На Карельском перешейке, в 32 км от Ленинграда, Финляндия с помощью иностранных специалистов заканчивала сооружение укреплений, получивших название линии Маннергейма. Она протянулась от Финского залива до Ладожского озера и имела три полосы общей глубиной почти 90 км. В нее входило 670 крупных дотов и дзотов, соединенных траншеями и ходами сообщения с 800 подземными казематами. Кроме того, были созданы сложные противотанковые препятствия общей протяженностью в 136 км и многокилометровые проволочные заграждения{1094}. В агрессивных планах командования финской армии, направленных против СССР, линии Маннергейма отводилась роль опорного рубежа для ведения военных действий.
